Цинния

Глава 6

— Цин? Ты дома? Это я, Лео. Я только что увидел газеты. Поговори со мной, старшая сестричка. Что происходит? Ты действительно виделась с этим парнем, Частином? Тётя Вилли и дяди Стенли бьются в истерике, а кузина Мэрибет записалась на прием к психотерапевту. Она говорит, что не может справиться с таким стрессом.

Цинния отложила письмо, которое только что собиралась открыть, и подняла трубку.

— Лео? Я дома. Подожди секунду. — Она стала наугад нажимать кнопки до тех пор, пока автоответчик не отключился с протестующим писком. — Извини. Я записывала звонки.

— Я тебя не виню. К сожалению, когда никому из наших родственников не удалось до тебя добраться, они решили позвонить мне. Пришлось выйти на улицу и купить газету, чтобы узнать, что происходит с сестренкой. Так как насчёт того, что ты и владелец «Частин Пэлас» нашли прошлой ночью убитого мужчину? Я полагаю, репортеры как всегда всё преувеличили?

— Не совсем. — Цинния откинулась на спинку стула и уставилась на гору почты, которую она только начала изучать.

Как хорошо услышать голос брата! Она рассчитывала на то, что Лео будет единственным членом семьи, способным рационально мыслить и оставаться спокойным перед лицом семейного кризиса. Он учился на последнем курсе в университете Нью-Сиэттла. Он был психическим талантом девятого уровня и отличался умением интуитивно чувствовать возраст и предысторию старинных предметов. Он был ведущим специалистом в области Синергетического исторического анализа. Цинния была глубоко убеждена, что Лео создан для карьеры ученого. Он был увлечен своими исследованиями, поэтому Цинния была уверена, что Лео оставит след в выбранной им сфере исследований. Остальная часть семьи боялась уже самой возможности подобного развития событий.

В течение четырех поколений семья Спринг увеличивала свое состояние в деловом мире. Последовавшее за смертью Эдварда Спринга банкротство повергло всю семью в состояние шока. Все, кроме Циннии, были убеждены в том, что Лео должен взять на себя ответственность за восстановление «Спринг Индастриз». Цинния защищала его от сильнейшего давления семьи.

— Один из клиентов, для которого я фокусирую, был убит вчера, — объяснила она. — Я нашла тело вчера поздно вечером. Так получилось, что мистер Частин оказался в этот момент рядом со мной. Нам обоим пришлось давать показания в полиции.

— Частин просто оказался рядом, да? Почему-то мне кажется, что подобное объяснение нашу семью не устроит. Ты же с братом говоришь, Цин. Расскажи мне, что происходит.

— Все так запутано. Мистер Частин вёл переговоры с моим клиентом, Моррисом Фэнвиком. — Она кратко описала Лео произошедшие события. — И, как понимаешь, — заключила она, — мы оба были кровно заинтересованы в бедном Моррисе.

— Хм…

— И как это понимать?

— Я не уверен, — заметил Лео. — Но, пожалуй, я понял, почему тетя Вилли и все остальные в истерике. Особенно после того происшествия полуторалетней давности. Когда этот ублюдок Итон погубил твою репутацию, выставив своей любовницей.

— Уверяю тебя, что Ник Частин совершенно не похож на Рексфорда Итона.

И это действительно так, подумала она.

Рексфорд Итон, меценат и основатель политической партии «Нравственные ценности основателей», был, как ни посмотри, весьма важной персоной. Он нанял её для разработки дизайна новых интерьеров поместья Итонов. В то время она испытывала горячую благодарность за такой роскошный заказ. Со смертью родителей, последовавшей за разорением «Спринг Индастриз», она и Лео оказались в стесненных обстоятельствах. Сбережения остальных членов обширного клана Спрингов исчезли вместе с бизнесом. Поэтому обратиться за помощью ей было не к кому.

Она отдавала все силы для того, чтобы её компания «Интерьеры Циннии Спринг» стала жизнеспособной. Она очень волновалась во время разработки проекта для Итона. И не только потому, что за это хорошо платили, но и потому, что он открывал ей двери в тесный круг дизайна для избранных. Она знала, что если её работа понравится Итонам, они расскажут об этом остальным членам их привилегированного круга.

