Цинния

Глава 11

Она оборвала фокусную связь, а затем включила свет. Почему-то такой простой поступок застал Ника врасплох. Инстинктивно он подавил рвущуюся бурю сконцентрированной им в плоскости подсознания силы. Созданный Циннией кристалл сверкнул и исчез.

— Великолепно! Просто здорово! — Цинния всплеснула руками. — Достойный конец прекрасного дня. Я не позавтракала, потому что пришлось потратить утро на фанатичного профессора и скопище кровососущих растений. Я не пообедала, потому что должна была провести скучнейший вечер, фокусируя при обработке статистики. Я захожу домой, мечтая лишь о бокале вина и бутерброде, и что же меня ждет? Психический вампир в гостиной. Это уже слишком. Я — пас.

Она послала Нику испепеляющий взгляд, а потом гордо прошла на кухню. Она дернула дверцу охладителя и достала бутылку зеленого вина.

Ник быстро переоценивал кое-какие факты, наблюдая, как она роется в выдвижном ящике в поисках штопора. Все шло не так, как он запланировал. Он ненавидел подобные ситуации. С тех пор, как он понял, что журнал — подделка, он думал только о том, как обвинит в этом Циннию. Он испытал жуткую ярость, когда понял, что остался в дураках. Но разочарование от очередной неудачи в поисках было и того хуже. А от мысли о предательстве Циннии все внутри переворачивалось.

Она его подставила. Другого логического объяснения не было. О н так и не понял, почему ему стало так больно, когда сегодня с утра он заставил себя признать правду. Он уже очень, очень давно не разрешал кому-то или чему-то так сильно на себя влиять. Он пришел в бешенство оттого, что так эмоционально отреагировал, а ведь должен был предвидеть такую возможность с самого начала. Ему вообще не следовало доверять Циннии.

Однако несмотря на факты, в тот момент ему больше всего хотелось дать ей шанс оправдаться. Раньше, когда он размышлял в своем секретном кабинете, он представлял дюжину разных вариантов этой встречи. И в каждой она отчаянно, изо всех сил убеждала его, что Полли и Омар обманули и её тоже. Ему хотелось, чтобы она умоляла, говорила о своей невиновности. Хотя логика подсказывала, что Цинния увязла в подлоге по самые её изящные ушки.

— Где настоящий журнал? — очень мягко спросил он. — Ты его кому-нибудь продала? Или оставила себе? Ты купилась на ту старую сказочку о том, что экспедиция отца нашла богатейшее месторождение огненного кристалла? Ты думаешь, что журнал выведет тебя к тому месту? Если так, то ты совсем не так умна, как я предполагал.

— Боже, неужели я могу пасть в твоих глазах еще ниже, чем уже есть?

— Никто не может предать меня и избежать наказания, Цинния.

— Частин, не сотрясай воздух понапрасну, пытаясь запугать меня. — Она обошла вокруг барной стойки, держа бокал с вином за длинную ножку, подошла к старинному дивану около окна и опустилась на него с радостным вздохом. Облокотясь на спинку, она вытянула ноги на подушках. — Я так устала, что у меня нет сил бояться.

— Лучше бы тебе собраться с силами, так как я не шучу.

Она медленно и задумчиво отпила глоток вина и посмотрела на Ника поверх бокала:

— Если журнал, который ты купил вчера вечером у Полли и Омара, — фальшивка, тогда я в полном недоумении, как и ты.

— Ты подготовила сделку. — Прямой взгляд Циннии нервировал его. — Ты принимала участие в операции. Единственное, чего я никак не пойму, почему, пять кругов ада, ты думала, что тебе это сойдет с рук?

Она подложила руку себе под голову:

— Ты действительно веришь в эту ерунду или это просто свойственная схематикам паранойя даёт о себе знать?

— Я не параноик, — сказал Ник сквозь зубы. — Но я очень хорошо определяю структуры, даже без помощи концентратора. Не надо быть талантом-схематиком, чтобы увидеть связи в данной ситуации. Даже маленький ребенок, взяв карандаш, сумеет понять, что к чему, и связать концы с концами.

