Да, были люди в то время!

Глава 10

В очередной раз мне улыбнулась госпожа удача. Пока эта дама благосклонна ко мне. Подумать только! Мне двадцать лет, а уже выбился в плеяду старших офицеров, высокоблагородием стал. Взлетел на такую высь всего-то за пару лет. Ох, не грохнуться бы с этих высот на грешную землю, да насмерть. Не очень хочется, как-то рановато ещё.

По пути в Севастополь, завернул в родную Дубраву. Правда, я не планировал это делать, Силантий уговорил. Он, немного смущаясь, поведал, что в ходе излечения, сошёлся с вдовой Степанидой. Сладилось там у них. Когда мы уезжали, Степанида в тягости была. Силантий думает, что она уже родила ребёнка, теперь хочет его признать, и венчаться с вдовой. Ну, что, совет, да любовь. Я тоже проведаю свою будущую жену.

В Дубраве задержались на три дня. Пока венчались, пока крестились, ну и так по мелочи, время бежало. Побывал в имении Миклашевского. Облом вышел. Княжна Бакуринская, укатили в Чернигов, её папенька расхворался.

Две недели неспешной езды, и мы в Севастополе. Как я был разочарован! Я, в своём времени, видел этот город в кино и на фотографиях, он впечатлял. А сейчас, моему взору представилась, казалось, какая-то провинциальная деревенька. А ещё и город переименован по указу ПавлаI. Имеет сейчас созвучное с татарским поселением название — Ахтиар. Домики небольшие, встречаются землянки. Это уже потом я узнал, что по распоряжению градостроителя — адмирала Маккензи, было разрешено использовать в качестве строительных материалов, камни древнего античного города Херсонес. Со временем переключились, правда, добывать камень в Инкермане. Пора тебе Степан Иванович, выкинуть из головы представления о городах из твоего времени, дал мысленную себе команду. Воспринимай действительность, какой она есть на самом деле.

Полковник Фатерберг, седой и тучный мужчина, примерно, пятидесяти с большим хвостиком лет, встретил меня нормально. Подивился моему возрасту и только. Углубился в чтение переданного ему приказа.

— Мне предписано сдать вам полк, — ровным голосом сказал полковник. — А что сдавать? Офицеров всего четверо со мной, четыре казармы на триста человек каждая. Арсенал, почти пустой, пуль и пороха на роту от силы хватит. Из нижних чинов, только каптенармус, он же начальник арсенала. Ружей и пушек нет, и не было, все пять лет, в течение которых, я здесь изволю служить. На флоте совсем другое дело. Там всего в достатке.

— А как обстоит дело со снабжением? — задал я вопрос.

— Мы, я имею в виду офицеры, получаем снабжение из флотских запасов. Каптенармус тоже с их котла кормится.

— А кого тогда мне учить предстоит?

— Пригонят скоро новобранцев, об этом я уведомлен ещё месяц тому назад. Также из губернских запасов должны завести провизию и вооружение. Кстати, завтра вас представлю вице-адмиралу Сенявину. Для вашего размещения могу предложить небольшой, но крепкий домик на территории нашего полка. А вот с денщиком, помочь не могу. Когда я покину Ахтиар, займёте мой дом, он сухой и тёплый. У нас здесь иногда бывают, знаете ли, плохие погоды, с сильными и влажными ветрами.

— У меня есть денщик, с собой привёз, он со мной ещё с Александровской крепости служит.

— А где ещё служить изволили? Извините, очень молоды вы для чина майора, и для такой должности.

— С генералиссимусом Суворовым воевал в Италии и Швейцарии.

— В таком случае, у меня нет никаких вопросов. Полагаю, должность вам предоставили по заслугам. Мы хоть и сидим в глуши, но наслышаны об этом походе.

