Дарк Кэш

4. БРАТЬЯ

— Я проходила обучение в этом банке. В самом начале я была помощницей в разных отделах, чтобы познакомиться с каждой сферой деятельности, даже если моей целью было работать в кредитном отделе. Я хотела организованной работы в офисе, за компьютером... — я начинаю свой рассказ, оба комиссара слушают, в то время как главный комиссар до сих пор стоит перед столом и смотрит на меня. А мистер Негрони вообще от меня отворачивается.

— Я всегда мечтала работать в большом банке. Мои родители открыли здесь свой первый счет, поэтому для меня было ясно, что я хочу работать именно здесь. Обязательно. Даже само здание, фасад, история...

— Ближе к теме, мисс Честел, — просит мистер Блех.

— Извините, пожалуйста. Я просто хотела подчеркнуть, насколько важно мне мое рабочее место, и с каким удовольствием до недавнего времени я приходила на работу.

— А сейчас это не так? — скептически спрашивает главный комиссар.

— Я знаю, как это сейчас звучит для вас, но нет, после этого случая, работа не приносит мне удовольствия.

— А как это для меня звучит? — интересуется он.

— Как будто я имею отношение к ограблению. — Иначе, почему они меня изолировали и решили опросить отдельно от других свидетелей?

Все присутствующие молчат, и я мысленно переношусь в день, когда все изменилось.

— Это был понедельник. Начало октября... — говорю я и закрываю глаза. Я сжимаю руки в кулаки и пытаюсь вспомнить как можно больше деталей.

— Я сидела в офисе и обрабатывала некоторые запросы на кредит. Мой принтер сломался. Мистер Кибер, техник, пришел и сказал, что он должен быть заменен. Но в моей системе он увидел, что требующиеся документы я могу распечатать в соседнем офисе. Было немного неудобно постоянно бегать туда-сюда, но мистер Андерсен был дружелюбным коллегой и до этого момента никогда не вызывал негатива.

— Что произошло потом? — спокойным голосом спрашивает мистер Блех. Я открываю глаза и смотрю на мистера Негрони, который качает головой и смотрит в сторону окна.

— Я ничего не имею против небольшого флирта. Против любезности. Мы, женщины, в конце концов, делаем это тоже. Но если становится слишком много, взгляды слишком настойчивы и прикосновения, которых я не хочу... — я пытаюсь быть объективной, насколько возможно, но мой босс меня перебивает.

— Вы опять преувеличиваете. Вы выставляете себя жертвой!

— Мистер Негрони, я же сказал, хватит! Свидетеля не перебивать! Если вы еще раз вклинитесь, разговор продолжится без вас! — где был комиссар при моих предыдущих разговорах с ним? Я действительно в нем нуждалась.

— То есть он вас сексуально домогался?

— Мы всегда ладили с мистером Андерсеном. Но из-за того, что я постоянно бегала в его офис за распечатками, он начал думать, что я его преследую. Его взгляды стали двусмысленные, и когда я наклонилась, чтобы добавить бумагу в принтер, он неожиданно стал позади меня, обеими руками взял меня за бедра и начал толкаться своей промежностью в мою задницу. Он высмеял меня и посчитал, что я именно этого и хотела...

— Что вы сделали?

— Дала ему пощечину и пригрозила, что если еще раз подобное произойдет, я расскажу мистеру Негрони.

— Что произошло потом?

— Он не остановился. Начал угрожать, что мистер Негрони мне все равно не поверит. В конце концов, он весьма уважаем в этом банке и у него много друзей. Если еще раз взбрыкну, он этого просто так не оставит. Также угрожал, что если еще раз ему откажу, что потеряю свое рабочее место. Потом снова начал лапать меня за задницу, преграждая выход из офиса. Так что я врезала ему между ног, чтобы он от меня отстал...

— И потом?

— В коридоре я столкнулась с некоторыми коллегами, которым я сразу же рассказала, что произошло. Мистер Андерсен к тому времени лежал на полу. Нас двоих вызвали в офис мистера Негрони, где мистер Андерсен все отрицал и даже утверждал, что это я его провоцировала, и после того, как мне это не удалось, начала угрожать выставить его извращенцем! И в качестве «доказательства» врезала ему между ног, чтобы изобразить из себя жертву.