Но меньше, чем через две недели после начала работы в поместье Итонов она обнаружила свои фотографии на обложке «Синсейшн» и еще нескольких желтых газет. Когда она увидела фотографию, на которой выходила из спальни Итона с ним под руку в сад, то поняла, что её подставили. Никто не поверит, что они с Итоном выбирали в спальне образцы обоев.

На то, чтобы собрать картину происшествия целиком, не ушло много времени.

Рексфорд и его изящная жена, Бэтани, договорились использовать ее в качестве прикрытия для их любовного треугольника. У них была связь с Дарией Гардинер, влиятельным политиком в партии «Нравственные ценности основателей».

Идя по следу цепочки слухов, заранее подкинутых одним из политических противников Гардинер, репортеры стали задавать неприятные вопросы. Итоны и Дария Гардинер разработали схему, чтобы обеспечить акул пера свежатиной и попытаться сбить их со следа. Цинния и была тем самым угощением, поданным на блюдечке. Всё сработало как часы. Бетани Итон выступила в роли обманутой жены и прекрасно сыграла душещипательную сцену, когда газеты выставили Циннию любовницей ее мужа.

На первый взгляд казалось, что это просто история об еще одном гуляющем налево муже, пойманном со случайной подружкой. Которая совершенно случайно оказалась членом семьи, еще недавно занимавшей высокое положение в обществе. Никто не заподозрил наличия в любовном треугольнике Дарии Гардинер.

Измена была достойна сожаления, но это можно было пережить. С другой стороны, любовный треугольник, состоящий из одной из самых видных пар и важного политического деятеля, мог бы причинить серьезный вред как Итонам, так и Гардинер. Никто из трех любовников не хотел бы, чтобы об этом стало известно столь скандальным образом.

В конце концов, пострадала только Цинния. Имя Дарии Гардинер ни разу не было упомянуто в прессе. Бетани держалась с достоинством, и ей даже сочувствовали. Что до Рексфорда, большинство лишь покачало головой, прочитав об его связи. Измена мужей была не такой уж редкостью, особенно среди высшего общества, где пары не всегда подбирались агентством. То, что среди очень состоятельных людей браки зачастую заключались больше по соображениям прибыли и денег, чем по желанию составить счастливую и стабильную пару, было секретом Полишинеля. Так как развод был невозможен, было абсолютно очевидно, что неудачный брак Итонов сохранится несмотря на ни на что.

Все произошедшее пресса забыла через три дня. Но, как оказалось, этих трёх дней скандальной славы было достаточно, чтобы Цинния потеряла большую часть своего с таким трудом созданного после падения «Спринг Индастриз» дела. Трёх дней также хватило для того, чтобы уничтожить её репутацию. В тот момент, когда она наконец приняла тот факт, что ей не удастся отделаться от прозвища Алой леди, она дерзко выбрала этот цвет в качестве торговой марки. К ужасу и досаде семьи, её гардероб теперь был полон красных вещей. Пальто, костюмы, брюки, пиджаки, юбки, платья. Одежда была выдержана в красной цветовой гамме от ярко-алого до глубокого темно — вишневого. Цинния допускала, что подобный стиль накладывает определенные ограничения, но были в нем и плюсы — подбирать аксессуары стало очень просто.

После скандала она потеряла респектабельных клиентов, но за последние полтора года сумела потихоньку привлечь внимание недавно разбогатевших предприимчивых людей. Ей удавалось удерживаться в этом новом сегменте рынка.

— У тёти Вилли и кузины Мэрибет идет пена изо рта, — сказал Лео. — Думаю, больше всего они боятся того, что Латтрел отменит следующее свидание с тобой.

— Только между нами, сердце мне это не разобьёт. Дункан — хороший человек, и мне нравится его общество, но больше ничего не выйдет.

— Ты забываешь об очень высоком С факторе в данной ситуации, Цин.

— С-факторе?

— Семейном факторе, — пояснил Лео. — Дункан Латтрел неожиданно удвоил капитал после того, как недавно успешно завершил расширение своей компании. Когда он выпустит в продажу новое поколение программного обеспечения, то, возможно, утроит первоначальный капитал. У меня предчувствие, что тётя Вилли, дядя Стенли и другие скоро начнут намекать на то, что влюбиться в богатого так же просто, как и в бедного.

