Дар. Золото (СИ)

День девятый

Утром мы с Пончиком проснулись одновременно и внезапно. От дикого вопля сигнального горна.

Всепроникающий визг и хрип заставил нас обоих подскочить и ошалело уставиться друг на друга. Через пару мгновений я, наконец, осознал, что это всего лишь утренняя побудка.

Тут же возникло желание тихо придушить горниста, что бы он, болезный, так не мучился.

Вспомнив, что нахожусь я все-таки в военной части, а не на Росских курортах, быстро оделся, плеснул в лицо водой из умывальника и выскочил во двор.

Зря торопился. Никого во дворе еще не было.

Делать было нечего и я как следует рассмотрел двор. Собственно, ничего необычного. Небольшое пространство, шагов пятьдесят на сто, мощеное гранитом — да, гранитом — с поилкой для лошадей посередине и фонтанчиком в ней. Тоже из гранита. Чисто, пусто. Цветов нет. Как-никак, а здесь вам не институт благородных девиц. Двор находился в центре трехуровневого строения, которое я видел с моста. Так, что попасть во двор снаружи можно было только через ворота. Ну, и соответственно из этого прямоугольного строения во двор, с разных сторон, выходили двери. От казармы, от изолированных комнат, от лестниц, ведущих на другие уровни, от кухни, и даже от уборных. Поэтому во дворе стояло слегка специфическое амбрэ. А вот конюшню и кузню я не видел. Мне Харт еще не все показал.

Вскоре во дворе начал появляться рядовой состав, а затем подтянулись и офицеры. Построение прошло буднично — определились кто, где и куда. Кто будет в дозорах, где будет находиться и куда его пошлют, если он туда не пойдет. Как я понял, после смены караульных на двух башнях, свободные от несения службы должны трудиться на благо крепости и уйдут заготавливать дрова на зиму.

К слову, в крепости было две башни. На одну можно было подняться прямо со двора по винтовой лестнице, другую отсюда видно не было. И мне предстояло всё здесь облазить.

— Итак, молодой человек, приступим к делу, — начал лэр Хаар, когда я, позавтракав съестными припасами из собственной сумки, поднялся к нему в кабинет, — То, что вы первым вышли утром на плац меня порадовало. С кухней я сегодня разберусь. Повар у нас, к сожалению, с характером, но найти другого не могу. Не каждый согласиться здесь кухарничать. То, что пехотные вас приняли, тоже не плохо. Кстати, если я правильно понял, вы знакомы с Машалом Расом?

Я чуть не прозевал вопрос. Знаете почему? Вдруг вспомнил, что две одинаковых гласных в фамилии — верный признак эльфийского происхождения. У нас что, начальник гарнизона эльф?

— Да. Он сопровождал меня от Лирии в Тихий.

— А сюда он почему с вами приехал, не в курсе?

Вот не надо через меня выведывать чужие тайны. Тем более, что они и мне неизвестны.

— Понятия не имею, — как можно более равнодушно сказал я, — Что-то у него с личной жизнью не сложилось, если я правильно понял.

Хаар хмыкнул.

— Да, с личной у него точно не все в порядке.

Я не стал спрашивать, ни откуда он сам это знает, ни откуда он знает Машку вообще. Иногда терпение дает больше ответов, чем удовлетворение сиюминутного любопытства.

— Ну, а как он вам показался как охранник?

— Видите ли, лэр Хаар, ситуаций, когда ему надо было бы применить свои навыки, не возникло.

— Но, тем не менее, ваш… домашний питомец, его признал.

Хорошо, что Машка кое-что мне все-таки рассказал. Вопрос был с подтекстом.

— Да. Но он его тоже укусил. Пришлось вмешаться. А уже потом, они пришли к взаимопониманию, — я и сам себе удивлялся, когда отвечал. Главное не покраснеть.

— Хорошо Тишан. Позвольте мне к вам так обращаться? И простите мне мое любопытство, а как к вам попал ханур? Это ведь очень… э… редкий зверь.

