Цивилизация Древней Греции

Глава четвертая КЛАССИЧЕСКИЙ ПЕРИОД (от греко-персидских войн до прихода к власти Александра Великого, 490–336)

Экспедиция под командованием Датиса и Артаферна объединила существенные силы пехоты и кавалерии (возможно, 25 тысяч человек), которые были перевезены на военных кораблях по морю. Гиппий, бывший тиран Афин, сын Писистрата, сопровождал эту экспедицию с целью восстановить свою власть в Аттике с помощью персов. Он рассчитывал найти поддержку в народе среди тех, кто вспоминал о режиме писистратидов как о «золотом веке». По пути флот сжег остров Наксос, покорил Киклады, затем опустошил территорию Каристы на Эвбее, достиг Эретрии, которая после десятидневной осады была сдана в результате измены. Наконец войска высадились в Аттике, в Марафонской бухте, перед Эвбеей. Гиппий давал советы персам в этих операциях.

Афины перед лицом этой опасности отправили гонца в Спарту с просьбой о поддержке. Однако скрупулезные лакедемоняне не посмели отправиться в поход на новолуние, которое должно было наступить через шесть дней: когда же они прибыли, все было кончено. На народном собрании афиняне приняли решение дать бой в открытом поле вместо того, чтобы дожидаться атаки на городские стены. Один из десяти выбранных стратегов, Мильтиад, уже имевший дело с персами во время колонизации Херсонеса Фракийского, настоял на этом решении. Он сыграл решающую роль на поле боя, уговорив полемарха Каллимаха, верховного главнокомандующего, попытать счастья в бою и не выжидать. На расвете сентябрьского дня 490 года удар был нанесен. Платея, верный союзник Афин, прислала подкрепление — тысячу воинов. Гоплиты беглым маршем атаковали персидскую пехоту, по численности в два раза превосходившую их силы, и после рукопашной схватки обратили ее в бегство. Вражеский флот встретил побежденных и поднял паруса. Каллимах и чуть менее 200 афинян пали на поле боя и были похоронены в братской могиле, которая до сих пор заметна на прибрежной равнине Марафона посреди оливковых деревьев. Персы потеряли почти 6500 человек. Мильтиад и стратеги вернули войско в Афины в тот же день и прибыли вовремя, чтобы предотвратить высадку врага в Фалере. Увидев, что берег защищен, Датис и Артаферн отказались идти дальше и вернулись в Азию, увозя с собой трофеи и пленников с Эвбеи и Киклад.

В глазах Дария операция была проведена с половинчатым успехом. Конечно, Афины избежали кары Великого Царя, но Эретрия, другой город, поддержавший ионийских повстанцев, был жестоко наказан. Пленные эретрийцы были доставлены в Ардерикку, севернее Суз, в Луристане, регионе, где велась добыча нефти. Спустя пятьдесят лет они продолжали говорить на своем языке и сохраняли обычаи — так свидетельствует посетивший их Геродот. Разграбление городов Эвбеи и Наксоса, огромное количество пленников — это, безусловно, позитивные результаты для персов, однако провал в Аттике запомнился им надолго. Афины ничего не теряли от своей выжидательной политики. Стало понятно, что для того, чтобы покорить Грецию, Великому Царю недостаточно десантного корпуса, поддерживаемого флотом. Дарий начал разрабатывать новый, более масштабный план вторжения, однако восстание в Египте затормозило его осуществление. В этот промежуток времени царь умер (486), и его преемник Ксеркс должен был сначала восстановить порядок в Египте, прежде чем предпринимать новую экспедицию в Европу.

То, что для персов было лишь небольшим поражением, в памяти греков осталось как победа, имевшая огромное значение. Впервые грозная персидская армия была разгромлена в открытом поле гоплитами. До этого она была непобедимой. Этот подвиг Афины совершили собственными силами: город Кекропа, гордившийся своими древними традициями и недавним успехом, отныне был окружен ореолом военной славы, которой не было даже после победы в Халкиде в 506 году. Наряду со Спартой, до сих пор бывшей непревзойденной в отношении войны, Афины заслужили авторитет, который подпитывал их зарождающиеся амбиции. Но прежде всего покушение Дария на Афины заставило греков перед лицом могущественной азиатской империи осознать, что такое греческая культура.

Речь шла не о жизни или независимости одного народа, но о будущем целой цивилизации. Какими бы ни были до этого заслуги Писистратидов перед Аттикой, присутствие Гиппия в персидской армии стало для них символом. В лице юной афинской демократии, выбравшей путь мужественного сопротивления иноземным захватчикам, весь греческий народ выражал свое нежелание оказаться в рабстве. Конечно, греки не раз завоевывали друг друга до и после этого. Но на сей раз речь шла не о рядовом конфликте, где «война — мать всего», как сказал Гераклит, и где сталкивались интересы отдельных людей. Скромная колониальная экспедиция Датиса и Артаферна представлялась грекам не просто попыткой установить иностранное господство в Греции, но угрозой укоренения политической философии крупных восточных государств, в основе которой лежала идея божественной власти суверена и где вместо граждан была безликая толпа, подавляющая личность. Такое будущее воины Марафона, или марафономахи, отказывались принять для себя, своих собратьев и своих потомков. В противовес Азии, чье могущество, богатство и величие были основаны на подчинении народа воле абсолютного монарха, они выдвинули идеал полиса, жители которого были свободными людьми. Когда ясным летним утром солдаты Мильтиада, вооруженные круглыми щитами и длинными копьями, двинулись против темной массы персов, выделявшейся на фоне блестящих морских волн, они боролись не только за самих себя, но за свое мировоззрение, которое впоследствии станет общим достоянием Запада.

Вторая греко-персидская война носила совершенно иной характер. Все знали о приготовлениях Ксеркса, начавшихся в 483 году: он не только собрал значительные силы на суше и на море, он также развернул впечатляющие общественные работы. Например, он создал канал вдоль перешейка Акта (полуостров горы Афон) на Халкидике, чтобы не обходить опасный мыс, где корабли Дария понесли большие потери десять лет назад, в 492 году, в ходе операции на северных берегах Эгейского моря. Было очевидно, что готовится новое вторжение и что целью Великого Царя является вся Греция.

В Афинах умер попавший в опалу после неудачной экспедиции на остров Парос Мильтиад. Наиболее авторитетный политический деятель, Фемистокл, видел угрозу и предусмотрел средства ее отражения. По его совету народ ассигновал чрезвычайные средства из Лаврийских рудников для строительства флота из двухсот триер. Спарта, благодаря своей прежней славе и поддержке союзников, стала во главе греческих городов, решивших сражаться за свою независимость. Внутренние войны были прекращены. Собравшиеся на Истме представители разных государств обсуждали свою стратегию и доверили верховное командование спартанским командирам. Аргос, Ахайя, Этолия и Крит сохранили нейтралитет. Гелон, тиран Сиракуз, отказался от участия, поскольку его не пожелали признать главой коалиции. Наконец соглашение между персидским царем и Карфагеном заставило отговорить сицилийского тирана от участия в далеком путешествии из-за пунической угрозы, которая могла возникнуть в любой момент.

Силы Ксеркса, собранные на северо-западе Малой Азии, начали переход через Геллеспонт в начале июня 480 года по понтонному мосту, который персы перебросили через пролив между Абидосом и Сестом под руководством греческого инженера Гарпала. Флот из 1200 кораблей прикрывал маневры на суше и снабжал провизией многотысячные войска. Все провинции огромной империи предоставили контингенты, о пестроте и живописности которых говорил Геродот. Морская армия состояла из финикийских, египетских и кипрских эскадр, к которым присоединились 300 греческих судов от ионийцев или островных владений царя. Через Фракию и ее греческие колонии, превращенные в сатрапии, затем через Македонию, связанную с монархией Ахеменидов, Ксеркс достигает окрестностей горы Олимп и вторгается в Фессалию, отбросив греков далеко на юг. Фессалийцы и беотийцы (кроме Платеи и Феспии) примкнули к Ксерксу. Первое столкновение на суше произошло при Фермопилах, между морем и Каллидромским хребтом, в месте, которое считалось непроходимым для целой армии. В самом начале августа 480 года персы захватили оборонные позиции греков, которые вражеская колонна обошла по горной дороге. Вовремя предупрежденные, греческие войска были отведены на Коринфский перешеек, а оставшиеся царь Леонид и его триста спартанцев вместе с несколькими беотийцами из Феспии боролись до последнего. Их жертва воодушевила всех эллинов и была воспета поэтом Симонидом в эпиграммах, выгравированных впоследствии на братской могиле этих храбрецов: «Странник! Скажи Спарте, что мы пали здесь, повинуясь ее законам».

В то же время греческий флот, собранный у мыса Артемисон, в северной части Эвбеи, впервые встретился с эскадрами Великого Царя, шедшими от города Ферм, места, где впоследствии будут построены Фессалоники. Хотя они попали в шторм, разбивший 400 кораблей о скалистый полуостров Магнесию, египетские и азиатские судна отлично показали себя в течение всего боя, длившегося с перерывами два дня. После поражения при Фермопилах греческий флот направился на юг и бросил якорь около острова Саламин, откуда он мог защищать линию укреплений на Истме.

Через Фокиду, которая была разрушена, и Беотию, которая стала союзником, персы пришли в Аттику. По совету оракула афиняне оставили город, чтобы спастись на кораблях, которые доставили их на Саламин и в Трезен. Слабый гарнизон, оставшийся в акрополе, храбро оборонялся до полного истребления. Афины были разграблены и сожжены. Таким образом, как того желал Дарий, Ксеркс отомстил за сожженные ионийцами храмы в Сардах.

