ЧВК РЫКАРЬ

Книга 1. Хозяйка морока. Часть 21-22

- Пи-ить!

Рокочущий бас раскатился по древнему сараю, заставив дощатые стены судорожно затрястись. От голоса демона, вырвавшегося из почерневшей доски, задрожала наваленная тут и там утварь, дребезжали цепи, подрагивали дочечки, съезжая со своих мест и медленно скатываясь на пол под ноги отступающего майора, который мысленно коснулся своего умения, взвешивая ещё не восстановившиеся силы и поток ярости, щедро изливающийся в мир явный.

- Убирайся туда, откуда пришёл!

Выхватив пистолет, майор разрядил особую обойму в голову потустороннего существа, который наполовину успел выбраться из места заточения и сейчас тянул в мир явный массивные ноги. Выбравшись только по пояс, оно уже было ростом вровень с человеком. Полностью высвободиться мешали витиеватые письмена, сцепившие плоть узника и его темницу. Обтянутая шершавой кожей человеческая голова с огромным сплюснутым носом и длинными клыками, торчащими изо рта, содрогнулась и слегка склонилась к полу, но тут же вернулась в исходное положение, демонстрируя восемнадцать быстро затягивающихся отверстий, от которых скоро не осталось ни следа.

Кудесник поморщился. Иной твари хватало одного попадания. Были и посильнее, и проворнее, например те, у кого два сердца – одно заимствованное у убитого человека, - им требовалось по два-три ранения. Самые стойкие, опасные и сильные на памяти майора не выдержали бы попадания в голову целой обоймы заговорённых пуль с особой начинкой в сердечнике. Даже те, что могли довольно шустро регенерировать были не способны на подобное. Пули, могущие остановить остаточные энергетические сущностей, а попросту призраков, не справились с вырвавшейся на волю тварью. Быть может, поэтому неизвестный чернокнижник, не решился выпустить это существо на волю и оставил дощечку в сарае? Или это было тщательно замаскированная ловушка. Доска с демоном внутри – вот настоящая опасность, а не призрак убитой девчонки.

- Что ты такое?

- Твоя смерть, чародей!

Напрягая когтистые руки, существо попробовало выдернуть массивные ноги из доски, но не сумело сделать это с первого раза. Зло глядя на человека, тварь распахнула клыкастую пасть, из которой повалил едкий дымок, слегка отдающий запахом серы, и с резким щелчком ударила чёрным, как смоль языком, больше походившим на блинный кнут, с тремя острыми жалами, на каждом из которых жила смерть.

Майора спасла не изрядно запоздавшая реакция, а цепи с висящими на них кандалами, свисающие с толстой балки под потолком. От звона металла заложило уши. Язык твари разъел несколько звеньев, потеряв скорость, и кандалы с гулким грохотом свалились туда, где только что стоял человек.

Юркнув за груду рухляди, майор перезарядил пистолет. Стрелять в неизвестное существо он больше не собирался, но держать оружие заряженным было привычнее и спокойнее. Мало ли, вдруг, на подмогу твари явятся иные существа, менее стойкие к заряду заговорённых пуль.

Застрявшая в доске демон неистовствовал. Хлеща языком, он разносила нагромождением скопившегося за долгие годы мусора, увеличивая масштаб беспорядка, но никак не могла дотянуться до живого, который менял место расположения, усиленно размышляя, как ему остановить тварь.

- Я пожру твоё сердце, чародей.

- У меня его нет, оскалился майор, с запозданием поняв, что выдал твари своё место расположения.

Удар языка не заставил себя ждать. Одно жало вонзилось в доску стены сарая рядом с плечом кудесника, одно он успел перехватить рукой, благо ладонь была прикрыта толстой кожей тактических перчаток без пальцев, но третье ядовитое остриё, прежде чем пробить стенку, к которой прижался майор, оцарапало его шею. От накатившейся волны страха и апатии пальцы едва не разжались, но он сумел сохранить контроль, не позволяя остановленному жалу вонзиться в леденеющую шею.

- Врёшь, не пройдёшь! – выкрикнул майор, с оторопью глядя на исходящей от перчатки дымок – ещё немного и слизь с языка твари разъесть её и примется за ладонь кудесника.

Человеческие губы быстро зашептали наговор, закрепляя на пойманном кончике убийственное заклятье, способное разорвать тварь на мелкие части. С резким рывком языка вонзившиеся в доску жала высвободились и рванули назад, к распахнутой пасти чудища. Не сумев удержать в пальцах схваченный отросток, майор повалился вперёд – столь сильным был рывок, - с замиранием сердца смотря на тварь, которая заглотила язык вместе с подарочком.

