Да, были люди в то время!

Глава 24

Пополнив запасы продовольствия, вооружения, доведя количество артиллерии и пехоты до штатной численности в шестьдесят тысяч штыков, особая армия начала выдвижение. Поход к Брест-Литовску не был для нас лёгкой прогулкой. Были жестокие схватки с противником, гибли наши солдаты, но крупных сражений не было. Все мелкие французские отряды, партизаны и местные крестьяне повыбили. Городки пытались удерживать малые гарнизоны, численностью в одну-две роты, с парой пушек. Предлагали таким гарнизонам почётную капитуляцию, многие соглашались. Особенно горячих и несговорчивых уничтожали. По пути, мы выгребали под чистую, ранее организованные нами базы, так как линии снабжения нас боеприпасами и продовольствием растягивались, а сроки увеличивались.

Комендант Брест-Литовска категорически отверг предложение о сдаче, чуть не расстрелял нашего парламентёра Тогда Багратион предложил мирному населению покинуть городок в течение трёх суток. По окончании указанного срока начнётся бомбардировка городка и штурм. Такой поспешности оставления населённого пункта мне ранее видеть не приходилось. Сутки еще не закончились, а в городке остался батальон французов и три сотни польских добровольцев.

По истечении трёх суток, пять залпов дивизиона пушек С1 зажигательным снарядами, и двух дивизионов минометов, вразумили француза. Жалкие остатки уцелевшего гарнизона сдались до конца дня.

Осматривая шеренги пленных, мы с Багратионом чуть не поплатились за беспечность. Поляк бросился на фельдмаршала с кинжалом. Я вовремя среагировал на опасность, и врезал кулаком в голову нападавшего. Перестарался. Поляк минуту посучил ногами, и преставился. Я отдал приказ повесить труп на центральной площади в назидание остальным. Мой приказ вызвал негодование среди пленных, особенно среди поляков. Тогда я поступил еще жёстче Приказал расстрелять каждого десятого, а трупы повесить за компанию к нападавшему. Наши солдаты приказ выполнили быстро. Скажите жестокий Головко. Соглашусь с этим мнением. Но я вынужден был прибегнуть к подобным методам устрашения, по иному, в этом времени, порядок навести трудно.

Дальнейшее продвижение по Польше пошло легче. Просто французских гарнизонов было меньше, а воинствующие польские «патриоты» предпочитали разбегаться в разные стороны, и тихо сидеть в своих фольварках и хуторах. Была попытка напасть на одну из наших рот, но закончилась неудачей. Большинство нападавших перестреляли, а предводителя, из местных магнатов, повесили в родном хуторе. Чтобы мне не говорили о храбрости польских панов, но трепет перед хорошо обученной армией они испытывали не шуточный.

К предместью Варшавы добрались в середине октября. Лёгкий морозец сделал большинство дорог вполне проходимыми для тяжело груженных повозок и артиллерии. В дождливую погоду, мы с ними здорово намучились.

Разведка доносила, что французы не спешили покидать столицу Польши, собрав в городе около семи-восьми тысяч солдат. Конницу французов составляли местные шляхтичи.

Наши казаки уже схлестнулись с местной кавалерией, показали друг другу, кто и чего стоит. Шляхтичи оказались неплохими рубаками, нужно это обстоятельство учесть в ходе планирования операции по захвату Варшавы.

Естественно предложение сдать столицу, генерал Франсуа Роге отклонил, заверил, что будет обороняться долго, пока не прибудут подкрепления из Франции. Генерал не поверил, что Наполеона уже не среди живых.