— Тогда я предлагаю тебе пойти поискать маленького ребенка, так как у тебя самого плохо получается. — Она сделала второй глоток вина и закрыла глаза. — Господи, как же я устала. Ненавижу статистику.

Ник пришел в ярость. Он вскочил со стула и подошел к дивану.

— Смотри на меня, черт возьми.

Она открыла глаза.

— У меня нет настроения, мистер Частин.

Он сел на диван и выхватил бокал из ее руки.

— Ты действительно думала, что несколько поцелуев и обещание хорошего секса собьют меня с толку?

— Какое еще обещание? Я согласилась только на ужин. — Она приподняла брови в смешливом изумлении. — Кстати об ужине. Полагаю, что сегодняшнее твое представление означает его отмену?

Ник услышал треск. Жидкость потекла по его руке. Он опустил взгляд и с удивлением обнаружил, что сломал хрупкую ножку бокала. Он уставился на руку, потрясенный столь очевидной потерей самоконтроля. Кровь и зеленое вино капали с его пальцев на деревянный пол.

— О, святые небеса. Посмотри, что ты наделал. — Цинния поднялась с дивана и пошла на кухню. — Подойди к раковине. Я помою тебе руку, а потом ты можешь убираться в свою пещеру.

Гнев и отчаяние выплеснулись из него в возгласе:

— Цинния!

Он мысленно потянулся к ней, как утопающий за соломинкой. Ник ощутил знакомую пространственную дезориентацию. На него нахлынуло чувство облегчения, когда он уловил ее отклик. Как жаль, что он не сидит. Ничем неограниченная близость сбивала с ног.

Цинния ничего не сказала. Она открыла кран и построила кристалл в плоскости подсознания. Он был совершенно прозрачным и очень мощным. На этот раз Ник не спешил. Он чувствовал, что кристалл сможет выдержать полный диапазон его таланта. Еще никогда в своей жизни он не использовал свой психический талант на полную мощность. Больше он не мог сопротивляться и нетерпеливо послал талант, преломляя его через грани кристалла. Конструкция в подсознании даже не дрогнула. Он направил поток необработанной психической мощи и преобразовал его в точно настроенные волны энергии. Эта энергия могла быть использована им так же, как его руки или уши, или глаза. Энергия была столь же естественна и управляема, как любые другие его чувства.

Теперь у него не было необходимости искать и вычислять схемы в окружающем мире. И легкие неровности в углах мозаичной плитки на кухне, и мириады проблесков на поверхности вытекающей из крана воды складывались внутри окружающей схемы в запутанные связи, которые выходили на совершенно новый уровень в плоскости подсознания. Практически на несколько новых уровней. Он мог бы изучать их в течение долгих часов, анализируя связи, экстраполируя возможности, оценивая вероятности.

Но он не стал пробовать использовать энергию. Он просто наблюдал огромный, блестящий фонтан психической мощи своим внутренним зрением и восхищался. Он упивался красотой и силой полностью сконцентрированного таланта.

— Ты все еще пачкаешь мой деревянный пол, — сказала Цинния.

Обычно природа устойчивой фокусной связи позволяла и концентратору, и таланту переговариваться или заниматься чем-то обычным, одновременно работая на уровне подсознания. Аналогично тому, как можно одновременно идти и жевать резинку.

Но сегодня Нику было очень трудно сосредоточиться на словах Циннии. В дополнение к радостному изумлению полного раскрытия психического таланта, он был весь во власти сексуального желания, настолько сильного, что оно отзывалось болью во всем теле. Он вообще сомневался, сможет ли сейчас жевать жвачку, не говоря уже о ходьбе. После краткой борьбы он, однако, сумел укротить непрошеную чувственность и подойти к раковине.

— Разве ты этого не чувствуешь? — спросил он.