Я слышу, как мистер Негрони зло фыркнул, на что комиссар Блех только бросил короткий взгляд, предупреждая не влезать.

— Вы не подавали на него заявление?

— Я была в полиции, даже несмотря на то, что мне угрожали за это увольнением. Но заявление кануло в лету, потому что у меня не было доказательств, а некоторые коллеги выступили против меня. Но их заставили так сказать! — с этими словами я смотрю на своего начальника.

— Вы хотите меня подставить...

— Мистер Негрони, мне уже надоело! Еще одно слово и вы покинете помещение! — и снова тишина.

— Конечно, все здесь знали о том, что я написала заявление на мистера Андерсена и ничего не произошло. Некоторые коллеги женского пола доверились мне и рассказали, что тоже подверглись домоганию, но не решились что-то предпринять. Все видели, что я была наказана.

— Потому что вы на него заявили, вас перевели в отдел по обслуживанию клиентов?

— Официально это звучало по-другому, — разочарованно отвечаю я и смотрю на босса. — Даже если они друзья, то, что он сделал, было не нормально. И то, что из-за него я должна была покинуть свое рабочее место — тем более. Я ничего не сделала! — отсутствие ответа — это тоже ответ.

Я зла сама на себя. Что была такой глупой и наивной, что не заставила коллег пойти со мной в полицию. Все вместе мы могли бы указать границы этому мудаку, которые требовались для того, чтобы он ушел. Но они побоялись, а без их помощи я не смогла ничего добиться.

— Просто скажите, что вы соблазняли мистера Андерсена для того, чтобы через постель продвинуться по карьерной лестнице! — бросает мне обвинение мистер Негрони.

— Это неправда! — с ужасом вскрикиваю я, готовясь и дальше себя защищать, но...

Внезапно я слышу треск и смотрю налево. Брат Дрейка Рикко, имени которого я не знаю, сломал ручку напополам.

Маленькие частички падают на пол, а металлическая часть приземляется на стол.

— Дерьмо. Простите! — извиняется он и сразу же собирает остатки ручки.

Он сломал ручку от злости?

Я снова смотрю на своего начальника.

— Этот почти двухметровый мужчина меня лапал! И вы ничего не предприняли. Даже поощрили, понизив меня в должности! Этим вы дали понять моим коллегам, что у них нет шанса, что они и дальше должны терпеть его выходки! А мистер Андерсен? Он — виновник, смог остаться на своей должности!

— Этому вранью не поверит ни один человек!

— Не только со мной он пытался такое делать!

— Так, успокоились все! Оба! — и снова главный комиссар должен вмешаться.

— Как вы смогли отбиться от мистера Андерсена, если он настолько больше и сильнее вас? — желает знать он.

— Я закончила несколько курсов по самообороне и уже несколько лет занимаюсь кикбоксингом. Если необходимо, я могу себя защитить.

— Вы называете это самозащитой, когда пишете необоснованные обвинения в газете? — наезжает на меня мистер Негрони.

— Не в таком тоне! — даже главный комиссар повышает голос. — Вы давали интервью? — главный комиссар спрашивает меня, но мистер Негрони вклинивается:

— Этой желтой прессе!

Я слышу, как мистер Рикко хмыкает, прежде чем получает от своего коллеги еще одну ручку.

— Я случайно встретила одного сотрудника в баре и рассказала ему все. Немного выпив, я излила ему душу. Он также поддержал меня пойти в полицию и написать заявление...

— Я больше не могу этого слышать! Мисс Честел, если вы... — мистер Негрони вскакивает и угрожающе указывает на меня пальцем. Его лицо становится ярко-красным, и он буквально брызжет слюной!

— Сядьте немедленно! — главный комиссар пытается усадить мистера Негрони на место, но тот совершенно обо всем позабыв, дальше ругает меня:

— ...имеете какое-то отношение к сегодняшнему ограблению банка, вы загремите в тюрьму!

