Дар. Золото (СИ)

День тринадцатый

Звезды, сиявшие сверху, уже повернули к утреннему часу, и тишина вокруг нас комариным писком звенела в ушах. Мы отошли от пещеры на пару десятков шагов, и тут я кое-что вспомнил. Как говорят умные люди, свои намерения нужно выполнять, иначе на тебе будет скапливаться груз невыполненных дел, а он многих грехов тяжелее. И сбросить невозможно, и таскать приходиться. Так что, я положил на землю баул, вызвав удивленный писк Пончика, и пошел обратно к пещере.

— Тиш! — позвал Машка, — Не стоит возвращаться — примета плохая. А карманы я все уже обчистил!

Я промолчал. Подойдя к скале, уткнулся лбом в холодный камень и прижал к нему ладони.

И почувствовал страх. Не свой. Отголоски произошедшего сегодня вонзились в этот камень острой иглой, нарушая его извечный покой и равновесие. Не в первый, оказывается, раз. Он негодовал и просил избавить его и от прошлого, и от последующего. Слишком много выпало на его нескончаемую жизнь, и он хотел закрыть себя от нас, людей. И, вообще, от живых. Что ж, наши желания совпадают. Разрешения мне не понадобилось.

Не знаю, насколько меня хватит, но оставить все как есть, как хочет наемник по имени Машка, или может быть кто-то еще, я не могу. Вложусь в заклинание по-полной, а там будь что будет.

Я зашептал слова, возникающие огненными росчерками в пространстве — словно страница книги висела перед моими глазами…

Я дышал одним воздухом с этими скалами, горами, землей… Я просил ветер ударить в нависший надо мной камень, раскачать лежащую подо мной опору. И перевернуть то, что недавно было приютом, а теперь станет могилой… Все больше и больше отдавал силу, не думая когда надо остановиться, расплачиваясь с мирозданием за чужую смерть. Клинок на поясе задрожал, подчиняясь моему требованию помочь, и влил в меня столько силы, сколько смог.

Скала вздрогнула, словно изнутри тяжелым молотом ударил по ней исполин. Еле заметно затряслась, скидывая с себя мелкую пыль и траву. Я хлопнул ладонями по шершавой поверхности и почувствовал еще один удар, хлопнул сильнее — еще один. Я замолотил по скале что есть силы, и глыба задрожала под моими руками. Все громче и громче терлись друг об друга пласты, поворачиваясь и смещаясь. Я видел, как трещины становятся всё больше, и через миг по скале пронесся грохот-стон. Но сил отойти уже не было.

Чьи-то железные пальцы вцепились мне плечи и грубо сдернули меня с места. Чьи-то руки, бесцеремонно схватив меня, потащили прочь от взбесившегося камня.

Гул, рокот, треск, пыль… На мое место упал сначала один булыжник, следом другой, потом хлынул камнепад из пластин битого сланца, земли, валунов… Грохот закладывал уши и останавливал биение сердца. И стало темно…

Кто-то с явным удовольствием сильно хлопал меня по щекам. Больно, блин. Потом мне в лицо плеснули водой, потом схватили за грудки и затрясли.

— Хва-а-ат-и-и-т… — жалобно промычал я. И правда, сколько можно?

— О-о! Хвала Хозяйке Разума! Этот дебил все-таки очнулся!

Да, это сказал Машка, если вы сами не догадываетесь, кто может меня так обозвать. Правда, сил обижаться не было.

— Сам дебил, — промямлил я.

— Не спорю! С тобой умные не связываются.

Рядом, раздался возмущенный писк ханура. А я всегда говорил, что он разумен.

— Да, ладно, — отмахнулся от него Машка, — Ты тоже не умнее. Удрал бы давно, так нет же, таскаешься за ним…

Что там за потасовка происходила дальше, мне было не интересно, я лежал и разглядывал тускнеющие звезды. Лежал, кстати, на одеяле. И мне было хорошо. Мне было очень-очень хорошо. Остался только один вопрос — а я идти-то смогу?

Ответом на этот вопрос было то, что меня довольно грубо закинули на плечо, снова обругали последними словами, заодно досталось и девушке, которая, судя по звукам, сопела где-то рядом, и, кажется, тащила мой баул. Даже интересно стало, как это все происходит, но в глазах опять потемнело, и сознание вежливо сказало «да, пошел ты!»

