Цивилизаtion 2

Глава 13

- Работал я в одной фирме, где-то в середине девяностых. Багажники на крыши жигулей по магазинчикам распихивали. И был там у нас один мужичок, который боялся всего и вся. Звали его не иначе как Гена Патоген. Но больше всего Гена боялся КГБ. Не знаю, откуда вылез этот странный страх, но Патоген был уверен, что за ним постоянно наблюдает зоркое око железного Феликса.

- А что, были причины?

- Да нет конечно. Но Гена отличался еще одной особенностью. Он напивался легко и стремительно, начиная тотчас же поносить текущую власть. Сначала Советскую, чередуя в проклятиях меняющихся генсеков, а затем и Ельцина. По мере отступления алкоголя Гену накрывал ужас. Он начинал осознавать, что наговорил лишнего, и за ним вот-вот должны придти. Так продолжалось, по его словам, более пятнадцати лет, но ничего поделать с собой Патоген не мог. Он напивался и с жаром честил Бровеносца в потемках. С особым трепетом и дрожью, поминутно закрывая рот рукой, ругал чекиста Андропова. Недолго бранил Черненко и срывался в крик на хуле Лимонадного Джо.

После очередной пьянки у Патогена на кухне, когда гости уже разошлись, а спать, почему-то еще не хотелось, Гена подошел к окну и вдруг замер. Ровно посередине грязного стекла был приклеен листочек с надписью. Короткое послание гласило 'Предупреждаю! Это была последняя капля!'.

Гена протрезвел быстрее, чем успел моргнуть. Он поднял руку и попытался взять бумажку, но пальцы лишь поскребли оконную гладь. Записка была приклеена с другой стороны. Сердце остановилось и у диссидента потемнело в глазах. Резким движением он задернул занавески, выключил свет, ушел в темную спальню и сел на дальний уголок кровати. Наверху у соседей громко стукнула дверь. Этажом ниже три раза дернулся шнурок, переключающий реле света. В комнату мягко вошел кот Сахарок. Увидев скользнувшую тень Гена вздрогнул и чуть не упал в обморок. Не разделяющий фобий Патогена кот подошел к ногам хозяина, свернулся клубком и громко заурчал.

- Цыц! - прошептал Гена, и, накрывшись одеялом с головой, продолжил истово бояться.

Наступившее утро застало Патогена в обличье черепахи. Голова и конечности вылазили из под коричневого в клетку одеяла и тревожно подрагивали. Гене снился электрический стул.

Зловещее видение прервал настойчивый стук в дверь. Человек-черепаха распахнул глаза и немедленно скрылся под байковым панцирем. Стук повторился. Тут же следом, брякнул колокольчик звонка. Гена окончательно понял, что его вероотступнические мысли довели их хозяина до логического финала. Зажмурившись, он продолжал покорно ждать, когда наручники щелкнут у него на запястьях, но, на удивление, стук прекратился.

Борясь с естественными утренними желаниями Гена дождался, пока давление в пузыре не сравнялось со значениями критическими даже для паровых котлов и бесшумно потрусил в уборную. Опасаясь смывать, Патоген сел на холодную черную плиточку и затих. Три долгих часа он по крупицам копил в себе мужество и наконец выполз из кафельного заточения. Словно трусливая крыса Чучундра, Гена крался по стене, приближаясь к двери. Затаив дыхание, он приложил палец глазку и тут же отдернул его, ожидая выстрела. Чуть погодя, успокоив выпрыгивающее сердце, палец был приложен на подольше. Стало смеркаться, когда Гена позволил себе прильнуть расширенным оком к глазку и убедиться, что за дверью никого нет.

Не доверяя коварной гэбне, способной прятаться в непросматриваемых складках коридора, Гена все же щелкнул замком и высунул голову в дверной проем. Единственная уцелевшая палка лампы дневного света жужжала и помаргивала. У соседей послышались приглушенные звуки заставки Санта-Барбары. Старик Кэпфэлл должен был выйти из комы, и за ним, затаив дыхание, следила вся страна. Патоген собирался уже юркнуть обратно в свое жилище, когда заметил на дверной ручке висящий пакет. Страх молниеносно достиг космических величин и молодой еще Гена чуть было не повторил диагноз пожилого уже Си-Си. Не боясь, почему-то, обнаружить в послании бомбу, Геннадий схватил пакет и с шумом захлопнул дверь.

Дыша, как финишировавший марафонец, он решительно заглянул в целлофан. Но то, что увидел Патоген, чуть не лишило его остатков рассудка. На дне пакета лежала куриная голова и две синие лапки. 'Не беги, голову оторвем', - мгновенно расшифровал Геннадий и застонал. Почуяв еду, некормленый Сахарок беспокойно заметался.

Всю ночь Гена провел выбивая немытыми зубами панические ритмы и обливаясь холодным потом. Когда сил бояться уже не осталось, он дополз до кухни, и сердито сгрыз половину луковицы. Другой еды в доме не было.

Начинало светать. Немного осмелевший Патоген принялся осторожно, а затем все отважнее поносить карателей с Лубянки. Правда вслух произносить проклятия так и не решался. Сейчас он не доверял даже коту.

На третий день измученный луковой диетой диссидент Геннадий принял мужское решение. Шумно умывшись, он торопливо оделся, и направился прямиком в здание, которого боялся пуще смерти. Усталый дежурный смог вынести истерические признания Патогена лишь двадцать минут. После чего, приехавшая карета скорой помощи увезла параноика в дом, где рукава от рубашек крепко связывают узлами на спине.

Хуже всего пришлось в этой истории Сахарку, который, переварив подаренные сердобольными соседями куриные останки, издох от голода. Вечно ссорившиеся жильцы сверху так и не смогли сохранить брак, несмотря на то, что использовали новейшие рекомендации психологов - ругаться записками.

- Вот такая вот история, Гном, - развел руками Седой, - подумай над этим.

Мне было совестно.

Седой не стал злоупотреблять гостеприимством. Забрав зерна и муки он отправил часть своих солдат обратно, взамен передав мне несколько десятков чушек чугуна, конфет, четыре кувшина пива и пару рулонов ткани. После уже традиционного обмена он пообещал вернуться через пару недель и отбыл с остатком воинов на север. Воины апачей были предупреждены гонцом, что мимо них пройдет армия, в которую не следует стрелять и которую не нужно бояться.

***

:

***