— И что? — Цинния пролистала несколько счетов и пару каталогов. — Если они начнут настаивать, я выложу на стол главный козырь.

— Ну да, ну да, я знаю. — Лео стал нарочито возвышенно и мелодраматично подвывать. — Ты никогда не вступишь в не подходящий тебе брак, а лучшее в городе агентство, «Синергетические связи», заявило, что подходящей для тебя пары не существует.

— Ты правильно все понял, — с удовольствием сказала она в ответ. — Невероятно с точки зрения статистики, но так оно и есть. Ну, что можно с этим поделать?

— Цин, я тебе скажу, что твоя несовместимость не остановит тетю Вилли и остальных из этой шайки.

— Как же могут члены моей собственной семьи даже думать о том, чтобы просить меня ввязаться в авантюру с неподходящим мне браком? — Цинния улыбнулась сама себе, взяв ножик для бумаги. — Кроме того, какой порядочный, разумный человек захочет жениться на женщине, которая не составляет ему подходящую пару?

— Знаешь, что я думаю? — резко возразил Лео. — Я думаю, что в глубине душе ты довольна тем, что агентство не смогло подобрать тебе пару.

— Как ты только мог подумать такое? — Цинния открыла конверт и обнаружила внутри еще один счёт. — Знать, что подходящей для тебя пары не существует — это судьба страшнее смерти. Все так говорят.

— Кроме тебя, разумеется.

Цинния снова улыбнулась. Четыре года назад, незадолго до того, как её родители пропали в море, она полагала, что влюблена. Его звали Стерлинг Дин. Он был красивым вице-президентом «Спринг Индастиз», и Циннии казалось, что у них много общего. Оба зарегистрировались в «Синергетических связях», чтобы подтвердить правильность своего выбора.

Ко всеобщему изумлению и ужасному разочарованию консультанта по синергетике по результатам теста оказалось, что Циннии принадлежит сомнительное достижение быть одной из очень немногих людей, для которых невозможно подобрать пару. Эксперт сказал, что это из-за её паранормального психологического профиля. По некоторым, очень тонким, параметрам она отличалась от остальных. И поэтому не могла успешно составить пару Стерлингу Дину или любому другому человеку из зарегистрированных на тот момент в списках агентства.

Цинния всё еще не могла пережить шок, испытанный от известия о том, что она, возможно, так никогда не выйдет замуж, когда пришло известие о смерти родителей. А потом она была слишком занята, пытаясь справиться с печалью, развалом империи Спрингов и будущим семьи, чтобы переживать по поводу своего бессменного общественного положения старой девы.

Семья и те друзья, которым стало известно о результатах теста, были шокированы и смотрели на неё с жалостью. Но позже Цинния начала видеть в своем положении определенные преимущества. Общество оказывало очень сильное давление, призывая к браку, а она была от этого свободна. Общественное мнение утверждало, что её личностные качества приведут к одиночеству. Но в те дни она не слишком много думала об этом. Она была слишком занята, пытаясь заработать на жизнь.

— Тётя Вилли рассказывала, как ты говорила ей, что тебе нравится общество Латтрела и у него хорошее чувство юмора, — отметил Лео.

— Это действительно так. — Но Цинния не стала добавлять, что неделю назад Дункан зашел так далеко, что нашел возможным для себя вступить в брак, не одобренный агентством.

Дункан был президентом «СинкАйс», весьма известной компьютерной фирмы. Он познакомился с Циннией полтора месяца назад на выставке искусств. Между ними завязался разговор, когда они обнаружили, что стоят напротив картины Новой Школы Второго поколения и одинаково сбиты с толку. Оба посмотрели на лишенные смысла кляксы краски, потом друг другу в глаза и тут же стали смеяться до колик. Вскоре они переместились в кафе при музее, чтобы выпить по чашке коф-ти и поговорить об искусстве. Когда через несколько дней Дункан позвонил и пригласил ее в театр, Цинния согласись. Тетя Вилли пришла в экстаз. Цинния очень опасалась, что в головах ее ближайших и дражайших родственников уже проносятся видения о возвращении богатства семьи посредством брака.