Чуть позже Фатерберг представил меня, теперь уже моим офицерам. Все капитаны, дядьки возрастом за сорок. Один из них, Патрушев, имел на лице явные признаки страстного почитателя продукта товарища Бахуса, и свеженький перегар, подтвердил моё предположение. Я мимикой своего лица, показал Патрушеву, что мне неприятны запахи, от него исходящие. Надеюсь, он это понял, и сделает правильные выводы.

Силантий осваивал наше новое жилище. Домик, так себе. Три маленькие комнатки и кухня. Но все чистенько и ухожено. А что собственно солдату надо? На чем спать есть, где и в чем приготовить покушать имеется. Остальное приложится.

Нарядившись в парадный мундир в сопровождении Фатерберга, пошёл представляться вице-адмиралу Сенявину. Со слов Фатерберга я знал, что адмирал, более двадцати лет тому назад впервые посетил эти места. Даже зимовал здесь в составе двух экипажей русских корветов. Город и база Черноморского флота, строилась у Сенявина на глазах, он в этом принимал действенное участие. Сейчас этот, немолодой мужчина, сидел в высоком кресле передо мной. Годы скитаний по морям, не прошли даром, адмирал, рано постарел, и погрузнел. Обладал слегка хрипловатым голосом. А попробуй поорать несколько часов кряду во время сражения или в шторм, так, что ничего удивительного. Серые, почти выцветшие глаза внимательно изучали меня.

— Ну-с, молодой человек, надеюсь, вы понимаете, с какой миссией вас сюда направили? — поинтересовался адмирал, после моего доклада.

— Так точно ваше высокопревосходительство, понимаю, — отрапортовал адмиралу.

— Присаживайтесь, и попробуйте рассказать мне, как будете готовить солдат.

— Я предполагаю, что наш император в дальнейшем планирует вступить в очередную коалицию против Франции. Теперь, действовать государь намерен с моря. Поэтому вашу эскадру и готовят к выходу. Театром боевых действий, опять же по моим предположениям, будет Средиземное и примыкающие к нему моря. Нашему флоту предстоит очищать от французов захваченные острова, а также, с моря, атаковать города на материке. Вот для этой цели мне предстоит подготовить солдат.

— Толково сказано. Но, вы не отметили, что подготовить необходимо четыре тысячи человек.

— За один раз вы все четыре тысячи не заберёте, даже есть построите всех солдат на палубах, как селёдку в бочке. Места не хватит однозначно.

— О, так вы успели уже прикинуть, сколько десанта я смогу взять? Похвально майор, похвально. Буду принимать десант дважды. Первый раз уйдут со мной две тысячи на боевых кораблях, а потом специальные суда направлю.

— Каков интервал между этими рейсами будет?

— Не более трех-четырех месяцев. И учтите, мне нужны настоящие воины, чтобы могли шею французам свернуть.

— Постараюсь таких подготовить. Ещё преподам азы войны в горной и холмистой местности, ведь острова немного схожи по рельефу и ландшафту с Крымом.

— Здесь вы совершенно правы, похожи и очень сильно. Поступайте, как считаете нужным, но извольте выдать мне обученных солдат. Пока наладится снабжение вашего полка, дозволяю пользоваться складами флота, но умеренно. Просил бы вас майор обратить внимание, на стрельбу солдат из ружей. Не везде пушки моих судов достать смогут, иной раз без меткой ружейной стрельбы не обойтись.

— Будет исполнено, ваше высокопревосходительство.

Через неделю появилась первая колонна моего учебного полка. Впереди, на гнедом с белыми пятнами жеребце, восседал мой друг по корпусу — Остап Калач.

— Ваше высокоблагородие, колонна численностью тысяча сто солдат-новобранцев с оружием, прибыла в ваше распоряжение, — докладывал Калач, с круглыми от удивления глазами. — Отставших и больных не имеется. Доставлено пороха — триста пудов, пуль свинцовых — сто пудов, пушек — три, ядер, бомб по сто штук на орудие. Ручных гранат две тысячи. Провизии на неделю пропитания. Подпоручик Калач, доклад окончил.