Приходится решать ребус. Начать обстрел Варшавы, и спалить её часть, или положить несколько тысяч своих воинов, чтобы сохранить красивые дома и костёлы В моем времени, в Великую отечественную войну, почти полмиллиона советских воинов отдали свои жизни за освобождение Польши. А спустя полвека их стали считать оккупантами, принёсшими страдания на польские земли, и так далее и тому подобное. Вот такая цена благодарности за подаренную независимость и возможность жить. Нет, я не идеализирую советский период, там было очень много негативных моментов, но память об освободителях можно было и не уничтожать. К жёсткому способу захвата Варшавы, я начал склоняться после воспоминаний о своём участии в Итальянском походе. Тогда легионеры Домбровского чуть не отправили меня, вместе с погибшим батальоном к праотцам. Лишь чудом я избежал смерти. Хорунжий Сапега, тоже вспомнился. О, да у меня к польской шляхте личный счёт проявляется. Ай-ай, нельзя личную неприязнь смешивать с государственным интересом. Получается, что я могу скатиться к личной мести, используя всю мощь нашей армии. Надо попытаться найти компромиссное решение.

— Что генерал, не можешь определиться со способом взятия Варшавы? — весело спросил Багратион. — Хочешь малой кровью её захватить? Или стать в осаду?

— Осада и блокирование польской столицы, наиболее лёгкий вариант, но времени для этого у нас нет. Император нам поставил задачу, максимально быстро продвигаться вглубь Европы. Если начнём осаждать столицу, то потеряем кучу времени. Надо что-то придумать.

— Знаешь, я давно здесь бывал, еще с Суворовым подавляли восстание, насмотрелся. Мы тогда часто захватывали семьи местных магнатов в заложники. Боясь за жизнь родственников, магнаты переходили на нашу сторону, разрушая разные там союзы и договора между воеводствами. Сейчас, действовать подобным способом, не получиться, разбрелись они по всему миру. Не соберём заложников. Давай не будем забивать голову дурными мыслями. Поляки присягали нам, а потом целовали руки Бонапарту, надеясь, что он предоставит им независимость. Этого не случилось. Французам не нужна независимая Польша, потому что очень много территориальных вопросов с соседними государствами. Если следовать букве закона, то поляки изменили нашему государю, следовательно, подлежат наказанию. Мирных жителей мы попросили покинуть город. Ты сам видел длинные колоны беженцев, уходящих на запад. Руки у нас развязаны, мы в своём праве. Предлагаю подтянуть артиллерию и начать бомбардировку Варшавы, но не сплошную, а выборочную, бить по позициям французов. Разведчики тебе уже привели «говорунов»?

— Да. Отметил я на плане города казармы солдат, склады и конюшни кавалерии. При стрельбе, разрушения неизбежны, но хотелось бы сохранить красоту города, и своих солдат не погубить.

— Разрушенные дома можно восстановить, а жизнь погибшему воину не вернёшь Не терзай себя лишний раз, мы предлагали мирно решить проблему. Французы отказались. Завтра сможем начать обстрел?

— В любую минуту, все давно готово.

— Тогда пускай пушкари врежут, как следует, а там посмотрим.

Утром следующего дня к коменданту Варшавы был повторно направлен парламентёр с требованием сдачи города. Французам обещали оставить продукты питания и обоз для перевозки личного имущества. Оружие и боеприпасы подлежали сдаче. Офицерам оставляли холодное оружие. Получили категорический отказ.

Спустя час, обстрел Варшавы начался. Артиллеристы выпустили по два десятка боеприпасов, по указанным целям. Ожидаемо, вспыхнули пожары, началась паника. Минометами обработали позиции французской пехоты. Эти подразделения еще не сталкивались с нашими подарками, и были очень удивлены, отдельные до смерти. Французы начали поспешно отступать в город, и возводить там баррикады.

И после обстрела французы не пожелали выкинуть белый флаг. Жаль. Тогда мы подожгли со всех сторон предместья столицы, попробуем выкурить обороняющихся, и очистить себе подступы к городу.

Пока горело предместье, я приказал формировать ротные штурмовые группы. Сотня пехотинцев, усиливалась одной пушкой С1 и взводом минометов. Пушкой с дальней дистанции должны разносить баррикады, а минометы уничтожать живую силу. Пехота осуществляет контроль и добивает выживших солдат противника.

