Цвет страха

Глава 15

Над крепостным валом Дворца Чародея все еще витали зловещие клубы черного дыма, когда в небе над парком «Евро-Бисли» появились первые «газели», пятиместные вертолеты хозяйственного назначения. Они снизились и закружились в воздушном пространстве парка, словно стрекозы. Кабины их были плотно задраены, пилоты сидели в противогазах, а рокочущие винты разгоняли дым и слезоточивый газ, плотно окутавшие площадку под названием «Очарованный городок».

Как только «газели» развеяли отраву и превратили сплошную завесу в безвредные облачка, прилетели «суперпумы».

Они тоже не стали приземляться, правда, сбросили десант «красных беретов» французского Иностранного Легиона с полной выкладкой.

Едва коснувшись земли своими черными башмаками, легионеры беспрепятственно заняли Бродвей.

Главный инженер парка Род Читвуд, наблюдавший за длинными рядами мониторов, громко застонав, произнес:

– Ну все. Сейчас здесь будет жарко.

И потянулся к клавише с надписью «суперзеленый».

Сто лет спустя в университете Браун, что в Провиденсе, Род-Айленд, соберется форум высокоученых историков, на котором будет поднят вопрос о причинах знаменитого франко-американского конфликта 1995 года.

Исследователи разделятся на два враждебных лагеря и будут яростно спорить целых пятеро суток, так и не придут к единому мнению. В яблоневом саду у стен библиотеки имени Джона Хея состоится памятный кулачный бой, в котором некий профессор сумеет убедить противника в своей правоте, многократно приложив его лбом к древнему монументу прославленного X. Ф. Лавкрафта.

По мнению одной из сторон, все началось с мышонка. Вполне разумная точка зрения, ибо главный участник событий, корпорация Сэма Бисли, появилась на свет благодаря Монго Маусу.

Другая школа станет утверждать, будто бы виновником трагедии был культурный шовинизм Франции двадцатого века, превративший заурядные разногласия в полномасштабную международную катастрофу.

Третьи заявят, будто бы трения были вызваны имперскими замашками Америки в области культуры. Профессор из Гарварда напомнит собравшимся, что в те далекие времена Штаты были столь же непопулярны, как и столетие спустя.

Правильной догадки не выскажет никто. Ни знаменитый мышонок Сэма Бисли, ни американский империализм, ни французский снобизм в развязывании той войны не виноваты.

Начало конфликту положил Род Читвуд, житель Ванахейма, штат Калифорния.

Точнее, все началось солнечным весенним днем, когда Читвуд в сорок восьмой раз потерял пульт дистанционного управления телевизором.

Род Читвуд был инженером-разработчиком «Бислиленда» в Ванахейме. Иными словами, человеком с техническим образованием.

Род работал у Бисли, но ремонтировать или конструировать аттракционы ему не приходилось. Читвуд занимался только научными исследованиями разработками.

Пять лет назад он окончил КАЛТЕХ[15], где специализировался по лазерам. Спад в оборонной промышленности привел к тому, что парень оказался на улице. Тут на глаза ему попалось стандартное безликое объявление о приеме на работу, и, явившись на собеседование. Род с удивлением обнаружил на дверях улыбающегося мышонка из мультфильма.

– Зачем приглашать в тематический парк специалиста по лазерам? – поинтересовался Род у костюма с постной физиономией, проводившего собеседование. – Вы в состоянии заказать для своих представлений любые приборы, какие только пожелаете.

– Нам нужны собственные модели.

– Моя специальность – лазеры военного назначения.

– Вот и продолжите свои изыскания у нас в компании. – Стеклянная улыбка собеседника была под стать его неподвижным глазам.

– Значит, я смогу совершенствовать военные лазеры, работая на Сэма Бисли?

– Можно сказать и так. На нашей французской базе возникло небольшое затруднение.

– На базе?

– В «Евро-Бисли».

– Мне и в голову не пришло бы назвать парк базой.

– Французы нас ненавидят. Им не по нраву выстаивать очередь в холодную погоду, они не покупают наших сувениров и не желают ночевать в наших отелях. Убытки компании исчисляются миллиардами.

– Закройте парк.