— Ну, здравствуйте, господин подпоручик Калач, — промолвил я, пожимая руку друга. — Размещайте людей по казармам, и милости прошу ко мне в гости. Видите вон тот, большой дом, я там проживаю. У вас достаточно офицеров в ротах?

— Всего имеется пять рот, по двести двадцать человек каждая, под командованием прапорщиков. Унтер-офицеров в ротах, из старослужащих в достатке.

— Порох, пули и провизию сдадите каптенармусу, он у нас и арсеналом ведает. Кашеваров направьте под навес, что в дальнем углу лагеря, там десять плит выстроено с котлами, пусть начинают готовить пищу. С дороги людей надо помыть. К морю ведёт широкая тропа, отправляйте людей поротно, чтобы не создавали толпы. На этом пока все. Жду через три часа.

Лагерь моментально наполнился гомоном голосов. Он как бы ожил, встрепенулся от долгой спячки. Движущиеся солдаты, почему-то напомнили мне муравьёв, те тоже деловито выполняют работы в своём доме.

Зашёл в штаб. Господа капитаны были все в сборе. Патрушев, как обычно, в слабо вменяемом состоянии. С этим надо что-то решать.

— Капитан Патрушев, потрудитесь объяснить, по какому поводу выcсамого утра изволили приложиться к горячительным напиткам? — строго спросил Патрушева. — У нас прибыло пополнение, молодым офицерам вы плохой пример подаёте

— Майор, да, иди ты, — пьяно промямлил Патрушев.

Последнее слово капитана и мой кулак встретились. Капитан, взмахнув руками, перелетел через стол, и благополучно приземлился на спину, у входной двери.

— И на будущее, господа офицеры, предупреждаю, пить на службе вредно для здоровья, — пояснял притихшим офицерам. — Для справки, я одним ударом могу убить человека запросто. Имейте это в виду. Этого уложите на лавку, пусть проспится.

— Вы, Гнедаш, — ткнул я пальцем в худого и долговязого капитана, — объясните Патрушеву о необходимости подачи рапорта о переводе к другому месту службы. — А если он пожелает вызвать меня на дуэль, то я с радостью приму его вызов.

— А его никуда не переведут, — еле слышно сказал Гнедаш, — отовсюду гнали из-за пьянства. — Теперь гнать из армии надобно. У него есть небольшое имение под Киевом. Удивляюсь, как он его ещё не пропил!?

— Тогда поговорите с ним о подаче прошения об отставке. Думаю, на трезвую голову он поймёт, что это лучший выход, а не смерть на дуэли. По истечению трёх часов, прошу быть в гостях у меня, там обсудим некоторые возникшие вопросы.

Проходя мимо Патрушева, на всякий случай проверил пульс. Нормально все, глубокий нокаут, оклемается.

Силантий расстарался. Стол накрыл богатый. И рыбка, и картошечка со шкварками, и сальце с прорезью и с чесноком. Огурцы тоже были, но в качестве диковинного украшения. Категорически запретил Силантию выставлять вино, для трапезы, виноградный сок в самый раз. Разговор предстоит серьёзный и не простой.

Офицеры собрались в точно назначенное время. Откушали, чем Бог послал. Кружки с виноградным соком вызвали удивление, не больше.

— Значит, так, господа офицеры. — начал я свою речь. — Весь личный состав делим на три батальона, двух ротного состава. Первым командует капитан Гнедаш, вторым капитан Вернер, третьим подпоручик Калач. Остальных, двадцать человек, я буду сам обучать пушкарскому делу. Программу обучения я подготовил, прочтёте после совещания. Два дня будем заниматься в окрестностях базы, а потом совершим пеший марш к посёлку Алуста, где есть подходящие горы, особенно подходит для обучения перевал Кебит-богаз. Будем учиться взбираться на них, и воевать в сложных условиях. Посему, подготовьте палатки, много верёвок и все необходимое к походу, сроком на две недели. Недостающее продовольствие получить на складах моряков. С адмиралом есть договорённость Прошу задавайте вопросы.