— Что, простите? — с ужасом вскрикиваю я. Этого просто не может быть! В любом случае, я подозревала, что он мне это припишет.

— Вы хотели мне отомстить, привлекли к этому нескольких мужчин и привели их к золоту! Вы соучастница ограбления!

Я не знаю, как на это ответить. Беспомощно смотрю на брата Дрейка и его коллег, в то время как главный комиссар Блех отталкивает моего босса и, наконец, усаживает его на место.

— Это серьезное обвинение? — спрашивает он мистера Негрони.

— Конечно! Мисс Честел очень злилась, что ее понизили и поэтому спланировала ограбление банка! У нее были все ключи и коды!

— Так же, как и у всех моих коллег, которые сегодня работали в кассе!

— Он целенаправленно подошел к вам или нет? Вы сами это сказали! Почему он выбрал именно вас?

— Это я уже объяснила... — о, нет. Что, если подумают, что я действительно все это спланировала? Что, если я попаду за решетку? Что, если я не смогу доказать, что я невиновна?

— Так, хватит. — Главный комиссар кивает двум коллегам, которые поднимаются и выводят мистера Негрони из офиса.

— Пожалуйста, следуйте за нами, мы хотим опросить вас лично. Одного, — говорит мистер Рикко.

— Это еще не конец, мисс Честел, — угрожает мне мой босс, прежде чем его выводят из офиса и дверь закрывается.

Только теперь, когда мы остались наедине с главным комиссаром, я позволяю упасть слезам. Пристыженно закрываю лицо руками и пытаюсь собраться.

Я слышу, как мистер Блех глубоко вздыхает.

Он открывает бутылку с водой, которая стоит на столе и наливает немного в стакан, который ставит передо мной. Потом садится на небольшом расстоянии возле меня.

— Я занимаюсь этим больше тридцати лет. Это моя страсть. Иногда у меня хорошее предчувствие. Иногда плохое. Хорошее заключается в том, что я доверяюсь этому чувству в животе. И в вашей истории... — он медлит. Я поднимаю взгляд и вытираю слезы на щеках. Молча беру стакан с водой, пробормотав «спасибо», прежде чем сделать несколько глотков.

— Вы о чем-то умалчиваете. То, что вы рассказали — это не вся правда.

Умный мужчина.

— Должна признаться, вы правы. Но если я расскажу вам все, как было, вы точно начнете подозревать, что я с этим как-то связана. Это настолько ненормально, что мне никто не поверит.

— Я не думаю, что вы участник этой группировки. Но думаю, вы сможете мне помочь найти этих людей.

— Ч-что вы имеете в виду?

— Есть причина, по которой предводитель выбрал именно вас. И если мы узнаем почему, то вычислим, кто он.

— С чего вы взяли?

— Таким образом он сдал себя. Но не только тем, что лично выбрал вас. Еще слишком рано делать какие-то выводы. Пройдет несколько дней, прежде мы всех опросим и найдем первые следы. Если вы еще что-либо знаете, скажите мне. И если вам сейчас ничего не приходит на ум, и вы вспомните позже — не стесняйтесь связаться со мной. — Он достает из нагрудного кармана металлический футляр, откуда извлекает визитную карточку и протягивает мне.

Я беру ее в руки и читаю, что там написано.

— Еще кое-то... — говорю я, снова взглянув на него.

— Да?

— Я не верю, что грабители были плохими. Было бы намного проще ворваться в банк, открыть огонь и украсть золото и ценные вещи. Но они сделали все так аккуратно и позаботились, чтобы не случилось никаких экстренных ситуаций. Кроме того, они были вежливы и даже детей и их родителей отвели в отдельную комнату, и... — я медлю.

— И?

— Что касается ячеек... — я отвожу взгляд в сторону и вздыхаю. — Это звучит безумно.

— Безумно — это хорошо. Помогите мне, чтобы я смог помочь вам.

— Я подозреваемая, да?

— Нет, пока я веду расследование, и вы помогаете мне в этом.

Я киваю.