– Вы не понимаете. Франция приносит нам большие доходы. Наш «Журналь де Монго» с 1934 года ходит в бестселлерах. Французы нас любят, но парк пока не пользуется популярностью.

– Снижайте цены.

– Мы делали все возможное, – терпеливо продолжил служащий. – Пробовали привлекательные запахи, вводили абонементы и скидки, но все впустую. Парк пока остается убыточным.

– Лазеры вряд ли исправят положение.

– Мы дадим вам лабораторию, помощников и все, что потребуется для работы.

Род поднялся.

– Извините. Если бы я знал, что это объявление дала компания Бисли, я бы ни за что не пришел на собеседование. Ваша контора славится омерзительным отношением к своим работникам.

– Если передумаете, звоните, – отозвался служащий. Улыбка не сходила с его лица, словно приклеенная. Казалось, он не заметил вызова, прозвучавшего в словах Рода.

Случилось так, что Читвуд действительно передумал. Калифорния не могла предложить ему работу по оборонной тематике, а переезжать в другой штат не хотелось.

Однако главной (впрочем, так и оставшейся неизвестной грядущим поколениям) причиной, вынудившей инженера вновь обратиться в корпорацию Бисли, оказалось то, что он в сорок восьмой раз потерял пульт дистанционного управления телевизором. Это обстоятельство стало последней каплей, переполнившей чашу.

Дециметровые каналы включались только с пульта. Пока Род яростно разбрасывал диванные подушки, проклиная жестоких несправедливых богов, не желавших снизойти к его скромным запросам, последние две части «Звездного пути» подошли к концу и уже на следующее утро Род Читвуд отправился в отдел кадров Бисли.

– Я согласен, но при одном условии, – заявил он.

– Компания Бисли условий не принимает, но я готов вас выслушать.

– Я хочу, чтобы в нерабочее время мне разрешили пользоваться оборудованием лаборатории для обкатки моего собственного проекта.

– Какого именно?

– Я разрабатываю устройство для поиска пропавших пультов дистанционного управления.

– Авторские права отходят в пользу компании, – быстро произнес служащий.

– Условие номер два: все права принадлежат мне.

После трехдневных переговоров с руганью, скрытыми угрозами и швырянием трубки на аппарат Род Читвуд согласился поделить с компанией права на все, что он изобретет, поровну.

В первый рабочий день Роду объяснили, что такое цветотерапия.

– Цветотерапия? Впервые слышу, – сказал он.

– Трюк старый, как мир, – ответили ему. – Еще пифагорейцы употребляли его в медицинских целях. Греки и египтяне обнаружили, что различные цвета оказывают на мозг разное психологическое воздействие. Мы выяснили, что так оно и есть, и теперь намерены воспользоваться этим фактом в более крупных масштабах.

– С помощью лазеров?

– Чем ярче свет, тем сильнее воздействие[16]. Лазеры испускают самый мощный свет, какого не сыскать в природе.

– Понятно, – отозвался Род, поскребывая небритый подбородок.

– Мы хотим, чтобы вы разработали самый сильный источник окрашенного света.

– Полагаю, речь идет о холодном излучении?

– Разумеется. Нам ни к чему прожигать дырки телах посетителей. Несчастные случаи могут повредить репутации заведения.

– Этим условиям наиболее полно удовлетворяют эксимерные лазеры. Но я не уверен, что нам удастся добиться желаемого эффекта.

– Вам нужны доказательства?

– Конечно.

– Судя по всему, условия нашего контракта до сих пор вызывают у вас раздражение.

– Да уж, – с горечью отозвался Род. – Вы, ребята, даже свою родную мать не похороните, не сняв золотых коронок с ее зубов и не продав скелет на удобрения, а жир – на мыло.

К его удивлению, собеседники ничуть не обиделись. Один из них даже улыбнулся. С тайной гордостью.

– Как у вас дела с артериальным давлением? – С тех пор как я приступил к работе, мое давление повысилось на десять пунктов. А ведь еще и дня не прошло.

– Идемте.

Рода подвели к запертой камере в подвале Утилдака. На двери значилось: «Розовая комната».