— Что? Фокусную связь? Конечно, чувствую. — Она взяла его руку и подставила под струю воды. — Она очень сильная, правда?

— Да. — Он подразумевал чувство глубокой близости, а не силу связи. Может быть, она не ощущала контакт так, как он. Вероятность, что только он один чувствует такую близость, привела его в уныние. — Я не знаю свой класс. Принятая шкала паранормального спектра не достаточна точна для талантов-схематиков.

— Как концентратор полного спектра с огромной практикой работы с талантами-схематиками, могу сказать, что ты зашкаливаешь за десятый уровень. — Она посмотрела ему в глаза. — Уверена, что ты об этом хорошо осведомлен.

Нет никакого смысла притворяться, что он нормальный.

— Наверно, да. — Он оперся на столешницу и любовался потоком собственной мощи на плоскости подсознания, в то время как Цинния ополаскивала его руку.

Он был в восторге оттого, что она держала его пальцы в своей руке. Ее рука была красива. Совершенный образец эволюции. Он мог проследить всю историю человеческого развития на примере ее тонких костей под невероятно мягкой кожей.

— Я полагаю, что ты никогда не проверялся? — спросила Цинния.

— Нет. — Он был очарован формой водяной лужицы на дне раковины. — Любой из тестирующих когда-нибудь мог бы проговорится. Это повредило бы бизнесу.

Она ухмыльнулась:

— Даже не сомневаюсь в этом. Быть схематиком — уже сомнительное удовольствие в глазах большинства людей, а быть выходящим за пределы шкалы схематиком — выдумка из романов про психических вампиров.

— Да. — Он специально усилил поток энергии через кристалл, чтобы изучить замысловатую форму капель воды, которой была забрызгана плитка вокруг раковины. В них он мог видеть целую математическую вселенную.

— Кстати о вампирах, — продолжала Цинния. — Я перечитала все романы Орчид Адамс про психических вампиров, но ты — первый реальный психический вампир, с которым я когда-либо работала. Если об этом узнает Клементина, она выставит счет за мою сверхурочную работу.

Он повернулся, и их глаза встретились. Она, наверное, шутит.

— Читать романы о выдуманных монстрах, талантах-схематиках, и играть в кости в казино, которым управляет один из них — две большие разницы, — сказал он.

— Верно. Большинство людей поостереглось бы играть на деньги в заведении, где владелец способен изменить закон шансов.

— Мне нет никакой надобности вмешиваться, — пробормотал он. — Распределение шансов и так на стороне заведения. Спроси любого специалиста по синергистической теории вероятности.

Он сделал глубокий вздох и ощутил присутствие своего привычного контроля. Слава Богу, легкое чувство опьянения постепенно отступало. Он все еще пропускал талант через кристалл на полной мощности, но больше уже не пребывал в таком восторге. Но как бы то ни было, тревожащее чувство близости сохранялось, и эрекция не ослабевала.

— Я верю тебе. — Она выключила кран и вручила ему бумажное полотенце. — Ник, мне очень жаль, что журнал был подделкой. Но я не имею никакого отношения к этому. Я только хотела помочь. Я закрою глаза на твое поведение сегодня вечером. Мне не нравятся люди, которые пытаются меня запугать.

Кристалл начал исчезать. Ник понял, что она сокращает поток собственной силы.

— Нет, подожди. — Инстинктивно он попробовал окружить кристалл хаотическими волнами рассредоточенного таланта.

— Не смей даже пытаться захватить меня таким образом, как в ту ночь в казино. — Цинния посмотрела на него с негодованием. — Я не знаю, кто из нас сильнее, и сегодня у меня нет желания узнать об этом.

— И ты говоришь, что я запугиваю. — Он обернул бумажное полотенце вокруг руки и неохотно приглушил свой талант. Он внимательно рассматривал, как совершенный кристалл переливался в плоскости подсознания. — Я сожалею о том, что случилось в ту ночь. Ты застала меня врасплох.

— Я застала тебя врасплох?! А как ты думаешь, что я почувствовала?

