Дар (СИ)

Глава 17

Их появление не вызвало ни какого удивления у деловито снующих туда-сюда людей. Нестерпимая жара, сдавливающая до этого в своих удушающих объятиях, невольно отступила назад, отползая за полоску зелени, в пустыню. Зиберина остановилась под высоким деревом, чтобы не путаться под ногами, внимательно оглядываясь по сторонам и припоминая детали, которые успела позабыть. Большое селение, просторно раскинувшееся в огромном оазисе, представляло собой правильные ряды высоких домов, сложенных из рыжеватого камня, добываемого здесь же, на окраине. Сухие пальмовые листья заменяли крыши, а в подслеповатых окнах тускло поблескивала на солнце мутноватая слюда. В небольших огородиках копались подростки и старики, закутанные в ряды ярких и пестрых тканей, щедро расшитых крупными бусинами и кусочками не обработанных камней. Перед домами, отгороженными от утоптанной дороги невысокими плетнями, в траве кувыркались маленькие дети, таская за уши собак и пустынных лисичек, терпеливо сносивших все их выходки.

Если бы не ряды навьюченных верблюдов и оседланные лошади, пританцовывающие от нетерпения, а также вооруженные люди, собравшиеся неподалеку от них и с жаром что-то обсуждающие, можно было бы сказать, что в Варгате ничего не изменилось. Словно и не прошло столько лет, показавшихся Зиберине целой нескончаемой вечностью. Хале хмыкнула и указала рукой на нескольких человек, выбивающихся из окружающей картины как своей внешностью, не характерной для этих мест, так и слишком легкой для такой жары одеждой. Мужчина и женщина прошли мимо них, целеустремленно направляясь вглубь оазиса, напрочь игнорируя людей, обжигающих их неприязненными взглядами. Они ожесточенно жестикулировали и разговаривали на повышенных тонах, о чем-то споря между собой. По их поведению сразу становилось ясно, что судьба самого оазиса, в который, судя по всему, они заявились для того, чтобы помочь, их мало интересует.

— И много здесь таких, как эта парочка? — Хале говорила с легким пренебрежением, кивком головы указав на прошедших по улице людей, уже исчезнувших из вида.

Зиберина пожала плечами, снимая с лица плотную вуаль и освобождая волосы от тюрбана. Она была не удивлена тому, что многие слетаются в оазис, в попытке определить, что же здесь на самом деле происходит. Но, скорее всего, не из альтруистских наклонностей, а просто следуя приказам своих владык, кровно заинтересованных в распаде дружественных и соседствующих оазисов.

— Вы даже представить себе не можете, сколько их собралось за последние недели, — насмешливо произнес голос, прозвучавший откуда-то сбоку от ведьмы, заставив ту резво повернуться на звук, — и они все еще продолжают прибывать!

Если бы кто-нибудь попросил Зиберину описать, что она чувствовала в тот момент, когда повернула голову, чтобы увидеть человека, неделикатно намекнувшего и на их пригодность, она не смогла бы этого сделать, даже если бы очень захотела. В голове все смешалось, мешая мыслить здраво. На нее смотрели такие же, как и у нее, потрясенные и шокированные глаза насыщенного серого цвета, выразительные и глубокие, окруженные выгоревшими на солнце длинными ресницами. Мужчина выглядел так, будто его стукнули по голове чем-то очень тяжелым, отбив любую способность как думать, так и говорить.

Хале ничего не понимая, удивленно переводила взгляд с застывшей Зиберины на остолбеневшего высокого худощавого мужчину, одетого в свободные шаровары и легкую безрукавку. Они смотрели друг на друга расширившимися глазами, не в силах произнести и слова…

— Зиберина? — Ведьма осторожно коснулась ее плеча и легонько потрясла, чтобы вывести из странного состояния оцепенения, в которое та неожиданно впала. Женщина не отреагировала, вынудив ее посильнее сжать пальцы, впиваясь острыми ноготками в ее кожу сквозь слой одежды. Вздрогнув, она перевела на облегченно переводящую дух Хале удивленный и возмущенный взгляд.