А я и не знал, что ответить. Нет, чтобы продумать заранее, как отвечать на такие вопросы. Решил ответить правду:

— Он ушел от хозяина.

— Что?! — удивление лэра ясно показало, что о ханурах он все-таки кое-что знает. Но я сделал вид, что ничего не заметил.

— Наверно, бывший хозяин его… обижал. Когда он забрался ко мне в комнату на постоялом дворе, я увидел протертый след от ошейника. Зверек был очень слаб, и я его накормил. Я хотел вернуть его хозяину, но ханур прятался от дарайца. В конечном итоге, тот плюнул и ушел.

— Дараец?

Я понимал интерес Хаара. Но все ему рассказывать не собирался.

— Мы встретились на постоялом дворе. Он, кажется, путешествовал. Я не спрашивал куда, мне он не понравился.

— Почему?

— Он обозвал меня вором. Хотя зачем мне воровать зверька. Возись потом с ним.

— А сейчас?

Было такое чувство, что мне тут устроили допрос с пристрастием.

— А сейчас Пончик признал меня как своего хозяина.

Начальник гарнизона с удивлением уставился на меня:

— Как его зовут?

— Я назвал ханура «Пончик». Он их почему-то очень любит.

Хаар помотал головой и вздохнул:

— Вот что Тишан. Я вижу, вы в курсе, что ваш ханур не обычный домашний питомец? — он посмотрел на меня, ожидая подтверждения. Я кивнул, и он продолжил, — Мне, конечно, импонирует, что в составе гарнизона есть дополнительная бесплатная боевая единица. Но учитывая характер таких животных, я должен настоять на том, чтобы он находился при вас всегда. И вы всегда могли проконтролировать его поведение. Я знаю, что спро-воцировать ханура на серьезную агрессию без непосредственного приказа хозяина очень сложно, а вы, как я заметил, человек неконфликтный. Но, все-таки постарайтесь, чтобы ситуаций провоцирующих его на… скажем так, атаку — не возникало. Во избежание всяких казусов.

Мог бы просто сказать — если что, ханура тут и прикопают. Вместе со мной. А то развел дипломатию.

— Что ж, Тишан, займемся делом.

Он поднялся со стула и подошел к книжному шкафу.

— Ко мне в руки… — сказал он, открывая створки, — …попала карта. Если я правильно понимаю, карта очень старая. Но рельеф местности отрисован здесь даже лучше, чем на нынешних.

Он взял длинный, потертый и кое-где порванный тубус. Подойдя к столу, движением руки пододвинул все, что находилось на нем, открыл крышку и достал свернутый в длинный свиток пергамент.

— С этой карты уже есть список — специалисты Королевской канцелярии постарались. Поэтому она осталась здесь. А то бы развалилась по дороге.

Когда он развернул на столе цветной лист, я ахнул. Про себя. Пергамент был весь в дырах. Местами, кажется, даже горел. Но он был очень большим — для такого большого документа не пожалели буйвола, наверно. Кроме того было заметно что он и выполнен просто безукоризненно. Четкие, одинаковой толщины линии, буквы одного наклона, надписи без разделения, цвет яркий, хорошо сохранившийся. Вплоть до отдельных деревьев все было аккуратно прорисовано. Я таких карт не видел никогда.

Наверняка на моем лбу все написалось, в очередной раз, и Хаар с удовольствием спросил:

— Нравиться?

Я кивнул.

— Тогда это ваше. Как видите, карта уже рассыпается, так что жалеть ее не надо, разрежьте и носите по частям. И как вы понимаете, на этой карте должны быть нарисованы выходы всех… э нужных для Короны полезных руд.

О-па! А вот отсюда поподробнее:

— Я не совсем понял, лэр. Вы хотите, что бы я обошел весь обозначенный на карте район и нанес все залежи руд, которые мне встретятся?