Проснулся я на небольшой лесной полянке, в теньке, между тоненьких елок и пихт.

Да, я, оказывается, спал. Одеяло, где я лежал, расстелили на мягкой траве и все бы ничего, но какой-то наглый комар меня достал, вынуждая начать на него охоту. Чуть поодаль, на треноге из крепких палок, висел котелок, в котором булькало что-то вкусное, и огонь под ним, весело скакал на сухой еловой коре.

Шакарка, босиком, но в штанах и куртке, с ложкой в руке, сосредоточенно наблюдала за варевом. Машки рядом не было, и когда я приподнялся на локтях и огляделся, девушка отодвинулась.

— А где Ма… Самал? — спросил я ее, вспомнив, что не стоит называть настоящее имя. Кто ее знает, что она за экземпляр.

Она растерялась, показала на котелок и сказала:

— Я… каша…

Я опять лег на одеяло. Кажется, сил я угрохал на это… землетрясение больше, чем было нужно.

Пончика, как и наемника, тоже не было ни видно, ни слышно, но вот за кого волноваться не стоило, так это за ханура.

Светило ласковое утреннее солнышко, весело чирикали пичуги в зарослях и где-то недалеко от поляны я слышал журчание воды. Ручеек. Вскоре раздались мягкие шаги — на полянку из леса шли Машка и Пончик. Пончик на плече у Машки, разумеется. Наемник бросил на траву возле костра тушку зайца, а ханур подскочил ко мне, демонстративно улегшись рядом на одеяло. Типа, место привилегированное. Глядя на это Машка только хмыкнул, снял котелок с треноги и поставил на землю, не обращая внимания на энергичные протесты шакарки. Она, видимо, пыталась сказать, что еще не готово, но этот кот и сырым все съел бы, только дай.

— Тишан, хватит бока отлеживать, бери ложку и давай уминай, я тебя нести больше не буду.

— И не надо, — улыбнулся я, усаживаясь поудобнее на одеяле и подтягивая свой баул, — Мне главное, что бы вещички мои были в целости и сохранности.

Я копался в сумке, пытаясь найти ложку. Хотя у меня, в основном, всегда порядок, но иногда я… э… просто не помню где, что лежит. Но уж ложку я все равно найду. Рано или поздно.

— Ты мне вот что скажи, господин маг ты наш недоделанный, — Машка присел на траву возле котелка, жестом показывая девушке, чтобы не ждала приглашения, а присоединилась к трапезе. Выудил из бандитского баула ложку и сунул ей в руки, — Ты зачем, обрушение устроил?

Нашел я, наконец, свой столовый прибор и сунулся в котелок.

— Надо было, вот и устроил.

— Кому надо? — Машка залез ложкой тужа же.

— Мне надо, — я уже жевал.

— Хорошее место было.

— Теперь не хорошее.

Мы некоторое время молчали, сосредоточившись на еде. Каша была и несоленой, и недоваренной, но есть хотелось до нервного тика, так что я не привередничал. Девушка, кстати, тоже хватала еще горячую пшенку и, обжигаясь, запихивала в рот. Машка, глядя на нас, облизал и спрятал в карман свой столовый «инструмент» и на мой вопрос, чего он не ест, буркнул «все лучшее детям». Ну, надо же… нам больше достанется! Он отсел подальше, искоса наблюдая за девушкой. Но она, заметив его косые взгляды, тоже отложила ложку. Это что же, все оставшееся мне? Счастье-то какое!

— Ты кто? — вдруг спросил Машка, а я чуть не подавился, нельзя же вот так под руку. Даже если не мою.

Девушка опустила глаза, но промолчала.

— Ты меня понимаешь?

Молчание.

— Ладно, — Машка подогнул под себя ноги и сунул в рот травинку, — Слушай сюда. И постарайся понять, все, что я скажу. Поняла?

Не знаю, поняла, она его или нет, а вот я хохотнул. Но Машка не обратил на меня ни малейшего внимания.