Перед тем как напасть на оборонительные сооружения Истма, царь должен был разрушить греческий флот, собранный у Саламина. Посланцы сообщили ему о распрях и сомнениях в среде союзных греческих военачальников под предводительством спартанца Эврибиада. Афинянин Фемистокл считал, что необходимо дать бой без промедления в водах Саламина, где недостаток пространства помешал бы противнику развернуть все суда и воспользоваться численным превосходством. Он искусно маневрировал, чтобы отвергнуть предложение отступить к Истму. Предупрежденные персы выставили эскадру на западном входе в Элевсинскую бухту, через которую греки могли отступить. Бой теперь был неизбежен. Утром, ближе к концу сентября 480 года, флот Великого Царя с финикийскими судами во главе входит в пролив шириной не более одного километра между Саламином и берегами Аттики. Ксеркс установил свой трон на склонах Эгалеоса, чтобы наблюдать за победой своих эскадр. Греческие корабли были готовы к бою: согласно тактике Фемистокла, они использовали свои возможности маневрировать, чтобы протаранить вражеские суда, которым было тесно и которые начали друг другу мешать. Высадившиеся гоплиты, вооруженные лучше своих азиатских и египетских противников, одержали победу в боях на абордаж. Афиняне и эгинеты, два самых многочисленных контингента в греческом флоте, проявили в сражении свою сноровку и храбрость. После жестокого и беспорядочного боя, суда Великого Царя повернулись другим бортом и двинулись к Фалере, а греки до наступления ночи уничтожали вражеские корабли, которых они, как говорит Эсхил, били «как тунцов». Менее 400 греческих кораблей одолели флот, в три раза превосходивший их числом.

Ослабленный этими тяжелыми потерями персидский флот уже не был опасен. Армия же осталась цела. Однако Ксерксу довольно было увиденного, и время года было неблагоприятное. Он дал приказ отступать, отправив остатки флота к Геллеспонту, а сам двинулся вместе с армией по суше. Сорок пять мучительных дней заняло возвращение обратно в Азию. В Фессалии он оставил одного из своих генералов, Мардония, со значительными силами, который должен был перезимовать на месте, чтобы возобновить наступление весной.

В 479 году, как только наступило время жатвы, в начале июля, Мардоний вторгся в Аттику, жители которой вновь были эвакуированы на Саламин. Поняв, что объединенная греческая армия покинула Пелопоннес, он возвратился в Беотию, оставляя после себя разрушенный город и опустошенные деревни. Он поджидал греков на проходах через Киферон, близ реки Асоп. Его войска были многочисленны и отлично обучены: к персидской и азиатской пехоте присоединились беотийские и фокейские гоплиты; особенно опасной была кавалерия, усиленная эскадронами Фессалии, Беотии и Македонии. Греческая армия под командованием спартанца Павсания, племянника Леонида, насчитывала около 40 000 гоплитов, среди которых было 10 000 спартанцев и 8000 афинян, не считая легковооруженных воинов. Они пересекли Киферон и заняли позиции у подножия горы, перед персами, возле города Платеи. Противники наблюдали друг за другом в течение трех недель. Все это время греки подвергались беспрестанным налетам вражеской кавалерии. Приказ об отступлении, отданный Павсанием, но проигнорированный его подчиненными, побудил Мардония пересечь Асоп со своей пехотой и атаковать дезорганизованную греческую армию. Однако греки стойко выдержали нападение: лакедемоняне, в частности, показали себя достойными своей традиционной славы — они отразили наступление персов и стремительно атаковали врага, обратив его в беспорядочное бегство. Мардоний погиб на поле боя. Афиняне, левое крыло, повергли беотийцев в бегство. Варварский лагерь пал под ударами греков, которые перебили захватчиков. Остатки вражеской армии направились на север под защитой кавалерии. Фивы, после двадцатидневной осады, сдали персидских сторонников. Победители по праву могли праздновать свою победу, делая вотивные приношения в крупные храмы, например, известную змеиную колонну в Дельфах: на этот раз Греция была окончательно спасена.

Битва при Платеях, через год после Саламина, положила конец угрозе, которая в течение пятнадцати лет нависала над греческим миром: но она не положила конец греко-персидским войнам. В тот же день, когда Павсаний разбил армию Мардония на полях Беотии, греческий флот под руководством спартанца одержал другую крупную победу. Он перешел в наступление по призыву ионийцев, которые мечтали избавиться от гнета Ахеменидов. Персидский флот, отказавшийся принять бой, был вынесен к мысу Микале, на азиатском берегу перед Самосом, и его экипаж объединился с войсками региона для создания укрепленного лагеря. Греки высадились и взяли лагерь штурмом, в результате которого ионийские контингенты персидской армии перешли к противнику. Победа при Микале дала грекам превосходство на Эгейском море. Ионийцы почти отовсюду изгнали персидские гарнизоны и послов Великого Царя. Греческий же флот направился к Геллеспонту, чтобы разрушить понтонные мосты, построенные Ксерксом над проливом: но за них это уже сделал шторм. После этого флот вернулся в Грецию, но афинский контингент остался в Проливах и осаждал Сеет, который сдался зимой. Весной 478 года афинский стратег Ксантипп, отец Перикла, привез в Афины вместе с внушительной добычей канаты, связывавшие понтонные мосты Ксеркса. Эти трофеи, посвященные богам в крупных храмах, усилили престиж Афин. Отныне этот город взял в свои руки военно-политическую инициативу в операциях против Азии.

«С периода персидских войн до Пелопоннесской войны, — как говорит Фукидид, — лакедемоняне и афиняне боролись то между собой, то против своих же союзников, которые стремились избавиться от их власти, то заключали перемирие, не прекращая наращивать военную мощь, по возможности увеличивая боевой опыт». Для историка этот пятидесятилетний период, или Пентеконтаетия, — время назревания конфликта, который вылился в соперничество двух крупных греческих полисов. Спарта, чей авторитет доселе был неоспорим, с беспокойством наблюдала за ростом могущества Афин, которые стали весьма влиятельны на Пелопоннесе. Это восхождение было важным не только для Греции, но и для всей нашей цивилизации: ведь именно после того как Афины вышли на первые роли в политике, началось развитие в сфере литературы, искусства и мышления. Пятидесятилетие, с 480 по 430 год, известно как век Перикла — это период решительного взлета и ослепительного блеска греческой цивилизации.

С зимы 478–477 годов афиняне организовали вместе с ионийскими полисами Малой Азии и островами союз для ведения войны с персами. Их армия оставалась грозной, и постоянно существовала опасность контратаки. Города Малой Азии, Проливы и Эгейское море, которые были под прямой угрозой, требовали постоянной защиты со стороны моря. Одни лишь Афины могли это обеспечить: общность традиций между Аттикой и Ионией, несомненно, способствовала их объединению, однако в основе лежали более широкие интересы. Афины предоставили свой флот в распоряжение союза и взяли на себя командование объединенными силами. Города, не способные предоставить морские контингенты, оказывали ежегодную финансовую помощь, или трибут, размер которой был справедливо установлен и распределен Аристидом. Союзный фонд под руководством афинских казначеев находился под покровительством Аполлона в Делосском святилище, в сердце Кикладского архипелага, который был объектом всеобщего многовекового поклонения ионийцев. Успешные кампании под предводительством афинских военачальников обеспечили контроль над Проливами, изгнали персидские гарнизоны из Фракии, позволили основать афинские военные колоний (клерухии) в устье Стримона и на острове Скирос, пресекли попытку отделения на Наксосе. Наконец, в 467 году сын Мильтиада, Кимон, повел многочисленную эскадру навстречу персидскому флоту на южном берегу Малой Азии; в Памфилии, в устье реки Евримедонт. Он одержал двойную победу на море и на суше, оживившую в памяти битву при Микале. Безопасность греческих городов в Эгейском море отныне была упрочена.

Тем временем основные действующие лица второй грекоперсидской войны сошли со сцены при скандальных обстоятельствах. Павсаний, одержавший победу при Платее, проявил властолюбие, противоречащее традициям спартанского государства. Смещенный с командного поста, он вступил в тайные отношения с Великим Царем. Эти интриги вскоре обнаружились, и его бросили умирать голодной смертью в святилище, где он искал убежище. Фемистокл, подлинный победитель в Саламинском бою, также попал в немилость. Он еще раз помог своей родине, настояв, несмотря на противостояние Спарты, на необходимости строительства стен, разрушенных персами, и укрепления Пирея. Однако политические события отстранили его от афинского народа, он был подвергнут остракизму. Он оказался замешан в переговорах между Павсанием и персами и был изгнан послами Спарты и Афин. Он смог спастись, лишь перейдя под защиту Артаксеркса, сына Ксеркса, который благосклонно встретил его и дал ему земли в Анатолии, где он умер вскоре в 460 году.

Если Афины без Фемистокла нашли в лице Кимона способного правителя и вдохновили его на смелую политику, то Спарта испытывала серьезные осложнения. Она была вынуждена столкнуться с Аргосом, своим соседом и заклятым врагом. Затем неожиданно вспыхнуло восстание илотов, что повлекло за собой третью Мессенскую войну (469–460). Сильное землетрясение в 464 году практически полностью разрушило город: лишь благодаря энергии царя Архидама и традиционной спартанской дисциплине страну удалось спасти от полной катастрофы. Поэтому Спарта не смогла воспользоваться первыми помехами на пути Афин к гегемонии: когда в 465–464 годах остров Фасос у берегов Фраки и пожелал отделиться от афинского союза, он напрасно взывал к помощи Лакедемона; Кимон подавил мятеж после двухлетней осады. Кроме того, Спарта обратилась за поддержкой к Афинам, чтобы подавить восстание мессенцев. Кимон отправился вместе с экспедиционным корпусом, чтобы взять крепость на горе Итоме, где укрывались повстанцы. Лакедемоняне беззастенчиво отказались от помощи. Это был повод для открытого разрыва отношений между двумя государствами: вооруженная борьба сменила двадцатилетний период скрытой вражды.