Хаар наклонил голову, разглядывая меня словно какую-то диковинку:

— Нет, Тишан. Не те, которые вам встретятся, а те которые вы найдете. Потому что будете искать всё это целенаправленно. Разницу, надеюсь объяснять не надо?

— Всё?!

— А что вас удивляет?

— Но… это же очень много…

— Я рад, что Вессалинская Академия Магии выпустила из своих стен очень квалифицированного специалиста, раз он так много знает, — была ли в голосе господина начальника ирония или нет, но я был поражен.

— Э… Понимаете, лэр Хаар. Дело в том, что… — он слушал меня внимательно, — …дело в том, что на каждый, э… вид руды, нужно настраиваться по-разному. На железо, допустим, один настрой, а на ртуть совершенно противоположный. Нельзя ли уточнить все-таки, что у Короны в приоритете?

Хаар молчал, все также разглядывая меня. Не люблю я такие взгляды. Можно подумать, я совсем дебил и не знаю, что у Короны в приоритете. Особенно после войны. Но то, что он только что озвучил… как бы так помягче… губу раскатал, короче. Это для хорошей экспедиции работа. И не на один год! Пусть уж назовет, этот самый долбаный приоритет.

— Золото, разумеется, Тишан. Золото, — печально вздохнул начальник гарнизона, — И соответственно серебро и медь. Вы ведь в курсе, что Росские рудники не сегодня — завтра истощатся? Ну, и если вы вдруг почувствуете, — он выделил это слово, — почувствуете что-то еще, будет неплохо.

Я молчал. Работы здесь!.. Много, короче, здесь работы.

Теперь я понял, почему Балор так торопил мое обучение и вытолкал на год раньше — война выгрызла всю казну, и денег у короля мало. Платить за верность ему нечем, а значит, он теряет реальную власть и авторитет. Рудники Россы действительно истощаются, но только те, которые разведаны. На разведку новых денег, скорее всего, нет. А, кроме того, Росский хребет почти полностью скуплен кланом Лабов, тех самых огневиков, что спалили Колодец. Они если и будут тратиться на доразведку, то явно не сейчас — им как раз денег хватает. Мог ли король не воспользоваться бесплатным рудознатцем, который за гроши будет вынужден выполнить работу целого отряда? Да не смешите мои тапочки!

Короче попал я. Но деваться мне некуда. Лэр Хаар наблюдал за мной и молчал.

— Мне нужен будет напарник. Я один не…

— Конечно, — перебил меня Хаар, — Это требование безопасности. Первоочередное. Я думаю, Машал Рас подойдет вам в качестве помощника. Он и горы эти знает более-менее хорошо и вам привыкать друг к другу не надо. Вы не против?

— Нет.

— Вот и славно. Я освобожу его от крепостной службы. Он будет помогать только вам. Да, когда вы наметите план работы, поставьте меня в известность. Нужно будет организовать вам снаряжение, питание и все прочее. Надеюсь, этот план будет готов в самые кратчайшие сроки.

Лэр Хаар таким способом давал понять, что волынить мне не позволит, и на сегодня наш разговор окончен. Я поднялся со стула.

— Да, я вас понял.

И, взяв со стола тубус с картой, откланялся. Манеры, что б их.

В комнате топилась печь, и было тепло. Кстати, утро действительно выдалось холодным, хоть и солнечным. Надо поблагодарить Харта. Наверняка растопка его рук дело.

Я притворил дверь, снял сапоги, и, боясь испачкать белый войлок, обул тапочки. Пончик спал, но при моем появлении потянулся, зевнул, показав розовый язык и пасть, от вида которой я поежился. Чур меня. Хорошо, что он мой друг.

Что я только что сказал? Друг? Это на меня погода так действует, что ли?

В общем, настроения у меня не было. Хорошо, что этот друг не стал приставать на счет пожрать, а просто перевернулся на другой бок и снова задрых.