— Значит так. Тащить тебя с собой мы не можем. Чего там от тебя хотели… другие люди, мне все равно, поэтому ты пойдешь домой. Сама. Поняла? Дадим вот эту сумку, арбалет… Умеешь пользоваться арбалетом? И катись на все четыре стороны. Дойдешь с нами до ущелья, и топай. Поняла?

Молчание.

Машка досадливо почесал затылок.

— Ты зверь, — вдруг сказала девушка.

У меня из рук ложка выпала. И звякнула о котелок. Это она что сейчас имела в виду? Машка напрягся, но сказал:

— Да, я плохой. И кормить тебя не хочу. Ты мне не нужна. Так что топай сама.

Девушка опустила глаза еще раз:

— Ты человек. Ты зверь. Вас двое.

— Да, что же это такое, в самом деле! — тихонько взвыл Машка, — Не хочешь убивать, но у тебя просто выпрашивают смерть.

А я сидел с открытым ртом и не знал, что делать. Вроде бы о ней, девушке, никто не знает, и если ее убить, то и не узнает… э… о чем это я? Уж не кинжал ли мне тут под руку шепчет?

— Ты часть человека, — теперь девушка смотрела на меня.

Так. А вот отсюда поподробнее, пожалуйста. Я ждал продолжения. То, что у меня в предках был эльф, я и сам узнал пару недель назад. Но тогда я часть эльфа. Так стоп, а она сама-то у нас кто? Так и спросил:

— А ты сама часть чего?

А она искренне удивилась:

— Я шакта. Все знай, — и хлопнула себя по лбу.

— А-а! — теперь хлопнул себя по лбу Машка, — Ясно.

А мне ничего не ясно. Я попытался встрять с новым вопросом, но этот блохастый меня опередил:

— Так что там насчет «части» человека? — спросил он, тыкая на меня пальцем.

Девушка пожала плечами:

— Древний.

Не, это и без нее понятно, что все расы древнее человеческой, а эльфы древнее всех остальных. Тоже мне, бином Нарьена открыла. Вопрос откуда она это знает? А Машка не унимался:

— Какой древний?

— Первый.

И я опять ничего не понял. А Машка посмотрел на меня с интересом, от которого мне стало как то не по себе:

— Тишан, ты всех своих предков знаешь? — что-то такое было в его вопросе… или даже интонации, что мне совсем не хотелось отвечать. Но, если не ответить…

— Всех — ответил.

— Обман.

Вы только посмотрите на эту пигалицу! Сама то, много правды тут сказала? Я уже было решил как можно ехиднее задать этот вопрос, как девушка меня опередила:

— Я шакта. Ша…ман. Украли, — она опять стукнула себя по лбу, — Нужна сила король. Нужна кожа король. Нужна кровь король. Дома нет. Убиты.

Теперь и я, и Машка смотрели на нее недоверчиво. Чушь, которую она несла, я толком не понял. Ее слова можно было понять так, что ее родственники убиты и королю нужна сила. Только зачем королю кожа и кровь? Он же не людоед, в конце концов!

А девушка встала, с вызовом посмотрела на Машку:

— Твои слова правда?

Но, оказывается, Машка ее не слышал. Он задумался. Пришлось его толкать:

— А?

— Арбалет. Сумка. Иду?

Я был удивлен:

— Ты что, сейчас собралась идти? А ты знаешь куда идти? Не заблудишься?

— Не заблудиться, — Машка, почему-то, разозлился, — Если она шакта, то дорогу найдет. Пусть берет всё, что ей надо и проваливает.

Мы молча наблюдали, как девушка вывалила на траву шмотки из бандитского баула, пособирала то, что по ее мнению может понадобиться, а оказалось, что понадобиться может одеяло, сухари, нож, веревка и… пойманный Машкой заяц. Ну, и арбалет с причиндалами. А вот сапоги она не взяла. Отрезала от каждой штанины по куску кожи и обмотала вокруг ступней, подвязав веревкой. И уже развернулась уходить. По-эльфийски — не прощаясь. Но Машка ее остановил:

— Подожди, — и девушка сразу же повернулась к нему, — Это правда, что тебя везли для короля?

— Не он. Шаманы в… подземном доме.

Я ничего не понимал. Какой, к ушам крысиным, подземный дом?