— Этого не повторится, — пообещал он.

— Да уж, лучше такое не повторять.

Он взглянул на нее:

— Что ты сделала с кристаллом, когда пыталась освободиться?

Она колебалась:

— По правде говоря, я не совсем уверена. Это был инстинкт. Я не думала, о том, что делаю.

— Каким-то образом ты искривила кристалл.

Она пожала плечами:

— Возможно, это обратная сторона медали моего дара фокусировать для талантов — схематиков. Оно было во мне изначально. Встроенный защитный механизм.

— Почему ты не боишься меня?

Она улыбнулась и развернулась, чтобы налить себе еще вина:

— Потому что я знаю, ты не сумасшедший.

— Как ты можешь быть в этом уверена?

— Вероятно, это имеет некоторое отношение к тому факту, что мой собственный тип психической энергии является неординарным. Я уже говорила тебе, что я не обычный концентратор. Я могу работать только с талантами-схематиками. Исходя из вышесказанного, я стала кем-то вроде эксперта по ним. Возможно, единственный настоящий эксперт в мире. Благодаря «Синержи Инкорпорейтед» в прошлом году я отработала с таким большим количеством талантов-схематиков, что большинству исследователей это не светит и за целую жизнь.

— Ты не ответила на мой вопрос. Почему ты думаешь, что я не сумасшедший?

Она вручила ему бокал вина.

— Трудно объяснить. Я могу чувствовать что-то такое, когда работаю со схематиком. Что-то такое, что большинство концентраторов не в состоянии обнаружить во время работы с ними. Я когда-то фокусировала для схематика, который был точно не в своем уме. Поверь мне, я вижу разницу. У него был только третий класс, но он выпил из меня все соки.

— Как? Он пробовал взять под контроль кристалл?

— Да, но он был слишком слаб для этого. Это было не самое страшное. Меня пугал его талант как таковой. Это было… — Она нахмурилась. — Ненормально. Я не знаю, как еще описать.

Он не сводил с нее глаз.

— А я, значит, нормальный?

— Ну, я не стала бы так говорить. В тебе нет ничего действительно нормального, Ник. Но ты, конечно, не сумасшедший.

Он сделал глоток дешевого зеленого вина.

— Ты знала бы, да а?

— О, да. Я знала бы. — Она смотрела на него. — Твой отец был схематиком?

— Да.

— Может, ты так страстно желаешь найти его журнал, чтобы узнать, не талант ли привел его к самоубийству? Ты боишься, что такая же судьба постигнет и тебя?

Она была слишком проницательна. Было бы опасно продолжать какие бы то ни было отношения с ней, не говоря уже о риске тесного контакта, как умственного, так и сексуального. Но теперь она была частью схемы. Он понял, что выхода нет. А впрочем, ему даже и не хотелось искать выход. Может быть, она — его судьба. Но он был не готов отвечать на заданные в лоб вопросы. Ему бы пришлось сопоставить некоторые данные, а он предпочитал закрывать на них глаза.

— Как ты узнавала, что мой отец схематик? — спросил он вместо ответа.

— Профессор Чудик сказал, что причина, по которой никто не подверг сомнению самоубийство Бартоломью Частина, заключалась в подозрениях о том, что он — схематик, а у людей много разных неправильных представлений о талантах-схематиках.

— Профессор Чудик?

Цинния скорчила рожицу:

— Ньютон Дефорест. Отставной профессор истории. Безумный садовник.

— Ты ходила к Чокнутому Дефоресту? — Ник почувствовал отвращение. — Какого черта? Я же говорил тебе, что он просто старый псих.

— Я с тобой и не спорю. Дефорест столь же непробиваем, как залежи студня. Ты бы посмотрел на его сад. — Она вздрогнула. У него талант садовника, он специализируется на плотоядных растениях-гибридах. Друг-схематик помог ему спроектировать лабиринт, полный этих тварей. Ужасно.

— Что, пять кругов ада, ты делала в саду Дефореста?