Несколько мгновений ничего не происходило. Удивлённо морщась, существо перекатывало заклятье майора во рту, подёргивая скулами и невпопад перемигиваясь раскрасневшимися миндалевидными очами.

Сетуя на очередную неудачу, упавший на брюхо кудесник начал медленно подниматься, когда раздался оглушительный взрыв.

Сработало?!

Радостная мысль растеклась по контуженному сознанию.

Стараясь поскорее прийти в себя, вложив в восстановление изрядную толику и без того потраченного умения, майор с трудом поднялся, возвышаясь над творящимся в сарае беспорядком. Сквозь оседающую пыль и разлетевшиеся по воздуху жёлтые листы с едва различимым текстом, кудесник разглядел тёмную тень, упёршуюся горбатой спиной в балки потолка.

- За то, что ты меня освободил, я подарю тебе лёгкую смерть, человече…

Нет – майор качнул гудящей головой, - это не горб, это сложенные на спине чёрные крылья.

- А как же три желания, тридцати три гурии и ковёр самолёт? – заплетающимся языком проговорил кудесник, оперившись рукой на потрескивающую стену сарая, в которой зияло множество свежих дыр.

- Ты опоздал на триста людских лет, - тварь рассмеялась.

Майор невольно задумался: чем он был занят триста лет назад. Затем кивнул сам себе, понимая, что ни при каких обстоятельствах не мог бы оказаться тогда в этих местах. Кудесник отрыл рот, желая сострить, похоже, последний раз в своей долгой жизни, но не успел вымолвить ни слова – его прервал голос капитана, раздавшийся из-за спины существа.

- Эй, пучеглазый.

Вырвавшееся на свободу чудище взревело. Резко развернувшись, оно без лишних слов распахнуло пасть и метнуло своё смертоносный язык в насмешника. Желая хоть как-то помочь капитану, майор обхватил пальцами рукояти обоих пистолетов и, шатаясь, пошёл вперёд, желая всадить обе обоймы в затылок противника. Но стоило ему сделать пять-шесть шагов, как заплетающиеся ноги увязли в песке по щиколотку. С трудом сохранив равновесие, майор огляделся, с изумлением понимая, что очутился в пустыни. Над головой палило безжалостное Солнце, а вокруг раскинулись барханы, над которыми гулял злой обжигающий ветер, нещадно швырявший в лицо раскалённый песок.

Вдаль убегала вереница шагов. Вырвавшееся из доски существо успело уйти на добрую сотню шагов. Как догнать этакого гиганта, который выше тебя в два с половиной раза? Тяжело дыша, майор опустился на песок, следя за тем, что происходит вдали.

Чудище карабкалось на высокий бархан, хотя могло расправить крылья и взлететь на него. На вершине песочного холма стоял капитан, выплясывающий коленца, показывающий неприличные жесты, которым позавидовал бы всякий рыбак и выкрикивающий в сторону противника скабрезные ругательства. В ответ существо взревело и кинулось за насмешником, который успел юркнуть в какое-то незаметное при первом рассмотрении отверстие в песке. Стоило твари последовать за капитаном, раздался резкий хлопок и морок сгинул.

- Кого тут ещё усмирить? – как ни в чём не бывало, капитан подошёл к командиру и, не выпуская из левой руки чёрного местами побитого ящика, протянул напарнику свободную кисть.

- Да, уже никого, - майор кивнул в сторону разбитых досок, остатки которых усеяли пол сарая.

Капитан довольно рыкнул и тут же изменился в лице, протяжно присвистнув, когда осознал услышанное.

- Они, что все пусты?! - капитан побелел, вспоминая увиденное в насланном девочкой наваждении.

- Да, пусты. Все навьи на свободе, - утёр лицо запыхавшийся кудесник, искоса поглядывая на рыжеволосую девочку, сжимавшую в ладони тщательно закупоренное горлышко запылённой бутылки, в которой метался одураченный демон.

- Мы же не можем уйти просто так?

- Конечно, - майор тяжело вздохнул. – Нужно всё тут сжечь.

Они переглянулись, затем одновременно посмотрели на девчонку, которая своим видом показывало, что ей абсолютно всё равно, что станется с местом её заточения, которое она наконец-то сможет покинуть.

***

- Прейди в себя!

Гневный окрик ведуна пробился сквозь толщу воды, заставив рыкаря размежить веки. Почему он до сих пор не утонул? Чуждая мысль пронзила тело навылет, взбудоражив медленно угасающее сознание, и заставила изогнуться и выплеснуть скопившуюся в груди жижу.