— Ты всегда говорила, что в мужчине очень важно чувство юмора, — напомнил ей Лео.

— Это самое главное, — заверила она его. — После того, как я росла с папой, разве я смогу жить с кем-то, кто не умет смеяться?

— Да уж. Бизнесмен из папы был аховый, но отцом он был замечательным. Я все еще скучаю по нему и по маме, Цин.

— Я тоже. — Циннию пронзила острая внезапная боль сожаления при воспоминании о том, как отец умел радоваться жизни.

У Эдварда Спринга обладал огромным энтузиазмом и душой нараспашку. Его жена, Женевьева, разделяла необоснованный оптимизм и мягкость мужа. Цинния и Лео выросли в доме, наполненном теплом и смехом. К сожалению, ни один из их родителей не был приспособлен для бизнеса. Под управлением Эдварда и Женевеьевы «Спринг Индастиз» обанкротилась.

— Полагаю, что с твоей стороны очевидно отсутствие безответной влюбленности в Латрела, — сказал Лео. — Бульварная пресса и так уже считает тебя любовницей Ника Частина.

— К завтрашнему дню эта новость уже устареет, — заверила его Цинния. Она подобрала ручку и стала вертеть в руках. — Интерес к семье Сприг сейчас уже гораздо меньший, чем полтора года назад.

— Может, так оно и есть, но имя Частина, конечно, обеспечит продажи газет.

Она отшвырнула ручку и села прямо.

— Знаешь, что в этом положении по-настоящему заставляет сходить с ума?

— Да. То, что газеты снова хотят распотрошить твою репутацию — сначала на лоскутки, а затем отставив от нее ошметки.

— Нет. То, что все, кажется, забыли о том, что бедного Морриса Фэнвика вчера убили.

— К несчастью, Частин гораздо интереснее, чем Моррис Фэнвик, — сказал Лео. — И, чего уж там, ты тоже.

— Это неправильно. Газеты и все остальные должны сосредоточить свое внимание на поисках убийцы Фэнвика.

— Полиция его поймает, — упрямо сказал Лео. — Кто бы это ни был, его почти наверняка рано или поздно возьмут с поличным на наркотиках.

— Возможно. — Возразила Цинния. — Лео, если мне понадобится проконсультироваться с экспертом об экспедициях к Западным морям, а именно по экспедиции, снаряженной около тридцати пяти лет назад, к кому мне следует обратиться?

— Тебя интересует какая-то конкретная экспедиция?

— Да. Только не смейся, но мне хочется разузнать побольше о Третьей Экспедиции Частина.

— Третьей? — Лео рассмеялся. — Ты шутишь. Это просто старая сказка. Третьей Экспедиции не было. Университету, который оплачивал это исследование, пришлось отложить всё в последнюю минуту. Кажется, начальник экспедиции отправился в джунгли и совершил самоубийство за несколько дней до отправления.

— А его тело нашли?

— Нет. Мы же о джунглях говорим, Цинния. В джунглях тело обычно найти невозможно, если только не знаешь, где именно искать. А в этом случае, я думаю, никто не знал.

— У Дефореста была теория о том, что стало с Третьей, — неуверенно припомнила Цинния. — Он высказывал предположения несколько лет назад.

Лео фыркнул от смеха:

— Ага. Эти предположения только желтая пресса опубликовала. Никто из настоящих ученых даже не стал тратить на эти бредни время. Чокнутый Дефорест придумал сводящую с ума историю о пришельцах, похитивших членов экспедиции, что привело в жуткое замешательство Университет Нью-Сиэтла. Эта история стоила ему должности и возможности работать по специальности.

— Чокнутый Дефорест? — повторила Цинния.

— Именно так его называют в серьезных научных кругах. Вроде бы его имя Ньютон или как-то так. Он был профессором факультета Исторического синергетического анализа, пока не выжил из ума и не стал писать о пришельцах и пропавших экспедициях.

— Ты хочешь мне сказать, что по Третьей Экспедиции нет экспертов, с которыми я могла бы поговорить?

— Никого. Как я и сказал, никакой Третьей Экспедиции не было.

— А как насчёт Бартоломью Частина? Он существовал. Он, вероятно, хранил журнал. Моррис думал, что обнаружил его.