Внутриполитическое развитие Афин подогревало враждебность Спарты. Кимон всегда испытывал глубокое расположение к консервативным традициям Лакедемона. Но несмотря на его победы, он был подвергнут остракизму в 461 году: он не смог помешать демократической партии, которую возглавляли Эфиальт и сын Ксантиппа, Перикл, провести реформы, ограничивающие функции совета Ареопага, состоящего из бывших архонтов, и оставляющие ему лишь ограниченные судебные функции в делах, связанных с убийством или святотатством. Совет пятисот и суд гелиэи, которые набирались по более демократическим принципам, унаследовали другие функции, до сих пор исполняемые Ареопагом. Хотя Эфиальт почти сразу после этого был убит, изменения были сохранены, о чем Эсхил упоминал в «Орестее» (458): «Откажись от анархии, как от деспотизма» («Эвмениды», 525–526). В то же время Афины развернули наступательные операции одновременно против персов, лакедемонян и их союзников. Расширяя оборонительные ресурсы, построив от города до Пирея сплошное укрепление в продолжение Длинных Стен, они отправили флот в помощь ливийскому правителю, который около Мемфиса пытался поднять Египет против Великого Царя. Эта экспедиция, начавшаяся весьма успешно, завершилась крахом в 454 году: почти все войска были уничтожены. В континентальной Греции Афины добились поддержки Мегары, которая до этого была союзником Спарты, вели войну с Коринфом и сломили могущество Эгины (457), обеспечив себе, таким образом, свободу действий в Сароническом заливе. В Танагре, в Беотии, они потерпели поражение в бою со спартанской армией (457), которая вернулась в Пелопоннес после своего успеха. Афиняне воспользовались этим, чтобы утвердить свою власть в центральной Греции. Затем военные действия на море под частичным командованием Перикла велись на берегах Пелопоннеса. В Западной Локриде, в городе Навпакте, афиняне создали надежный опорный пункт для защиты мессенцев, которые были сосланы спартанцами: теперь они могли контролировать Коринфский залив точно так же, как и Саронический.

Десятилетие с 460 по 450 год было очень важным для Афин: именно в это время Перикл, родившийся около 495 года в знатной семье, связанной с родом Алкмеонидов, стал главным вдохновителем афинской политики. Красивый, обаятельный, образованный, великолепный оратор, компетентный в военном деле, он пользовался абсолютным доверием демократов, которые считали его в политическом и финансовом отношении неподкупным и остались верны ему до конца, несмотря на нападки комических поэтов, расположенных к его противникам. Он вынашивал для своей родины далеко идущие планы огромного значения и не стеснялся использовать крайние меры для их достижения. Убежденный, что афинский народ обладает особенными способностями, он считал, что эти способности дают ему право на гегемонию и что он должен это право реализовать: это привело его к захватнической политике, к которой его сограждане быстро приспособились. Народ находил здесь свою выгоду, поскольку он становился не просто правящей верхушкой конфедерации, но центром целой империи, а финансовые ресурсы союза предоставляли ему денежную помощь: введение ежедневной оплаты для судей гелиэи, увеличение числа государственных служащих в метрополии и во внешнем мире, военные жалованья и пособия, за счет всего этого, по свидетельству Аристотеля, кормились более двадцати тысяч граждан. Если к этому прибавить престижное строительство, которое Перикл развернул в акрополе и которое обеспечивало работой сотни рабочих в течение более двадцати лет, мы увидим, насколько политика Перикла благоприятствовала материальным интересам народа, не говоря о том, какое удовлетворение она приносила народному самолюбию. В 454–453 годах союзная казна была перемещена из Делоса в Афины, перейдя, таким образом, из-под покровительства Аполлона к Афине. Эта мера была продиктована угрозой, которую создавал вокруг Киклад персидский флот из-за провала афинской операции в Египте, но по сути это был политический шаг, который означал полное господство Афин в политике союза. Союзные полисы фактически стали подданными, а союз превратился в империю.

Перикл с помощью Кимона, вернувшегося из ссылки, действовал решительно и энергично. Провал в Египте и захватнические устремления Афин заставили несколько союзных полисов перейти на сторону неприятеля, не без содействия персов. Чтобы развязать себе руки, Афины заключили перемирие со Спартой. Они стремились вернуть отделившиеся полисы под свое влияние. После восстановления своей власти они возобновили войну с персами: Кимон с эскадрой отправился искать сражение к Кипру. Одержав там победу в военных действиях, он скончался от болезни. В 449–448 годах начались переговоры, в результате которых был подписан так называемый Каллиев мир — по имени главы афинской делегации. Автономия греческих полисов Азии была обеспечена. Военные суда Великого Царя больше не могли появляться в Памфилии и Босфоре. Афины, со своей стороны, обязались не покушаться на территории Великого Царя. Установление мира обеспечило безопасность ионийцам, к чему стремился Делосский союз, и морская торговля вновь стала свободной.

Афины воспользовались этим, чтобы утвердить влияние на своих «союзников»: создаются все новые военные колонии (клерухии) на их территориях; Афины все чаще оказывают влияние на внутреннюю политику этих государств, поддерживая демократов; они вводят в оборот аттическую монету и систему мер и весов. Экономическое доминирование шло в ногу с политическим. Тем временем Спарта тоже не бездействовала на континенте. Она начала против фокейцев, афинских союзников, вторую священную войну, чтобы защитить автономию Дельф. Афины быстро дали отпор, однако они столкнулись с трудностями в Центральной Греции, где ряд беотийских городов встретил их враждебно. Один афинский корпус потерпел тяжелое поражение в 446 году при Коронее: и пришлось покинуть Беотию. В Мегаре, а затем на Эвбее поднялось восстание. Наконец, спартанская армия подошла к Элевсину. К счастью для Афин, командир этой армии не пошел в атаку, а, наоборот, отступил. Перикл воспользовался этим, чтобы жестоко наказать восставших эвбейцев. В 446–445 годах он заключил со Спартой перемирие на тридцать лет, благодаря которому установился баланс сил между афинской империей, потерявшей большинство своих союзников на континенте (кроме Платеи и Навпакта), но остававшейся хозяйкой на море, и Пелопонесским союзом под предводительством Спарты, который укрепило присоединение Мегары и Беотии. Обе стороны отказывались от операций против союзников друг друга, но могли действовать по своему усмотрению относительно нейтральных стран. Свобода морской торговли как на западе, так и на востоке была гарантирована.

Несмотря на неудачи в материковой Греции, Афины пребывали на вершине своего экономического и военного могущества. Воодушевленные Периклом, они передали часть фондов для строительства сооружений и статуй в акрополе: строительство Парфенона шло с 447 по 438 год, священное место оставалось объектом непрерывного строительства до 432 года. Одна статуя Афины Парфенос, созданная Фидием, стоила 700 талантов, что равнялось почти двукратному годовому налогу с союзников. В то же время Афины содержали свой флот, поддерживая 60 триер в состоянии боевой готовности в течение восьми месяцев в году. Эти силы позволяли им вторгаться в самые разные области. В 443 году именно афиняне основали в Фуриях, в южной Италии, недалеко от древнего Сибариса, колонию от разных греческих полисов: историк Геродот из Галикарнаса был одним из первых ее жителей. В 440–439 годах Перикл с трудом подавил восстания на Самосе и в Византии. Жестокость подавления самосцев ясно показала всем, что союз превратился в империю с тираническими требованиями. Таким образом, укрепив свой авторитет, Афины теперь могли направить экспедицию на Черное море к Синопу и Амису, где помимо прежних захватчиков поселились новые группы колонов. В 436 году в устье Стримона они основали крупную колонию Амфиполь, чтобы усилить свое влияние во Фракии и на Халкидике. Наконец, на западе Афины заключили союз с Акарнанией.

В этом регионе, как и на Халкидике, интересы Афин сталкиваются с интересами Коринфа, бывшего участником пелопонесского союза. Между Коринфом и его бывшей колонией Керкирой (Корфу) разворачивается конфликт; последняя обращается за помощью к Афинам: в морском сражении в 433 году в прибрежных водах Корфу жители Керкиры ждали подкрепления от Афин, чтобы смять коринфскую эскадру. Появился риск разрастания конфликта, и Перикл, осознававший это, считал его неизбежным. Таким образом, он бросил вызов Спарте. В 432 году он принял декрет, который закрывал торговцам из Мегары доступ к портам и рынкам Аттики и афинской империи: это повергло Мегару, предоставившую убежище беглым рабам из Афин, в экономический паралич. Тем временем в Потидею, крупнейший город на Халкидике, который был колонией Коринфа и сохранял тесный контакт со своей метрополией, была направлена афинская экспедиция. Вторжение в Корфу, осада Потидеи, «мегарский» декрет — такого Спарта стерпеть не могла. Заручившись поддержкой своих союзников, при подстрекательстве Коринфа, она предъявила Афинам ультиматум, требуя по крайней мере отмены декрета против Мегары. По совету Перикла афиняне отвергли это требование: это привело к разрыву и окончательной конфронтации между двумя враждующими полисами. Война, начавшаяся в 431 году, длилась двадцать семь лет и завершилась поражением Афин в 404 году.