Я открыл тубус, достал карту и разложил ее на столе. Она заняла всю столешницу и даже чуть-чуть свисла. Да, мастер, ее выполнивший достоин всяческих похвал. Если их было несколько, то они все достойны. Но настроения мне это мастерство все равно не подняло, а даже наоборот ухудшило. Район, где предстояло искать золото и «что-нибудь еще» был большим. И это ведь горы! Зашибись, в общем. А зимой? Какой дурак будет что-то искать зимой? Правильно — я, больше некому.

Где там Хозяйка Судьбы? Хочу горячо поблагодарить, за оказанное доверие и почести.

Так. Что-то я раскис. Надо просмотреть карту и начать дело делать. Наметить куда я пойду сначала, куда затем, а куда после. Провел ладонью по шершавой цветной поверхности и вдруг почувствовал что она, поверхность, не такая ровная, как кажется. Ну, и что за ерунда? Провел еще раз. Точно не ровная. Поверхность пергамента слегка замерцала! Магия?!

После короткого ступора, я схватил стул и рванул к двери. Лихорадочно засунул ножку стула в дверную скобу, привязал полотенцем и подтащил решетку. Всё, теперь если и попытается кто-то зайти, я постараюсь спрятать карту.

Конечно, я понял, что передо мной!

Это не просто редкость, ушки крысиные! Это легенда! Это та самая сказка, которую преподаватели Академии рассказывают адептам на лекциях по теме «Сказания древних времен». Но не показывают — потому как сказка. Миф!

И на этот «миф» я сейчас смотрел.

Карта на глазах, мерцая и переливаясь фиолетовыми искрами, затягивала дыры, увеличивалась, и вскоре соскользнула со стола на пол, заполнив почти все пространство комнаты. Мне пришлось вскочить на кровать, а Пончик, сначала возмущенно пискнул, но прижатый к стенке запаниковал и в пару прыжков оказался рядом со мной. Так мы стояли с ним на кровати.

А старая карта превращалась в настоящий, реальный, живой Хребет Ульгара! Только маленький!

У меня в комнате — на полу, между столом и кроватью, отодвинув к стене железную печь! — выросли острые горные пики и опустились провалами каменные сбросы. Здесь, на полу, возникли озера и реки, и эти реки текли! Здесь Арамзара пенилась бурунами между отвесных скал, и водопады, гремя, разбивались тысячами самоцветных брызг. Здесь одинокие сосны гнулись под ветром на каменистых уступах, и маленькая медведица с крохотным медвежонком ловили рыбу в горном ручье. А на самой высокой вершине хребта — Танжагаре — из грозовой тучи шел дождь!

Я был потрясен. Я стоял в немом восторге от того, что творилось перед моими глазами.

Как?! Как те, кто делал копию карты, этого не видели? А ведь не видели. Иначе бы Хаар ее мне не отдал. Даже не упомянул бы! Да я сам, никому, ни за какие коврижки, теперь ее не отдам! И не покажу даже! Разрезать на части, говорите? Да я вас!..

Но почему она «открылась» сейчас? Зря я на Хозяйку Судьбы грешил. Ой, зря! Да ей в ножки кланяться надо!

Я прошелся вдоль «гор» и «лесов». Встал на цыпочки и потрогал острые вершины. Сунул палец в бурлящий поток, и пригладил горные кедры ладонью. И камень был холодным, и вода мокрая, и…

То, что я ощутил через миг, быть не могло.

Вот, просто не могло быть и всё. Никак.

Но… было!

Я почувствовал, где должно быть и золото, и серебро, и медь… И еще много-много «чего-нибудь еще».

Что ж. Карту я свернул так же — послав ладонью просьбу закрыться. И сложил ее в тубус.

Оказывается, Машка уходил на охоту.

К вечеру он притащил на кухню оленя, вызвав ажиотаж вокруг туши, и все свободное население крепости помчалось помогать эту тушу разделывать. Сам Машка участия в этой процедуре не принимал. Но отхватив приличный кус из оленьего бока, пошел на так называемый «второй крепостной участок», где организовал сам для себя небольшой костерок.

