Цветник бабушки Корицы

ГЛАВА 22

Бледно-голубой свет фонарика вырвал у темноты сводчатый потолок, одну ступеньку, вторую, третью. Никаких проводов. Настоящее подземелье позапрошлого века. С захолонувшим сердцем девочка сделала первый шаг. Ее лица коснулась паутина. «Смелость тоже надо воспитывать, — уговаривала себя Маргарита, отводя рукой мохнатые от вековой пыли нити. — Мне почти не страшно. Не страшно совсем».

Лесенка, ведущая от двери вниз, вскоре кончилась и превратилась в коридор, который — Маргарита это не столько видела, сколько чувствовала, — был достаточно узким. Но, по счастью, сухим. Почему «по счастью»? Да потому, что у Марго имелся собственный и довольно длинный список того, что пугало ее до жути. Болота с их топями да трясинами занимали в этом списке одно из первых мест. Еще ей всегда представлялось, что именно на болотах живут змеи. А змей Маргарита боялась, можно сказать, панически. Хотя, если честно, никогда не встречалась с ними в природе.

Она прошла один поворот, другой, третий.

Тут что-то (должно быть, крыса) прошмыгнуло прямо по курсу. Маргарита вскрикнула и выронила фонарик, тот покатился, покатился, слабое пятнышко света запрыгало по стенам… и вот хорошо, если бы это был страшный сон, который легко можно прекратить, повернувшись на другой бок. Потому что фонарик, мигнув на прощание, потух. Хочешь — верь в происходящее, хочешь — не верь! Маргарите вообще показалось, что она наблюдает за действиями этой маленькой пробравшейся в подземелье девочки отстранено, откуда-то с высоты. И видит, как та сидит, прислонившись к стене, в кромешной темноте и дрожащими руками трясет фонарик. Тщетно.

Пальцы похолодели, переключатель фонарика щелкал сухо и бесполезно, однако Маргарита продолжала бессмысленно, механически давить на него. Попыталась даже заплакать, но слезы не выдавливались, будто внутри от страха все превратилось в сухой песок или заморозилось. Девочку начало знобить. А между тем глаза стали потихоньку привыкать к темноте, возвращалось чувство реальности. «Мобильный, — дошло до Маргариты, — позвонить, конечно, не получится, вряд ли есть связь. Так хотя бы подсвечу дорогу». И она принялась судорожно рыться в сумке и по карманам курточки. Телефон, как назло, не находился. Зато обнаружилась масса интересных вещей. «Не может быть», — твердила Маргарита, лихорадочно выкладывая рядом с собой то, что путалось у нее под пальцами.

Резинка для волос, монетка, ластик в форме медвежонка, шарик на резинке. «Откуда? А-а-а-а!» — будто наяву девочка увидела перед собой торговку в старом пальто. А это что? Маргарита даже не сразу сообразила, что почти провалившийся в дырку кармана и обернутый в хрусткий целлофан предмет — петушок на палочке. Не без труда она достала его и положила в общую кучку.

Прощупала подкладку, сантиметр за сантиметром. Телефона нет! Наверное, забыла на тумбочке в комнате Че, когда рассматривала фотоальбом. Слез по-прежнему не было, только холод внутри становился все более ощутимым. Маргарита обессиленно привалилась к стене. Почему-то на память пришел эпизод из «Тома Сойера», тот, где они с Бэкки заблудились в пещере. Вспомнились и другие рассказы. Один особенно жуткий она слышала от соседки тети Паши. Пока Корица открывала дверь, из вежливости медленнее, чем обычно, тетя Паша успела сообщить, что сегодня в газете «Синегорье» прочитала заметку про то, как в одной пещере неподалеку от их городка нашли тела двоих детей. Они лежали в большой круглой зале, свернувшись калачиком. «Бедняжки плутали по переходам больше месяца, но так и не смогли выбраться». И Маргарита тогда задумалась о том, что совсем не всегда в жизни все кончается так же хорошо, как в книжке. И теперь у нее, похоже, есть отличный шанс в этом убедиться. Да нет, Че с Георгием не бросят ее. Они обязательно ее найдут.

Маргарита горестно вздохнула, почти всхлипнула и протянула руку к леденцовому петушку, скомкала обертку, лизнула языком — и чуть не отшвырнула в испуге. Внутри петушка вдруг забегали маленькие красные искры. Минута — и розовое свечение охватило его целиком. Оно становилось все сильнее, и вот уже карамельная птаха сияла значительно ярче, чем потухший фонарик. В ее свете на каменном полу зашевелился подаренный торговкой мячик с золотинкой. Маргарита чуть было не приняла его за мышку — а мячик качнулся с боку на бок, будто раздумывая, куда направиться, завозил куцым хвостом-резинкой и уверенно покатился вперед.

Маргарита, вскочив, двинулась за ним, освещая себе путь леденцом на палочке. Они повернули раз, другой, третий, девочка едва успевала отмечать по ходу каменную кладку, какие-то ржавые крючья в стенах, обрывки массивных кованых цепей. Пугаться по-настоящему не получалось — мячик стремительно катился вперед.

Наконец они оказались на небольшой каменной площадке, дальше коридор раздваивался. Мячик остановился, будто в задумчивости, — и, поколебавшись, устремился в правый проход. Коридор стал значительно просторнее и через два поворота уперся в массивную дверь. Она выглядела гораздо старше, чем те две, которые девочка видела на поверхности. «Три сестры» — всплыло в голове у Маргариты. И не потому, что она была хорошо знакома с творчеством писателя Антона Чехова. Просто так назывался спектакль, который шел в их театре, по словам бабушки, уже двадцать лет. Мячик остановился. Но петушок по-прежнему сиял теплым розовым светом.

Маргарита перевела дух (мячик катился достаточно быстро, поспевать за ним приходилось рысцой) и огляделась: коридор, которым она подошла к двери, оказался не единственным, с левой стороны тоже зияла арка прохода. Девочка вопросительно уставилась на мячик, но тот опять прикинулся обычной самодельной игрушкой и не подавал признаков жизни. Ничего не оставалось, как спрятать его в карман и потянуть за ржавую дверную ручку.