Вопросов не последовало. По лицам капитанов я заметил, что не очень им понравилось моё приказание. Привыкли жить и не тужить в тишине, ничего полезного не делая. Это вам господа офицеры, не там, у меня не забалуешь, будете выкладываться на службе по-полной.

— Если вопросов нет, все свободны, — предложил я, — знакомьтесь с программой. — Подпоручика Калача, попрошу остаться.

Гнедаш и Вернер ушли.

— Ну, друг Калач, рассказывай, каким судьбами тебя в Крым спровадили? — поинтересовался у друга.

— Я теперь даже и не знаю, как с тобой Степа разговаривать, — развёл руками Остап. — В высокоблагородия выбился, моё начальство.

— Это там, на плацу я твой командир, изволь соответственно обращаться, а здесь, как был твоим другом, то им и остался.

— А что рассказывать. Командовал я ротой фузилеров в полку. В Коломне стояли. Нормально жилось, жалования хватало. Служба не в тягость. Но тут приключилось происшествие. Жена командира полка, родила сынка, на первом году моей службы. Хороший такой малыш, упитанный, розовощёкий. А вот волосики у него подкачали. Красные волосики у детёнка, а у папаши с мамашей они чернее ночи. Он ко мне с претензиями. Нет, чтобы поговорить, да спокойно все обсудить. Потребовал сатисфакции, и вызвал на дуэль. Глупый был подполковник. Приколол я его с третьего удара. С той поры Степа, я женатый человек. Деток двое, вторая девочка родилась, тоже, красноволосая. Я не отрицаю, имел грех, утешил, молодую и красивую жену бывшего командира. А как, прикажешь поступать, если она одна сердешная взаперти маялась. Жену, Натальей кличут, она из богатой семьи помещиков из-под Черкасс. Сейчас у моих родителей живёт Командование, как ты понимаешь, решило меня убрать подальше. Вот и угодил сюда.

— А ты представляешь хотя бы, куда ты дальше отправишься?

— Не-а. Да, хоть куда, лишь бы не видеть отвратительных рож бывших сослуживцев. Они, видишь ли, осуждали меня за связь с женой командира, и за дуэль тоже. А сами, между прочим, прыгают по чужим постелям, и не считают это зазорным. Ладно, хватит обо мне. Расскажи, как достиг таких высот, и так быстро? Ты начинал служить в Александровской крепости, не самое престижное место, скажу тебе.

— Я Остап в крепости послужил всего-то несколько месяцев. А потом воевал в Италии.

— С самим Суворовым!?

— Да.

— Тогда рассказывай все подробно. Хочу услышать всю правду об этом походе, а то много легенд ходит. Тяжело отличить выдумку от истины.

На пару часов моего красноречия хватило. О сердечных делах, я тактично умолчал, незачем Остапу знать.

— И сколько ты орденов нахапал? — поинтересовался друг.

— Аннинское оружие и пять орденов.

— Да, Остап, тебе до Степана тянуться и тянуться, — покачал головой Калач.

— Какие твои годы, друже. Вот отличишься в морском походе, заметят тебе, переведут в другое место. Мне по секрету говорили, что офицеры, отличившиеся в боях, на особом учёте у командования. А как там наш друг Костецкий поживает?

— Застрял на прежнем месте, правда, тоже в подпоручики вышел. Он больше по штабам отирается, не любит по полям скакать. Писал мне, что все хорошо. Есть дама, из высшего света, планировал с ней вступить в брак. Но уже месяцев семь о себе ни слова. Скажи, а какую ты программу подготовки придумал?

— Такую программу, которая, после её усвоения, поможет выжить в бою, и нанести неприятелю поражение. Готовься, будет очень и очень трудно. Но ты крепкий человек, переживёшь и освоишь.

— Спасибо, успокоил, называется, по-дружески.

Месяц батальоны «умирали» в тренировках. Были марш-броски, пешие переходы, с обязательными стрельбами. Возле лагеря выстроили примитивную полосу препятствий. Вот на ней развлекались ежедневно.