— Я все еще думаю, что убийство Морриса может быть связано с журналом. Мой брат, Лео, изучает синергистический исторический анализ. Он сказал мне, что Дефорест — единственным человек, который более-менее в курсе дел Третьей Экспедиции. Вот я и назначила на сегодня встречу, чтобы поговорить с Дефорестом.

— Проклятье. — Ник со звоном поставил бокал на столешницу. — Ты должна была сказать мне, что собираешься с ним побеседовать.

— Ты дал ясно понять, что тебе интересен только журнал. — Она холодно улыбнулась. — Конечно, это было до того, как ты сообразил, что я — коварная аферистка и тайный руководитель этой чертовой интриги, и тайно провернула это дьявольское дельце, чтобы надуть тебя.

— Цинния, остановись. Пожалуйста.

— Я так полагаю, что твой интерес к смерти бедного Морриса опять возобновился, когда ты понял, что журнал все еще не найден? — прямо спросила она.

— Да. — Он шагнул к ней. — Ты чертовски хорошо сказала о моем возродившимся интересе к данному вопросу. Кроме того, к твоему сведению, я — лучший специалист по Третьей Экспедиции, а не Ньютон Дефорест.

— Правда? Почему никто, включая и моего братца, который на самом деле историк, не знает об этом прелюбопытнейшем факте?

— Потому что я не кричу об этом на каждом углу. У меня нет причин делиться со всем миром тем, что я узнал.

— Любой схематик, которого я когда-либо встречала, просто помешан на таинственности.

Он решил проигнорировать этот выпад. В конце концов, она была права.

— Последние три года я по крохам собирал любую информацию, какую мог найти. Я знаю каждую отдельную теорию, легенду или сплетню. Я поговорил с каждым, кого мог найти, кто был на Западных Островах тридцать пять лет назад. Если ты хочешь что-то узнать, спрашивай у меня.

Её взгляд стал расчётливым.

— Дефорест сказал мне, что никто в команде твоего отца не имел семьи.

— Он прав. — Ник взял бокал и сделал глоток. — Одиночки, неудачники. Но все опытные проходчики джунглей. Вот этот факт и не имеет логического объяснения. Если произошел несчастный случай, один или два из них должны были выжить.

— Ты считаешь, что экспедиция действительно началась.

— Да, — сказал он мягко.

— Как ты можешь быть таким уверенным?

— Я уверен.

Она вздохнула:

— Хорошо, вернемся к нашим баранам. Ты сказал, что члены команды были одиночками и неудачниками. Но твой отец не был один. Он был наследником империи Частинов.

— Мой отец был исключением. — Ник колебался. — Энди Аоки сказал мне однажды, что он считает, будто это семья Частинов заставила сбежать отца на острова. Очевидно, они сильно давили на него, чтобы он принял узды правления «Частин Инкорпорейтед». А это было последним, чего ему хотелось, поэтому он убрался так далеко от семьи, как только мог.

— Энди Аоки?

— Человек, который вырастил меня после гибели родителей.

— Твоя мать тоже умерла?

— Мне еще не исполнилось и шести месяцев. Она оставила меня с Энди и поехала в Серендипити на поиски ответов относительно исчезновения отца. Она так и не вернулась. Шестипроходник, который она вела, сорвался с обрыва во время грозы.

— Какое несчастье, — сказала Цинния очень мягко. — Потерять обоих родителей.

— Если быть честным, я не помню свою мать. А отец исчез до того, как я родился. — Ник посмотрел на нее исподлобья. — Энди был хорошим человеком. В итоге он был мне и за мать, и за отца.

— Я верю тебе. — Цинния на мгновение притихла. — В конце концов, именно талант Бартоломью Частина подтолкнул его организовать экспедицию. Соблазн исследований и картографической съемки неизведанного должен был притягивать мощного схематика.

— Возможно. — Ник подумал. — Это зависит от схематика, я полагаю.

