Цвет страха

Глава 24

Римо наконец нагнал учителя, который уже вломился в пахнущие пластиком джунгли Мезозойского парка. Теперь они помчались вперед бок о бок, круша папоротниковые стволы и орудуя пальцами наподобие ножниц.

– Что, испугался? – спросил Римо.

– Мастер Синанджу не ведает страха, – ответил Чиун.

– Ну а если бы ведал, то, наверное, был бы сейчас испуган не меньше моего, – заметил Римо.

– Ты тоже мастер Синанджу, следовательно, тоже не боишься.

– Так чего же мы улепетываем, как какие-то кролики?

– Не стоит недооценивать кроликов. В моей деревне их считают самыми мудрыми существами.

– Если ты – кролик, то почему похож на испуганного, а уж никак не на мудрого кролика?

– Мудрый кролик знает, когда нужно пустить в ход силу страха, – пропыхтел учитель.

Римо хотел было оглянуться через плечо и тут же вспомнил страшные желтые вспышки в глазах бронтозавра.

– В прошлый раз мы тоже увидели желтый свет и все-таки вернулись к кратеру, – сказал он.

– У кратера не было серого дракона, который смотрел нам прямо в глаза.

– Ты прав. Мы видели лишь отблеск желтого сияния, и оно не причинило нам особого вреда.

– В этот раз не было никаких отблесков, – отозвался Чиун.

– Может, остановимся и пойдем назад?

– Нет.

– Кому-то из нас все равно придется туда сходить.

– Я не боюсь. Поэтому пойдешь ты.

– Если ты не боишься, почему продолжаешь бежать?

– Потому что я уже победил страх, а ты еще нет. Тебе придется испытать свое мужество и перебороть испуг.

– Ловко придумано, папочка. Но меня на эту удочку не поймаешь.

В конце концов они выскочили из джунглей и увидели впереди быстро приближавшуюся бамбуковую ограду.

– Не хочешь остановиться? – спросил Римо.

– Нет.

– Ну тогда и я не хочу.

Ученик с учителем одновременно врезались в стену и пробили ее насквозь, разбрасывая вокруг бамбуковые щепки.

Они остановились лишь на берегу лагуны, где был установлен транспарант с надписью «Vingt mille lieus sous les mers de Jules Verne», которую Римо перевел как «Двадцать тысяч лье под водой Жюля Верна», да и то лишь потому, что узнал подводную лодку из кинофильма.

Они чуть ли не бросились в ласково колышущуюся воду, жадно впитывая глазами ее спокойную голубизну.

– Слава тебе. Господи. Голубая вода, – улыбнулся Римо.

– Очень, очень голубая, – согласился Чиун.

– Обожаю голубой. Всегда его любил.

– Славный цвет. Может, не столь прекрасен, как цвет золота, но все же хорош.

– Я никогда не смогу смотреть на золото прежними глазами. На мой вкус, оно слишком желтое.

– Желтый цвет – отнюдь не золотой, а золотой – не желтый.

– Все равно золото кажется мне чересчур желтым. А голубой – просто прелесть.

Они разглядывали умиротворенную голубую лагуну и вдруг голубизна воды сменилась темной синевой.

– Черт побери!

– Что случилось, Римо?

– Помнишь солдата, который сидел в кратере? Того, который видел синий цвет, когда другие видели желтый?

– Да.

– Кажется, у меня начинается та же болезнь.

– И у меня. Такое ощущение, будто в моих глазах вспыхнул синий огонь, хотя и слишком темный, чтобы быть похожим на синее пламя.

– Проклятие! – пробормотал Римо. – Что-то мне не по себе.

– Я тоже чувствую себя несчастным.

– По крайней мере это не желтый цвет.

– Да, синий лучше желтого, хотя и ненамного, – согласился мастер Синанджу.

– А что, если нам поморгать и избавиться от синевы.

– Давай попробуем.

Избавившись от синего наваждения, Римо с Чиуном набрались храбрости и посмотрели в сторону парка. Бамбуковая ограда была на месте.

Римо облизнул пересохшие губы.

– Ну что, двинем назад? – спросил он.

– Это наш долг.

– Значит, придется возвращаться. Хотя, между нами говоря, я бы куда охотнее вернулся к забастовке.

– Недурная мысль, достойная самого Джула Фэйрна.

– Кого?

Чиун указал пальцем через плечо.

– Великого писателя, имя которого начертано на табличке.

– Жюля Верна, что ли?

– Ты неправильно произносишь его имя.

– Хочешь сказать, Жюля Верна на самом деле зовут Джулом Фэйрном?

– Да.

– Теперь я понимаю, почему французы постоянно терпят поражения.

– Над ними довлеет злой рок. На протяжении всей своей истории Франция то и дело страдала от вторжений иноземцев – от римлян и викингов до пруссаков и германцев. Из-за этого у них возник контекст неполноценности.