Там мы и встретились. Что на «втором участке» делал я? А смотрел. На все, что было перед глазами.

Крепость не ограничивалась основными казармами и донжоном над мостом. Она была гораздо… длиннее, что ли. По ничем не защищенной узенькой тропинке вдоль скалы, у стены, специально построенной по скальному краю, можно было добраться на самый верх, к еще одной башне. Второй. Она отличалась от Первой только размерами и высотой, а так один в один. Зато местоположение ее было гораздо выгодней. Если с Первой башни обзор захватывал долину ущелья с юга, то со Второй и долина и ущелье просматривались целиком — начиная от устья безымянного ручья, впадающего в Арамзару и заканчивая выходом из ущелья непосредственно в долину. Башенка ютилась на небольшом уступе, и с нее, если присмотреться, можно было заметить внизу тропку, по которой иногда ходили вьючными караванами совсем уж рисковые купцы. Увидеть можно было и русло ручейка, сейчас совсем мелкого и безобидного, но весной и осенью превращавшегося в бурный, сметающий всё на своем пути, поток. Как я понял ни стрелой, ни арбалетным болтом достать стражника в башне было невозможно, зато из башни запросто можно было перестрелять всяческих гадких лазутчиков и даже закидать их камнями. Если стрелы кончатся. А на случай, если гадкие лазутчики все-таки прорвутся, есть Первая башня и доблестный крепостной гарнизон, который не допустит, не пропустит, и много разных «не».

Конечно, ко Второй башне безопасней и спокойней можно было добраться по мощеной дорожке, поднимающейся из крепости по живописному холму. Но какой, как говорится, вессалец не любит быстрого перемещения? Вот и я, прижимаясь боком к стенке и ругая себя последними словами, спускался по опасной, но короткой тропе. А у северного подъема в Крепость, где на высокой, крепостной стенке, была приспособлена кабина с хитрым подъемным механизмом, рассчитанная на всадника, я и увидел Машку.

И решил подойти неслышно.

Но оказалось мое «неслышно» слишком громко сказано.

— Что, Тишан, гуляешь? — Машка сидел ко мне спиной и строгал длинные ивовые палочки

— Нет. Исследую объект, — у меня было отличное настроение, тем более, что с тропы я умудрился не сорваться.

Парень даже обернулся ради интереса.

— Что ты исследуешь?

Я присел рядом с костерком на небольшой валун и только сейчас понял, как устал. С обеда я тут лазаю. А солнце скоро сядет.

— Не бери в голову, — отмахнулся я, — Где этот прохвост? Удрал от меня четверть часа назад, и что-то нет.

Пончик был всю дорогу со мной, выполняя требование лэра Хаара. Лез туда же, куда и я, и ему тоже было интересно всё. Особенно мыши, птички, жучки и бабочки, которые здесь водились. Разве может он пропустить подобное развлечение? А поиграть со змейкой? Особенного красивого оранжевого цвета. Она же такая симпатичная, а может и вкусная. Пришлось объяснять на пальцах, что быстрее и ядовитее этой симпатяги в Вессалии нет. Что она не вкусная и даже ее мясо ядовитое, не говоря уже об её укусах. И что лучше подальше от нее, подальше. Но ханур, решил, что я беру его на «слабо» и гонял несчастную гадину по холму, пока я на него не наорал, чем спас змеюку от нервного истощения.

— Сейчас прискачет, — спокойно сказал Машка, — Ему здесь никто не страшен. Кроме тебя, разумеется.

Я снял сапоги и вытянул ноги к огню.

— Ну, хоть кто-то меня боится.

Машка уже нанизывал на прутья кусочки мяса и раскладывал их около жара на небольших деревянных рогатках.

— Мясо откуда?

— Я кабаргу принес на общак. Забрал свою долю. Хочешь?