— Когда их главный отвел меня в сторону, его помощники начали опустошать ячейки. Я попросила его не трогать личные вещи. Фотографии. Письма. Свидетельства о рождении. Вы знаете... очень многие клиенты рассказывают мне о том, что они хранят. Некоторые даже показывают свои сокровища, которые прячут в ящички, даже несмотря на то, что я не имею права знать об этом. Когда клиент арендует такие ячейки, мы обязаны оставить его в одиночестве. Он может в полном спокойствии сесть за стол и заполнить свою коробку. Плевать чем. Но клиенты постарше часто с гордостью демонстрируют личные вещи. Фотографии родителей или детские фотографии их самих, которые они хранят у нас, в надежде, что в случае ограбления или пожара те останутся целыми и невредимыми в банке. Кольца умерших супругов или родителей. Семейные драгоценности, которым уже несколько сотен лет... — в поисках помощи я смотрю на главного комиссара и шепчу: — Я попросила не трогать эти вещи, потому что они составляют огромную эмоциональную ценность. — Я не могу сказать ему всей правды. — Главный сказал, что я должна ему предложить что-то взамен, что-то более значимое, чем можно было бы наполнить сумки. — Я сглатываю и заламываю руки: — Главный знал, что во многих филиалах есть потайная дверь, спрятанная за ячейками, но не знал, что в нашем банке хранится золото. В основном там хранятся значительные суммы денег. Важные документы. В некоторых нет ничего. Я была в шоковом состоянии, потому что он прижимал оружие к моей груди. Он сказал, что не тронет личные вещи клиентов, если я открою ему эту дверь, не нажимая кнопку скрытой сигнализации. В таком случае, он не будет ни в кого стрелять... так что я открыла тайную дверь.

— Что произошло после?

— Они опустошили свои сумки и сконцентрировались на золоте.

Его серьезный взгляд наполнился пониманием.

— Я не могла представить, как сказать моим клиентам, что их самые ценные воспоминания украдены. Так что да, если я виновата в том, что отдала грабителям золото, то это так. Но вы точно понимаете, что... это звучит безумно... что я...

— Нет. Это хорошо. Это показывает, что грабители были хорошо подготовлены. Я уверен, они знали о золоте, а вас просто поставили под эмоциональное давление. — Мои глаза снова загораются.

— Это значит, что вы мне верите?

— Я даю вам шанс на доверие и надеюсь, что не пожалею об этом.

— Вы не пожалеете! — еще один вопрос крутится на кончике моего языка. — Что я могу сделать, чтобы доказать свою невиновность?

— Просто говорите правду. И если вы еще что-либо вспомните... звоните мне в любое время. — Он поднимается и протягивает мне руку. Я тоже встаю и пожимаю ее.

— Я пришлю к вам мистера Рикко, чтобы он все записал. Мы остаемся на связи?

— Да. Спасибо большое. И за то, что вы смогли поставить на место моего босса... — он сдержанно кивает мне и покидает комнату.

Я делаю еще один глоток и встаю, чтобы выглянуть из окна. Полиция и репортеры до сих пор стоят перед банком, а из окон здания напротив на меня смотрят некоторые работники. Я снова прячусь за пальмой и смотрю на дверь, за которой снова слышны шаги.

Это комиссар Рикко, который сам, без своих партнеров, подходит ко мне.

— У вас есть еще немного времени для меня? — вежливо спрашивает он. На короткий момент его холодные голубые глаза выглядят устрашающе, поэтому я киваю. В конце концов, он комиссар и брат Дрейка, один из хороших.

— Конечно. — Я дарю ему улыбку и достаю ручку из ящичка стола.

— Уверена, мистер Негрони не будет против, если я подарю вам одну. На ней логотип нашего банка. Они дорогие... — Ручка запакована в металлический футляр. Обычно они рассчитаны на особенных клиентов, потому что очень дорогие. Но если он сломал одну от злости, то должен получить новую взамен.