— О, конечно, Частин существовал на самом деле, и первые две его экспедиции прошли очень успешно. Скорее всего, он оставил записи о своих ранних путешествиях. Профессиональные исследователи обычно в том или ином виде ведут журнал. Но записей о Третьей Экспедиции быть не может, потому что самой экспедиции никогда не было, — Лео сделал паузу. — Единственное, что могло бы быть…

— Да?

— Полагаю, Частин мог начать писать журнал о Третьей Экспедиции тогда, когда стал её планировать. Он мог писать о приготовлениях и планах до того, как совершил самоубийство.

— Может, именно этот журнал и обнаружил Моррис, — пробормотала Цинния. — Что стало с профессором Дефорестом?

— Я же сказал тебе, его заставили уволиться. Кажется, кто-то упоминал, что у него в семье были какие-то деньги. Он унаследовал старинное поместье. Насколько я знаю, он всё ещё там живёт.

— И он единственный признанный эксперт по Третьей Экспедиции?

— Давай скажем так: он тот, кто создал эту легенду. Я бы не стал называть его признанным авторитетом в данной области.

— Понимаю. — Цинния проткнула кончиком карандаша стол.

— И вот еще что, Цин.

— Да?

Лео более спокойно спросил:

— Как ты думаешь, Ник Частин будет тебя еще беспокоить?

— Что ты имеешь в виду под беспокойством?

— То, что я слышал о нём, очень загадочно. И… Никто о нем ничего толком не знает.

— Я думаю, такое положение дел его устраивает, — сказала Циниия. — Более того, я уверена, что он пытается быть настолько таинственным и далеким от общественной жизни, насколько это возможно. И это значит, что он будет держаться от меня подальше. Последнее, что ему нужно — это привлекать к себе внимание, проводя больше времени с печально известной Алой леди.

— Хм…

— Подумай об этом, — сказала она, проверяя собственную логику. — Если бы он собирался беспокоить меня, как ты утверждаешь, он лишь рисковал бы привлечь к себе всеобщее внимание. Общественность будет строить различные предположения, его фотографии, наверно, снова появятся в газетах. А это ему нужно меньше всего.

— Да, наверное, ты права.

— Поверь мне, он не станет привлекать к себе внимание. Он знает, что если не станет подкидывать в огонь студень,[1] то об этой истории позабудут.

— А как насчет тебя? — голос Лео был все еще встревоженным.

— Я могу избегать репортеров до тех пор, пока они не сдадутся и не уйдут. Скорее у меня возникнут проблемы с родственниками, а не с мистером Частином.

— Ну, если ты так говоришь…

— Не волнуйся, и закончим говорить о нём.

Цинния попрощалась и повесила трубку. Когда телефон практически тотчас зазвонил, она подпрыгнула на стуле. Она посмотрела на телефон, и подождала включения автоответчика.

— Это Ник Частин. Я полагаю, вы дома, и у вас включен автоответчик, Цинния. Я бы очень хотел с вами поговорить.

Она застыла. Хотя его голос и записывался на автоответчик, звук его заставил её почувствовать опасность. Это чувство, как и прошлым вечером, заставило нервы трепетать. Очевидно, её странная реакция не была вызвана лишь темнотой и выбивающими из колеи обстоятельствами.

Ник ничего не говорил, но не вешал трубку. Он просто ждал. Она несколько секунд колебалась, но, в конце концов, не выдержала.

— Черт. — Она попыталась успокоиться и подошла к телефону так резво, будто это был не телефон, а пауко-жаба.

— Да, мистер Частин?

— Пожалуйста, зовите меня Ник. После того, что мы пережили вместе вчера вечером, я думаю, мы могли бы обращаться друг другу по имени, разве нет?

Затаенный юмор в его словах производит совершено иное впечатление, нежели легкие шутки Латтрела, подумала Цинния. Шутки Ника были родом из какого-то темного, далекого королевства. Места, где юмор был в большом дефиците, а оставшиеся шутки были скрюченными и слабыми от недостатка солнечного света.

— Как неожиданно. — Она попыталась сказать эти слова легкомысленным тоном. — Я только что сказала брату, что вы не собираетесь мне звонить, потому что вы слишком заняты, пытаясь дистанцироваться от меня. Мне казалось, что вы стараетесь привлекать к себе как можно меньше внимания, мистер Частин.