— Зиберина!? — Ее имя прозвучало невероятной музыкой, настолько восторженно и радостно мужчина произнес его, повторяя вслед за ведьмой.

— Здравствуй, Кинн, — все, что смогла она произнести в ответ, слишком пораженная и сбитая с толку появлением того, кого меньше всего ожидала увидеть здесь, спустя столько лет.

— Вы знакомы? — Хале крутила головой из стороны в сторону, глядя то на одного, то на другого, отказываясь понимать хотя бы что-нибудь. — Но как это возможно?

— Поверь, я бы тоже хотела это знать…

— Невероятно, — мужчина начал отходить от испытанного потрясения, жадно разглядывая ее пристальным и изучающим взглядом, — ты совершенно не изменилась! Осталась такой же, какой я тебя запомнил!

— Могу сказать то же самое и о тебе. И у меня только один вопрос — как? Ты человек, я точно знаю об этом, ведь сама не раз спасала тебя из лап смерти. Так как ты оказался бессмертным?

— На самом деле, мне сейчас не дает покоя тот же вопрос. Хотя, если вспомнить твой род занятий, можно смело снимать его с повестки дня. Но, насколько помню я, ты не хотела создавать эликсир бессмертия.

— Если со мной все ясно, — Зиберина досадливо поморщилась, как обычно, когда речь заходила о причине ее предполагаемого бессмертия, — то твой ответ все еще представляет для меня интерес.

— Я и сам этого не знаю, — Кинн горько улыбнулся, пожав плечами с кажущимся безразличием, которого, скорее всего, не испытывал. Почему то Зиберина была совершенно уверена, что приобретенное бессмертие не принесло ему ничего, кроме разочарования и боли.

— Что стало с Кианной? — Она не могла не задать мучающий ее вопрос, потому что была очень близка с веселой, жизнерадостной и беззаботной девушкой, к которой испытывала самые теплые и светлые чувства.

— Об этом ты можешь спросить у нее сама, — усмехнулся мужчина, состроив забавную гримасу, — эта зануда совершенно точно крутится где-то поблизости. Ай! Я же говорил!

Маленькая ручка взметнулась вверх из-за спины мужчины, отвешивая ему не слабую оплеуху. Затем показалась и ее обладательница: маленькая, хрупкая, светлокожая и светловолосая девушка, унаследовавшая от матери-северянки яркие голубые глаза и изящные, правильные черты.

— Ты опять рассказываешь про меня гадости?! — В ее возмущенном голосе прозвучало искреннее недовольство. Видимо, Кинн все еще не отучился от своей излюбленной привычки везде и всюду упоминать свою сестру, на самом деле любимую, о чем он старался не распространяться.

Она прожгла невозмутимо ухмыляющегося брата гневным взглядом, а затем с любопытством обернулась к ним, чтобы взглянуть, с кем он разговаривает. История с остолбенением повторилась, Кианна словно встретилась с заматеревшим василиском, по неосторожности посмотрев ему в глаза, и застыла столбом, даже не моргая. Потребовалось немало времени, усилий и ехидных насмешек, чтобы вывести ее из ступора и привести в себя. Причем вредный старший на целую минуту брат помогал только издевками, хотя сам совсем недавно оказался точно в таком же положении. В конце концов происходящее, забавляющее немного пришедшую в себя после странной и непредсказуемой встречи Зиберину, надоело возмущенно пыхтящей позади нее Хале, которая крайне ревниво восприняла новости о том, что у нее есть в этом оазисе давние знакомые, ведь они к тому же, знали гораздо больше и были ближе, чем она сама.

Крошечные импульсы прошли по ее пальцам, свиваясь в одну волну, которая прошла по воздуху и ударила девушке, продолжающей изображать памятник самой себе, точно между глаз. Кианна взвизгнула от неожиданности, высоко подпрыгивая в воздух и меньше, чем за секунду, оказалась на руках у смеющегося брата, откровенно потешающегося над ее реакцией. Удивленно покрутив головой, она остановилась темнеющим от волнения взглядом на улыбающейся Зиберине, медленно и неуверенно улыбаясь в ответ.