— Сколько за тебя обещали заплатить тем, кого мы убили?

— Половина мера. Золото.

— Не может быть!

Девушка поджала губы:

— Обещание — не плата. Плата смерть.

Машка был явно обескуражен. А девушка решила, что вопросы закончились, развернулась, и бесшумно исчезла среди деревьев. Только птичий гвалт невдалеке выдал ее передвижение, но и он вскоре затих.

— Ты можешь мне объяснить, о чем вы тут…

— Могу, Тишан. Могу и объясню, — Машка стащил с себя сапоги, размотал холщевые тряпки, завонявшие двухдневным потом, размял пальцы, — Девушка — шаманка. У них, как и у вас, магические способности могут быть как у мужчин, так и у женщин. Она еще очень молодая, но судя по всему, в родне у нее много шаманов. Было.

Машка замолчал, а я не удержался:

— Эти контрабандисты ее племя… поубивали?

— Дом. Только дом. Это одна семья, но большая. И дети и старики. Человек двадцать.

— Но, зачем? Мы же с ними не воюем. Да, и что с ними воевать, они слабые. И земли Ульгара никому не нужны. Там же нормальным людям жить невозможно.

Машка внимательно меня разглядывал. Как я понял, он опять решает, говорить мне или нет, то, что он понял. Да, я слышал то же, что и он. Рядом сидел, да. Только мне переводчик нужен, да.

— От короля… Хотя, скорее всего от магистров, поступил заказ, — наемник продолжал смотреть так же внимательно, — Для магических экспериментов, нужен был шакарский шаман.

— Для чего, не понял?

Но Машка продолжал:

— Как я понимаю, магическая служба короля, решила выяснить причину, по которой народ шакаров в состоянии жить на зараженной территории. Скорее всего, способ защиты человека от заражения хотят найти с помощью шакти. Да и сам магический дар шакарцев не дает покоя нашим магам. Значит, что нужно? Нужен живой шакти. Поэтому и понадобились контрабандисты. Поэтому нельзя было оставлять свидетелей похищения, чтобы не было скандала. И этим дуракам пообещали золото — в половину веса похищенного. Но только пообещали. Никто бы это золото не получил. Я думаю, тех, кто участвовал в налете, в живых бы не оставили. Ну, может, кроме одного. Камора. Он же у нас менталист. Был.

— Это она так решила?

— Это она так услышала.

— Чушь! Они не могли при ней разговаривать! Да и зачем магистрам…

— Тишан, — проникновенно спросил меня Машка, — Что ты знаешь о природе шакарской магии? Что ты, вообще, знаешь об Ульгаре?

Я… заткнулся. Ответ на вопрос наемника звучал приблизительно так: «ни х….».

Это что у нас получается? А получается, что я лично, сорвал секретнейшую операцию, затрагивающую интересы короны. Я лично, отпустил свидетеля этой операции и теперь сам становлюсь таким неудобным свидетелем. И демоны, и бесы… Вот это я попал…

— Вижу, до тебя дошло, — Машка улыбался.

— И чему ты лыбишься? — буркнул я.

— Нашего полку прибыло.

— А не пошел бы ты?

Как он мог отреагировать на эти слова? Правильно. Ржачем.

Но у меня остался еще один невыясненный вопрос. А вы же помните, тайны я не люблю. Особенно в отношении себя:

— Слышь, блохастик! — обратился я к Машке. Специально так обратился. Хотел позлить.

— Лапочка, — отозвался Машка, — не называй меня так больше, хорошо? А то зацеплю чем-нибудь острым. Случайно, — и повалился на траву, вытянув босые ноги.

— Не зацепишь.

— Почему? — он привстал от любопытства.

— Ты захочешь посмотреть, чем все закончиться. А я в этом деле не последний персонаж. Так что ты там, на счет «первых» говорил?

— Ну, ты наглый, — восхитился парень, — Это не я говорил. И потом, это тебя в обмане уличили, а не меня. Так кто из древних у тебя в родстве?

Я вздохнул. Вот что с ним делать?

— Эльфы, Маша, эльфы.

Но Машка фыркнул:

— Нашел древних!

Теперь не понял я:

— Ты знаешь больше? Рассказывай!