Он проигнорировал её замечание.

— Я прихожу к выводу, что репортеры тебе докучали?

— Утром было несколько звонков, на которые я не стала отвечать. И, мне кажется, фургон газеты «Синсейшн» все еще стоит под окнами. Но нет ничего такого, с чем я не могла бы справиться. А как ты?

— Я нанимаю людей, чтобы они выполняли полезную работу. Например, удерживали репортеров подальше от меня.

— Да, конечно. — Цинния поднялась на ноги. Она подошла к окну, таща за собой шнур от телефона, и посмотрела на фургон «Синсейшн». — Как удобно.

— Я могу послать к тебе домой кого-нибудь, чтобы прогнать репортеров.

Цинния неожиданно представила себе здоровенного качка внизу в парадной. Управляющий и соседи никогда ей этого не простят.

— Ради всего святого, не надо. — Она нахмурилась от того, что в её голосе были явно заметны панические нотки. Она прочистила горло. — То есть, большое спасибо, но необходимости в этом нет. Репортеры уйдут, когда им надоест ждать.

— Возможно, но это потребует времени.

— Тебе что-то известно? Если бы эти репортеры уделили убийству Морриса хоть половину своего чрезмерного внимания, у полиции, возможно, было бы больше причин заняться по-настоящему тщательным расследованием.

— Уверен, полицейские делают для расследования всё, что возможно.

— Я так не думаю. — Цинния повернулась и направилась обратно к легкому столику периода Ранних исследований. — Думаю, детектив Ансельм намерен ждать до тех пор, пока возможный подозреваемый не придёт к нему в кабинет и не сознается.

— Ансельм хороший специалист. Он будет идти по любому обнаруженному им следу.

— Надеюсь, что ты прав, но, боюсь, он отложит этот случай в долгий ящик потому, что всё выглядит так, будто это очередное ограбление с целью найти денег на дозу.

Ник на другом конце провода ненадолго замолчал.

— Ты все еще считаешь, что там замешано нечто большее? — наконец спросил Ник безо всякого выражения.

— Я много часов не спала, думала обо всем этом. — Она медленно села обратно на стул. — Тебе не кажется, что убийство бедного Морриса именно в тот момент, когда он вел последний этап переговоров по продаже журнала Частина, — слишком серьезное совпадение?

— Опять эти твои теории заговора. Ты уверена, что в твоей семье нет гена таланта-схематика?

— Ничего удивительного в моем предположении нет, мистер Частин. — Она нахмурилась. — Мне интересно, где он спрятал журнал.

— Не ты одна хотела бы знать, что произошло с журналом.

Его слова прозвучали угрюмо и решительно, что отнюдь не успокоило её расстроенные нервы.

— Мы можем еще долго не знать об этом. Не забывай, Моррис был талантом-схематиком. Большим любителем загадок и тайн. Никто лучше схематика не умеет прятать.

— И никто лучше схематика не умеет отыскивать спрятанное, — сказал Ник.

— Верно. Знаешь старую поговорку — чтобы поймать вора-схематика, нужен вор-схематик. Может, тебе стоит нанять кого-нибудь, чтобы выяснить местонахождение журнала. Таланта-схематика, я имею в виду, а не настоящего вора.

— Я буду иметь это в виду. — Ник сделал паузу. — Если я смогу найти таланта-схематика, который сможет помочь обнаружить журнал, то мне понадобится нанять концентратора для фокусирования. Ты сможешь помочь?

Мысль о том, чтобы опять общаться с Ником Частином, снова заставила её вспомнить о пустой шахте лифта, которая приснилась вчера. У нее внутри всё завибрировало, когда она представила, как ступает в пустоту.

— Не знаю. — Даже ей самой показалось, что её голос звучал неубедительно. — Мне надо посмотреть расписание. В последнее время я очень занята у себя в дизайнерской фирме. Я сейчас редко фокусирую. Работа с Моррисом была скорее исключением. — У нее получалось всё хуже и хуже. Еще чуть-чуть, и она заговорит как болтливая дурочка.

Она недоумевала, что же такого было в Нике Частине, из-за чего её чувства так обострялись, а волосы на шее вставали дыбом. Кроме того, конечно, что он был опасным, загадочным, закрытым и они вместе обнаружили тело.