Научил рыть окопы и траншеи, продемонстрировал их преимущества и недостатки. В качестве укрытия от огня неприятеля траншеи понравились всем, а вот копать, пока не привыкли. Ничего жизнь, она штука серьёзная, когда припечёт, штыком зарываться в землю будут.

Лазание по горам и скалам со страховкой верёвками, один из элементов подготовки. Остап через две недели втянулся в заданный ритм тренировок, а вот возрастные капитаны, только к концу месяца начали показывать приемлемое мастерство. С офицерами, я занимался отдельно от солдат, показывал им каждый элемент подготовки, чтобы они могли донести это до своих подчинённых. Пушкарей удалось обучить нормально. Внесли некоторые изменения в устройства наводки орудий, появились приемлемые результаты стрельб.

Ход обучения заинтересовал адмирала Сенявина. Дважды приходил смотреть. Остался очень доволен.

В конце сентября адмирал забрал у меня весь десант до последнего человека. В написанном отношении на Калача, я указал, что целесообразно использовать на должности командира батальона. Я знал, что после обучения, солдаты не станут лёгкой добычей для врага, если высшие командиры не опростоволосятся. Куда ушли корабли эскадры, мне никто не докладывал.

Лагерь опустел. Капитаны Гнедаш и Вернер, за период обучения, как бы помолодели даже, или мне показалось. Но блеск в глазах появился точно, теперь они не просто сидели на службе, они почувствовали свою нужность Отечеству. Кстати, Патрушева, мне удалось выпереть в отставку, сам написал рапорт, когда оклемался. Сказал, что рука у меня тяжёлая, и он не хочет испытывать моё терпение. Пить бросить не обещал.

Да, я поступил против всех существующих правил, ударив офицера, пусть и пьяницу. Если бы Патрушев пожаловался, мне бы пришлось не сладко. Надо держать в узде свои эмоции, хотя это и не просто. Не ровен час отберут звание и должность из-за моей несдержанности.

В начале октября, я получил удар под дых. Мне в обучение прислали одновременно три с половиной тысячи солдат, во главе с командирами батальонов. Хочу заметить, что это не вчерашние новобранцы, а полноценные солдаты мушкетёрских полков, послужившие, около десяти лет.

Разместить офицеров смог без проблем, сам потеснился, кого на постой отправил. С солдатами было сложнее. Казарм хватило только на две тысячи, пришлось нары, до четырёх ярусов нарастить. Остальных разместили в палатках, строили внутри печи, утепляли. И в бешеном темпе строили огромную казарму, на всех, кто остался в палатках, благо рабочих рук хватало. Естественно о боевой подготовке речи не было, главное укрыть людей от непогоды. Болезни, а тем более смерти, мне не нужны.

Прибывшие два подполковника попытались меня переподчинить себе. Дескать, какой-то майор, будет здесь нами командовать. Пришлось доходчиво объяснить, кто здесь главный, наглядным примером, завязав в баранку, лошадиную подкову.

Только в середине ноября удалось приступить к обучению. А мои капитаны, почувствовали вкус командования обучаемыми, гоняли и в хвост и в гриву, несмотря на звания.

На этот раз на подготовку выделили значительно больше времени. Готовились качественно, и в разное время года. Особенно трудно было проводить горную подготовку зимой. Снега навалило выше пояса. Знакомые тропы скрылись под снегом, попробуй, найди. А прибавьте к снегу влажный и сильный ветер в холмистой местности, то вообще, мама не горюй, испытание получается. Но ничего, вытерпели, и перенесли все тяготы и лишения. Я мог гордиться. За время учёбы ни один солдат у меня не умер. Да, болели, да простужались, да подворачивали руки и ноги, но все поправились, и главное живы.