Произвели еще один массированный обстрел города, а затем пошли штурмовые группы.

Организованного сопротивления французы оказать не смогли. Были отдельные и разрозненные группы солдат. Их наши войска быстро уничтожали, и продвигались к центру города. Была отчаянная попытка польских кавалеристов прорваться из Варшавы в западном направлении. Но на узких улочках, миномётным огнём, всадников и лошадей смешали в огромные кровавые кучи.

Спустя три часа, французы начали сдаваться, вначале группами по десять-двадцать человек, а затем ротами. По всей видимости, управление войсками было потеряно, и солдаты, желая сохранить свои жизни, решили прекратить сопротивление.

Французов разоружали, и гнали в наши тылы. Если раньше планировали отпустить по домам, то теперь, после взятия города, точно отправим этапом в Россию.

Генерал Роге стоял перед Багратионом, прижимая к груди раненую руку. Ну, предлагали же все разрешить мирно, не захотел, пусть терпит.

Фельдмаршал был непреклонен. Все оружие сдаётся, а пленные пешим порядком следуют к Брест-Литовску, там ими озаботятся. Незачем нам таскать за собой шесть тысяч голодных французов. Все просьбы командира французов о снисхождении, были отклонены.

Мы потеряли убитыми двести шестнадцать человек, а раненых в два раза больше. На православном кладбище Варшавы произвели захоронения павших воинов с отданием соответствующих почестей.

Раненых разместили комплексе зданий, ранее принадлежащих королю. Будут лечить бойцов в королевских условиях, заслужили. Старшим назначил прапорщика Тимофеева, тоже раненого. Ему в дальнейшем предстояло с излечившимися солдатами разыскивать нас.

По согласованию с Багратионом, я решил начать ведение информационной войны против французов. Для этого отобрал два десятка здоровых унтер-офицеров. Рассказал им байку, что всех пленных отведут подальше от города, и там расстреляют, так как не сдались своевременно на милость победителя. Вот если бы они это сделали, то держали бы сейчас путь в свою тёплую Францию, а так, окончат жизнь, в каком-нибудь перелеске. Останутся не погребёнными, и их кости по округе растащат дикие звери. Надо было видеть перепуганные глаза бывших доблестных вояк Наполеона. Я надеялся, что они поверили моим словам, и донесут до ушей своих земляков в других гарнизонах, нужную нам информацию. Выдали каждому унтер-офицеру по две лошади, снабдили провизией, фуражом, холодным оружием, и проявив жест доброй воли, отпустили на все четыре стороны. Пускай несут страшные вести о нас по городкам и фольваркам.

Выступили из Варшавы через два дня, пополнив запасы провизии за счёт местных. Наш путь лежал к столице Австрии — Вене.

Неделю армия двигалась спокойно в направлении города Катовице, не вступая в схватки с врагом. Попадающиеся на пути городки, хутора и деревни были совершенно пусты. Похоже, люди уходили из них в большой спешке, иногда нам доставался голодный домашний скот. Не брезговали, свежатина попадала в солдатский котёл.

Разведчики выловили одного местного пана. О нашей армии уже ходили настоящие легенды, а также откровенные небылицы о жестокости и свирепости наших солдат. Местное население, решив не искушать судьбу, пережидало наше нашествие в глухих местах, подальше от оживлённых дорог. Правду говорят, у страха, глаза велики. Информационная война начала приносить пользу.

Катовице мы заняли без боя. Гарнизон французов, численностью до батальона, встретил нас дружелюбно, заранее сложив оружие. Всех без исключения отпустили по домам.

В Катовице, пришлось задержаться на несколько дней. Разыгравшаяся снежная буря, сделала дальнейшее продвижение невозможным. Даже местные проводники теряли правильное направление. В одном городке, расквартировать всю армию было трудно, не хватало домов. Поэтому пришлось занять жилища местных жителей во всей округе. Не морозить же своих солдат. Поляки поворчали, но смирились с нашим присутствием.