Хале косо взглянула на подкатившуюся поближе девушку, удобно устроившуюся под боком у Зиберины, но мужественно смолчала, хотя она не представляла, чего неугомонной ведьме это стоило. Кинн передал им по округлой пиале с горячим травяным напитком, над которым поднимался густой пар с медвяным ароматом.

Они сидели вокруг низкого каменного отшлифованного столика в просторной комнате в доме брата и сестры, так и оставшихся неразлучными. Толстый ковер с пушистым ворсом покрывал весь пол, на высоких стенах, покрытых тонким слоем разноцветных гладких камешков, висело множество пестрых шерстяных ковриков с ассиметричными узорами и огромные шкуры убитых на охоте хищников. Резные низкие диванчики и оттоманки укрывали разноцветные покрывала с тяжелыми кисточками. Невысокая пышнотелая женщина в пестром шелковом платье неодобрительно покачала головой, глядя на льнущую к Зиберине девушку, которая как маленький котенок потиралась щекой о ее руку, словно напрашиваясь на ласку. Вздохнув, она стала расставлять на столе принесенные блюда в глиняной посуде, украшенной геометрическими узорами и бисером, раскрашенной яркими цветами.

— Значит, вести о войне дошли и до вас, — Кинн тряхнул головой, отбрасывая назад мешающие светлые волосы, постоянно лезущие ему в глаза, — и откуда вы пришли?

— Из Сарроги, — Зиберина с удовольствием отпила горячий напиток из своей пиалы, наслаждаясь горьковатым и пряным вкусом. Хале последовала ее примеру и скривилась, едва сделала первый глоток. Да, этот специфический чай пустыни действительно казался совершенно неудобоваримым вначале, но затем к нему настолько привыкали, что все остальные становились безвкусными и пресными. К тому же он обладал невероятным тонизирующим действием, согревая холодными вечерами и придавая сил.

— Далеко ты забралась, — мужчина хмыкнул, смерив нахмурившуюся ведьму изучающим взглядом, — и она тоже.

— У меня было много времени для этого, — в голосе Зиберины звучала неприкрытая ирония, обращенная, скорее против себя самой, — что происходит, Кинн?

— Варгат медленно умирает, — Кианна тяжело вздохнула, неохотно выпрямляясь и, быстро взглянув на нахмурившегося брата, продолжила, — и никто не в силах ему помочь. У нас перебывало множество магов, но никому не удалось узнать причину, по которой источник неожиданно начал высыхать.

— Я слышала несколько другую версию.

— Да, я забыла, что ты из Сарроги. Колдун, назвавшийся Аскером, долго осматривал исток и заявил, что его выпивает какая-то могущественная сила. Он уверял, что во всем виновато заклинание, наложенное на него.

— Но ваш маг с этим не согласен?

— Ирату не хватило бы сил, чтобы совершить что-то подобное.

— Особенно втайне от нас. Мы стали бессмертными не сами по себе, Зиберина. Можно сказать, нам сделали щедрый дар, — тон мужчины ясно давал понять, что на самом деле такой подарок он считает страшным и мучительным проклятием, разрушившим их жизни.

— Нас использовали, — ледяным тоном отрезала Кианна, резким движением откидывая назад волны длинных волос. Ее лицо слегка побледнело от испытываемой ярости, которую она так и не смогла перебороть. Она криво улыбнулась, все детское и непосредственное исчезло из ее красивой внешности, оставив застарелую боль и безумную, невероятную усталость, — в прошлом набеги кочевников были обычным делом, но нам всегда удавалось отражать их атаки. Вот только с каждым разом опытных и сильных воинов, способных защитить оазис, с каждым разом становилось все меньше…

— Пока не осталась маленькая горстка людей. Мы с сестрой были в их числе.