— Притормози, паря! — Машка наслаждался ситуацией, — Для умников, закончивших целую Академию Магии и Тонких искусств, объясняю: эльфы не древние и не первые. Мы, метаморфы, гораздо старше этих высокомерных барыг. После нас появились шакарцы, и только потом эльфы. Люди, кстати, появились вместе с нами, но сначала их было очень мало, и никто из них не был магом. А вот первые — это гномы, многоуважаемый Тишан, — ехидно завершил он проникновенную речь.

Настала моя очередь ехидничать:

— Кто-то намедни, кажись, утверждал, что полугномов не бывает. Ась?

— А ты батюшку своего хорошо знаешь? Он точно… твой батюшка? А матушка, как бы так…

Я вскочил и схватился за кинжал. Пончик мгновенно занял позицию передо мной и зашипел на парня, а он медленно поднялся с земли:

— Тишан, понимаешь…

— Язык прикуси! Не тебе судить о моем отце и моей матери. Ясно?

Парень отвел глаза.

— Я не хотел тебя обидеть…

— Но сделал это!

— Ладно, давай так. Что тебе рассказывала мама о своей родне?

— Ничего! Она умерла через два дня после родов! А отец привез меня к себе, дал имя, дом и вырастил. Как умел, ясно?! Это, во-первых. А во-вторых, есть доказательство, что мой прадед был эльфом. Твоя шаманка ошиблась. И мне уже плевать, что там в моей родне намешано! Хоть те же шакарцы!

— А драконы? — тихо спросил Машка.

Я запнулся.

— Самыми первыми на Даре были драконы. Они изначальные жители. Остальные пришлые, из других миров. Все, кроме них.

Я смотрел на этого… не знаю, как его назвать!

— Маш, ты в своем уме? Где ты наслушался такого бреда? Какие миры, какие драконы?!

Он пожал плечами:

— Обычные. До вчерашнего дня ты не знал, что есть метаморфы, — он помолчал, а затем добавил, — Прости, пожалуйста. Я думал, ты обычный бастард, и… вообще, я сам ничего не понимаю.

Пончик посмотрел на нас, развернулся и пошел на одеяло. Спать дальше. А Машка решил продолжить.

— Когда Пончик меня укусил… помнишь на дороге… он определил мою сущность. По крови. И решил, что я на тебя буду нападать. Потому и взъярился. Пришлось с ним договариваться. Когда мы приехали в Крепость, там я и Пончик устроили «смотрины». Он кусал и определял, кто есть кто. Там только люди. А теперь вспомни, Тиш, как вы познакомились. Он ведь тебя тоже укусил?

Я молчал. Да, я помнил — ханур меня укусил. Но после этого сразу притих и даже подлизываться начал.

— Ну, и что с того? — спросил я.

— Понимаешь, хануры это… как бы объяснить… были домашними питомцами гномов, что ли. Только эти зверьки ментально чувствуют хозяина. Поэтому Пончик тебя так хорошо понимает. Да и вообще… Может ты действительно… того?

— Того это чего? — у меня уже голова трещала.

— Ну, гном.

— И эльф заодно?

— А вдруг?

— А что это меняет? Я что стану умнее от этого, или красивее, или сильнее?

Мы оба озадаченно молчали.

— Маш, слушай, а как выглядели эти самые гномы.

— Я их видел только на картинках. Ну, невысокого роста, крепких, голубоглазых или сероглазых, и беловолосых.

— Еще раз.

— Что еще раз?

— Какие волосы?

— Белые. Как снег. Во всяком случае, их так описывают в тех книгах, которые я читал. А что?

— Да, так… Ничего…

Подумав, я снял с себя куртку и рубаху и пошел к ручью. Надо было постирать одежду или хотя бы отмыть от чужой крови. Он засохла уже, ткань противно терлась о кожу, и иногда вызывала приступы тошноты.