Правильно поступали наши предки, откладывая войны до тёплого времени года. Зимой воевать во сто крат труднее. Мороз, снег, неприятный ветер, мешают продвижению войск. А попробуйте в зимнее время организовать нормальное питание и обогрев уставшим воинам. Передвижение колёсных повозок по снегу, одно мучение. Впору сани ладить надо. По прогнозам местных жителей, сильных морозов не ожидалось, что не могло не радовать.

Преодолевая природные препятствия, мы продвигались дальше. У нас был приказ императора, в кратчайший срок достичь Вены, чтобы быстрее вывести Австрию из войны на стороне Франции.

Несколько раз встречались с малочисленными разъездами австрийских войск. Конфликтов не было, австрийцы к нашему появлению относились лояльно. Мы рассказывали им о победе над Наполеоном, и о желании нашего императора создать антифранцузский союз вместе с Австрией. Хочу отметить, что маршрут нашего похода пролегал по известным нам с Багратионом местам. Здесь мы побывали в 1805 году, потерпев сокрушительное поражение под Аустерлиц, тут я получил своё ранение, едва не унёсшее мою жизнь. Кстати мимо этого населённого пункта мы прошли. Заскочили туда на час с фельдмаршалом, поклонились братской могиле наших погибших воинов.

В первых числах января, примерно в семидесяти вёрстах от Вены, в городке Вельтице нас дожидался полковник Трубецкой с депешей от Александра І.

Оказалось, что наш император, пребывая в Берлине, успел уже снестись письменно с местным монархом, и убедил его в необходимости разрыва союза с Францией, и заключения нового с Россией. Австрийцы теперь самостоятельно чистят свою страну от французского присутствия. Пруссия тоже стала участником новой коалиции против Франции. Александр І дожидается подхода свежих подкреплений из России. Намерен, после потепления, продолжить наступление на французов, окопавшихся в Рейнской республике. Трубецкой отметил, что французские войска, при малейшей возможности, стараются избежать сражений, покидают захваченные территории еще до прихода коалиционных войск. Но бывают и кровопролитные схватки, все зависит от смелости и настойчивости французских командиров.

По договорённости с австрийским императором, союзники передают под командование генерал-фельдмаршала Багратиона шестидесятитысячную армию с полным вооружением, и назначают заместителем Петра Ивановича, генерала Края, нам знакомого по прошлому Итальянскому походу. Управление штабом союзной армии возлагают на меня. Императоры приняли совместное решение, направить объединенную армию в Италию, для освобождения северной Италии и восстановления на троне давнего союзника ФердинандаIV— короля Неаполитанского королевства. Предписывалось Италию захватить, а французские войска разбить и пленить.

Это дежавю какое-то! Я уже был в этих местах, бился с французами, и вновь предстоит воевать с ними. Ладно, рассуждать буду после победы, а сейчас у меня совет с австрийским генералитетом. Я успел уже посмотреть, какие войска нам достались. Откровенно скажу, все шестьдесят тысяч австрияков, один наш полк дрынами разгонит по округе, незапыхавшись. Сборище вчерашних крестьян с ружьями, да и только! Наши русские крестьяне-партизаны, и то посмышлёнее будут.

В начале совета провёл краткую «политинформацию», рассказал об успехах нашей армии в боях с Наполеоном. Ответил на десятки вопросов, появившихся в ходе моего рассказа. Затем кратко изложил обстановку в районе предстоящих боев. Правда, этой информации было больше месяца, но хоть что-то. Я, конечно же, отправил на глубокую разведку три сотни казаков, пусть порыщут по округе, соберут сведения о противнике.