С самого начала конфликта Перикл настоял на принятии дорогостоящей стратегии, которая единственная была способна дать Афинам серьезные шансы на победу. Он отлично осознавал слабость афинских войск перед силами Спарты и ее союзников в бою в открытом поле: ведь не только численное преимущество, но и знаменитая храбрость спартанских гоплитов заставляла их противников задуматься. Очевидно, лакедемоняне ждали столкновения, чтобы решить конфликт исходом одного-единственно-го сражения. Перикл принял решение отказаться от этого боя: население Аттики должно было укрыться за крепостными стенами города, оставив для вражеского вторжения деревни. Зато афиняне полностью использовали свое преимущество на море, не только чтобы поддерживать свободу торговли начиная с Пирея, но и чтобы давать отпор на берегах Пелопоннеса постоянным высадкам и налетам. Триста собственных триер, суда Хиоса, Лесбоса и Керкиры, качество экипажей, базы в Навпакте и Акарнании на западе, господство в Эгейском море, объем финансовых запасов, постоянно пополняемых за счет налогов, — вот преимущества Афин перед их врагом, не столь хорошо оснащенным на море и не столь богатым. Можно было ожидать, что Пелопонесский союз, истощенный беспощадной морской войной, закончит свое существование распадом и что Спарта, брошенная своими союзниками, признает свое поражение. Итак, речь шла об изнурительной войне, где Афины должны были показать твердость и моральную силу, позволяя захватчикам опустошить свои земли, но сохраняя веру в конечный исход войны. Периклу потребовался весь его авторитет, чтобы отстоять свои взгляды: половина населения Аттики — все крестьяне и горожане, имеющие сельские земли, — принесли в жертву свое имущество и образ жизни в пользу долгосрочной стратегии.

Первый период войны, длившийся десять лет (431–421), часто называют войной Архидама — по имени царя Спарты, который проводил первые операции и который, как и многие другие, погиб в 427 году. После налета Фив на Платеи, союзника Афин, спартанская армия вступила в Аттику и разорила равнину, тогда как афинский флот совершал рейд на пелопонесские берега. В следующем, 430 году лакедемоняне вновь вторглись в Аттику. Афины в это время страдали от неожиданно обрушившегося на них удара — эпидемии чумы. Сосредоточение всего населения в городской зоне, где деревенские жители размещались на пустырях в ужасных условиях без всякого соблюдения гигиены, способствовало эпидемии, которая продолжалась больше года и возобновилась в 427 году. Треть населения была истреблена болезнью. В этом ужасном испытании, описание которого оставил нам Фукидид, афиняне на время отвернулись от Перикла, но весной 429 года они вернули ему свое доверие, переизбрав его стратегом. Истощенный, этот великий человек умер осенью. Его гибель лишила Афины единственного политического деятеля, способного довести войну до конца. Кроме него, никто не имел ни подобного доверия, ни ясности ума.

Военные действия шли с переменным успехом. На Халкидике афиняне взяли Потидею (429) после двух лет дорого обошедшихся попыток. В прибрежных водах Навпакта стратег Формион в том же году одержал крупную победу над пелопоннесской эскадрой, во много раз более многочисленной: чтобы отпраздновать свою победу, афиняне построили портик в Дельфийском храме. Но они столкнулись с предательством Митилены — самого значительного полиса на Лесбосе, за что он поплатился разрушением. По предложению вождя демократов, Клеона, подстрекатели восстания подверглись массовой казни. В том же 427 году Платеи, осаждавшиеся в течение двух лет, сдались, а небольшой гарнизон платейцев и афинян был расстрелян. Война приняла жестокий и непримиримый характер.

В 425 году Афины, по счастливому стечению обстоятельств, оказались очень близки к победе. Они ввели несколько отрядов в Сицилию против Сиракуз и городов-союзников Спарты. Эскадра с подкреплением, направленная на запад, из-за плохой погоды была вынуждена стоять на рейде у Пилоса, на западном берегу Мессении. Афинский полководец Демосфен, отличившийся еще в Акарнании, принял решение остаться в Пилосе и укрепиться там с несколькими солдатами, чтобы оттуда контролировать всю Мессению, бывшую уязвимой частью территории спартанцев. Чтобы устранить эту угрозу, лакедемонянам необходимо было взять позиции афинян, сопротивлявшиеся их атакам: они занимают прибрежный остров Сфактерию, закрывающий рейд в Пилосе. В этот промежуток времени внезапно появляется афинская эскадра и блокирует на острове 400 занявших его спартанцев. Число собственно спартанцев в Лакедемонском полисе было таким ограниченным, что блокада 400 из них побудила Спарту просить мира на очень выгодных для Афин условиях. Но народное собрание в Афинах по наущению афинского демагога Клеона, склонного к крайним мерам, повело себя непримиримо и после оживленных дебатов приняло решение уничтожить осажденный на Сфактерии корпус. Под искусным руководством Демосфена афинские войска, во много раз численно превосходящие, разбили лакедемонских гоплитов: спустя двадцать дней Клеон привел в Афины 300 заключенных, среди которых 120 были спартанцами (425). Эта блестящая операция укрепила большинство населения в намерении бороться до победного конца, несмотря на горячие речи Аристофана в пользу мира.

Однако удача отвернулась от Афин. В 424 году афинская армия совершила вторжение в Беотию. В Делионе, недалеко от Танагры, они столкнулись с беотийцами и потерпели поражение в открытом поле: Афины совершили ошибку, не прислушавшись к советам, которые когда-то дал Перикл. С другой стороны, спартанский полководец Брасид отправился в северную Грецию и захватил Амфиполь, несмотря на усилия афинянина Фукидида, который руководил отрядом, размещенным на Фасосе; обвиненный в потере Амфиполя Фукидид был отправлен в ссылку, где посвятил свое свободное время написанию истории этой войны. Между тем Брасид одержал победу на Халкидике, лишив Афины нескольких союзников. Клеон взял на себя командование экспедицией по возвращению Амфиполя: летом 422 года он столкнулся с Брасидом у стен города. И сам он, и Брасид погибли в ходе операции. Одновременное исчезновение лучшего спартанского полководца и афинского военачальника, сторонника беспощадной войны, позволило двум государствам начать переговоры, которые в 421 году завершились так называемым Никиевым миром — по имени афинского политического деятеля, который в них участвовал. Этот мир, заключенный в результате истощения обеих сторон и основанный на взаимных уступках, не разрешал споров о превосходстве между Афинами и Спартой. Он не мог длиться долго.

С самого начала было понятно, что условия договора останутся прописанными лишь на бумаге: Афины, не вернув контроль над Амфиполем и Халкидикой, сохраняли позиции в Пилосе и на Кифере, откуда они могли угрожать Спарте. Сложная дипломатическая игра разворачивается между Спартой и Фивами, Афинами и Аргосом, игра, к которой присоединяется Элида и города Аркадии. Афинскую политику тянули в разные направления Никий, сторонник мира и согласия с Лакедемоном, Гипербол, последователь Клеона во главе демократической партии, и юный Алкивиад, обаятельный и бессовестный интриган, демократ по расчету, стремящийся к власти, ученик Сократа и племянник Перикла. Процедура остракизма, которая была применена в 417 году в последний раз против Гипербола, столкнула друг с другом Алкивиада и Никия, компаньонов и соперников одновременно. Годом раньше Спарта восстановила свой военный авторитет, разгромив в открытом поле близ Мантинеи аргосскую армию, укрепленную отрядами аркадийцев и небольшим афинским контингентом. Со своей стороны, Афины стремились усилить свой контроль над Эгейским морем. Остров Мелос, отказавшийся присоединиться к союзу, был взят силой, все взрослое мужское население было истреблено (416–415). Эта расправа вызвала всеобщее возмущение, но афинский народ, проигнорировав это, отправил экспедицию на Сицилию.

Уже долгое время на Сицилии Сиракузы были на первых ролях. В начале века смелая политика наследственных тиранов — Гелона, а затем его брата Гиерона — способствовала росту могущества и территориальных владений города. Их слава затмила славу других западных тиранов, таких как Ферон в Агригенте и Анаксилай в Регии. Они блестяще отстояли греческую культуру перед пуниками в одержанной Гелоном победе в Гимере (480) и перед этрусками — в выигранной Гиероном в 474 году морской битве при Кумах. В Олимпии были найдены многочисленные этрусские шлемы, переданные Гиероном в дар в честь победы. Даже после падения тирании, в 466 году, через год после смерти Гиерона, Сиракузы оставались самым могущественным полисом Сицилии. Верные своим истокам, они сохраняли хорошие отношения со своей метрополией, Коринфом, и с самого начала Пелопоннесской войны объединили для Коринфа и Спарты большинство греческих городов острова. Афины в 427–424 годах стремились поддержать Леонтини и Камарину, боровшихся против Сиракуз и их союзников с помощью Регия, однако это вмешательство не дало результатов. Теперь необходимо было воспользоваться передышкой на континенте, чтобы возобновить политику на западе. Поводом для этого стала просьба о помощи города Сегесты, союзника Афин, который находился в состоянии войны с Селинунтом, союзником Сиракуз. Всегда осторожный Никий отговаривал афинян от этого мероприятия. Алкивиад же был самым горячим его сторонником. Для народа, надеявшегося на материальные выгоды, этот поход обещал жалованье и трофеи. Совместное командование экспедицией, на которую были выделены значительные средства, было поручено Алкивиаду и Никию. На исходе весны 415 года начался поход.