Еще несколько часов мы позволили себе поваляться на поляне, а потом доели кашу, собрали наши незамысловатые пожитки, сожгли мусор, под которым значились бандитские сапоги, баул и мелкий тряпичный хлам, и поплелись в обратный путь. По дороге я все-таки попытался намыть хоть несколько проб из грунта, который нес ручей. Или из донного песка, так, пожалуй, будет понятней. Брал деревянную миску, которую бурча таскал с собой Машка, усаживался на берегу, зачерпывал мокрый песок со дна ручья и вместе с водой крутил этот песок в миске, периодически смывая верхний слой, пока в емкости не оставалось совсем чуть-чуть. Между прочим, все «дикие» старатели так делают, когда хотят определить есть ли золото на дне или нет. Коренное золото в жиле найти довольно сложно. Редкость это. А вот в воде, если золото вообще есть на каком-то участке, найти можно. Но мало. Короче, не намыл я ничего. Золотом в ручье даже не «пахло».

Тихо-мирно, уже в глубоких сумерках мы кое-как дотопали к мосту через балку у Крепости.

Первое что мы сделали, когда за нами, скрипя, закрылись крепостные ворота, это рванули в столовую, надеясь, что нам хоть что-то перепадет. Ну, в крайнем случае, хлеба поедим…

Как я и предполагал, со столов уже всё убрали, и остался только хлеб. Мы, побросав сумки у входа, уселись на лавку за первым же столом и зачавкали, давясь вкусно пахнущими краюхами. Даже Пончик не стал выпендриваться, взял у меня кус и утащил под стол, когда в зал, вытирая руки полотенцем, вышел наш повар. Хмуро оглядел нас с ног до головы и удалился. А я взял сразу два куска, решив припрятать их у себя в комнатке, когда доберусь до нее. Даже не предполагал, что могу так хотеть жр… есть. Это все горы виноваты, да.

Но тут повар со зверским выражением лица, вышел из кухни, неся в руках полные тарелки гречневой каши, бухнул их перед нами на стол, кинул чистые ложки, и я тут же простил ему все прегрешения сразу — и прошлые, и настоящие, и… нет, про будущее я ничего не знаю. Даже Пончику досталась какая-то котлета, которую он взял настолько аккуратно, что вызвал удивленный поварский хмык.

Словом, о нас не забыли. Можно даже сказать никто не забыл. Потому что не успели мы облизать ложки, как в столовую радостно влетел Харт, и, увидев нас, облегченно выдохнул:

— Баня еще теплая. Хотите?

Я удивился:

— Баня?

Машка фыркнул:

— Купальня.

— Только это… — замялся Харт, — Их благородие зовет вас. И злой он.

— Ха-арт! — заорал повар из кухни, — Хорош лясы точить, а ну иди сюда, воду перетащим.

Да, искупаться нам не помешает. Что там говорить, грязные мы были. И дымом от нас несло, шагов за десять. А я еще и не бритый. Машке хорошо, у него борода не растет. Так бывает, даже у людей. Не говоря про остальные расы.

Мальчишка убежал, а я в который раз удивился его покладистому характеру. И уборщик, и посыльный, и кладовщик. Впахивает будь здоров! Наверняка, к вечеру с ног валиться. А ведь, по сути, еще ребенок. Даже как-то стыдно стало за наш дворянский снобизм. И кстати, что там за Тайный Кодекс у нас, аристократов, оказывается, есть? О котором я ни сном, ни духом.

Так называемая баня, оказалась в подвальном помещении под душевыми. И как я ее не заметил? Правда она была маленькой. Предбанник в несколько шагов и сама… как там… парилка еще в несколько шагов. В парилке была печка, холодная вода в бочке и горячая вода на печке в железном тазу, и даже… букет из березовых веток. Правда, когда Машка начал дубасить меня по спине этим «букетом», я заорал от неожиданности. Но оказалось все не так страшно, а даже приятно. И когда тебя обольют горячей, а потом холодной водой, чувствуешь — еще чуть-чуть и забудешь, что провел три дня, практически не снимая сапог. Особенно, если потом одеть все чистое и сухое. Как Харт умудрился все так быстро постирать и высушить не знаю, но этому мальчишке цены нет!

После бани, повалятся на кроватях нам было не суждено. Хотя, Машка приволок свою кровать из казармы, а на мое энергичное сопротивление, заявил, что охрана мне не помешает, потому что я ни шиша не умею себя защищать. На мое, теперь уже ехидное, замечание «а как же тогда я кугуара завалил?» был ответ «случайно». Пончик в разборках участие не принимал, только перетащил свою подстилку поближе к моей кровати. Это и решило исход спора в Машкину пользу.