— Спасибо большое. — Его улыбка напоминает мне о Дрейке. Они выглядят чертовски похожими, хотя не являются близнецами. — Мой брат любит дарить их на Рождество. Дома у меня наверняка есть штук двадцать таких... — улыбаясь, говорит он и засовывает ее в карман своей униформы.

— Можно спросить, у вас есть еще братья?

— Еще четыре.

— Четыре? — немыслимо! Если они все выглядят, как Дрейк...

Я сглатываю и тихонько смеюсь, на что он тоже отвечает улыбкой.

— Да, наши родители до сих пор любят друг друга. Дрейк самый старший, я самый младший. Потом еще есть Малик, Джекс и Чейс. — Малик. Я так и знала!

— Этот Малик... Он работает...

— На желтую прессу, если можно процитировать вашего босса.

— Какое совпадение, — слегка скептически бормочу я.

— Ну, вообще-то он не работает на газету. Она принадлежит ему. Но он всегда называет себя по-другому, потому что имя «Рикко» в Швейцарии очень известное. Многие связывают его с Дрейком или нашим отцом. Или Чейсом Рикко, о котором вы, наверняка, не раз читали в газете.

— Имя знакомое, да...

— Городской прокурор. — Да, видимо, братья много чего добились.

— А Джекс?

— Он руководит четырьмя женскими тюрьмами в Швейцарии.

— Оу. Действительно интересная семья, — улыбаясь, добавляю я.

— Вы должны как-нибудь приехать к нам на Рождество. Видели бы вы, что там творится... — он весело смеется, а потом еще раз персонально представляется: — Эйс Рикко. Последний ребенок в семье. Который, до сих пор, всего лишь комиссар. — Он протягивает мне руку, которую я с удовольствием пожимаю.

— Ммм, очень приятно. — Его голубые глаза сразу же зачаровывают меня. Кстати, у него рост и телосложение как у этого «Дарка».

— Скажите...

— Эйс. Просто Эйс. Ты знакома с двумя моими братьями, и если вспомнить мой последний разговор с Маликом, кажется, он что-то о тебе рассказывал. Насколько отчаявшаяся ты была в тот вечер в баре. — Я не знаю, как реагировать на то, что он предложил перейти на «ты». Возможно, это его тактика, чтобы замылить мне глаза и расположить к доверию. Может быть, так он пытается выудить из меня еще больше деталей, которые могут подтвердить, что я имею соучастие в ограблении.

Сумасшествие, что я так думаю. Потому что прекрасно знаю, что не имею к этому никакого отношения!

— Кассандра. Или просто Кэсси. Кстати, у меня есть старшая сестра, ее зовут Селеста. Она работает учительницей. Так что я приблизительно знаю, каково это, когда у тебя есть старшие братья или сестры. — Не знаю, зачем сейчас это рассказала, но я нуждалась этим поделиться.

Он улыбается. Его взгляд пронзительный и напоминает мне о Дрейке. О том вечере, когда мы сидели с ним в баре, и я холодно его отшила.

Теперь я жалею об этом.

— У тебя есть еще ко мне вопросы? — я смотрю на Эйса, который достает свой блокнот и новую ручку.

— Всего пара стандартных вопросов, чтобы написать потом увлекательный протокол.

— Ага, бумажная работа. Звучит интересно. — Этот разговор становится нормальным и приятным. Возможно, потому что он дружелюбно настроен ко мне.

— Если прикинуть, какого роста был их главный? — когда он это спрашивает, я встаю и прошу его:— Можешь на секундочку встать? — Эйс делает то, что я прошу, и я смотрю на него.

— Ммм. Если навскидку, то такого же роста, как и ты. Может немного выше. На пару сантиметров. На нем и его людях были надеты шлемы... — я поднимаю руки и кладу их ему на плечи.

— И немного шире.

— Спасибо... — бормочет он и застенчиво улыбается.

Я хихикаю и добавляю:

— Это могло зависеть от мотоциклетной экипировки.

— Правда?

— Ммм, ладно. Не совсем. Он был гораздо шире вверху. Думаю... настолько? — это были добрых десять сантиметров с каждой стороны, так что намного больше.