Дверь розовой не была, но, когда она распахнулась, Род увидел, что комната действительно розовая. Стены выкрашены сочно-розовым цветом. Лампы на потолке испускали теплое розовое сияние. Даже кресло с откидывающейся спинкой было розовым. Внутренняя поверхность двери тоже оказалась розовой, поэтому, когда камеру закрыли. Рода со всех сторон окружил розовый цвет.

– Садитесь, – раздалось в динамике переговорного устройства.

Читвуд уселся, откинул спинку кресла, но в первый момент не почувствовал ничего особенного. Через несколько секунд его охватила легкая истома, потом он весь обмяк. Мышцы расслабились, и даже кости, казалось, утратили свою жесткость.

Четверть часа спустя Роду предложили выйти, но он отказался.

– Еще пятнадцать минут, – попросил он.

– Хорошо. Еще пятнадцать минут. Но вам придется отказаться от своих претензий.

– Все что угодно, – отозвался Род и не глядя подмахнул бумагу, которую ему сунули под нос.

Прошло еще пятнадцать минут, а Род по-прежнему не желал выходить. В камере появился врач компании, наложил на обнаженный бицепс Рода манжету манометра и, к вящему удивлению пациента, объявил, что его давление пришло в норму.

– Нельзя ли перенести сюда мою лабораторию? – спросил Род.

– Нет. Здесь вы не сможете работать.

– Я бы не возражал, – отозвался Читвуд.

В конце концов пришлось выключить свет и подержать Рода в темноте до тех пор, пока он не попросился наружу.

– Наши исследования показали, что цветотерапия действует через вторую зрительную систему.

– А я думал, она одна, – пробормотал Род, впившись взглядом в галстук собеседника, на котором виднелось розовое пятнышко, принесшее ему приятные воспоминания о «розовой комнате».

– Первая зрительная система соединяет сетчатку глаза со зрительным нервом. Но есть и вторая, более примитивная. Она соединяет сетчатку с гипоталамусом, «змеиным мозгом».

– Почему змеиным?

– По мере эволюционного развития мозг приобретал все более сложную структуру, словно строящееся здание, – объяснил один из сотрудников корпорации. – Человеческий мозг представляет собой усовершенствованный мозг животного, а тот, в свою очередь, построен на основе простейшего мозга, так называемого змеиного, или мозга рептилии. Туда-то и ведет вторая зрительная система. Биологам удалось определить лишь одну ее функцию – управление выработкой меланина. Но мы убеждены, что этот канал, утративший в ходе эволюции свое первоначальное значение, способен на крайне примитивном уровне передавать сильные чистые цвета в гипоталамус.

– Я терпеть не могу зеленый. Ненавижу от всей души!

– А я начинаю нервничать при взгляде на оранжевый. Яркий красный цвет способен вызвать приступ у эпилептиков. Это и есть реакция «змеиного мозга» на цветовое раздражение сетчатки глаза. Между прочим, эта допотопная псевдонаука не забыта и по сей день. В некоторых тюрьмах стены камер окрашивают розовым, чтобы утихомирить самых буйных заключенных. Тот же цвет используют для привлечения внимания. В сущности, это и есть секрет успеха наших мультфильмов, снятых по методике «текниколор». Мы пускаем в ход только те оттенки, которые вызывают положительные эмоции.

– Ясно.

– Вот и хорошо. А теперь займитесь исследованиями и создайте лазер, который сумеет укротить всю планету.

Род отправился в лабораторию, тут же позабыв об укрощении планеты. Он думал только о приборе, который не даст его пульту потеряться вновь.

Он знал, что пульты телевизоров работают на инфракрасных лучах. Различные частоты инфракрасного света воздействуют на фотоприемник телевизора и производят необходимые переключения[17].

Роду пришла мысль встроить в пульт нечто вроде сигнального маячка, так чтобы всякий раз, когда аппарат потеряется, ему потребовалось бы лишь нацепить специальные очки и оглядеться в поисках источника непрерывного инфракрасного излучения.

Дело в том, что если Читвуд терял пульт, то терял его всерьез и надолго. Пульт мог оказаться под диваном, в стопке журналов или даже в ванной. В доме инженера было полно телевизоров, и, поскольку избыток пультов почти то же самое, что их отсутствие, Род приобрел универсальный и носил его с собой, управляя единой системой команд всеми телевизорами сразу.