Но как это возможно, он же глубоко под водой?

- Дыши, витязь! Дыши.

Едва различимый голос старика придал силы, заставил приложить усилия и вдохнуть воздух. Замёрзшую грудь обожгло яростное пламя. Слабый, едва ощутимый вздох, был подобен вожжам, хлестнувшей под хвост заторможенным мыслям. Набравший скорость поток сознания, вернул его в реальность, осталось лишь раскрыть веки.

Вырваться из мира придонной тьмы оказалось не так-то просто. Дрожащие от натуги веки не раскрывались. Рыкарь с нажимом тёр глаза рукавом, желая стереть налипшую на них слизь. Получалось не очень.

Шею сжало что-то склизкое и мясистое. Вновь стало тяжело дышать. Тело рыкара среагировало быстрее, чем он успел подумать о сопротивлении. Пальцы правой руки сжались в кулак, который описав короткую дугу, врезался в нечто податливое. Перед лицом витязя что-то зачмокало. Левый кулак тут же полетел на звук, быстро найдя цель. Нападавший отпрянул, в этот же момент ослабла удавка на шее.

Рыкарь попытался отползти назад, но упёрся во что-то твёрдое. Понимание, что он не тонет в омуте, придало силы. Вновь взявшись за глаза, он с трудом сумел распахнуть веки. Царящая в старой мельнице ночь пощадила его покрасневшие очи.

Чтобы оглядеться хватило нескольких мгновений. Упираясь спиной в притихшие жернова, рыкарь сидел на второй этаже мельнице, недалеко от ведущей вниз лестницы. На первом этаже топотал ведун. Почему он не поднялся? Или старик только что отошёл от шестерёнок. А это значит

Воину было трудно поверить в происходящее, но и не поверить он не мог. Выходит все его злоключения в мороке, долгий путь до болота и разговор с мельником, в мире явном заняли считанные мгновения, пока болотная тварь не подбиралась к нему и начала душить? При мысли о мельнике, воин невольно опустил взгляд и увидел лежащий подле него череп. Не хозяин ли мельницы висит с сыновьями на первом этаже?

Рыкарь поёжился и зашарил взглядом по полу – нужно было подобрать оброненный меч, до появления мавки. Воин с опаской посмотрел на отпрянувшего от него Болотника. Голодное чудище мотнуло головой и, распахнув пасть, вновь стрельнула языком. Но витязь успел прийти в себя и отпрыгнуть в сторону. Упав животом на что-то твёрдое, воин сморщился, но сдержал рвущийся из глотки крик. Подхватив лежащий под ним череп, рыкарь метнул его в распахнутую пасть хозяина болот.

Раздался хруст, затем треск, смешанный с чавканьем. Видя, что угощение пришлось нападавшем жабе по вкусу, рыкарь подхватил кости и один череп и закинул в пасть проглота. На этот раз Болотник не принял подачку. Выплюнув череп, который едва не угодил в застывшего на месте живого, он одним прыжком оказался рядом с рыкарь.

Сбив человека с ног, хозяин болота навис над своей жертвой. Из распахнутой пасти тянуло зловонием. Воин поморщился. Нащупывая рукой палку или что-нибудь иное, могущие послужить оружием, он натыкался лишь на кости и проломленные черепа. Их было столь много, будто он до сих пор находился на островке суши посреди бескрайнего болота. Понятие реальности было стол зыбким, что рыкарь не мог понять: находится ли он на болоте и ему видится мельница, или наоборот.

Бессмысленные размышления прервало кваканье Болотника, который попытался заглотить голову жертвы. Когда беззубая челюсть должна была сомкнуться на шее витязя, прижатого к стене мельницы, хозяин трясины забулькал, задёргался и поник, придавив массивной мордой ноги несостоявшейся добычи.

- Я же тебе кричал, чтобы ты не лез наверх.

- Я не слышал, - со злостью бросил рыкарь, не имея возможности лицезреть своего спутника, которого закрывала туша Болотника.

- Уши надеру! Чтобы в следующий раз услышал.

- Чем ты его? – любопытство съедало воина, который пропустил мимо ушей гневные слова ведуна.

- Сам погляди.

С этими словами морда исполинской жабы съехало на пол, освободив ноющие ноги воина. Взору рыкаря предстал стоящий над Болотником старец. В руках ведуна пульсировал его посох, воткнутый в хребет исполина.

- Не надорвёшься? – гридень облизнулся.