Несколькими днями раньше осквернение святыни вызвало негодование афинян: колонны с головой Гермеса, установленные в знак народного почитания божества на улицах и на агоре при Писистратидах, были осквернены ночью неизвестными лицами. Поднялось всеобщее негодование, и под подозрение попал Алкивиад, поскольку его уже подозревали в осмеянии Элевсинских мистерий. Чтобы найти его, на Сицилию был отправлен корабль, однако он скрылся в Спарте. Там он в ярких красках описал намерения своей родины в отношении запада. Лакедемоняне, последовав его советам, отправили в Сиракузы спартанца Гилиппа, чтобы тот возглавил сопротивление вторжению, и решили возобновить военные действия в материковой Греции. Эти мероприятия увенчались успехом: после двух лет безрезультатных действий, несмотря на усилия лучшего афинского полководца Демосфена, экспедиционный корпус не смог захватить Сиракузы, но позже нападение на Сиракузы было отдано под искусное руководство Гилиппа, от которого они и пали летом 413 года. Никий и Демосфен были казнены победителями. Выжившие попали в плен и проданы в рабство, после чего они были отправлены на сиракузские каменоломни, или латомии.

Тем временем возобновилась война в материковой Греции. В том же 413 году лакедемоняне по совету Алкивиада вторгаются в Аттику и укрепляют крепость Декелию у подножия Парнаса, откуда они контролируют район Афин. Этот пункт, удерживаемый в течение всего года, позволил им отныне постоянно блокировать город с суши, не давая использовать земельные ресурсы деревни и, в особенности, закрывая доступ к лаврийским серебряным рудникам, откуда бежали работавшие там рабы. Сложный период 412–404 годов отмечен, с одной стороны, безнадежными попытками Афин избавиться от давления со стороны своих внешних врагов, а с другой стороны — многократными попытками реформировать политический режим, который считался причиной краха на Сицилии. Амбиции отдельных лиц играли немалую роль в военных действиях, зачастую решая их исход. Это была трагическая и беспощадная борьба, в которой каждый рисковал не просто своей головой, но и судьбой всей республики. Военные подвиги, дипломатические переговоры, подозрительные махинации авантюристов, народные движения, вызванные к жизни демагогами, интриги в тайных обществах, или гетериях, политические убийства, смертные приговоры, избиение пленников — вот что повсеместно видит историк в этот беспокойный период истории. Уникальные фигуры политических деятелей, бывших при этом и полководцами, знаменуют собой неожиданные повороты событий: сначала Алкивиад, затем афиняне Ферамен, представитель умеренного крыла, демократ Фрасибул и стратег Конон, спартанцы Лисандр, энергичный и талантливый полководец, хитрый и беспринципный переговорщик; персидские сатрапы Фарнабаз и Тиссаферн, младший сын Великого Царя Кир младший, организовавший поход десятитысячного войска. Отныне роль персов в развитии конфликта становится определяющей. Прошли те времена, когда греки объединялись против азиатской угрозы. Теперь они, напротив, начинают бороться за союз с Ахеменидами и их представителями в Анатолии: помимо военной помощи, им необходимо было золото царя, чтобы покрыть военные расходы и переманить наемных солдат из другого лагеря более высоким жалованьем. Этот фактор стал решающим для окончательной победы Спарты.

Война ведется, главным образом, на море, становясь более дорогостоящей и более опасной одновременно. Афины безнадежно пытаются сохранить свою империю, в которой повсеместно вспыхивают восстания, а также линии коммуникации, по которым они получают продовольствие. Отрезанные вследствие измены Родоса от Египта, одного из двух главных поставщиков злаковых культур, они борются не на жизнь, а на смерть, чтобы сохранить открытыми Проливы, по которым они получали зерно из регионов южной России. В Ионии учащаются случаи восстаний: один лишь остров Самос, где афиняне установили демократический режим, предлагает их флоту надежный опорный пункт. Однако моряки и солдаты, остановившиеся на Самосе, не приняли олигархическую революцию, которая разразилась в их отсутствие под совместным влиянием аристократических гетерий, вдохновленных оратором Антифоном, и умеренного крыла под руководством Ферамена. В 411 году в течение нескольких месяцев демократия была ликвидирована и заменена олигархическим режимом так называемых Четырехсот. Однако эти последние не сумели сохранить поддержку Ферамена, временно восстановившего предыдущий режим по договоренности с самосским флотом, которым руководил Фрасибул. Алкивиад, связанный со Спартой, вернулся к своим соотечественникам. Под его командованием объединенные силы Фрасибула и Ферамена одержали крупную морскую победу при Кизике в 410 году. Спарта сделала предложение заключить мир, которое народное собрание Афин имело неосторожность отвергнуть. Вплоть до 408 года афинский флот одерживал победы во Фракии и в Проливах, однако после того, как Лисандр, получавший финансовую помощь от Кира Младшего, стал адмиралом пелопоннесского флота, ситуация изменилась. Лисандр предложил афинским гребцам более высокое жалованье и обеспечил себе преимущество в первой битве. Алкивиад, считавшийся ответственным за это, передал свое командование Конону и скрылся в Херсонесе. В 406 году Афины предприняли еще одну попытку: их флот, существенно усиленный, одержал победу над пелопоннесской эскадрой на Аргинусских островах, на азиатском побережье ввиду Лесбоса. Это был последний подарок судьбы. Афинский народ не сумел им воспользоваться: более того, в пылу беспричинного гнева он приговорил к смерти стратегов-победителей, которые были обвинены в том, что не спасли экипажи кораблей, разбитых в бою. Среди полководцев, ставших жертвой этого противозаконного процесса был сын Перикла. В следующем году Лисандр с помощью хитрой военной тактики застал врасплох афинский флот, стоявший на якоре у Херсонеса, недалеко от устья Эгоспотам, и полностью его разрушил, захватив корабли и взяв в плен экипажи. Одному только отряду под руководством Конона удалось скрыться. Это было окончательное поражение. В ноябре 405 года Пирей был блокирован, и осажденное городское население начало страдать от голода. Сопротивление длилось четыре месяца, и город сдался в апреле 404 года, приняв условия победителя: разрушение Длинных Стен, сдача последних военных кораблей, подчинение распоряжениям Спарты во внешней политике. Лакедемоняне показали свое благородство, не согласившись с требованиями своих союзников, Фив и Коринфа, установить в Афинах жестокий режим, подобный тому, который сами Афины устанавливали на Мелосе, в Митилене и других городах. Под звуки флейт были разрушены Длинные Стены: казалось, что Греция вступает в эру независимости.

Хотя падение афинской империи и породило подобную надежду, она просуществовала не долго. Спарта, бесспорный лидер коалиции победителей, скоро обнаружила свою неспособность играть ведущую роль в преобразовании греческого мира: привязанная к своей традиционной политике гегемона на континенте, стесненная союзом с персами, денежная помощь которых была необходима для поддержания флота, ослабленная последствиями развития своей общественно политической системы, в ходе которого число собственно спартанцев постоянно уменьшалось по отношению к низшим классам и илотам, она не имела ни достаточного количества людей, ни широких политических взглядов, чтобы навязать греческим полисам, дорожащим своей автономией, власть, способную объединить их усилия и разрешить их споры. Личный авторитет Лисандра, которому греки после его победы отдавали особые почести, позволил ему управлять бывшими союзниками Афин, повсюду отдавая власть олигархическим партиям, которых поддерживали спартанские гарнизоны во главе со спартанскими командирами, или гармостами. Но с конца 403 года Спарта, всегда недоверчивая к исключительным личностям, отобрала всю власть у этого «царя без короны» и вернулась к своим старым интересам гегемонии на Пелопоннесе, подавляя стремление к независимости, проявляемое элейцами.

Афины после своего поражения в течение нескольких месяцев переживали тяжелую антидемократическую реакцию. Руководство полисом было поручено комиссии из тридцати граждан, среди которых фигурировал Ферамен и Критий, образованный и цинично амбициозный аристократ, ученик Сократа и дядя Платона. Ободренные присутствием спартанского гарнизона, введенного Лисандром, Тридцать начали нагонять ужас на город, казнив более 1500 жителей и множество метеков и изъяв в свою пользу имущество осужденных и тех, кому удалось уцелеть и отправиться в ссылку. Всегда умеренный Ферамен безрезультатно пытался противостоять этому насилию: Критий убил его с помощью своих помощников; при этом совет Пятисот, приведенный в ужас, не осмелился ему помешать. Однако эмигранты, объединенные Фрасибулом, который нашел убежище в Беотии, возвращаются в Аттику, занимают крепость Филею, а затем овладевают Пиреем. После братоубийственной войны между жителями города и населением Пирея, в которой погиб Критий, Тридцать были изгнаны, после чего перед угрозой вторжения спартанской армии в Афины стороны примирились. В 402–403 годах при архонте Эвклиде была объявлена амнистия, которая не затронула лишь совет Тридцати и нескольких магистратов; и традиционная демократия была восстановлена.

Народ неукоснительно соблюдал обязательство об амнистии и взял на себя погашение долгов, которые были взяты у спартанцев для борьбы с жителями Пирея. Однако воспоминания о бесчинствах олигархов изгладились очень медленно, и ненависть народа к ним сыграла свою роль в процессе Сократа: обвиняя его в святотатстве и развращении малолетних, Мелет при поддержке демократа Анита пробудил в судьях подозрение, что философ несет ответственность не только за свои смелые мысли и критические статьи, подрывавшие моральные устои полиса, но также и за скандальное поведение своих учеников, заносчивых и скептических аристократов Алкивиада, Кармида и особенно Крития. Неудивительно, что Сократа признали виновным: таковым он казался слабому большинству. Его героическая безропотность перед лицом смерти, уважение законов полиса, проявившееся в его нежелании избежать приговора, оказали на его друзей неизгладимое впечатление, которое Платон и Ксенофонт передали своим современникам. Его драматическая смерть в определенном смысле содействовала распространению его учения.