Насколько ему было известно, свет не способен пройти сквозь сплошную стену. В этом и крылась главная трудность на пути создания инфракрасного маячка.

Решению проблемы полностью отвечал новый, мощный источник излучения. Тот самый источник, который требовался корпорации Бисли. Иными словами, две задачи решались одинаково.

Разобрав универсальный пульт Род взялся за справочники. Потом подключил пульт к источнику питания и принялся переделывать его в эксимерный лазер.

– Мне нужен оттенок с насыщенностью на несколько порядков выше, чем у ярко-розового цвета, – бормотал он.

Он экспериментировал с розовыми красителями, полученными из природных веществ – в основном пигментов экзотических растений, растворов розовых минералов и драгоценных камней.

Наконец впервые за время работы в компании Бисли у Читвуда поднялось настроение, и он тут же сообразил, что его поиски увенчались успехом.

Правда, стоило ему выключить розовый карандашик луча, как благостное чувство тут же испарилось без следа.

Когда Род продемонстрировал свое достижение хозяевам, они, окунувшись в розовое свечение, поулыбались, похлопали инженера по плечу, похвалили за изобретательность и назвали его гордостью корпорации Бисли.

Впрочем, как только лазер погас, они набросились на парня с упреками.

– Этот свет недостаточно розовый, – заявил один из них.

– Нам нужен глубокий розовый оттенок, – поддакнул другой.

– Глубокий? – удивленно произнес Род. – Впервые о таком слышу. Как он выглядит?

– Мы узнаем его, как только увидим.

Так оно и вышло.

В один прекрасный день Читвуд растворил в спирту самый розовый пигмент, какой только существовал в природе, и облучил его чудовищной вспышкой, вмиг истощившей запасы энергии в аккумуляторах. Рода охватила такая радость, что он пустился в пляс по лаборатории, но в тот же миг распахнулась дверь и в помещение ворвались ликующие люди – человек десять.

– Получилось! – воскликнул один.

– Этот цвет – само совершенство! – добавил другой.

– А ну, еще разок! – потребовал третий.

– Не могу, – ответил инженер. – Аккумуляторы сели.

– Подключи запасные!

– Минутку, – недоуменно заморгал Род. – Как вы узнали? Дверь-то была закрыта!

– Полыхнуло так, что розовый свет прошел даже сквозь стену.

– Эврика! – завопил Род, потому что лучшего и желать было нельзя. – Нашел! Сделал!

– Нашел! Сделал! – подхватили парни из компании Бисли. – Он создал сверхнасыщенный розовый лазер!

– Я не об этом. Вы видели световой импульс, пробивший стену. Это и есть мой пультоискатель. Теперь я стану богачом!

Эйфория, вызванная розовым сиянием, наконец улеглась, и хозяева Читвуда вновь посерьезнели.

– Кстати сказать, разбогатеешь вовсе не ты, а корпорация Бисли, – заявил один из них.

– Пятьдесят процентов – мои.

– Были твои.

– Ты ведь сам от них отказался, помнишь?

– Когда это? – спросил Род. – Покажите документы!

Ему принесли бумагу – четкий и ясный документ. Увидев внизу листа свою подпись, инженер испытал желание наброситься на парней из компании Бисли и передушить их одного за другим.

– Когда я подписал это?

– В тот миг, когда тебе захотелось провести лишние пятнадцать минут в розовой комнате. Помнишь, как ты подмахивал отказ от претензий?

– Я думал, это отказ от претензий по медицинским показаниям.

– Разве мы говорили, что это медицинский документ?

– Нет, не говорили, – в ужасе прошептал Род.

Парни Бисли улыбнулись своей особой улыбкой.

– Черт побери! – воскликнул Читвуд.

– Давай-ка еще разок включим розовый свет. – Сначала вернемся к обсуждению контракта, – возразил инженер.

Парни из компании Бисли нерешительно переглянулись, и Род понял, что поддел их на крючок.