Уведомил австрийских генералов о предстоящей учёбе, воевать в новых условиях. Многие возрастные генералы, вскакивали со своих мест и произносили очень гневные и ругательные речи, напрочь отказывались учиться у русского выскочки и молокососа. Пришлось им напомнить, что их собственный император повелел фельдмаршалу Багратиону и мне выполнить задачу по освобождению северной, центральной и южной Италии. Не желая учиться, генералы отказываются выполнять волю своего монарха, то есть совершают тяжкое преступление, которое в военное время строго карается. Я также напомнил генералам, что пеньковая верёвка, намазанная оливковым маслом, очень быстро затягивается, а деревьев, вдоль дорог достаточное количество. Право карать нам даровал австрийский император ФранцІІ.Ропот моментально стих, поняли, что церемониться ни с кем, и уговаривать я никого не буду.

В каждое подразделение австрийских войск были направлены русские инструкторы. Я занимался с командирами полков, дивизий и корпусов. За полтора месяца, из не пойми кого, создать высокопрофессиональную армию невозможно, но хоть немного нам удалось привести австрийцев в порядок. Научили нормальным приёмам наступательного и оборонительного боя, окапываться. Офицеры научились читать карты, и принимать более-менее правильные и взвешенные решения исходя из сложившейся обстановки. Об артиллеристах говорить не хочется. Материальная часть орудий у них, сравни периоду правления Ивана Грозного у нас. О современных прицельных приспособлениях большинство офицеров только слышали, а воочию не видели. Вся стрельба велась исключительно «на глаз». Нет, если бы с австрийцами вдумчиво позаниматься в течение года, можно было добиться приемлемых результатов. Года в запасе у нас не было. В первых числах марта выступаем.

Вернулись из дальнего поиска казаки. Их первоочередными объектами разведки были города Турин и Милан. По прежнему походу я помнил, что через эти города осуществлялось снабжение французских армий на севере Италии. Захватив эти города, мы лишим продовольствия и боеприпасов гарнизоны, расположенные южнее, и перережем все торговые пути. А когда возьмём Милан, столицу Итальянского королевства, то весь север полуострова будет под нашим контролем. Обязательно выкурим французов из занимаемых крепостей, теперь в моем распоряжении была точная и надёжная артиллерия.

Наше появление на севере Италии, для французских войск было неожиданным, но они успели запереться в крепостях. Большинство главных и второстепенных дорог нами были надёжно перекрыты, какое-либо движение по ним остановлено.

Австрийцам разработал диспозицию по захвату Турина, а наши должны брать Милан. Войска вышли на исходные позиции у назначенных целей. Проводилась дополнительная разведка подступов, и выявление слабых мест в обороне. Надо сказать, что французы, чувствуя себя здесь в относительной безопасности, с 1805 года, то есть с момента образования Итальянского королевства, не занимались совершенствованием оборонительных сооружений. Я лично осматривал укрепления Турина и Милана, и пришёл к выводу, что преодолеть их мы и наши союзники в состоянии.

— Вспоминаешь прошлые времена Степан Иванович, — отвлёк меня от работы Багратион. — Веришь, самому как-то не по себе. Сколько пролито русской крови на этой земле, и опять лить приходится. Ходим, словно по кругу, освобождаем и отдаём одни и те же города и крепости. Мне в этом году сорок восемь стукнет, а я тридцать лет воюю без перерыва. Устал. Хочу на покой к детям, под бочок Екатерины.

— Петр Иванович, спуститесь на землю, нам еще много работы предстоит. Я не меньше вашего хочу к жене и детям, но давайте побьём французов, а потом будем почивать на лаврах.

— Все-все, я уже рядом с тобой. Как брать Милан мыслишь?

— Парламентер с предложением сдаться. Информация о гибели Наполеона. При отказе, лёгкая бомбардировка города для вразумления. Не сдадутся, начнём поджигать кварталами, хотя жалко. Я был в Милане прошлый раз, там много очень древних произведений зодчества.

— Когда начинаем?

— Парламентер уже в Милане. Надеюсь, австрийцы тоже воспользуются моими рекомендациями.

— Кого послал?

— Капитана Воронцова. Пусть приобщается к дипломатии, не все время ему у меня в штабе околачиваться, карты рисовать.

— Из каких Воронцовых этот молодец? Думаешь, толк от его визита будет?