— Мы до сих пор не знаем, что произошло. Просто поздним вечером мы все легли спать, как обычно, а проснулись на рассвете только я и Кинн. Остальные умерли во сне тихой и безболезненной смертью. От их тел остались лишь иссохшие мумии, словно они погибли много лет назад и долгое время лежали на солнце.

— А мы приобрели одно интересное свойство весьма сомнительного содержания, о котором нам обоим очень скоро стало известно, — продолжил за сестру Кинн, холодно усмехаясь.

— О, да, — подхватила девушка, когда он замолчал, — в первой же битве мы выяснили, что не можем умереть.

— Ну, это не совсем правильно. Тебе ведь ни разу не пытались отрубить голову.

— Тоже верно, — легко согласилась Кианна, словно речь шла о чем-то обыденном и простом. Видимо, долгая и бесцельная жизнь наложила на них свой тяжелый и полновесный отпечаток, заставивший их перестать ценить то, что первоначально было так дорого и бесценно. А страх умер вместе с потерей ценности такого понятия, как долгая и счастливая жизнь.

Хале поморщилась после ее слов, а затем задумчиво нахмурила лоб, что-то обдумывая.

— И вы не пытались выяснить, что же произошло?

— Зачем? — Простодушно округлил глаза Кинн, затаив в уголках красивых губ намек на лукавую улыбку. В его глазах плясали лукавые огоньки, противоречащие его собственным словам. — Мы так обрадовались свалившемуся на нас счастью, что больше ни о чем и думать не могли.

— Не слушай его, — посоветовала Зиберина насупившейся ведьме, укоризненно взглянув на мужчину, в ответ просто пожавшего плечами.

— Жившие в то время маги, не смотря на все свое могущество, так не смогли нам помочь. Они исследовали тела, проводили какие-то опыты и эксперименты, мучили нас бесконечно изобретаемыми заклинаниями. Но все их усилия оказались тщетными.

— А затем они отошли в мир иной, так и оставив эту загадку не разгаданной. А их последователи уже не обладали ни такой силой, что была у них, ни достаточными знаниями.

— Так мы и стали извечными стражами Варгата.

— Очень удобно получилось. Вы вдвоем делаете то, что оказалось не под силу Совету…

— Поверь, Зиберина, нам эта мысль тоже очень долгое время не давала покоя. Вот только среди них не было таких одаренных алхимиков, как ты.

— Мы обращались за помощью к другим магам, но никто из них никогда не сталкивался ни с чем подобным. Они в один голос уверяли нас, что простым смертным, пусть даже в их крови течет сила, такое неподвластно.

— Ты тоже так считаешь? — Зиберина повернулась к Хале, которая раздраженно передернула плечами. Она посмотрела на настроенных не самым оптимистичным образом брата и сестру, затем обернулась к ней.

— Мне не дают покоя слова Аскера. Маг его уровня просто не мог ошибиться. Здесь что-то не так… Не говоря уже о том, что его даже слушать не стали и не позволили хотя бы попытаться помочь.

— Совет попросил его не вмешиваться в дела, которые его не касаются, — холодно подтвердил слова ведьмы Кинн, — но никто из них не пожелал дать нам объяснения.

— Хотя с вами им приходится считаться…

— Верно, мы слишком опасная и непредсказуемая сила, с которой просто так не справиться даже опытным магам.

— Но в Варгате сохранилась преемственность наследования, не так ли?

— Да, нынешние маги — прямые потомки тех, кто был до них.

— Можете устроить нам личную встречу без свидетелей?

— Вряд ли тебе удастся узнать что-то, если не вышло у нас, — скептически фыркнул Кинн, видимо, намекая на то, что они приложили немало усилий, чтобы получить ответы на многочисленные вопросы, возникшие у них после страшного происшествия.

— Ты забыл одну деталь, братец, — на губах девушки появилась коварная улыбка. Она лукаво взглянула на иронично изогнувшую бровь Зиберину, — она — алхимик, века назад творивший такое, от чего у меня лично до сих пор при одном упоминании волосы встают дыбом.