— Тебя когда-нибудь привлекала работа в такого рода экспедициях?

— Нет. У меня была доля в разработках студня, но как только я получил деньги, то открыл казино и попрощался с работой в джунглях. У меня… другие сферы интересов.

— Полагаю, синергетическая теория вероятности. — Проницательно добавила она. — Соответствует выбору твоей профессии.

Он отвел глаза:

— Я не влияю на результаты игр в казино. Именно потому, что знаю теорию вероятности.

— Так почему же ты держишь казино?

— Потому что, между прочим, это хороший способ делать много-много денег.

— И что ты планируешь купить на все эти деньги? Коротко, в двух словах.

— Респектабельность. И все, что к ней прилагается, — тихо добавил он.

Ее глаза расширились.

— Что-что?

— Ты все слышала. У меня есть план.

Она недоверчиво посмотрела на него:

— Поразительно. Что это за план?

— Я расскажу тебе о нем за ужином.

— Так-так, Частин. — Она подняла руку. — Что-то изменилось в нашей схеме. Ты только минуту назад обвинял меня в мошенничестве и в следующую ожидаешь, что я пойду с тобой ужинать. У меня есть гордость, знаешь ли. Вдобавок, я все еще злюсь.

Пока Ник решал, как ему быть дальше, зазвонил телефон. Цинния схватила трубку:

— Алло? О, привет, Дункан. Нет, все хорошо. Я сегодня работала допоздна.

Нику не понравилось, что ее голос смягчился и потеплел. Кем бы ни был этот Дункан, он был больше, чем простой друг. Родственник, оптимистично решил он.

— Я в любом случае собиралась позвонить тебе. — Цинния облокотилась на столешницу в легкомысленной позе, которая говорила о хороших отношениях с мужчиной на другом конце провода. — Я хотела поблагодарить тебя за ужин.

Не родственник. Ник мрачно потягивал вино. Он признал в себе чувство собственника, которое охватило его, но полностью принять это чувство не мог. Оно подразумевало ревность. Ревность рождалась из желания, которым он не мог управлять должным образом. Он до сих пор не спал с Циннией Спринг. Как он мог чувствовать что-то столь же сильное, как ревность? «Я все еще не отошел от фокусирования, — решил он. — Я должен быть осторожен. Очень, очень осторожен».

— У меня сегодня чудной день вышел, — сказала Цинния в трубку. — Я расскажу тебе обо всем в следующий раз, когда встретимся. Спасибо. Да, я обещаю. Утром я проверю своё расписание. Спокойной, Дункан.

Ник смотрел, как она положила трубку.

— Хороший друг?

— Друг. Его зовут Дункан Латтрел.

Ник стремительно связал факты.

— «СинкАйс»?

— Ты его знаешь?

— Мы не представлены друг другу. — Ник вспомнил большого красивого и уверенного мужчину. — Но я знаю, кто он. О нем много пишут в деловых журналах и газетах. И несколько раз я видел его в «Частин Пэлас». Играет ради отдыха. Игра его не захватывает.

Но когда Латтрел играл, то обычно выигрывал, подумал Ник. Даже когда ставки были мизерными.

— Дункан никогда не стал бы играть на большие деньги. — Улыбка Циннии стала слишком сладкой. — Он любит деньги так же, как и ты, но он делает их по-старинке.

— Это означает, что он работает, а я нет?

— Я уверена, что для управления казино требуется множество всяких способностей. Но я подозреваю, что стиль руководства, твой и Дункана, несколько отличаются.

Просто удивительно, что Ник сумел сдержать себя.

— У тебя с Латтрелом что-то серьезное?

— Ты имеешь в виду роман между нами? Нет. — Она нахмурилась. — Мои родственники дорого бы дали, лишь бы мы сблизились. Тетя Вилли напомнила мне этим утром, что в определенных социальных кругах браки иногда заключаются, как она любит говорить, во благо семьи.

— Ты имеешь в виду, она хочет, чтобы ты вышла замуж за деньги и положение?