— Видимо, мне нужно намного больше тренироваться. — Мы вдвоем смеемся, а потом снова садимся. Эйс делает несколько пометок и спрашивает меня дальше. — Приблизительно, сколько человек их было?

— Тяжело сказать. С учетом того, что было темно, потому что окна и стеклянные двери были закрыты и пропускали не особо много света... тяжело сказать. Ну, там был их главный, которого называли «Дарк». Потом еще четверо мужчин, которые занимались наполнением сумок. Трое или четверо держали людей в заложниках внизу, и минимум двое на первом и двое на втором этаже. Но периодически еще несколько человек проходили мимо. Были это те же самые или нет, я не могу сказать. Если навскидку, то около двенадцати-двадцати человек.

— Понятно. Разговаривал кто-либо с акцентом? — я мотаю головой.

— Выглядел кто-то из них раненым? Хромал? — я снова мотаю головой.

Эйс задает мне еще несколько стандартных вопросов, прежде чем спросить мой адрес и номер телефона.

— Хорошо, думаю, у меня все есть, — говорит он, а потом роется в кармане куртки, когда мы слышим тихий звонок.

— Надеюсь, не еще одно ограбление?

— Нет всего лишь напоминание. Я слегка забывчив и... — он выключает звонок и объясняет мне: — Через час начинается моя смена. Но меня вызвали раньше.

— Оу. Мне жаль...

— Я люблю свою работу. Знаешь, когда ты рассказала, что всегда мечтала работать в этом банке, мне показалось, что я вернулся в детство. Дрейк на одиннадцать лет старше меня, и когда я понял, что хочу работать в полиции, он тогда уже учился в университете. Мои старшие братья уже давно планировали свои карьеры, и я чувствовал себя под давлением. Как-то так. Но я буду всеми силами бороться, чтобы сделать этот проклятый мир чуточку лучше. По крайней мере, надеюсь на это.

— Твои слова вселяют надежду. — И я говорю это абсолютно серьезно.

— Можно спросить тебя кое-то личное?

Я слегка наклоняюсь к нему и шепчу:

— Я действительно невиновна... — я улыбаюсь, потому что знаю, что он не об этом хотел спросить. Он выглядит милым, когда отвечает улыбкой.

— Почему ты не сменишь филиал? Это же непросто видеть этих мужчин каждый день. Тебя это не тяготит?

— Мне здесь нравится. Атмосфера. Мои клиенты. И, конечно же, многие коллеги. Если я уйду, будет выглядеть, будто я сдалась. Как будто мой побег подтвердит мою вину, и что я побоялась сказать правду. Не я должна уходить, а мистер Негрони и мистер Андерсен. Они поступили неправильно, а не я.

— Но разве эта ситуация не тяготит? Она того стоит? Уверен, если ты поговоришь с моим братом, все станет намного проще.

— Нет. Я не могу этого доказать, и это моя проблема. Я до сих пор не совсем уверена, что мистер Негрони действительно знает, что это именно так и произошло. Думаю, он уверен в том, что я лгу. Иначе он не защищал бы мистера Андерсена.

— Что ты собираешься делать?

— Держаться. И надеяться, что мне когда-то удастся переубедить моих сотрудниц написать на него заявление. Или что он когда-нибудь сделает ошибку и найдутся свидетели, которые подтвердят, что он человек, нападающий на своих сотрудниц, которых ему назначили в помощь.

— Мог мистер Негрони как-то быть замешанным в ограблении?

— Нет. Абсолютно точно нет. Я не могу в это поверить. Он так помешан на том, чтобы иметь хорошие цифры и чтобы здесь все работало по инструкции, чтобы не выходило никаких сплетен... он не допускает, чтобы с его филиалом что-то случилось. И он защищает свою должность всеми способами. Так что ограбление такой большой суммы вредит ему больше, чем он... впрочем, как всегда. Меня подставить? Это не имеет смысла. Я бы с удовольствием посмотрела на него безработного в наказание за обвинения и понижение в должности, но — нет.

— Маленький совет от меня: не говори это главному комиссару.

— Что ты имеешь в виду? — шепотом спрашиваю я, потому что Эйс тоже понизил голос.