Занятые внутренним восстановлением, Афины послушно предоставили Спарте решать вопросы об отношениях с Персией, которая испытывала острый кризис, в который оказались вовлечены греки. После смерти царя Дария II его сын Кир младший, игравший важную роль в последние годы Пелопоннесской войны, взбунтовался против своего старшего брата, ставшего царем под именем Артаксеркс И. Он набрал отряд греческих наемников, чтобы усилить свою армию в Анатолии и направился в Вавилон. Летом 401 года он столкнулся с царской армией при Кунаксе, в Месопотамии, и погиб на поле боя. Около 13 000 греческих наемников, предоставленных самим себе, отступили на север, вдоль Тигра, пересекли Армению и следующей весной подошли к Трапезунду на Черном море, откуда вернулись в Европу. Эта эпопея Десяти Тысяч, как их назвали по приблизительному числу выживших, поразила воображение современников: она продемонстрировала внутреннюю слабость империи Ахеменидов, не сумевших остановить этот небольшой отряд на всем протяжении его длительного отступления, и укрепила уверенность греков в их военном превосходстве над Востоком. Блестяще описанная как очевидцем и участником этого путешествия Ксенофонтом в «Анабасисе», эта эпопея впоследствии вдохновила Александра на его замысел.

В этом же 400 году Спарта разорвала договор с Великим Царем, чей сатрап Тиссаферн вознамерился восстановить владычество над греческими городами Ионии. Война представляла собой череду несогласованных военных операций в Малой Азии, проводимых спартанскими армиями, чье желание захватить трофеи мешало выработке эффективной стратегии. Царь Спарты Агесилай отличился здесь своей активностью и энергией. Афинянин Конон, после поражения при Эгоспотамах укрывшийся на Кипре у царя Евагора, собрал отряд для персов. И наконец, послы Великого Царя прошли по всей Греции, раздавая золото в поддержку полисов, завидовавших власти Лакедемона.

К 395 году благодаря этим усилиям была создана коалиция, куда вошли Фивы, которым Спарта после инцидента в Фокиде угрожала напрямую, Афины, Аргос и Коринф. Лисандр был убит в неудачном бою в Беотии. Отозванный из Азии по воле Великого Царя, Агесилай одержал победу над силами коалиции при Короне (394). Однако Афины восстановили Длинные Стены, и флот под руководством Конона разбил пелопоннесскую эскадру недалеко от острова Книд. В скором времени берега Лаконии вновь подверглись нападениям с моря. Военные действия разворачиваются также вокруг Коринфского перешейка, откуда они и получили свое название Коринфской войны. В ходе этой войны впервые вступила в бой легковооруженная пехота (или пелтасты) афинянина Ификрата, который ввел новшества в военное искусство. Восстановленный афинский флот одерживает победу в Эгейском море под руководством Фрасибула. Спарта наносит ответный удар, преградив путь в районе Проливов кораблям с продовольствием для Афин и совершая набеги на Пирей, начиная от Эгины. Противники Спарты теряют силы. Спартанец Анталкид начинает переговоры с персами, и Артаксеркс оглашает условия, предлагаемые греческим полисам. После долгих колебаний последние подписывают так называемый Анталкидов мир (386). Они признали за Ахеменидами владение городами Азии и Кипра. Другие греческие полисы, как большие, так и малые, оставались автономными. Афины сохранили за собой Лемнос, Имброс и Скирос, где они восстановили клерухии. Царь считался гарантом этих соглашений: он получал от них выгоду, поскольку под его контроль возвращались анатолийские греки, а европейская Греция в силу автономии полисов становилась россыпью слабых государств, поход на которые становился большим соблазном. Это была компенсация за греко-персидские войны.

На западе греческий мир был вынужден выступить против угрозы Карфагена, который использовал распри между греческими полисами, чтобы возобновить экспансию на Сицилию, приостановленную после победы Гелона и Гиерона в 480 году. Войска пуников взяли штурмом Селинунт и Гимеру в 408 году, захватили и разрушили Агригент, оккупировали Гелу и грозили Сиракузам. В ходе военных действий во главе Сиракуз встал Дионисий, молодой энергичный офицер, который был избран единственным стратегом и установил свою тиранию, устранив противников. Мор, разразившийся в лагере пуников, вынудил их начать переговоры: Дионисий согласился признать господство Карфагена над большей частью Сицилии (404). После этого он предпринял попытки восстановить свои силы: он отодвинул линию укрепления вокруг Сиракуз, чтобы сделать город самым большим в греческом мире; собрал многочисленные отряды наемников — как греческих, так и варварских; создал базу стенобитных орудий и построил флот из 300 кораблей — не только триер, но и судов с четырьмя и пятью рядами гребцов. С этими мощными силами Дионисий в 397 году атаковал Карфаген и после длительной войны, где блестящие победы чередовались с поражениями, в 392 году был заключен новый договор, который значительно сузил зону влияния пуников. После этого Дионисий осуществляет другие мероприятия в южной Италии, где с опорой на местное население Лукании он занимает весь Бруттий с греческими городами Локры, Кротон и Регий, захватив который он обеспечивает себе контроль над противоположным берегом пролива (387). В то же время его флот хозяйничает в Ионическом море, позволяя сиракузским купцам выйти в воды Адриатики: они основывают колонии в Лиссе (Иллирия), Адрии (дельта реки По) и Анконе — прекрасном порту на итальянском берегу. Налет с моря на этрусский город Агилла (Каэр) перемещает угрозу сиракузских кораблей в Тирренское море. В любом случае, несмотря на две новые войны с Карфагеном, Дионисий не смог изгнать пуников с Сицилии: в конечном счете противники согласились соблюдать границу между своими территориями от Гимеры на севере до реки Галик на юге. Карфагеняне оставили за собой треть острова в западной его части с городами Селинунт и Сегест. Остальное отходило грекам под контролем Сиракуз.

Этими мероприятиями и этими успехами Дионисий Старший (которого так называли, чтоб отличить от его сына и преемника Дионисия Младшего) заслужил серьезный авторитет: умерший в 367 году, он был, бесспорно, самым выдающимся греком своего времени. Основой его власти была военная сила, то есть главным образом наемники, которым он хорошо платил и которые были отлично вооружены, и полное отсутствие сомнений. Он создал первое крупное государство, где греки самого разного происхождения, варвары-италиоты, наемники и торговцы со всех краев жили бок о бок под его личной властью, будучи скорее подданными, чем гражданами. Он не собирался создавать из этих разнородных элементов настоящее политическое единство, но, тем не менее, он пошатнул привычные рамки полиса. С другой стороны, он дал мощный импульс экономическому развитию и превратил Сиракузы в большой рынок Запада. Пышность его двора, его интерес к литературе (он пытался писать трагедии), его необыкновенная личность привлекли к нему его: и оба остались недовольны. Исократ, мечтавший увидеть объединившихся перед персидской угрозой греков, видел в роли объединителя Дионисия. И наконец, афиняне незадолго до смерти тирана Сиракуз даровали ему гражданство и присудили ему первое место в драматическом состязании на дионисиях 367 года. Эта награда, присвоенная его трагедиям, льстила ему больше, чем все его военные победы! Но пример автократического правительства, продемонстрированный им на Сицилии, не был забыт: у него будет еще не один подражатель.

В это время материковая Греция боролась с анархией, установившейся после Анталкидова мира из-за попустительства Спарты. Последняя начала подавлять стремление своих союзников к независимости, успешно проведя военные операции в Мантинее (Аркадия), а затем в Флионте (Коринфия) и установив там угодные себе правительства. По просьбе двух городов Халкидики, отказавшихся войти в союз, созданный при Олинфе, крупнейшем городе региона, спартанская армия вторглась, чтобы распустить этот союз и обеспечить «автономию», предписанную Анталкидовым миром. Во время этого похода в северную Грецию спартанский отряд, проходя мимо Фив, по просьбе группы заговорщиков, боровшихся за власть, оккупировал фиванскую цитадель Кадмею. Эта оккупация длилась несколько лет: однако зимой 379 года несколько фиванских патриотов во главе с Пелопидом свергли режим лаконофильских магистратов и освободили город, заставив спартанские гарнизоны отступить. Войска, направленные Спартой в Беотию, не смогли склонить Фивы к соглашению.

Афины, несмотря на старое недоверие к своему северному соседу, быстро вступились за него против Спарты: новые люди, руководившие судьбами города, оратор Каллистрат, полководцы Хабрий, Ификрат и Тимофей, сын Конона, решили воспользоваться обстоятельствами, чтобы восстановить авторитет своей родины. В 377 году благодаря их усилиям был создан второй морской союз, который, ровно через век после первого, объединил вокруг Афин большинство островных полисов Эгейского моря и греческих городов фракийского побережья. Ряд двусторонних соглашений, заключенных в 384–383 годах, подготовил основу для создания этой новой организации, объединившей на равных Афины и их союзников. Последние объединились в Совет (синедрион), в котором Афины не принимали участия. Решения Совета принимались большинством голосов, каждый полис имел один голос. Афинское государство принимало свои собственные решения. Если они совпадали с решениями синедриона союзников, то только в этом случае союз действовал как таковой. Афины имели право руководить совместными операциями. Чтобы оплачивать издержки союза, его члены вносили налоги, установленные синедрионом, а не дань. Афины, со своей стороны, взяли на себя обязанность поддерживать собственные военные силы. Они приложили немало усилий, что позволило им одержать на море многочисленные победы в схватках с пелопоннесскими кораблями не только на Кикладах, но и в Ионическом море, куда на Керкиру и Акарнанию Тимофей отправил отряды. В 374 году Афины, стремившиеся сократить свои расходы и обеспокоенные возвышением Фив, заключили мир со Спартой, в основе которого лежал принцип status quo: они вернули себе превосходство на море.