— Тебе приходило в голову, что если твоя догадка верна, и за убийством Фэнвика стоит нечто большее, чем думает детектив Ансельм, то главным шагом для обнаружения убийцы будет выяснение местонахождения журнала? — спросил Ник.

Неожиданно ей захотелось посмотреть ему в глаза. Не то чтобы она могла бы многое прочитать в этих зелено-золотых глубинах, подумалось ей. Ник с равной легкостью носил и маску человека-загадки, и сшитые у дорогого портного вещи.

— Мне казалось, ты сказал, что не думаешь, будто кто-то ещё хочет заполучить этот журнал достаточно сильно, чтобы пойти на убийство, — осторожно сказала она. — Ты изменил своё мнение?

— Это ты веришь в существование заговора, а не я. Я хочу только получить журнал. Я просто подчеркнул, что если ты права, то мы оба заинтересованы в выяснении местонахождения журнала. Можно с уверенностью сказать, что полиция не будет вести расследование согласно твоим предположениям. Кажется, Ансельм уверен, что это преступление совершили, чтобы достать деньги на наркотики.

Цинния облокотилась на стол и уткнулась лбом в руку.

— По правде говоря, сейчас я не знаю, что и думать.

— Предполагаю, принятие решения не займет у тебя слишком много времени. Я немедленно начну расспросы. Нельзя терять время. Подобные следы очень быстро остывают.

— Да, думаю, это так.

— Хочешь работать над этим вместе со мной или мне рассчитывать только на себя?

Она перекрутила в руках телефонный шнур. Он давит на неё. Незаметно, но ошибиться невозможно.

— Ты предлагаешь объединить усилия?

— Почему бы нет? У нас обоих есть причины искать журнал. Вместе мы сможем сделать больше, чем по отдельности.

Цинния пробарабанила пальцами по столу.

— Наше сотрудничество невозможно будет сохранить в тайне.

— Верно. Мы рискуем тем, что желтая пресса снова нами заинтересуется.

— Ну и? — Её обескуражило то, что он, видимо, не хотел понять. — Это ведь тебе нужно меньше всего, верно?

— Я могу пережить внимание репортеров, если на это есть достойная причина. А как насчет тебя?

— Не хочу я подобного внимания, — она села обратно на стул и глубоко вдохнула. — Но мне пришлось смириться с тем, что моё имя печатали на первых полосах так часто, что это уже становится привычным. Я выдержу.

Ник снова замолчал, и это раздражало.

— Ты думаешь, что если наши имена свяжут, то это будет равноценно позору?

Здорово. Она умудрилась снова его оскорбить.

— Я не это имела в виду. Я только хотела сказать, что не так уж страшно отметиться в бульварной прессе. Не важно, чьё имя они упомянут.

— Ладно, — прервал он ее. — Раз мы не сможем противиться неизбежному, предлагаю дать для сплетников логическое объяснение того, что нас увидят вместе.

Инстинкт Циннии выдал тревожный сигнал.

— Объяснение какого рода?

— Так уж случилось, что я ищу интерьер-дизайнера.

Она сжала телефонный шнур мертвой хваткой.

— Что, прости?

— Ты слышала. Я собираюсь жениться в ближайшем будущем. И хочу поменять обстановку.

Почему-то это известие заставило Циннию ещё более свирепо сжать шнур. Он собирается жениться. Ну и что? Почти все вступают в брак, раньше или позже. Даже загадочные владельцы казино. Она, наверно, была единственным на весь город исключением. Если не считать нескольких признанных потенциально опасными для общества жестоких личностей и тех, кто не может вступить в брак из-за умопомешательства.

— Понимаю.

— У меня такое предчувствие, что моей будущей жене будет все равно, как выглядит казино.

— Вы живете в казино, — угрюмо отметила Цинния. — Очень сомневаюсь, что тебе долго удастся скрывать от неё этот факт. Звуки работающих игральных автоматов быстро тебя выдадут.

— Я не жду, что невеста будет жить над казино. Я купил дом. Большой дом на холме, с видом на город и залив.

— О, — она не знала, что сказать. — Когда свадьба?