– Комплекс неполноценности, – поправил Римо. – Только не вздумай напоминать о нем французам. И француженкам тоже.

Э этот миг тишину парка расколол грохот мотора. Секунду спустя над кронами деревьев показался маленький французский вертолет. Взяв курс на запад, машина тут же исчезла из виду.

– Черт побери! Проклятая Эврил Мэй дала тягу!

Римо и Чиун выскочили на лужайку, откуда поднялся вертолет. Вокруг не было ни души.

Внезапно мастер Синанджу заметил в пыли, под ногами, широкую полосу.

– Смотри, Римо, – кивнул он. – Здесь проволокли человека.

– Да. А вот и отпечатки маленьких ступней – видимо, следы Доминик. Она втащила кого-то в вертолет. Но вот кого? Неизвестно.

– Попробуем выяснить.

Женские следы вывели их к холмику, представлявшему собой нечто вроде миниатюрного вулкана высотой около двадцати футов. Его склоны были покрыты красной глиной, поверхность которой рассекали глубокие борозды. Ученик с учителем полезли наверх, кроша ногами глиняную корку, комья которой скатывались по склонам к подножию холма.

Остановившись у края кратера, они заглянули внутрь и увидели лестницу, исчезавшую в черной дыре.

– Похоже на запасный вход, – пробормотал Римо.

– Пойдем. – Чиун взялся за поручни.

Они спустились в жерло, отделанное чем-то вроде вулканического стекла.

– Тупик, – заметил Римо.

Мастер Синанджу принялся молча обследовать шершавые стены, в общем-то ровные, если не считать обсидиановой выпуклости, похожей на рукоятку. Взявшись за нее, Чиун тянул и дергал до тех пор, пока обсидиановый люк под их ногами не дрогнул и не двинулся вниз плавно, как лифт.

Римо и Чиун миновали предупреждающие желто-черные полосы, намалеванные на стенках жерла.

– А если это ловушка? – спохватился Римо.

– Мастера Синанджу нельзя поймать в ловушку, особенно если его сопровождает верный носильщик.

– Ты хотел сказать, оруженосец.

– Так и быть, оруженосец, – великодушно согласился Чиун.

Опустившись на дно, они увидели вход в бетонный туннель, на полу которого чернел огромный силуэт мышиной головы.

Запах вокруг не оставлял сомнений.

– Смерть, – изрек Чиун.

– Много смерти, – отозвался Римо.

Пробираясь по бетонным туннелям и коридорам Утилканара, они обнаружили целые горы трупов. Люди лежали на своих столах, в комнатушках, похожих на спальни, даже на щетках и вениках.

И все они сжимали в пальцах янтарные леденцы с головой Монго Мауса и запахом миндаля.

– Прошло около двух суток, – заметил Римо, прикоснувшись к остывшему телу.

Мертвецы были одеты в робы служащих Утилдака, только здесь они были белые, а в Штатах – щегольские, персиковые.

– Похоже на массовое самоубийство, – сообщил Римо, выпрямляясь. – Когда в парке взорвались первые французские бомбы, эти люди предпочли смерть плену.

– Ужасная картина! Может быть, все дело в цветных лучах?

– Не знаю. Честно говоря, трудно представить, что цвет может заставить человека покончить с собой.

– Цвета оказывают очень сильное воздействие. Об этом знали еще в Древнем Египте. Фараон отдыхал в помещении с красными стенами, потому что красный цвет помогал ему уснуть. А когда он умирал, его хоронили в комнате цвета золота, навсегда сохранявшего царственное величие его тела. Жители моей деревни прекрасно знают, что алый цвет отгоняет злых демонов.

– Все это чушь и суеверия! Цвет и есть цвет. У меня даже нет любимого.

– А розовый?

– Разве что розовый. Розовый цвет приятен для глаз.

– И даже очень.

Мастера Синанджу разом улыбнулись приятным воспоминаниям.

Затем двинулись дальше, и в этот миг их чувствительные ноздри потревожил какой-то кислый запах. Ученик с учителем зашагали в сторону источника.

– Свежая, – заключил Римо.

Войдя в дверь с надписью «пост охраны», они убедились, что так оно и было.

Римо с Чиуном, несомненно, попали в центральный зал управления. Бесчисленные мониторы показывали каждый уголок парка и каждый аттракцион. Вдоль стен стояли пульты. На центральном растекалась лужа свежей рвоты.

– Видимо, кто-то не стал принимать яд. – Чиун оглядел пустое помещение.

– Да. А потом кто-то другой забрал его отсюда.

– Я чувствую легкий запах французских духов.

– Точно. Итак, мы здесь одни, а парк захвачен французской армией. Самое время звонить Смитти.

Римо взял трубку спутникового телефона и попытался связаться с Америкой. К сожалению, он не знал международного кода США. В конце концов Римо дозвонился до оператора, говорившего по-французски, и тот немедля повесил трубку, услышав английские слова.