Тем временем Фивы с выгодой для себя восстановили союз беотийских городов, а в Фессалии энергичный правитель Ясон, тиран из Фер, объединил под своей властью весь регион. Этот ученик софиста Горгия собрал сильную армию из наемных воинов, подкрепленную великолепной фессалийской кавалерией: ее присутствие стало новым элементом в центральной Греции. Это Стало причиной беспокойства Афин и их сближения со Спартой, несмотря на спорный вопрос о Керкире. В 371 году в Спарте собралась мирная конференция, в которой принимали участие представители основных греческих государств, в том числе Дионисий из Сиракуз, и представитель Великого Царя. Однако разразился конфликт из-за Беотии: полномочный представитель от Фив, Эпаминонд, пожелал подписать соглашение от имени всех беотийцев, а не только от Фив. Царь Спарты Агесилай воспрепятствовал этому и Эпаминонд покинул Спарту, не подписав соглашения.

Спарта тут же отдала приказ лакедемонской армии, остановившейся в Фокиде, двинуться против фиванцев, отказавшихся признать автономию беотийских городов. В нескольких километрах к юго-западу от Фив, близ городка Левкрат, произошло сражение (371). Эпаминонд, руководивший силами Фив, применил важное тактическое новшество: вопреки сложившейся традиции, он сосредоточил основные силы на левом фланге, усилив его в глубину, и мощным ударом разбил правый фланг лакедемонян: царь Клеомброт и 400 спартанцев пали на поле боя. Эта победа положила конец военному превосходству Спарты в открытом поле и сделало Фивы новым претендентом на гегемонию в материковой Греции. Успех фиванцев был напрямую связан с деятельностью Эпаминонда. Его неподкупность, патриотизм и особенно военный талант позволили вывести его родине выйти на передний план истории.

Убийство Ясона в Ферах в 370 году устранило грозного соседа: Фивы воспользовались этим, чтобы распространить свое влияние в Фессалии. Однако в то же время Эпаминонд вторгается на Пелопоннес по просьбе аркадийцев, восставших против Спарты. В 370–369 годах он проникает в до сих пор неприкосновенную Лаконию, где старому Агесилаю удалось защитить город Спарту, позволив фиванцам разорить деревню. Вновь охваченная восстанием Мессения окончательно избавилась от гнета лакедемонян: ее центром стал основанный на склонах горы Итома новый город Мессена, чьи высокие стены стоят по сей день. Спартанское государство потеряло свой основной ресурс: теперь упадок был неизбежен. Города Аркадии объединились в союз с общей столицей — новым городом небывалых размеров Мегалополем: его возникновение на границе с Лаконией должно было преградить путь любому новому вторжению со стороны Лакедемона. С гегемонией Спарты на Пелопоннесском полуострове было покончено.

Эти блестящие победы Фив привели к заключению союза между Спартой и Афинами, которые изо всех сил старались заручиться поддержкой персов: однако Пелопид, посол Фив в Сузах, снискал благосклонность Великого Царя, который признал независимость Мессении и потребовал разоружения афинского флота (367). Война возобновилась со всех сторон. В то время как Фивы ввели гарнизон в Оропе, на границе с Аттикой, афиняне благодаря Тимофею заняли Самос, изгнав оттуда персов, и основали там клерухии. То же самое они сделали в Потидее, на Халкидике, и подчинили многие города в этом регионе. Однако Фивы тоже не бездействовали: они создали флот, разместив его базу в Локриде, в Эвбейском проливе, а Эпаминонд поддержал Византий и Поливы против Афин. Морской престиж Афин существенно пошатнулся.

Во всяком случае обстановка на Пелопоннесе оставалась крайне сложной: элейцы и аркадийцы столкнулись в конфликте. Затем начались распри в сердце аркадийского союза между Мантинеей и Тегеей. Фивы поддержали Тегею и отправили Эпаминонда на подмогу в 362 году. Около Мантинеи спартанская армия, усиленная афинскими и мантинейскими контингентами, ожидала нападения фиванцев. Как и при Левкрате, Эпаминонд организовал свое левое крыло «в форме носа корабля» и сломил сопротивление спартанцев. Но сам он пал в бою во главе своих гоплитов: с этим талантливым человеком погибла возможность Фив взять на себя руководство греческими делами. Будучи личной армией своего военачальника, фиванская армия не получила выгоды от своей победы. В Греции воцарился небывалый до тех пор беспорядок.

Не лучше обстояли дела на западе, где со смертью Дионисия Старшего управление Сиракузами перешло в руки его сына, Дионисия Младшего (367–357), который не унаследовал отцовских качеств. Дабы помочь советами юному правителю, сводный брат его отца Дион вновь вызвал Платона, однако это путешествие философа на Сицилию было не более удачным, чем первое. Очень скоро Дионисий поссорился с Дионом, который был изгнан и вернулся в Коринф. Несколько лет спустя, изгнанник при поддержке Карфагена победоносно возвращается в Сиракузы. Дионисий бежал в Локры, оставив Диона тираном. Применявший насильственные меры Дион был убит в 354 году. Это стало началом сложного периода, в результате которого передаваемая из рук в руки Сиракузская империя распалась. Сам Дионисий, вернувшись к власти в 347 году, не смог ее восстановить: в каждом полисе Сицилии — в Катане и в Таормине, в Мессине и в Леонтини — появлялся местный тиран. Сиракузцы обратились к своей метрополии, Коринфу, который в 344 году отправил им посредника Тимолеонта. Тимолеонт, благосклонно принятый тираном Таормина, добился, чтобы Дионисий Младший отстранился от тирании. Поскольку его противники обратились к Карфагену, Тимолеонту пришлось сначала устранить эту угрозу. Одержав победу в битве на реке Кримис в 341 году, он заключил мир через два года, отвоевав греческие территории на Сицилии вплоть до границы, признанной еще Дионисием Старшим, — от побережья Гиммеры и до реки Галик. Затем он восстановил внутренний порядок, упразднив все тиранические режимы, кроме тирании Андромаха в Таормине, который оказал ему помощь в самом начале: греческие города были объединены в союз во главе с Сиракузами. В самих Сиракузах он установил смешанный режим, где руководящую роль наряду с народным собранием играл совет из 600 членов. Добившись, таким образом, своей цели и вернув мир Сицилии, истощенной двадцатилетним периодом анархии, Тимолеонт в 337 году сложил с себя функции высшего магистрата и оставил звание полномочного стратега, и остаток жизни провел в Сиракузах как простой гражданин, демонстрируя редкий пример умеренности и сознания гражданского долга в столь беспокойную эпоху.

В материковой Греции происходит установление нового порядка, к которому греческие города были неспособны, и это стало поводом для иноземного вторжения со стороны Македонского царства. Вопрос об этнической принадлежности македонцев к грекам до сих пор обсуждается. Бесспорно лишь то, что этот народ грубых крестьян и горцев, обосновавшийся по берегам залива Термаикос и на соседних горах, между Пиндом и пониженной долиной Стримона, долгое время оставался на задворках греческого мира. Зато с начала V века наследные правители династии Аргеадов принимают активное участие в жизни греков. В конце V века царь Архелай, интересовавшийся литературой, принимал при своем дворе в Пеле поэтов Еврипида и Агафона, музыканта Тимофея из Милета, живописца Зевксида. Македония играла свою роль в международных делах и неоднократно вступала в союзы с греческими государствами. Она обладала ценными ресурсами, в частности строительным лесом, необходимым для военно-морских нужд. Царя поддерживала знать, носившая гордое звание «дружинников» царя, или гетайров, которые в свою очередь могли рассчитывать на верную поддержку крестьянства, которое давало превосходных пехотинцев, пезетайров. Эта военная монархия, основанная на сильной личной преданности государю, могла стать замечательным инструментом в руках энергичного и властолюбивого царя. Что и случилось с Филиппом, сыном Аминты.

После смерти Аминты III в 370 году Македонское царство страдало от династических воин. Филипп, младший сын покойного царя, был слишком юн и несколько лет провел в Фивах в качестве заложника: там он познакомился с Эпаминондом и Пелопидом, приучился к греческой политике. В 359 году ему исполнилось двадцать два, и он был выбран правителем царства после смерти своего брата Пердикки III, сын которого был слишком молод. За небольшой промежуток времени молодой правитель устранил опасную ситуацию: он избавился от других претендентов на царский престол, договорился с Афинами, пообещав им облегчить завоевание Амфиполя и отозвав оттуда македонский гарнизон, введенный еще Пердиккой; затем он одержал победу над иллирийцами на западе и покорил пеонийцев на севере Македонии. С фалангой пезетайров и тяжеловооруженной кавалерией во главе с гетайрами он организовал мощую армию, которая в благодарность за свои победы провозгласила его царем.