В конце концов сошлись на десяти процентах – роду и самому не терпелось вновь насладиться розовым сиянием.

– Невероятно розовый, – радостно сказал кто-то из парней.

– Розовее не бывает.

– Ультрарозовый цвет.

– Давайте так его и назовем. Это и будет наша торговая марка.

– Что теперь? – поинтересовался Род.

– Следующие цвета.

– Зеленый.

– А потом красный.

– Какой они вызывают эффект? – поинтересовался Род.

– Узнаем, как только ты их получишь.

Таблицы по цветотерапии, которые ему выдали в библиотеке компании, утверждали, что самым успокаивающим и целебным является зеленый цвет, и Род сотворил лазер на пигменте тропических ящериц, который генерировал мощную зеленую вспышку. Его просили создать непрерывный луч, но проклятый эксимер слишком быстро истощал запасы энергии.

Когда сотрудники компании наконец выстроились перед лазером, Читвуд включил таймер и, словно фотограф, который тоже хочет попасть в кадр, торопливо присоединился к остальным. Прошло несколько секунд. Глаза присутствующих заполнил самый насыщенный, ужасный и тошнотворный зеленый свет, какой только можно было представить.

Очнувшись в лазарете компании, Род зал странный вопрос:

– Какой сегодня день?

– Воскресенье.

– Шестое?

– Да. Вы провели в обмороке трое суток.

По щекам парня покатились слезы.

– Ну, ну, – участливо произнесла медсестра в крахмальном колпаке с бумажными мышиными ушами. – Все пройдет, вы скоро поправитесь.

– Я пропустил...

– Что?

– Я пропустил повтор последней серии «Звездного пути», – дрожащим голосом заявил Род.

Читвуд наконец выздоровел и намеревался вернуться к работе, но он все же поинтересовался:

– Значит, зеленый не годится?

– Еще как годится! Самый что ни на есть агрессивный цвет, – ответили ребята Бисли и показали Роду цветовую карту.

Как правило, цветовые эталоны подразделяются на дополнительные или контрастные цвета, но у Бисли они делились на агрессивные и защитные.

Всем им присвоили новые названия. Суперзеленый. Контрасиний. Удьтрарозовый. Оптикрасный. Инфраоранжевый.

Шло время. Род создавал все новые и новые излучатели, а парни из компании заносили свои приобретения в каталоги.

– Давайте назовем эти лазеры фазерами, – предложил Читвуд. – Они изменяют фазу света.

– Нельзя. Это не наша торговая марка.

– Ах да! – спохватился инженер.

Когда его попросили съездить в Париж и установить в «Евро-Бисли» цветовые лазеры. Род чуть дара речи не лишился.

– Я не хочу в Париж!

– Почему?

– Французы нас ненавидят. И любят Джерри Льюиса, – Род с отвращением содрогнулся.

– Тебе необязательно останавливаться в городе. Можешь жить в подвале парка.

– В подвале? Значит, там тоже есть Утилдак?

– Утилканар. Это то же самое, только по-французски.

Утилканар оказался совсем неплох. Здесь были спальни с крохотными кухоньками и телевизорами. Как только Читвуд установил в парке розовый лазер, посещаемость «Евро-Бисли» резко возросла.

– Как насчет прибавки жалованья? – поинтересовался Род в один из тех дней, когда даже парни из компании не могли скрыть удовлетворения по поводу возросших прибылей.

– На кой черт тебе прибавка? Пусти в ход свои десять процентов!

– У меня не было времени на разработку пультоискателя.

– Ну так сделай – и получишь свою прибавку.

– Будьте вы прокляты! – проворчал инженер.

Он с нетерпением дожидался срока окончания контракта с Бисли, но этот день, к сожалению, так и не настал. Вместо него пришли солдаты французского Иностранного Легиона – они попрыгали с круживших в небе вертолетов и устремились к одному из входов в Утилканар.

К тому времени, когда все солдаты опустились на землю. Род уже знал, что ему делать. Он прикрыл глаза толстыми очками из свинцового стекла и с замиранием сердца нажал клавишу с надписью «суперзеленый».

Глаза Читвуда были защищены от страшного зеленого света, и тем не менее его тут же вывернуло наизнанку.