— Скажем так, она хотела бы видеть семью Спринг вернувшейся к былой славе.

— Ага, и ты изо всех сил этому сопротивляешься? — Ник чувствовал, что настроение у него улучшается. Его лучшим союзником в этом новом сражении было собственное упорство Циннии.

— Не считая брата, ни один из родственников особенно не отягощен вопросом, действительно ли я буду счастлива с Дунканом. Они рассматривают брак с ним как способ возродить семейное состояние.

— А что испытывает к тебе Латтрел?

— Я не знаю, — сказала она. — Я никогда не спрашивала его. Он умный мужчина, а никакой умный человек не стал бы рассматривать варианты брака с женщиной, которая объявлена несовместимой.

— Он, вероятно, был бы действительно счастлив рассмотреть варианты, — пробормотал Ник.

Она покраснела:

— Возможно. Но это не твое дело, ясно? Уверена, тебя совсем не интересует моя личная жизнь. Для тебя имеет значение только журнал Частина.

— А тебя интересуют только поиски убийцы Морриса Фэнвика. Мне кажется, мы вернулись, к плану A.

— План A?

— Тот, где ты и я работаем вместе.

— Вместе? — Уголок ее рта приподнялся в усмешке. — Конечно, вы шутите, мистер Частин. Я думала, что я маленькая коварная мошенница, как ты выразился. Почему ж е ты хочешь работать со мной?

Ник почувствовал, как вспыхнуло его лицо. Интересно, покраснел ли он.

— Я передумал. Я не думаю, что ты участвовала в подлоге.

— Действительно? Скажи мне, что заставило тебя пойти на попятную? Ты использовал свой феноменальный талант схематика, чтобы вычислить мою невиновность? Или виной всему мое безыскусное очарование и большие голубые глаза?

— Серебристые, — не отдавая отчета, поправил он.

Она моргнула:

— Что?

Он почувствовал себя глупцом.

— Твои глаза на самом деле не голубые. Они цвета серебра.

Она закатила глаза:

— Послушай схематика, и увязнешь в мелочах.

— Слушай, я признаю, что был рассержен, когда понял, что меня надули. Было логично предположить, что ты заодно с ними.

— Ну да, логично. Скорее, моя тетя Вилли логична. Просто сегодня вечером у тебя было достаточно времени, чтобы успокоиться и здраво всё оценить. Ты, конечно, понял, что я не настолько глупа, чтобы рискнуть кинуть известного Ника Частина на пятьдесят тысяч долларов, а потом вернуться домой и ждать, когда же он меня вычислит.

— Я полагаю, Полли и Омар обвели вокруг пальца нас обоих.

— Блестящий вывод. — Она сузила глаза. — Так скажи мне, почему ты хочешь работать со мной?

— Все очень просто. Мы можем помочь друг другу.

— Ха. Не рассказывай мне сказки. Тебе нет никакого дела до убийцы Морриса. Тебе нужен только журнал. — Она решительно улыбнулась. — Я абсолютно точно знаю, почему ты внезапно захотел, чтобы мы были партнерами.

Он скрестил руки на груди:

— Да? И почему же?

— Все очень просто. Ты боишься, что со мной проблем не оберешься, если я продолжу расследование самостоятельно. Мои промахи могут повлиять на твою стратегию. И теперь, когда я знаю, что ты талант-схематик, из этого следует, что у тебя действительно есть план.

— Я не хочу, чтобы ты вела самостоятельное расследование, потому что это может быть опасно, — терпеливо пояснил он.

— Это тебя не волнует. Настоящая проблема, если тебе интересно, состоит в том, что я — обезьяна с гранатой. Неуправляемый элемент в схеме. Ты хочешь за мной присмотреть. И ты решил, что самый простой способ сделать это — притвориться, будто мы партнеры.

— Это неправда.

— О? И какая роль отводится мне, партнер?

— В первый вечер я говорил тебе, что у меня есть кое-какие связи.