— Что ты хочешь увидеть его безработным. Потому что хороший прокурор может вывернуть все так, будто это ты спланировала ограбление, чтобы доставить ему проблемы.

— Оу. Эмм... — наверное, мне лучше промолчать.

— Не волнуйся. Я верю тебе и знаю, что главный комиссар тоже уверен в твоей невиновности. Мы найдем преступников и золото! — его искренняя улыбка придает мне храбрости и вселяет веру в то, что в этом мире есть справедливость.

— Тогда, наконец, моя жизнь сможет нормально продолжаться дальше.

Эйс смотрит на меня и возникает такое ощущение, что я уже вечность знакома с ним. С ума сойти. От него у меня в животе зарождается трепет, который кажется таким знакомым и одновременно чужим.

— При других обстоятельствах я бы дал тебе свой номер телефона, — неожиданно говорит он, вырывая меня из грез.

Я не имею понятия, что на это ответить! Но потом он так очаровательно и мило улыбается, и я смущенно хихикаю.

— Но в данной ситуации это более чем неуместно. С другой стороны... — он достает из нагрудного кармана визитную карточку и вручает ее мне. — Если у тебя еще будут вопросы... эм... по поводу этого... — как мило. Он выглядит слегка взволнованным. Он заигрывает со мной? Он серьезно или это просто испытание, чтобы посмотреть, как я реагирую на флирт? Таким образом я, наверное, докажу, что готова на все, даже на флирт с комиссаром, лишь бы добиться своего. В данном случае моя цель — доказать свою невиновность.

Возможно, я просто себе все напридумывала, и он просто любезен со мной.

И, возможно, слегка на меня запал. Даже несмотря на то, что слегка молод для меня, если быть честной.

— Или если тебе будет нужен кто-то для совета или ты захочешь подать заявление, или будешь нуждаться в том, чтобы твоего коллегу поставили на место...

— Пожалуйста, не делай ничего, что могло бы навредить твоей должности комиссара полиции! — даже если этот мудак более чем заслужил быть потрепанным кем-то, соответствующим его силе и телосложению.

— Не колебайся, чтобы позвонить. Даже если ты думаешь или чувствуешь, будто нагружаешь меня. Звони. Лучше больше, чем меньше. Ладно? — я покорно киваю.

— Нас учили при экстренной ситуации сохранять трезвую голову. Но когда у твоей головы держат оружие или угрожают... тогда все по-другому. В любом случае поговори с нашим психологом. Или терапевтом. У криминальной полиции для этого отведен специальный сотрудник, с которым мы тесно работаем. Даже если ты считаешь, что на данный момент все в порядке, вполне может быть, что ты находишься под адреналином. Переживания, страхи, а особенно видения... могут преследовать тебя по ночам.

— Спасибо. Я так и сделаю. — И снова я буду под микроскопом. Психолог или психотерапевт наверняка быстро поймут, что я все-таки имею какое-то отношение к случившемуся. Зная это или скорее предполагая, что они будут меня опрашивать и анализировать, я точно поведу себя как-то неестественно или скажу что-то не то, и они точно меня заподозрят.

Бедная моя голова.

— Выпей еще немного. Держи. — Он наливает еще немного воды и пододвигает стакан ближе ко мне.

— Спасибо, — бормочу я и выпиваю воду залпом. — Думаю, позже мне понадобится немного алкоголя. Или много, в зависимости от того, как буду себя чувствовать.

— Звучит хорошо. — Эйс поднимается и говорит на прощанье. — Если ты думаешь, что Дрейк не поверит тебе, поговори перед этим со мной. Возможно, он тогда сможет что-то сделать.

Я тоже встаю и отвечаю ему:

— Спасибо за все. Надеюсь, вы найдете их!

Второе предложение и говорю наполовину искренне. Прежде, чем полиция найдет их, я хочу поговорить с Дарком. Хочу увидеть его лицо. Единственный раз, прежде чем он на много лет загремит за решетку.

Кто скрывается за маской?

И почему он хотел мне помочь?