Середина апреля, я инспектирую горную подготовку последнего батальона, неподалёку от посёлка Алуста. Капитан Вернер демонстрирует выучку своих учеников. Очень даже на уровне, я бы сказал. Не профессиональные скалолазы, конечно, но любому солдату противника в горах по мордам дадут, внезапно спустившись с вершин. Почти на закате, батальон отстрелялся по мишеням, вполне успешно. Если откровенно говорить, то подготовка этой партии солдат значительно выше предыдущей. Во-первых — срок службы и опыт у солдат выше, во-вторых — времени на подготовку и закрепление полученных навыков отведено больше. В результате получился хорошо обученный десантный полк морской пехоты. В своих мыслях, я его так окрестил.

Я спал в своём шатре. Что-то холодное забралось ко мне под одеяло, и такое же холодное коснулось моих губ. Я мгновенно проснулся, непроизвольно дёрнулся и схватил, то, что касалось моих губ. Первая мысль, змея заползла, весна, как ни как. Ошибся. Я удерживал тонкую человеческую руку. Эта рука, явно не смахивала на мужскую. Откуда, тогда здесь появилась женщина? Как она смогла пробраться в лагерь, а затем ко мне в шатёр? Везде стоят усиленные караулы. Выходит, где-то есть мёртвая зона, которую посты не перекрывают.

— Ты кто? — спросил шёпотом

— Тихо багатур, я Айгуль, — также шёпотом, на сносном русском языке, ответила мне девушка, которую в темноте шатра я с трудом рассмотрел.

— Что тебе надо? Как смогла пробраться сюда?

— Меня к тебе прислал Махамет-бей. А к тебе приползла, одевшись в тёмные одежды мужчины. Да простит меня Аллах! Ночью меня не видно.

— Кто такой Махамет-бей?

— Мой муж. Он живёт в посёлке, я его самая младшая жена.

— Понятно. И что желает, уважаемый Махамет-бей?

— Махамет-бей давно наблюдает за тобой и твоими воинами, ещё с осени. Ты ему очень понравился, как предводитель. У моего мужа пять жён, они ему подарили много дочерей, а он хочет наследника — сына. Позвал он меня сюда два дня назад. Мы среди скал прятались. Указал он мне на тебя, и сказал, чтобы я выбрала тёмную ночь и пришла к тебе в шатёр Он уверен, что от такого русского багатура, как ты, я обязательно смогу зачать мальчика.

— Насколько мне известно, Аллаху неугодны отношения правоверных с людьми иной веры, с не мусульманами.

— Я тоже это Махамет-бею говорила. А он сказал, что ночью Аллах ничего не видит, потому к тебе я пришла в ночи. Не гони меня, пожалуйста, помоги мне. Если я не выполню волю Махамет-бея, он вправе изгнать меня, и даже убить. У меня бедная татарская семья, отец отдал меня в жены за долги. Не бойся я девушка чистая.

— Неожиданно как-то.

— Ты ложись. Я раздену тебя, сделаю массаж, и ты сам возжелаешь меня, — сказала Айгуль, начав меня раздевать и попутно, не совсем умело целовать.

Ну, блин, свезло, так свезло! Сексуальные услуги с доставкой в походный шатёр Это я так размышлял, пока помогал девушке избавлять меня от одежды. Что такое татарский массаж, передать невозможно, это что-то запредельное по удовольствию и воздействию. Права оказалась Айгуль, желание появилось, и очень сильное, а если добавить моё воздержание, то образно говоря, от меня искры в стороны летели.

Снова и снова я брал Айгуль, мой организм не знал усталости. Точно, девушка специально что-то там мне понажимала, чтобы выдавить из меня побольше драгоценного для неё семени. Если в самом начале нашего телесного контакта, Айгуль была похожа на очень красивый, соблазнительный, словно выточенный искусным мастером предмет мебели, проще говоря, лежала бревно бревном. То чуть позже вошла во вкус, в ней проснулась дремавшая до определённой поры страсть. Теперь Айгуль с готовностью повиновалась моим указаниям и желаниям. А я, откровенно говоря, старался доказать этой смазливой татарочке, что славянские мужчины в любви неутомимы.