Его первой целью было обеспечить Македонии свободный выход к морю. Лучшие порты этих берегов — Пидна, Метония — были греческими колониями, союзниками Афин. Однако Афины уже долгие годы преодолевали дипломатические и финансовые трудности, чтобы сохранить контроль над Проливами и единство своего морского союза. Последний был серьезно ослаблен после того, как в 357 году Хиос, Родос и Византий при поддержке карийской династии Мавсола, правившей в Галикарнасе в интересах Великого Царя, создали отдельный союз, независимый от Афинского морского союза. За этим последовала война, в результате которой Афины потерпели поражение, пытаясь вернуть бунтовщиков в повиновение. Мир, заключенный в 355 году, закрепил ослабление Союза: в Афинах умеренное крыло под руководством Евбула, умелого политика и управляющего финансами, отстаивало свои взгляды, и народ не хотел больше ни платить, ни служить. Филипп воспользовался ситуацией: он успешно захватил Амфиполь, который Афины тщетно пытались отвоевать в течение нескольких лет, затем Пидну и, наконец, Метонию, в бою за которую он потерял глаз (354). Теперь Македония обеспечила себе выходы к морю. Тогда же Филипп захватил Потидею на Паллене, но был вынужден уступить ее Халкидскому союзу, ликвидировав там афинские клерухии. Продвигаясь на восток, за Стримон, он завоевал Крениды — колонию на Фасосе, на равнине у подножия Пангея. Он основал новый город, дав ему свое имя, — Филиппы: это было новшеством в греческом мире, но в эпоху эллинизма такой обычай получит широкое распространение. Золотые копи Пангея позволяли ему оплачивать услуги наемников и покупать их добросовестность. Монета Филиппа отныне на целый век заняла место персидского золота в греческом мире.

Однако в 356 году в Центральной Греции разразился острый международный кризис, что стало удобным предлогом для вмешательства Македонии. Дельфийский храм стал новой причиной священной войны, третьей по счету. Как и столетие назад, святотатство совершили фокейцы: среди всех членов Амфиктионии Фивы повели себя наиболее ожесточенно по отношению к своим соседям, с которыми они давно враждовали. Однако фокейцы, поддержанные Афинами и Спартой, поручили руководство решительному Филомелу и захватили храм: священные сокровища позволили им набрать армию наемников, с которой Филомел, а после его смерти Ономарх, имели огромный успех. Ономарх вступает в Фессалию, где тираны Ферес и Краннон отнеслись к нему благосклонно. Другие фессалийские города обратились к Филиппу. После серьезного поражения в 353 году македонцы вернулись в Фессалию в следующем году и разбили войска Ономарха, погибшего в бою. Это не положило конец Священной войне, поскольку Филипп не смог переправиться через Фермопилы, находящиеся в руках союзников-фокейцев, и проникнуть в центральную Грецию. Но по крайней мере он стал союзником и покровителем Фессалии. Тогда он отправился во Фракию, где принудил местных царей вступить в свой союз, и довел свои войска до Пропонтиды. В Афинах, только укрепившихся в Сеете и Херсонесе, вновь зреет беспокойство. Еще больше поводов для опасений у Афин появилось после того, как Филипп решил покорить города Халкидики и захватил их один за другим. Наиболее важный, Олинф, пал в 348 году. Несмотря на пламенные речи оратора Демосфена, видевшего усиление опасности, Афины не смогли помочь Олинфу вовремя. Город был разрушен, и весь полуостров стал частью Македонского царства. В то же время путем интриг Филипп смог оторвать Эвбею от Афинского морского союза.

Тогда Афины решили пойти на соглашение: в Пеллу, столицу Македонского царства, было направлено посольство, и в 346 году был подготовлен так называемый Филократов мир, названный по имени главного уполномоченного Афин, выступавшего вместе с Демосфеном и Эсхином, которого Филипп сумел подкупить, чтоб тот стал убежденным сторонником его политики. Согласно положениям договора, каждая сторона сохраняла территории, которыми владела на тот момент. Однако Филипп отказался упомянуть фокейцев среди союзников Афин, получавших выгоду от соглашений: он быстро решил их судьбу в том же 346 году, оккупировав их территорию. Амфиктиония обложила фокейцев тяжелым ежегодным штрафом за разграбление Дельфийского святилища. Филиппу были отданы два голоса, принадлежавшие им в Совете амфиктионии, равно как и председательство на Пифийских играх в текущем году. Отныне царь Македонии официально входил в сообщество греческих государств.

Многие были этим довольны: главным образом те, кто, подобно старому оратору Исократу, видели в македонском правителе личность, необходимую Греции для разрешения ее междоусобиц и объединения против ахеменидской Персии. Однако были и другие — среди них в первую очередь Демосфен: они рассматривали Филократов мир как временную передышку, позволявшую подготовиться к решающей битве, которую они считали неизбежной. Это стало очевидно в 343 году, когда Демосфен обвинил Эсхина в предательстве своей родины во время посольства 346 года: Эсхин был оправдан, однако политика Филиппа и его сторонников оказалась задета в ходе этого процесса, и на этой почве страсти в народе снова накалились.

Филипп со своей стороны максимально использовал эту передышку. Новый поход против иллирийцев, затем вторжение в Эпир обеспечили ему тыл. В Фессалии он провел реорганизацию управления, разделив территорию на четыре провинции с преданными ему правителями — тетрархами. Затем он вернулся во Фракию, которую покорил от Неста до Черного моря и Пропонтиды: вся страна стала царской собственностью, руководство которой было поручено стратегу, выбираемому Филиппом. Прибрежные греческие города, такие как Византий или Перинф, и афинские территории в Херсонесе оказались под непосредственной угрозой. Афины, беспокоясь за необходимый для их жизнеобеспечения хлебный путь, снова готовились к войне, которую начал Демосфен. Когда в 340 году македонские войска осадили Перинф, а затем Византий, афинский флот вступил в бой. После поражения у Перинфа Филипп был вынужден прекратить осаду Византия, которому на помощь пришел афинский стратег Фокион. Эта неудача убедила царя в том, что для борьбы с Афинами необходимо вторжение на материковую Грецию.

Дельфы вновь предоставили ему такую возможность. Чтобы отвлечь внимание Совета амфиктионии от жалоб против Афин, их представитель Эсхин обвинил локрийцев Амфиссы в ненадлежащем использовании земель Аполлона. Дабы искупить вину за это святотатство, было решено объявить священную войну против Локриды, руководство которой было поручено Филиппу (339). Действуя стремительно, он провел свои войска через Фокиду с согласия фокейцев, которым он пообещал прощение долга. Благодаря этой хитрости он смог обойти с запада Фермопилы, которые были заняты беотийцами, и выйти к Элатее в центральной Греции. Эта новость потрясла афинян: это стало «элатейским сюрпризом», и Демосфен постарался поднять боевой дух соотечественников. Оценив серьезность ситуации, Афины вступили в союз с Фивами, чтобы организовать совместную оборону. Армия двух государств собралась в Беотии, пока Филипп по поручению Амфиктионии занимался наказанием Амфиссы. Летом 338 года Филипп во главе своих войск отправился из Западной Локриды к высокой равнине реки Кефис в Беотии, где неприятельская армия ждала его у Херонеи. Левый фланг македонцев под руководством младшего сына Филиппа, Александра, сломил сопротивление беотийских гоплитов: «священные войска» фиванцев были истреблены до последнего человека. Афинский контингент понес серьезные потери и обратился в бегство (2 августа 338 года).

Победа при Херонее имела решающее значение. Всякое сопротивление воле Филиппа прекратилось. Фивы были жестоко наказаны: в Кадмее был размещен македонский гарнизон, а их преобладающие позиции в Беотии были потеряны. Афины понесли меньшие потери: они оставили лишь позиции в Херсонесе Фракийском и согласились распустить морской союз; они сохранили свои внешние владения — Лемнос, Имброс, Скирос и Самос и даже получили обратно Ороп на границе с Беотией, которого лишились раньше; в конце концов они присоединились к союзу Филиппа. Однако и в этом поражении афинский народ сохранил чувство собственного достоинства, и доверил Демосфену произнести согласно обычаю надгробное слово воинам, погибшим при Херонее.

Победа Филиппа означала коренной переворот в истории греческого мира. Монархическое и централизованное государство отчетливо продемонстрировало свое превосходство над эфемерными коалициями автономных полисов. Будущее принадлежало крупным царствам, а не маленьким республикам, ограниченным территорией одного-единственного города. Классическая концепция полиса устарела. Это стало очевидно в 337 году, когда Филипп собрал в Коринфе панэллинский конгресс. Все города, кроме Спарты, делегировали своих представителей. Был создан Коринфский союз, который впервые дал федеральную форму панэллинскому государству. Между городами был установлен всеобщий мир, и, его нарушителям грозили военные санкции. Было провозглашено уважение внутренних конституций и автономии каждого полиса. Пиратство и грабеж были запрещены. Федеральный совет (синедрион), куда каждый полис направлял делегатов пропорционально своему размеру, собирался ежегодно в крупных храмах. Его решения, принимаемые большинством голосов, были обязательными для всех членов союза.

Македония не входила в Коринфский союз, но между ними была договоренность о наступательных и оборонительных операциях, Филипп был назначен главнокомандующим федеральной армией. В 337 году он предложил союзу развязать войну против персидского царя. Монархия Ахеменидов переживала тогда острый кризис престолонаследия, тем самым предоставляя благоприятный момент для нападения. Однако самому Филиппу не удалось начать поход: летом 336 года во время праздников, приуроченных к свадьбе его дочери с царем Эпира, он был убит неким Павсанием, которого народ единодушно избрал царем Македонии.

С этого момента начинается новая эра, которую мы называем эллинизмом.