Странный вопрос, конечно хочу. Я голодный. Хоть и пообедал вместе со всеми, но, после сегодняшней «экскурсии», есть хотелось. И пить. Машка будто понял и протянул мне тыквенную флягу. А я удивился:

— Ты, часом, не менталист Машка? Мысли прямо угадываешь? — я взял фляжку, сделав себе зарок, обзавестись такой же. Если уж придется вскорости шляться по этим горам.

— Нет, — резко ответил Машка. А я удивился, чего это он?

Напившись, причем вода была не из крепости, я отдал посудину и сообщил:

— Значит так, уважаемый наемный работник Машал Рас, — начал официально, чем вызвал саркастический Машкин хмык, — Скорее всего с завтрашнего дня, вы официально освобождаетесь от караульной службы и иных крепостных обязанностей и переходите в мое личное распоряжение.

Парень перевернул прутики с мясом:

— В личное? — задумчиво переспросил он, смотря куда-то вдаль.

— В него.

— Это если перевести на нормальный язык, то мне предстоит пахать на тебя? — он скептически меня оглядел, — Уверен?

Я кивнул, азартно вдыхая вкусный запах, потекший от костерка, и пытаясь телепортировать взглядом аппетитно поджаренные кусочки. Не получилось.

— А что делать надо? — он мне поверил. Это радует.

— Сопровождать.

— Тебя?

— Ага, — я по-тихому попытался пододвинуть к себе, уже начавший подгорать, прутик. За что получил по руке.

— Слушай, Тиш, а может, ты поподробнее расскажешь, какого… тебе в этой крепости надо. Ну, направили тебя сюда, ну маг ты, делать ты что будешь? Ты ж не огневик и не воздушник, насколько я понял. Ты кто, вообще?

Я вспомнил свой разговор с начальником гарнизона, и мне стало тоскливо. Конечно, в свете последующих за разговором событий моя задача значительно облегчилась. Вот именно это слово, да. Но одно дело почувствовать, а другое найти и точно нанести на карту. Которую, кстати, придется рисовать. А бумаги то нет. Задача.

— Эй, — Машка помахал перед моей физиономией шпажкой с мясом, — Не уснул? А то я тебя нести на себе не буду. Тут брошу.

Я вцепился в шпажку. Ну и в мясо, понятное дело. И тут же услышал рядом возмущенный писк. Пришлось один кусочек снимать с прутка и отдавать оборзевшему зверю.

— Сборщик налогов, нашелся, — пробурчал я скорее для проформы, — Кто из нас тут страшная боевая единица? Мог бы и поймать кого-нибудь. Заодно перейти на самообеспечение.

— Так что там с моей работой на тебя? — спросил Машка.

— Не на меня, — я, сунул в рот сочный кусок, поднял указательный палец вверх для значимости, и, жуя, продолжил — На Корону. А будем мы с тобой Маша, искать золото. Ну, и серебро, чего мелочиться-то!

— В смысле искать?

— В прямом, Маша, в прямом, — ничего вкуснее я еще не ел. Хотя может быть и ел, но на данный момент не помню.

— Где?

Я широко обвел рукой пространство вокруг нас и тожественно, насколько позволял забитый мясом рот, сказал:

— Здесь!

— Подожди! — вдруг спросил Машка, — так ты из горных, что ли?

Теперь не понял я:

— Из кого?

— Горные мастера. Умеют находить руды и минералы и знают все их признаки. Рассчитывают шахтную крепь, высоту выработки и лучшие места для проходки штолен.

— А ты откуда такие умные слова знаешь?

Мне, может, тоже любопытно. Он же ничего не рассказывает о себе, значит и мне можно. Не рассказывать. Мы ведь договорились, не так ли?

— Ты сначала скажи, я прав? — настаивал Машка.

— Нет, — и я не соврал. Кое-что из перечисленного я умею, но… — Маш, я маг. Я все это умею находить. Без всяких приспособлений и оборудования. Ну, почти.

