Цветник бабушки Корицы

ГЛАВА 8

А в театре в этот поздний час было на удивление тихо. Тихо не по-хорошему. Тихо зловеще. Свет горел только в кабинете Старушки Франкенштейн, которая с закрытыми глазами, не подавая признаков жизни, лежала в повернутом к окну кресле. Рядом на вертящемся стуле расположилась Блондинка. Не снимая черных очков, она сосредоточенно листала пухлый, густо исписанный от руки блокнот. Время от времени ей попадались схемы, странные символы, пентаграммы^{10}, рисунки.

— Вот оно! — ткнула мадам длинным ногтем, покрытым зеленым лаком, в один из них. — Нашла!

Она запихнула блокнот в блестящую черной кожей сумку. Пугающим своей легкостью движением перекинула через руку Старушку Франкенштейн и вышла из кабинета. «Чок-чок-чок», — застучали ее каблуки в темноте коридора, ведущего к С-3. Было совершенно неясно, как Блондинка ориентируется в полной темноте, да еще в черных очках. Войдя в комнату, где сегодня днем Маргарита пережила далеко не самые лучшие моменты своей жизни, мадам не стала поворачивать рубильник — вполне хватало света от облачка-пыльцы, тихо дрейфующего под потолком. Да и губастый монстр в аквариуме стал лучиться гораздо сильнее, он даже увеличился в размере.

С ловкостью опытного прозектора Блондинка уложила Лилию Филадельфовну на длинный железный стол, где раньше стояли болванки с париками. Сухонькое тельце заняло не больше трети стола, так что Блондинке хватило места, чтобы начертить, сверившись с блокнотом, перевернутую пентаграмму. Орудовала она чем-то вроде маркера, если кому-то доводилось видеть маркер, заряженный фосфором. Пятиконечная звезда, центр которой в аккурат занимал аквариум с цветком-уродцем, засияла на поверхности стола.

А дальше Блондинка принялась творить что-то и вовсе отвратное. Поправила на Старушке Франкенштейн бейсболку, стащила с ее ног серые замшевые туфли и капроновые носки. Маркер в ее пальцах сверкнул прорезавшимся лезвием. Взмах, еще один — и два отсеченных старушечьих мизинца улеглись на краешке стола, а на обезображенные конечности Лилии Филадельфовны немедленно опустилась золотая пыльца. Крови не было. Мадам гордо выпрямилась над аквариумом, прочитала короткое заклинание на корявом, неизвестном языке и — один за другим — бросила мизинцы Старушки Франкенштейн в раскрытую пасть растения-монстра. Мясистые лепестки немедленно сомкнулись ворсинками вниз, послышались чавкающие, слякотные звуки — будто поднимались на поверхность болота донные газы. Внутри зеленого крепко захлопнутого бутона набухло и отвердело круглое уплотнение. Оно задвигалось, бугря изнутри кожистую поверхность. Когда цветок с треском вновь разлепил лепестки — из зеленой, сочащейся слизью сердцевины уставился на Блондинку круглый черный глаз.

— С днем рождения, сокровище мое. — Мадам протянула было к монстрику руку, но тут же ее отдернула. — Я твоя новая хозяйка, — проговорила она, брезгливо протирая пятерню платком, — Афелия Блюм. Подрастай скорее, уродец, нас ждут великие дела. Для начала нас должен заобожать этот город. А там — посмотрим. Запомни хорошенько: нашему с тобой совершенству нет пределов!

И без капли иронии уточнила:

— В особенности — моему…