— Без обид, Ник, но я что-то не заметила готовности делиться информацией. Не в твоем это стиле.

— Потому что я схематик, а все таланты-схематики скрытные, не так ли?

Она в приветствии подняла свой бокал:

— Единственное серьезное основание.

Он постукивал пальцем по плечу и размышлял над задачей. Потом подошел к телефону и набрал знакомый номер. Ему ответили после первого же гудка.

— Это вы, босс? — У Физера не получалось быть вежливым.

— Да. Что у тебя есть на Полли Фэнвик и Омара Букера?

— Похоже, что они вчера вечером быстро убрались. Должно быть, их сумки были собраны и сложены в автомобиле, когда они встречались с вами в парке. Их дом заперт наглухо. Вчера они сказали соседям, что уезжают отдыхать.

— Продолжай поиск. Они, вероятно, оставили город-штат. Попроси наших друзей из Нью-Ванкувера и Нью-Портленда не спускать с них глаз.

— Будет сделано, босс.

Ник повесил трубку и посмотрел на Циннию, потом набрал следующий номер.

— Полли и Омар собрались и были готовы покинуть город после того, как встретились бы с нами вчера вечером. Похоже, что у них также был план.

Она нахмурилась:

— Или они знали, что журнал был подделкой, или последние инструкции Морриса действительно напугали их.

— Да. — Ник прервался, так как на второй звонок ответили. — Стоунбрейкер? Это Частин. Окажи мне услугу.

— Я не оказываю услуг, ты же знаешь. — Голос Рафа Стоунбрейкра был голосом человека, обитающего во мраке. Вдобавок ко всему, он был холодным и циничным. — У меня, как и у всех остальных имеются счета, по которым следует платить. И ты — из тех немногих, кто может себе позволить мои услуги. Что ты ищешь?

— Имя очень классного мастера подделок.

— Насколько классного?

— Настолько, чтобы создать поддельную копию журнала Бартоломью Частина о Третьей Экспедиции.

— Когда ты говоришь такое, ты имеешь в виду для такого глупца, как ты?

— Да, но только на короткий срок. Мне потребовался почти час подробного анализа, чтобы убедиться: я только что заплатил пятьдесят штук за фальшивку. И я сомневаюсь, что когда-нибудь понял бы это, если бы я не был тем, кем… я являюсь.

— Схематиком?

Ник знал, что Цинния наблюдала за ним.

— Да.

— Ты прав. — Теперь Раф казался заинтересованным проблемой. — Мастеров такого полета совсем мало. А тех, кто взялся бы за это дело, — еще меньше. Я позвоню тебе через день или два и сообщу имя.

— Спасибо. — Ник повесил трубку и посмотрел Циннии в глаза. — Это друг. Он найдет того, кто подделал журнал. Когда у меня будет имя, я его тебе сообщу. Довольна?

— Возможно. — Она выжидательно смотрела на него. — Что тебе нужно от меня?

Все. Осознание этого выбило воздух из его легких. Он вздохнул и заставил себя казаться спокойным и сделать вид, что все под контролем.

— Сотрудничество. Никаких самостоятельных выходок. Мы обсуждаем, а потом действуем.

Она, казалось, обдумывала несколько секунд, потом кивнула:

— Хорошо, по рукам.

Он облегченно расслабился.

— Как я сказал, мы вернулись к плану A. Так как все вокруг настороже, то ты — мой новый дизайнер. И отвечаю на твой ранее заданный вопрос. Да, приглашение на ужин завтра вечером остается в силе.

Цинния улыбнулась:

— У тебя или у меня?

Он огляделся вокруг:

— Мне твой дом больше нравится.

— Давай все-таки у тебя, — мягко сказала она.

— Ты хочешь ужинать в казино? — Ему не хотелось встречаться с ней там. Казино воплощало в себе прошлое, которое он намеревался в скором времени покинуть.

— Не в казино, — поправила Цинния. — В твоем новом доме. Том, который я собираюсь отделать для твоей будущей невесты.