— Из тех, что наполовину Дашковы. Иван Воронцов молодой и храбрый офицер, голова на плечах у него есть, и хочу заметить, не пустая она у него, думать, научен и умеет. Он, если получится, должен рассмотреть укрепления противника изнутри, выяснить настроения среди офицеров. Французским языком Воронцов владеет, как родным.

— Ты, наверное, не обратил внимания, но под Смоленском мы ни единого разу не столкнулись с итальянскими полками, все больше французы попадались. Я точно знаю, что Богарнэ привёл из Италии пехотную дивизию и два полка конницы.

— Итальянцев, в первый день сражения, бросили на позиции корпуса генерала Раевского. Он их артиллерией проредил основательно. Говорили, итальянцев в плен попало около трёх тысяч, остальные полегли.

— И когда ты успел узнать?

— Я же начальник штаба армии, сносился с Генеральным штабом. Вы же помните, после сражения, там все находились в приподнятом настроении. Офицеры, прям фонтанировали бравурными докладами. Из общего потока сведений, запомнил информацию об итальянцах.

— С этим понятно. Как думаешь, Миланский гарнизон, может получить откуда-то подкрепления?

— Очень сильно сомневаюсь. Французы, захватив северные земли Италии, очень основательно грабили местное население, отправляя все ресурсы во Францию. За восемь лет оккупации, врагов у французов прибавилось. Разведчики говорили, что им часто помогали местные жители, узнав, что мы планируем воевать с оккупантами.

Ближе к обеду возвратился наш парламентер.

Командующий гарнизоном Милана, генерал Анри де Сугоньяк, принял Воронцова нормально. Внимательно выслушал условия капитуляции. Поинтересовался правдивостью сведений о жестокости генералов Багратиона и Головко, по отношению к пленным. Наш капитан, используя своё красноречие, старался убедить Сугоньяка в обратном, подчеркнул, что кто-то специально распускает страшные слухи.

Воронцов отметил, что по его наблюдениям, костяк гарнизона города составляют выходцы из Ломбардии, которые несут службу кое-как. Капитан заметил, что некоторые солдаты, находясь на постах, проводили время в компании с плетёной бутылью местного вина. Похоже, с дисциплиной имеются серьёзные проблемы. Укрепления города запущены, и давно не ремонтировались.

Генерал обязался дать ответ завтра утром, после совета с офицерами гарнизона.

Торопиться не будем, пусть решает. Взять город без боя значительно лучше, нежели положить жизни нескольких тысяч русских солдат.

Если говорить честно, то операции по захвату городов я разрабатывал с таким умыслом, чтобы Милан достался русскими войскам. Очень хотел увидеть Лючию. Нет-нет, никаких взаимоотношений с ней я не планировал. Я люблю свою ненаглядную Софию и деток, просто интересно после стольких лет, увидеть давнюю знакомую. Явиться в её дом не каким-то поручиком, а генералом, покрасоваться, так сказать, и проверить, сбылось ли её пророчество.

Наутро в наш лагерь для уточнения условий капитуляции прибыл генерал Анри де Сугоньяк, в сопровождении трёх офицеров.

На правах знакомого, капитан Воронцов, представил генералу, Багратиона и меня.

— Рад с вами лично познакомиться господа, наслышан о вас, — степенно произнёс Сугоньяк. — Фамилия Багратион мне известна еще по боям с войсками фельдмаршала Суворова. Я в то время, подполковник, командовал здесь батальоном. Был тяжело ранен, потому оставлен служить в Италии.

— Может и доводилось нам сходиться на поле боя генерал, но разве всех противников в лицо упомнишь, — ответил Петр Иванович, предложив Сугоньяку стул. — Вот Степан Иванович, тоже участник того похода, и тоже командовал батальоном, в чине поручика. Так, что в своём роде генерал, мы с вами коллеги. Вина отведаете, или чего покрепче?

— Давайте попробуем ваш национальный напиток.