Римо вздохнул и сунул аппарат мастеру Синанджу.

– Помоги мне преодолеть языковой барьер, – попросил он.

Услышав голос Смита, Чиун вернул трубку ученику.

– Смитти? У нас затруднения.

– Минутку, Римо, – отсутствующим голосом произнес Смит. – Это очень странно...

– О чем вы?

– С кредитными карточками компании Бисли творится что-то непонятное.

– Могу вас заверить, что здесь, в «Евро-Бисли», этими карточками пользоваться некому.

– Почему вы так думаете?

– Мы с Чиуном добрались до самого дна и нашли только трупы.

– Трупы? Значит, все мертвы? Давно?

– Сутки или двое. Они проглотили яд.

– Цианид, – подсказал Чиун.

– По словам Чиуна, это цианид. Как в Джонстауне, только здесь отрава была в леденцах.

– Очень странно. Судя по всему, «Евро-Бисли» совсем не то, чем кажется.

– То же самое можно сказать о любом парке Бисли. Мы упустили одного парня.

– Вы взяли пленника?

– Нет. Он достался французской разведке. Нас облучили желтым светом.

– Давайте по порядку. Желтый, говорите?

– Да. Боюсь, отныне я не смогу без содрогания смотреть на канарейку. Как только вспыхнул желтый свет, мы с Чиуном ринулись прочь, словно перепуганные кролики.

– Мудрый кролик всегда знает, когда нужно обратиться к древней благородной стратегии бегства, – подал голос кореец.

– Когда мы вернулись, французская шпионка уже сбежала, прихватив с собой последнего оставшегося в живых, – продолжал Римо. – Готов спорить, к завтрашнему дню французы выкачают из него все, что он знает.

– Итак, вы уже во второй раз столкнулись с загадочными цветными лучами, – помедлив секунду, протянул Смит.

– Нет, – ответил Римо. – Они дважды обращали нас в бегство. Зеленый был ужасен, но его воздействие быстро закончилось. Что же касается желтого, я ни за что не захотел бы увидеть его снова.

– А розовый вам понравился.

– Еще бы. – Римо тут же улыбнулся. – Я, пожалуй, согласился бы пройти по футбольному полю, залитому желтыми и зелеными лучами, если бы на другой стороне светил розовый огонек.

– Римо, слушайте внимательно. Должно быть, эти цветные лучи являются продуктом какой-то новой технологии, разработанной людьми Бисли. Осмотритесь вокруг. Нет ли там органов управления?

– Органов управления?

– Да. Клавишей или кнопок, которые включали бы желтый свет.

– Эй, Чиун! Пошарь по комнате. Смитти спрашивает...

– Я нашел множество кнопок, помеченных названиями необычных цветов, – объявил Чиун.

– Смитти, мы нашли их!

– Не мы, а я! – громко возмутился Чиун.

– Мне не удалось отыскать заправил корпорации Бисли, а значит, тот парень – последняя наша надежда. Отыщите его и узнайте все, что ему известно. Чтобы понять причины возникновения конфликта, необходимо выяснить, зачем французам потребовалось изолировать парк.

– Ясно. А как дела дома?

– В эту минуту сенат обсуждает законопроект, запрещающий преподавание французского в крупных университетах.

– Я – «за».

– Ассоциация современных языков выступила с жестким заявлением, направленным против французского министерства культуры.

– Если хочешь знать мое мнение, французской культуре самое место в чашке Петри[26].

– Они потребовали изъять из американских словарей заимствованные французские выражения. В ответ французская Академия переименовала парижские улицы, названные в честь американцев.

– Сколько их?

– Авеню генерала Эйзенхауэра, авеню Франклина Делано Рузвельта и рю Линкольн. Всего три: точнее, было три, – ответил Смит.

– Какой кошмар! – ужаснулся Римо.

– Пока идет война культур, но она грозит перерасти в настоящее кровопролитие. Римо, надо отыскать сотрудника Бисли и любой ценой вырвать его из рук французской разведки. Нет никаких сомнений в том, что он владеет тайной цветных лучей. А я тем временем займусь другой проблемой.

– Какой именно?

– Меня интересует, зачем корпорации Бисли потребовалось отправлять в Лондон несколько десятков своих работников.

– Желаю удачи, – сказал Римо и повесил трубку.

Он повернулся к Чиуну и посмотрел на него в тот самый миг, когда сухощавый кулачок корейца вошел в соприкосновение с пультом управления.

Пульт треснул и раскололся. Кнопки взлетели вверх и ударились в потолок, а помещение наполнилось запахом горелой изоляции.

– Зачем? – спросил Римо.

Мастер Синанджу ткнул пальцем в искореженные таблички с надписями «суперзеленый» и «ультрарозовый».

– Хорошая работа, – похвалил ученик.