— Это да, — признал Кинн, задумчиво покусывая нижнюю губу, — ты сможешь…

Меньше, чем через час в их дом расторопный слуга привел приглашенного на ужин мага, возглавляющего Совет племени. Влияние сестры и брата действительно было очень высоко, раз он так легко и быстро принял приглашение, хотя по испещренному морщинами, недовольному лицу с некрасивыми и грубыми чертами ясно читалось, с какой неохотой он покинул собственный дом и пришел сюда.

Зиберина стояла в стороне, частично прикрытая резной ширмой, внимательно наблюдая за сухоньким, низкорослым стариком, тяжело опирающимся на деревянный посох. Его сильная хромота, сразу бросающаяся в глаза, как она определила без труда, была наигранной, с его ногами все было в порядке. Кианна любезно встретила старейшину, проводя его к низкому столу, уставленному всевозможными яствами, и сама наполнила заранее приготовленный для него кубок из высокого кувшина. Они о чем-то тихо переговаривались, но Зиберина не вслушивалась в их разговор, сосредоточившись на изучении старика. Он удобно расположился на пышных подушках, принимая из рук улыбающейся девушки кубок, но продолжал левой рукой цепко удерживать посох, который, похоже, только с виду казался обычной деревянной палкой, пусть и гладко обтесанной, и представлял для него определенную ценность.

— Можешь проверить эту деревяшку, с которой он так не хочет расставаться? — Негромко спросила она у стоящей сбоку от нее Хале. Ведьма кивнула в знак согласия и прищурилась. Ее глаза полыхнули ярким пламенем, она внимательно разглядывала посох, склонив голову на бок. Затем неопределенно хмыкнула.

— Он ему совершенно без надобности. Старик специально старается произвести жалкое, вызывающее сострадание и сочувствие, зрелище. На самом деле он до сих пор очень силен, в том числе и физически. И, кстати, Кианна вызывает у него определенные, но тщательно сдерживаемые и скрываемые чувства…

— Не стоит говорить ей об этом. У нее не сложились отношения с тем, что у людей принято называть любовью. Много лет назад ее бросил мужчина, с которым у нее уже была назначена дата свадьбы.

— Ее подруга оказалась более проворной и раскрепощенной? — Иронично предположила Хале, тая усмешку в уголках прекрасно очерченных губ.

— Наверное, так было бы лучше для всех. Но он прельстился не теми прелестями, решив бросить ее и родное племя ради своего блестящего будущего. В погоне за богатствами, которые ему посулили останавливающиеся на время в оазисе кочевники, он примкнул к ним и покинул Варгат.

— Разбогател? — В голосе ведьмы сквозь насмешку ясно проступала немалая доля сарказма и яда.

— Его обглоданный скелет нашел на тракте идущий следом караван, немного в стороне от основной дороги. Только расшитый Кианной пояс помог соплеменникам понять, что это именно он и похоронить, следуя древним обычаям.

— Это сделал Кинн?

— Не думаю… Он никогда не отбирал у других то, что по праву принадлежало им…

— Она сама убила его?

— Я не спрашивала…

— Но ты знаешь, что это так!? — Скорее утвердила, чем спросила Хале, безо всякого, впрочем, осуждения. Просто констатируя очевидный факт, а не удивляясь или негодуя.

— Да, Хале. Я действительно знаю, что его на тот свет отправила Кианна.

— Заслужил, — равнодушно сделала вывод ведьма и спокойно вернулась к изучению посоха, заставив Зиберину усмехнуться. Да, эта своеобразная девушка, одаренная от природы не только неведомой силой, нравилась ей не зря.

Они какое-то время стояли молча, наблюдая за беседующими за столом. Зиберина от нечего делать вспоминала состав зелья, которое хотела приготовить для угнетенной, но тщательно скрывающей это, Кианны, когда Хале издала удивленное и приглушенное восклицание, общий смысл которого давал понять, что она, как минимум, крайне удивлена.

— В нем столько силы! Это просто невероятно!