- Нисколько, - усмехнулся ведун, выкачивающий Силу Болотника, которую тот скопил за многие сотни лет поедания людей.

- А мавка где?

- Сгинула же? – неуверенно проговорил старец, поспешно оглядывая сумрак второго этажа мельницы.

- Как же, сгинет она с родной мельницы?

Рыкарь не ответил на не мой вопрос спутника. С трудом поднявшись, он, ковыляя на стонущих ногах, обошёл замершие жернова и нашёл, что искал

- Что там? – нетерпеливо выкрикнул старец, не могущий прервать своего занятия, иначе Сила павшего хозяина болота будет безвозвратно утеряна.

- Мавка с моим мечом, - улыбка расползлась по лицу воина.

- Погоди, не лезь сам.

- Ага, - витязь цыкнул языком. – Погожу, потом ещё погожу, - он шагнул к вжавшейся в стену девчонке, хищно скалясь. – Не бойся, не трону.

Вжавшаяся в угол навья заверещала, оскалив острозубую рыбью пасть. Сейчас она больше напоминала испуганную девочку-проводника, а не прожившую несколько человеческих жизней нежить, заводящую спутников в западню и пережившую и отца с братьями, и саму мельницу, которая держалась только за счёт того, что юная невеста Болотника устроила тут своё логово.

- Уйди!

Трясущийся меч в руках мавки дрожал пуще её голоса. Видя, что девчонку трясёт от страха, рыкарь умерил пыл: оскал скрылся за сжатыми губами, открытая ладонь протянулась к зеленоволосой девчонке.

- Отдай меч.

- Держи!

Дрожь моментально прошла, наносящие удар руки мавки держали оружие уверенно.

Витязь едва не пропустил короткий выпад клинка, но огромный опыт в сражениях, помноженный на реакцию волколака, уберегли его. Увернувшись в последний момент, рыкарь почувствовал, как ему обожгло щёку. Не дав мавке нанести второй удар, он перехватил её запястья, из которых проступали мелкие, но очень острые шипы, и резко потянул вниз, нанося удар локтем в предплечья застонавшей девочки.

Выпустив из пальцев клинок, невеста Болотника попыталась укусить обидчика за шею, но локоть рыкаря и на этот раз оказался быстрее. Голову утопленницы откинуло назад, из носа потекла тёмно-зелёная густая жижа. По-человечески всхлипнув, мавка кинулась к лестнице и исчезла в полу второго этажа мельницы.

- Упустишь! – зло взревел ведун, выкачивающий последнюю толику Силы из тела исполинской жабы.

Поудобнее перехватив рукоять меча, рыкарь рванул за беглянкой. Воин спрыгнул на первый этаж, невеста Болотника нигде не было видно. Разглядев на полу, ведущие к выходу лужицы, мечник кинулся к дверному проёму, давно лишившемуся двери. Но мавка была уже у заболоченного озерца. Показав длинный язык, она сиганула в воду, оставив после себя расходящиеся круги, разогнавшие колышущуюся на волнах ряску.

- Сбежала?

Суровый голос ведуна заставил вздрогнуть. Рыкарь с трудом сдержал себя, чтобы не рубануть наотмашь назад.

- Сбежала… - воин прикусил губу. – Моя вина.

- Тебе не за что винить себя.

- Это я привёл нас в западню, - рыкарь понурил голову.

- Ты привёл нас по верному следу.

- Как? – рыкарь удивлённо воззрился на спутника.

- Рыжеволосая девчонка, которую мы ищем, была здесь.

- Что?

- Смотри, она оставила после себя искажённое эхо воспоминаний.

Ведун показывает на гладь озера, которую затягивает ряска. Удивлённый рыкарь увидел в отражении рыжеволосую девочку и себя в странных зелёных одеяниях. Они оба сидели в трясущемся домике, сделанном как будто из металла, и переговаривались, поглядывая в огромные окна, за которыми быстро пробегал холмистый пейзаж. Лже-рыкарь сжимал руками странное чёрное колесо с тонким ободом, а девчонка мутную бутыль, в которой улавливалось едва различимое движение, будто кто-то бесновался за тёмным стеклом.

- Ты что-нибудь понимаешь? - витязь не мог оторвать взгляда от увиденного.

- Нет, - ведун покачал головой, но думаю, когда мы отыщем девчонку, то получим ответы на все вопросы.

С его словами ряска окончательно затянулась, скрыв чудно́е видение. Изумлённые спутники подняли головы, позволяя рассветному зареву обласкать их изнеможённые лица. Растёкшийся по окоёму огонь, грел кожу и отогревал сердца.