Моментально на столе появились две рюмки с водкой, тарелка с тонко нарезанным салом с прорезью и тарелка солёных огурцов. Сугоньяк был в некотором замешательстве.

Багратион, одним махом опрокинул в рот рюмку водки, закусил огурцом и ломтиком сала. Француз решил повторить приём Багратиона. После принятой рюмки, глаза Сугоньяка, чуть не вылезли из орбит, он закашлялся.

— Этот напиток сродни нашему коньяку! — с трудом, хрипловатым голосом, произнёс Сугоньяк.

— Нет. Наш напиток значительно крепче. В холодное время, помогает уберечься от простуды. И так, господин генерал, вы ознакомились с условиями капитуляции? Вас все устраивает?

— Да-да, ознакомился сам, и довёл содержание моим офицерам. Условия приемлемы, и можно сказать почётный Хотелось бы уточнить. Куда вы нас отпускаете? Можем ли мы отправиться во Францию по суше или по морю?

— После завершения всей процедуры капитуляции, вы и ваши офицеры, дадите нам письменные обязательства о неучастии в боевых действиях против коалиционных войск, — ответил я Сугоньяку. — Маршрут и способ следования в родные края выбираете самостоятельно, мы препятствовать не будем. Генерал, а сколько с вами уйдёт солдат и офицеров?

— Тридцать два офицера и девятьсот сорок солдат, остальные четыре тысячи, составляют итальянцы, они разойдутся по домам.

— У вас на родине генерал на протяжении всего года будут вооружённые конфликты, думаю, не все согласятся с решениями участников коалиции, будьте осторожны. Рекомендую вам скорейшим образом добраться в Венецию или Геную, используя торговые суда, уплыть домой. В землях Италии у вас друзей мало. Вам жалование выплачено?

— С этим, слава Мадонне, все хорошо.

— Да, а в Турине, кто сейчас командует?

— Полковник Ляшенэ. С ним три тысячи французских солдат, и шесть тысяч итальянцев. Ляшенэ страшный человек, у него каждое утро начинается с казни. Он наказывает солдат за малейшую провинность. Поговаривают, что в юности он претерпел унижения и жестокость, по отношению к себе, и теперь возмещает свою злобу на подчинённых Договориться с ним невозможно, он будет сражаться до самой смерти.

Незаметно для Сугоньяка, я показал Багратиону на рюмки. Петр Иванович, правильно меня понял, наполнил рюмки водкой. Сугоньяк охотно выпил в очередной раз, но не залпом, а медленно, я бы сказал, смакуя продукт. По вкусу пришлось французу сало, уплетал, со скоростью ветра.

Подвыпивший Сугоньяк общался охотно. Рассказал обо всех крепостях и гарнизонах Итальянского королевства, о численности солдат и вооружении. Он, в прошлом году, за четыре месяца посетил все воинские подразделения с инспекцией. По словам генерала, если собрать воедино всех французов, то двух полнокровных полков не наберётся Итальянцы же, служить Франции не желают, есть множество фактов дезертирства.

После третьей рюмки, Сугоньяк начал рассказ о своей семье, о больших виноградниках. Обещал направить нам с Багратионом в Санкт-Петербург по сотне бутылок своего лучшего вина многолетней выдержки.

Усаживать на лошадь сильно захмелевшего Сугоньяка мы не рискнули. Выделили возок.

— Молодец, Степан Иванович, ловко ты разговорил генерала, — усмехался Багратион, — выложил все. — Не придётся гонять тебе казаков в разведку.

— Многое наша водка сделала, а я направил беседу по нужному нам пути. Сейчас прикажу дивизии генерала Смирнова идти к Турину, оказать помощь австрийцам, если потребуется.

— Одобряю. Подождём до завтра, пока французы уйдут, а потом войдём в Милан, дадим войскам отдых на два-три дня.

Французский гарнизон покинул столицу королевства к вечеру, оставив все вооружение, за исключением холодного оружия, порох и полные склады продовольствия. Условия капитуляции были соблюдены.