— В старейшине? — Не поверила ей Зиберина, скептически заглядывая сомневающимся взглядом сутулую фигуру.

— Да не в нем, — раздраженно выдохнула ведьма, яростно сверкая глазами, — а в его треклятой палке!

— И что это может значить?

— Эта дрянь, которую он так бережно прижимает к себе, насквозь пропитана черным и очень могущественным колдовством, — пояснила Хале, — и судя по тому, как он ее охраняет, ему об этом прекрасно известно.

Зиберина вышла из-за ширмы, жестом поманив за собой разгоряченную ведьму, щеки которой пылали яркими алыми пятнами лихорадочного румянца, а глаза все еще хранили в глубине алые отсветы колдовского огня. Кианна, подавшая ей знак, устало пересела на невысокую оттоманку, подальше от неподвижно замершего старика, смотрящего на приближающихся женщин непонимающим взглядом, сияя нелепой улыбкой.

— Что ты с ним сделала? — Поинтересовалась варгатка, указывая головой на старейшину, который начал медленно покачиваться из стороны в сторону.

— Ввела в своеобразный транс, — равнодушно пожала плечами Зиберина, опускаясь на колено перед стариком, затуманенный взгляд которого был устремлен куда-то в потолок, украшенный глиняной лепниной, — он полностью оторван от реальности, поэтому будет говорить только правду. А когда действие зелья закончится, даже не вспомнит о случившемся.

— Напомни мне не ссориться с тобой, — невнятно пробурчала Хале, устраиваясь рядом с ней, не спуская цепкого взгляда с посоха, сжатого крепкой хваткой. Даже в таком состоянии старейшина не желал расставаться с ним, словно для него он был величайшей драгоценностью.

— Что вы сделали с источником? — Она заметила, как после ее вопроса нервно вздрогнула Кианна, впиваясь ногтями в обивку оттоманки. Девушка с силой закусила губы, чтобы сдержаться от желания перебить ее. Что ж, Зиберина ей была за это благодарна, а ей еще представится шанс узнать обо всем, что ее интересует.

— Ничего, мы ничего не делаем. Мы лишь следуем заветам наших предков, — голос звучал отстраненно, словно говоривший думал об одном, а говорил совершенно другое.

— И что же они сделали для того, чтобы источник погиб?

— Создали стражей…

Кианна не выдержала и вскочила с места. Кинн, который до этого сидел на верхней ступени лестницы, скрытый от посторонних взглядов, быстро спустился вниз, останавливаясь рядом с сестрой. Девушка перевела на побледневшего мужчину несчастный и потерянный взгляд, безмолвно прося о помощи. Крепкие руки легли на ее плечи, словно Кинн уже пытался защитить ее от возможной опасности.

— Кто их создал?

— Совет магов, наши далекие предки. Они вкладывали в источник слишком много сил, не позволяя ему пересохнуть. Их магия уходила, поэтому они не могли уже должным образом защищать свою землю. Воины гибли в сражениях, племя становилось уязвимее с каждым днем. Тогда глава Совета предложил остальным старейшинам создать Стражей — бессмертных и неуязвимых воинов, наделенных огромной силой и могуществом.

— Почему выбор пал на них?

— Совет остановился на дюжине самых сильных воинов, но в живых остались только брат и сестра. Остальных мощная сила, проникшая в их тела, просто выпила.

— Совет магов пошел на убийство соплеменников ради создания могущественных воинов?

— Цель всегда оправдывает средства, — тонкие губы, испещренные морщинами, презрительно искривились в подобии улыбки, — что такое несколько жизней в сравнении с тысячами?

— Они обрекли этих людей, которые сейчас стоят перед вами, на вечные муки.

— Они наградили их великим даром. Бессмертие — о нем можно лишь мечтать. Но этот величайший подарок остался неоцененным…

— Я не стал бы возмущаться, если бы они сами прокляли себя таким образом, как сделали это с нами, — прошипел разъяренный Кинн, которого надежно удерживала на месте рука сестры, не позволяя ему броситься на старика, слепо вертящего головой из стороны в сторону, словно он пытался рассмотреть говорившего, но у него ничего не выходило.