Нужно было топать под «светлые очи» начальства.

За окном сияла фиолетовым небом ночь, а я, вместе с Машкой, стоял в начальничьем кабинете, перед «их благородием», с кинжалом на поясе и лицезрел высокомерную физиономию Фаркаса Сина.

Он опять не поздоровался, только демонстративно скривился, оглядев нас обоих. Я опять не доложился по уставу, причем принципиально, Машка не доложился тоже и стоял за мной. Мы просто попросили разрешения войти. Поэтому лэр Син разглядывал нас сейчас с откровенным презрением. И Небо с ним. В голову он теперь ко мне влезть побоится, хотя мой черный клинок посветлел, и сил у него было маловато, но ведь Син этого знать не мог.

— Ну-с, Райен, — обратился он ко мне, — Может, вы объясните, где вас носило трое суток, и почему вы не соизволили сообщить, когда ушли и куда? Здесь не бордель, а военная Крепость, и любое перемещение посторонних должно фиксироваться.

— Лэр Син. Я докладывал вам лично, куда я иду, с кем, на какой срок, и даже рассказал о маршруте. Вы видимо запамятовали.

Син побагровел. И я его понимаю. Сказать менталисту, что он что-то забыл, это предельная степень крутого идиотизма.

Но, как ни странно, лэр Син взял себя в руки:

— Возможно, — выдавил он из себя, — В таком случае, будьте добры, напомните мне всё, что вы рассказывали.

— По заказу Тайной Стражи королевства, — начал я, а Син еле сдержался, чтобы не скривиться, — Я провожу уточнение и корректировку древней карты данной местности. По правилам ведения картографических исследований, специалист должен работать в паре. Мне выделили служащего крепости Машала Раса как наиболее ответственного и знающего эти горы проводника. Начали мы нашу работу с запада Нагорья. И, кстати, хотел бы рассказать вам о проблеме, с которой мы столкнулись. А именно нехватка бумаги. Я в этот выход использовал свои запасы, но их очень мало. Поэтому у меня к вам просьба. Не могли бы вы снабдить меня бумагой? Хоть на некоторое время.

Видимо, Син такой наглости не ожидал. Он, вытаращил глаза и молчал. Мы стояли и тоже молчали. И только одинокая муха скромно жужжала возле окна.

Наконец, лэр Син, скорее для проформы, прошелся по мне ментальным касанием, наткнулся на стандартную защиту и отстал. А вот на Машку он обратил большее внимание. Я не знаю, что чувствовал наемник, но Фаркас прищурил глаза. Он еще внимательнее задержался на Машкиной физиономии и спросил:

— Как, говоришь, тебя зовут?

Машка стоял с каменным выражением лица и так же холодно и тяжело ответил:

— Рас, лэр.

— Мне знакомо твое лицо. Ты давно наемничаешь?

— Нет, лэр. Три года, лэр.

— А чем занимался раньше?

— Водил караваны, лэр.

Парень отвечал четко, и ровно. Но мне почему-то стало не по себе. А Син, все внимательнее вглядывался в Машкино лицо. Высокомерие и презрение исчезли, и за начальничьим столом сидел жесткий, волевой и умный… маг.

В дверь постучали. Когда Син выкрикнул разрешение, в кабинет начальника гарнизона зашли двое.

Вновь прибывшие были офицерами. Незнакомыми. И их принадлежность к Тайной страже светилась из всех щелей.

Они остановились у двери, не решаясь обойти нас. Или наоборот, закрывая путь к отступлению? Ладно. Сейчас Син представит нам этих двоих — ну, мне, по крайней мере — по правилам этикета.

Щас, разбежался! Зам начальника гарнизона крепости даже не подумал кого-то там представлять. Кто мы такие, собственно? Зато он решил продолжить допр… э… разговор:

— Что у вас с лицом, Райен?

Это он про мою многострадальную щеку. Как там советовал Машка, дурочку валять?

— А что с ним?