Машка, был озадачен еще больше:

— Знаешь, никогда не слышал о такой магии. Хотя… — он замолчал.

А я не мог не прицепиться:

— Рассказывай! — потребовал я.

— Эй, полегче, рановато приказы раздавать… — «возмутился» Машка, но потом спокойно ответил, — У нашей семьи шахта была. Поэтому я и слышал, что только гномы использовали такие э… магические потоки. Потоки земли, типа… я имею в виду. Но люди нет…

Я хохотнул:

— А может у меня гномы в роду были.

— Не может.

Я удивился:

— Так категорично?

— Да. У людей и гномов потомства не бывает.

Для меня это было новостью. А, собственно я в этих вещах и не старался разобраться.

— Почему?

— Тиш, тебя чему в Академии учили?

— Как же вы меня достали, — вздохнул я, — Чему учили, чему учили… Ну уж, не постельным тонкостям, и не взаимоотношениям полов.

Машка покосился на меня, и промолчал. Но мне-то было интересно:

— Так что с гномами?

Машка молчал. Пододвинул угольки под мясо, подбросил с другой стороны костра веточки и сучья, угостил Пончика оставшимися сырыми обрезками оленины:

— Двести лет назад была война, и они проиграли…

— Это я знаю. Причем тут…

— … не перебивай. Их… предали. Союзники. И когда люди и эльфы пришли на земли гномов, начались гонения. Мужчин из гномьих родов убивали. И в открытую и тихо, исподтишка. Молодые и сильные погибли в боях, а стариков и особенно мальчишек не пожалели уже после войны. Вырезали. Женщин победители оставили. Именно из-за магии, которую людям хотелось прибрать к рукам. Но дети не рождались. Было несколько случаев, но младенцы умирали практически сразу. И матери тоже. Лекарям обещали золотые горы, но вместо этого отрубали головы. Даже лекари-маги были бессильны. Оказалось, что люди и гномы не совместимы. Никак. И исчезла раса магов и инженеров. А люди получили то, что получили. Земля закрылась. И если ты заметил, ничего нового за последние два века на Даре не сделано. Так, по верхам похватали, кое-что нашли в книгах, а настоящего нет.

Н-да. Грустно.

— Маш, а почему ты все время говоришь «люди»? Можно подумать, что ты не «людь».

Он промолчал. Разделил на три равных части оставшееся жареное мясо, положил одну часть на лист лопуха и сунул его к мордочке ханура. Остальное мы умяли вдвоем.

Солнце в последнем рывке к зубчатому краю гор, сверкнуло желтым лучом, окрасив вершины в сверкающее золото, и удалилось на боковую. Пора было и нам возвращаться в казармы.

А ночью я опять слушал шепот.

Выйдя из своей комнаты в коридор левого крыла, где находилась и моя комната, я тихо пошлепал в уборные. Это на всякий случай. Вдруг, какой полуночник на меня наткнется. А то, что я выбрал такой кривой путь… так я ж еще не освоился, я ж могу и заплутать, правда? В общем, я шел и «держался» за стены. И «слушал». Каждая комната или просто помещение решили отчитаться передо мной о своих переживаниях, так что через два часа я уже знал обо всех «неприятных» событиях левого крыла Крепости. Меня распирало от криков, драк, свадебных баталий, и возмущения каменных булыганов, которые пробивали, сверлили и долбили для разных нужд. Увидел пожар в соседнем зале — там обычно сушатся и хранятся дрова. Пожар, кстати был не один раз. И только один раз здесь была кровь. Везде. В каждой комнате. Ее было много. На полу, на стенах, на лестничных пролетах… Настолько много, что общая память камней попыталась отгородиться от древнего ужаса и боли, и меня затошнило. Я понял, что это было давно, и образы убитых людей уже стерлись, выцвели. Но еще не ушли в небытие насовсем.

Я вернулся в комнату. Хорошо, хоть она еще вчера «успокоилась», и сейчас «застыла».

Уснул я опустошенным абсолютно.