— Как Стражи связаны с гибелью источника? — Зиберина вспомнила слова санейра, сказанные им на прощание. Он говорил, что здесь ее ждет встреча с прошлым. И именно оно виновно в том, что происходит в Варгате сейчас.

— Мы? — Кианна устремила на нее беспомощный взгляд, наполненный болью и затаенным страхом. — Вода уходит из-за нас?

— Маги привязали жизни этих двоих к источнику, который издревле подпитывался могущественной магией. Ее было так много, что она с легкостью перенесла привязку, даже не заметив, что стала обеспечивать жизненной силой не только исток, но и Стражей. Эти воды даровали двум людям бессмертие.

— Такое вполне возможно, — вмешалась молчавшая до этого Хале, мрачно указывая на посох, все еще зажатый в левой руке старика, — они создали то, что маги называют замком. Это очень древняя и темная магия, о ней даже думать страшно, не то, что применять. Они заточили свои силы, исток и жизни Кинна и Киаанны в узкое пространство, ограниченное этим оазисом, заперев его с помощью магического ключа. Вот почему он так трепетно относится к этой деревяшке.

— Боится последствий? — Предположила Зиберина.

— Он прекрасно о них осведомлен. Если ключ будет разрушен, все маги умрут.

— Что станет со Стражами, если мы откроем замок?

— Они вернутся к тому моменту, с которого все это началось. Бессмертие развеется, а освобожденная сила вернется в исток, чтобы продолжить питать его, как делала это всегда. Источник для нее всегда был приоритетным, ведь так хотел создатель этого оазиса. Маги лишь использовали ее, чтобы получить желаемое.

— Они умрут?

— Как и все смертные. Они проживут столько, сколько им отвела судьба, и отойдут в другой мир, как остальные. Но в их смерти магия уже не будет повинна.

— Мы снова станем людьми? — Потрясенно выдохнула Кианна, не замечая, как с силой цепляется за брата, который, впрочем, тоже не замечал этого, слишком поглощенный разговором. Грудь Кинна тяжело вздымалась от волнения, его глаза лихорадочно сверкали.

— Да, у вас появится еще один шанс начать все сначала.

— Что станет с Советом?

— Да пусть они все передохнут, — зло выплюнул Кинн, недовольно косясь на сестру, — они это заслужили.

— Большинство просто лишатся магии, в наказание за содеянное. Сила не любит, когда ее используют в корыстных целях. Те из нас, кто с самого начала знал об этом заклятии, скорее всего, умрут. Сила просто выпьет их, чтобы восполнить истраченный запас…

— Почему-то мне нисколько не будет жаль никого из вас, — ядовито произнес Кинн, скорее выплевывая, чем произнося слова. Его сестра не разделяла его уверенности, но совершенно не сочувствовала магам, заслужившим наказания.

— Источник возродится после разрушения заклятия? — Зиберина не хотела показывать свою боль Кианне или ее брату, прекрасно понимая, что они свой выбор уже сделали. И имеют на него полное право. Вот только невыносимо тяжело было сознавать, что люди, которых она потеряла сотни лет назад, а затем обрела вновь, скоро опять исчезнут из ее жизни. С другой стороны, она и сама отдала бы все, что у нее есть и было когда-то за то, чтобы вернуться к прежней жизни и снова стать той принцессой, беззаботной и беспечной, какой она была долгие годы назад.

— Да. Стражи становятся с каждым новым десятилетием более могущественными, поэтому исток начал иссякать. Ему не хватало сил, чтобы подпитывать их, а мы значительно слабее наших предков.

— Где ключ от заклятия? — Холодно спросила Хале, вынуждая старика с силой и каким-то отчаянием прижать деревянный посох к впалой груди, прикрытой черным балахоном. Его жест сказал значительно больше слов, дав каждому из них понять, где именно стоит искать то, о чем спрашивала ведьма.

