Циничные игры в Любовь

Глава 34

/Никита/

Люба была близко. Непозволительно близко ко мне. Настолько непозволительно, что я с лёгкостью мог уловить нежный аромат её сладковатых духов. Они кружили и без того пьяную голову, буквально вынуждая меня сходить с ума…

Как я, Никита Романов, мог настолько погрязнуть в этой девушке? Чем Люба отличалась от других, что даже во снах я видел только её?

Обыкновенная! Совсем не примечательная — такая же, как и миллионы других. Но при этом особенная для меня… Притягательная и невыносимо желанная.

Господи, как же сейчас мне хотелось прижать её к себе, крепко обнять, прильнуть губами в безумно сладком поцелуе и отдаться неутолённой любви. Я же так долго этого ждал… Так долго об этом мечтал!

Но Люба ненавидела меня… Презирала. Так как же я мог?..

Охмелённый рассудок, сохраняющий остатки самообладания, на протяжении нескольких мучительных минут боролся со взбунтовавшими чувствами. Они настаивали на том, чтобы я наконец-то повёл себя, как настоящий мужчина и взял ситуацию под свой контроль. Голос разума же требовал соблюдать личные девичьи границы.

Я сомневался: боялся всё испортить и страшился упустить момент. Один неверный шаг мог поставить крест на возможности нашего примирения. Хотя…

Была ли такая возможность?

Осознание этого заставило меня рискнуть. Потянувшись к Любе, я аккуратно обхватил её плечи и прижал к себе. Когда разгорячённая девичья щека прикоснулась к груди, моё глупое сердце настолько ускорилось, что, казалось, сейчас с лёгкостью проломит рёбра.

— Так, ты не спишь… — прошипела Люба, пытаясь освободиться из моих объятий. — Мерзавец! Сейчас же отпусти меня!..

— Нет, — ещё крепче сжав её, с упоением выдохнул я. — Давай немного так полежим. Пожалуйста…

— Я сказала: отпусти! — разведя мои ноги, она пыталась упереться коленями в диван. — Что ты вообще себе позволяешь?!

— Я так по тебе скучал…

Услышав это, Люба перестала брыкаться и замерла.

Я не видел её лица — боялся открывать глаза, но чувствовал учащённое дыхание на своей шее. Из-за него всё моё тело покрылось колючими мурашками, а в мыслях творился невыносимый хаос.

— Зачем ты меня мучаешь? — еле слышно произнесла Люба. — Зачем врываешься в мою жизнь, когда я уже практически забыла?.. Зачем терзаешь душу, вынуждая в сотый раз возвращаться в прошлое?!

Каждый новый вопрос был громче предыдущего. Несмотря на строгость тона, мягкий девичий голос дрожал — Люба ужасно нервничала. И я тоже волновался, хотя и старался не показывать этого…

— Потому что ты мучаешь меня… — прикоснувшись к гладким волосам, прошептал я. — Потому что после твоего приезда я перестал спать. Каждую ночь… Ты снишься мне каждую ночь! И от этого нет спасения…

Когда я вдыхал исходивший от Любы ванильно-цветочный аромат, боль в моём сердце ослабевала. Как же чертовски я всё-таки по ней скучал…

— Признаться честно, я счастлива это слышать, — снова посмотрев на меня, ответила Люба. — Даже представить не можешь, как сильно я желала страданий для тебя. Мечтала, что придёт день, и ты сполна испытаешь всю боль, что терзала меня эти годы. Я надеялась и молилась на это. И, кажется, мои молитвы были услышаны…

— Ничто не можешь оправдать меня, Птичка. Я поступил с тобой ужасно… Признаю! Не стоило делать ставку на наши чувства. Но я тогда был юн и безумно глуп…

— И что?! — слегка приподнявшись надо мной, воскликнула Люба. — Юн и глуп… — усмехнувшись, повторила она. — Ничто не обелит твою ничтожную совесть. Возможно, этот идиотский спор я бы ещё и могла простить! Но то гнусное видео… — она сделала многозначительную паузу. — Никогда!

Когда я услышал это — в мгновение ослабил хватку. Секунда моего замешательства позволила Любе оттолкнуться и выбраться из объятий.

— Какое видео?! — открыв глаза, хрипло прошептал я. — О чём ты говоришь?..

— Вот только не нужно прикидываться дураком, — тягостно вздохнув, Люба поправила задравшуюся футболку. — То позорное видео, которое ты снял в доказательство выигрыша в споре! Наша… — она брезгливо сморщилась, — … близость в кинотеатре. Неужели уже забыл?!

Сначала я подумал, что это не больше, чем выдумка. Ложь, цель которой — выставить меня последним уродом. Но… Люба с таким презрением, с такой ненавистью продолжала смотреть в мою сторону, что стало понятно — это чистая правда.

— Нашу последнюю близость в кинотеатре я помню, — девичьи слова стали ушатом холодной воды на мою голову. — Но никакого видео я там не снимал! Спорили мы совершенно о другом. Я и пальцем не должен был к тебе прикасаться! Давид…

— Конечно! — перебила меня Люба. — Только ты знал, что мы там будем… Только ты мог снять его! Как же мерзко сейчас слышать твои пустые оправдания…

— Люба, я, правда… — встав с дивана, я сделал несколько шагов к стоящей у окна девушки. — Я клянусь тебе, что не снимал никакого видео! Да у меня даже мысли о таком не было… — подойдя ближе, я не отрывал обеспокоенного взгляда от холодно-голубых глаз. — Может, ты что-то неправильно поняла? Возможно, это глупая шутка — идиотский розыгрыш? Или монтаж…

— Нет! Я видела себя… Слышала стоны! — я заметил, насколько мерзкой ей было об этом вспоминать. — Это были мы, Романов. Точно мы…

Растерянность и непонимание происходящего тугой верёвкой стягивались на горле. Я действительно не имел никакого отношения к тому, что увидела Люба.

Но если я был к этому непричастен, тогда кто мог так меня подставить?

— Кто тебе его прислал? — мой голос охрип.

— Не знаю… — Люба задумчиво посмотрела в сторону. — Номер был неизвестным. Я пыталась найти хотя бы какую-то информацию в интернете, но ничего не нашла… — она пожала плечами. — Подумала, что ты специально написал то сообщение, чтобы я от тебя отстала. В последние дни наше общение было слишком холодным…

— Холодным? — пытаясь напрячь память, переспросил я. — Возможно… Возможно, я уделял тебе мало внимания, но только потому, что пытался уладить проблемы с Ингой! Узнав про наши чувства, она обещала рассказать всё моим родителям… Представляешь, какой был бы скандал, если бы отец обо всём узнал? — горько усмехнулся я. — Идиот-сыночек соблазнил дорогую дочь друга… Меня бы на заднем дворе закопали.

После этих слов мне показалось, что девичий взгляд изменился. В нём больше не было прежней ненависти, злобы или презрения. Нет… Появилась растерянность, замешательство и страх.

Но Люба была бы не Любой, если бы не продолжила стоять на своём.

— Пусть так! Это ничего не меняет, — скрестив руки на груди, она отстранилась. — Я всё ещё не верю тебе, Романов. Не верю, поэтому даже видеть не хочу… Убирайся! Сейчас же.

Конечно же, Люба пыталась храбриться, показывала свой упёртый характер, старалась оттолкнуть… Но я и не рассчитывал на быстрое применение. Мне придавала надежду мысль о том, что сегодня её крепкая броня дала трещину.

Да и после нашего разговора я наконец-то узнал, почему два года назад Люба исчезла. Кто бы мог подумать, что меня так крупно подставили…