После очередного захода, решил дать девчонке отдышаться. Она, чтобы не кричать в момент достижения пика блаженства, зажимала в зубах моё походное одеяло. Да и сам я тоже старался не производить громких звуков.

— Багатур, прошу, давай продолжим, мне так понравилось, и надо ребёночка обязательно делать, — взмолилась Айгуль.

Меня долго упрашивать не надо.

— Очень жаль багатур, что вам русским, нельзя иметь наложниц, я бы с радостью осталась с тобой, — прошептала девушка, откинувшись на ложе, отдыхая после очередного любовного единоборства. — Можно я приду к тебе в следующую ночь?

— Я завтра буду далеко отсюда, в Ахтиаре.

— Там раньше кочевал близкий нам род, только это было очень давно. После прихода на наши земли русских, многое изменилось. Мой, когда-то богатый род, обеднел совсем. Мужчин стали забирать на службу. Они уже не возвращаются домой. А ты хороший. Не убил меня.

— А почему, я должен тебя убивать?

— У нас говорят, что русские, после пользования татарской женщиной, обязательно её убивают.

— Неправду рассказывают. Мы никого не убиваем, если нам не грозит опасность. Вот ты тихо пробралась ко мне в шатёр, никто тебя не видел. Могла бы воткнуть мне нож в сердце, и также незаметно покинуть лагерь.

— Не могла я так поступить, ты мне понравился, ещё, когда за тобой наблюдала с Махамет-беем. Спасибо тебе за ласку. Мне уже пора. Прощай.

Девушка быстро оделась, поцеловала в губы, и растворилась в предрассветной мгле. Я прислушивался, надеялся, что кто-то из караульных увидит девчонку, окликнет. Но шума не было, значит, моя ночная гостья ушла незамеченной. Вот и надейся на караул.

По возвращению в лагерь полка в Севастополе-Ахтиаре выяснилось, что меня ожидает гость из Санкт-Петербурга, подполковник Епифанцев Василий Васильевич. Он вручил мне запечатанный пакет.

Вскрыв пакет, ознакомился с приказом. Мне надлежало сдать полк Епифанцеву, и срочным порядком следовать в столицу.

— Василий Васильевич, просветите, пожалуйста, почему такая спешка? — поинтересовался у подполковника.

— Милейший Степан Иванович, вы, живя вдали от столицы, не знаете, а у нас сменился император. ПавелI, царствие ему небесное, — подполковник перекрестился, — в марте сего 1801 года умер. — На трон взошёл АлександрI. Грядут большие перемены. Все, что было угнетено и уничтожено предыдущим правителем, будет возрождаться и восстанавливаться. Военное руководство стягивает в столицу боеспособные войска, возвращая на должности, отправленных ранее в опалу военачальников. Причину вашего отзыва я не знаю. В приватной беседе, князь, генерал-майор Багратион, мне сказал, чтобы я поторопился с отбытием, вы ему нужны в Санкт-Петербурге.

— Ясно, что ничего не ясно. Ну, ладно, давайте вернёмся к нашему с вами полку. Я тут напридумал всяких программ подготовки, построил учебные классы, стрельбище. Вы посмотрите и оцените их полезность. Вот офицеров, толковых пока двое, но уже опыт имеют, подскажут в случае надобности. Адмирал Сенявин, лично проверяет выучку солдат, очень придирчиво проверяет. На основании ваших известий, я предполагаю, что работы у вас прибавится. Воевать в скорости доведётся, на море и на суше.

— Бог с вами, Степан Иванович, мне воевать уже года не позволяют, а вот учить уму разуму войско ещё способен.

— Тогда завтра, осматриваем все моё, извините, теперь ваше хозяйство. Познакомлю с господами офицерами, и затем отбуду в столицу.

— Поторопитесь голубчик. В том, что у вас здесь порядок, я не сомневаюсь. Пока вы отсутствовали, было время убедиться.

На следующий день, закончив все формальности, отбыл. По пути никуда не заезжали, времени в обрез.