— Вы мне тут дурочку не валяйте! — вдруг повысил начальственный тон Син, а я чуть не прыснул. Еле сдержался, честно, — У вас лицо порезано! Кто наградил вас этим украшением?

— Э… поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся… э… а тут такое, — сделал я удивленное лицо.

— Вы хотите сказать, что не помните, кто и как вас порезал?

— Разрешите обратиться! — вдруг громко, по-военному, встрял Машка. Ого, а он и так умеет?

Син бросил на него мимолетный взгляд и снова уставился на меня. Но Машка продолжал, как ни в чем не бывало:

— На нас в горах напал кугуар, и лэр Райен его убил. Но, к сожалению, и сам получил царапину.

Стало тихо. А я себе клятвенно пообещал, что Машку убью. Придушу. Ночью.

— В самом деле? — приподнял правую бровь Фаркас Син.

А что мне оставалось? Он же менталист. Значит, «только правда, одна правда, и ничего кроме правды».

— Да, — я точно Машку убью. Ну, в крайнем случае, покалечу.

— Можете доказать?

И прежде, чем я раскрыл рот, Машка снова меня опередил:

— Так точно, лэр! Шкуру зверя мы принесли. Он, правда, уже ранен был. Поэтому шкура не очень качественная.

— А нельзя ли взглянуть? — вопрос позвучал сзади. Кто-то из двоих вновь прибывших полюбопытствовал.

Машка тут же к нему повернулся и бесхитростно так разрешил:

— Конечно. Мы завтра с утра собираемся ее как следует отскоблить и растянуть на досках для просушки. Приходите к душевым. Мы там будем.

Даже мне, человеку далекому от военного дела, стало ясно — налицо вопиющее нарушение субординации. Даже интересно стало, чем все закончиться? Машка тоже дурочку валяет или как?

— Договорились! — улыбнулся спросивший, и протянул Машке руку, — Саня Крисс. Лекарь.

Парень был старше Машки. Выше, шире в плечах, мощнее. И протянутая правая рука. Боевой лекарь? Н-да, чудны дела твои, Хозяйка Розыгрыша… Он тоже плевал на субординацию? Машка, как ни в чем не бывало, пожал протянутую ладонь и назвал себя.

Что сейчас будет!

Фаркас Син встал:

— А ничего, что я тут как бы начальник? И это мой кабинет, вообще-то! Может выйти, чтобы вам не мешать, уважаемый лэр Крисс.

Лекарь смутился… а скорее, сделал вид, что проникся собственной невоспитанностью:

— Прошу простить, лэр. Но я хотел доложить вам, как начальнику, — парень явно не испытывал служебного трепета в отношении Сина, — В результате проверки выяснилось, что обеспеченность гарнизона крепости лекарским инструментом, снадобьями и перевязочными материалами нулевая. То есть, в крепости, на случай неприятельского нападения или осады, нет ни одного предусмотренного в таких случаях лекарского набора для самостоятельного лечения. Я уже не говорю, что даже изолятор для раненых и больных отсутствует.

Фаркас Син стоял, сжав зубы.

Так это проверяющие, выходит? Как интересно…

— Я всего лишь зам начальника гарнизона, и…

— Но в данный момент, именно вы непосредственно принимаете административные и иные решения, — перебил его Крисс, и тут же выдал, — Поэтому я попросил бы вашего разрешения обустроить в крепости изолятор и снабдить гарнизон всем необходимым для лечения, если на то возникнет необходимость. Чтобы пополнить лекарский кабинет, я составлю список необходимых инструментов и готовых снадобий для приобретения.

Фаркас сел.

— Да, сколько угодно, — бросил он, — У вас еще что-нибудь?

— Никак нет, лэр! — с придурью в голосе проорал Крисс.

Как ни странно, но второй офицер, стоявший рядом с лекарем, не проронил ни слова. Он был настолько невзрачным, что, казалось, и не присутствовал здесь. Стоило отвести от него взгляд, и я напрочь забыл, как он выглядит. Даже его возраст я не смог определить. Он так и простоял до окончания нашей аудиенции, которая, слава Небу, закончилась словами:

— Я больше вас не задерживаю, господа.

Но при этом лэр Син еще раз очень внимательно осмотрел Машку.