— Еще не знаю. Я только начал процесс регистрации.

— Ты заключаешь брак через агентство?

— Ты удивлена? Разве не все разумные люди заключают браки при помощи агентств?

— Да. Разумеется. В большинстве случаев. — Боже, она опять начала болтать ерунду. — Но есть и исключения.

— Я не настаиваю на том, чтобы быть исключительным. Вступать в брак без помощи агентства большой риск. Я не люблю рисковать.

Она закрыла глаза.

— Неужели?

— Я могу следовать в жизни синергетическим законам возможностей и шансов, но я не рискую понапрасну. Не в таком долгосрочном деле, как женитьба.

— Очень мудро, — торопливо согласилась она.

Последовала короткая пауза.

— А ты зарегистрирована? — мягко спросил он.

Она сглотнула. Это был самый обычный вопрос, особенно учитывая её возраст. Ей было уже почти тридцать.

— Я регистрировалась четыре года назад. Но агентство сказало, что пары для меня не существует.

Ответом на эти сведения была тишина.

— Ясно, — в конце концов сказал Ник. — Необычно.

Фраза десятилетия. Цинния почти улыбалась:

— Весьма. Но случается.

— Ты вроде не очень расстроена по этому поводу.

— Жизнь продолжается.

— Говорят, что трудно подобрать пару концентраторам полного спектра, — заметил Ник.

— Это не наша вина, — сказала она в ответ. — У нас высокие стандарты. Это зависит от энергетического поля. Но в моем случае проблема осложнена тем, что я не совсем обычный концентратор полного спектра.

— А, да. Ты говорила мне, что можешь нормально концентрировать только для талантов-схематиков.

— Угу. Видимо именно из-за этого получились такие странные результаты МПЛО, — сказала Цинния.

— МПЛО?

— Мильтипсихическая паранормальная личностная оценка. Это стандартный синергетический психологический тест, который используют брачные агентства. Если ты регистрируешься, то рано или поздно тебе придется его пройти. Разве твой консультант тебе об этом не сказал?

— Я только начал регистрацию. У меня еще не было возможности обсудить с консультантом все детали.

— Ясно. Сначала заполнишь анкету, а потом пройдешь МПЛО. — По какой-то причине любопытство заставило Циннию не отклоняться от этой темы. — В какое агентство ты обратился?

— Мой консультант из «Синергетических связей».

— Хорошая компания. Я была зарегистрирована там же. — Теперь она больше, чем когда-либо, была уверена, что у Ника сильный психический талант. «Синергетические связи» были одной из немногих в городе компаний, которые работали с концентраторами полного спектра и талантами высокого уровня. — И очень дорогая.

— Я могу оплатить их услуги, — сказал он.

Она поморщилась:

— Да, полагаю, что можешь.

— Как я и говорил, я хочу обставить дом для будущей невесты. Я мог бы сказать, что нанял тебя для разработки интерьеров. Что даст нам достойную причину для того, чтобы нас часто видели вместе.

Почему-то её мозг работал так, будто её затягивало в застывающую смолу.

— Угу.

— Мы можем объединить усилия и обмениваться информацией, — Ник сделал паузу. — Я, конечно, готов платить тебе как за обычную работу.

Это замечание вывело ее из оцепенения, как не смогло бы никакое другое. Цинния возмутилась:

— Как ты смеешь вмешивать в это деньги? Думаю, этого следовало ожидать от владельца казино. У меня для вас новость, мистер Частин. Единственное, что имеет значение — это чтобы правосудие в отношении бедного Морриса восторжествовало.

— Конечно, — быстро сказал он.

Чересчур быстро.

— Вам нужен только журнал. По какой-то причине вы решили, что у меня может быть полезная для вас информация. И вы сможете с ее помощью найти журнал.

— Сейчас, Цинния, я лишь выдвинул разумное предложение, которое было бы выгодно нам обоим.

— К черту. Вы пытаетесь манипулировать мной, мистер Частин. Мной нельзя управлять.

— Подумай об этом, я больше ничего не прошу. — Чувствовалось, что у него закончились аргументы. — Позвони мне, когда рискнешь принять мой план.

— Зря стараешься. — Она повесила телефон до того, как он смог попытаться уговорить ее еще раз.