Зиберина не испытывала никакой жалости к человеку, который сидел перед ней. Она понимала, что на него наказание обрушится со всей силой, видимо, именно его предок и придумал все это, чтобы обезопасить себя. Да, Совет преследовал благородные цели, но никто не позволял им губить чужие жизни и использовать людей так, как им заблагорассудится. И то, с каким спокойным цинизмом этот старик носил с собой ключ от судеб неповинных ни в чем сестры и брата, заставляя служить орудием, еще больше убеждало ее в правильности принято решения.

— Как его уничтожить?

— Достаточно просто переломить эту деревяшку, — хмуро отозвалась Хале, опережая уже открывшего рот старейшину, — сила, скорее всего, заточена внутри. Уничтожив ключ, мы вскроем замок. Это намного проще и безопаснее, чем поиски других путей.

— Я сам сделаю это, — решительно произнес Кинн, вырывая руку из крепкого захвата сестры. Он подошел к старику, вцепившемуся в посох, с силой вырывая его из тонких морщинистых рук. Его глаза опасно сощурились, когда он рассматривал хрупкое и неровное дерево, в которое так долго была заключена его жизнь.

— Если вы уничтожите ключ, — проскрипел старейшина, прожигая взглядом мужчину, словно только сейчас обрел возможность видеть, — то лишите нас единственной защиты.

— Ошибаешься, мы останемся такими же опытными воинами, какими и были. Только шансы на победу у наших соседей значительно вырастут. До этого им не везло, ведь против нас в бою не выстоять никому.

— Вы не посмеете уничтожить то, что создали столько веков назад. Это — безумие…

— Безумным и жестоким было решение Совета, — ледяным тоном отрезала Кианна, — они не спросили нашего разрешения, поэтому и мы не собираемся спрашивать у тебя благословения.

— Вероятно, Совету пора перестать во всем полагаться на своих непобедимых воинов и начать действовать самостоятельно, используя силу, — слова Зиберины утонули в нарастающем гуле. Кинн, никогда не обладавший такой добродетелью, как терпение, просто переломил посох пополам одним легким движением.

Золотистое сияние густым туманным облаком вырвалось из примерно равных половин полого изнутри посоха, сплетаясь и поднимаясь вверх. Неясный шепот пронесся по комнате, словно тихий и ласковый ветерок. Ослепительная вспышка, появления которой никто из них не ждал, больно ударила по глазам, на мгновение ослепляя собравшихся…

Зиберина неуверенно приоткрыла один глаз, на всякий случай быстро закрыв его, а затем уже более смело вновь открыла. Они стояли посреди темного песка, на оживленной улице, заполненной людьми. Служанка замерла чуть в отдалении, с ужасом глядя на поднос в своих руках, который, видимо, хотела поставить на стол. Она открыла рот, чтобы закричать, когда увидела, что от него остался лишь тонкий слой пепла, да так и застыла, не в силах даже закрыть его. Прохожие удивленно и испуганно застыли кто где, с ужасом осматривая то, что недавно было высоким и крепким, добротно сработанным домом. Кианна неуверенно приоткрыла глаза, оглядываясь вокруг, затем оглушительно чихнула.

Зиберина быстро перевела взгляд туда, где должен был находиться старик, но вместо него на том, что еще недавно было полом, лежал только черный пепел. Хале проследила за ее взглядом и зябко передернула плечами, но никаких чувств на ее лице при этом не отразилось. Над их головами ослепительно светило жаркое солнце, а брат и сестра с силой стискивали друг друга в сокрушительных объятиях, одновременно что-то говоря и перебивая друг друга…

— А мы молодцы, — ни к кому конкретно не обращаясь, протянула ведьма, довольно щурясь от солнечного зайчика, скользнувшего по лицу, — вот только такие вещи лучше всего делать на улице.

— И желательно как минимум в километре от человеческого жилья, — фыркнув, поддержала ее Зиберина, стараясь не показывать, как тяжело у нее на сердце. Она была искренне рада за Кианну и Кинн, вот только внутри нее что-то яростно протестовало против такого решения.