Дарю вам этот мир

Красотка Джильда

— Привет, девочка Тони, — говорит мне Джильда, рот у нее при этом до ушей, все зубы наружу, даже глаза слепит, и сама она вся светится уютным внутренним светом.

— Привет, Джил, — отвечаю я и кое-как вымучиваю ответную улыбку.

Все равно так, как у нее, у меня никогда не получится.

— Что-то ты нынче выглядишь не очень, — извещает меня Джильда. — Ты завтракала? Будешь пить со мной кофе?

Конечно, буду. Только это не поможет. Наверное, я от рождения выгляжу «не очень».

Мы сидим у Джильды в офисе и пьем черный густой напиток, который она выдает за кофе. Адская смола, наверное, и та не такая жаркая и вязкая. Джильда соблюдает какой-то свой специальный дресс-код, который меньше всего годится для деловых разговоров. Он заключается в коротких джинсовых шортах, совершенно открывающих смуглые конечности идеальных, дьявол их побери, очертаний, и белой майке со стилизованным под пин-ап изображением очень веселого врага рода человеческого на голое тело. Тоже, естественно, близкое к идеалу. И в том есть легко угадываемый смысл. Джильда красива как сто чертей. Если в таких терминах можно выразить восторг по поводу чьей-либо наружности, хотя бы и даже завистливый… У нее безукоризненные черты лица, упругая смуглая кожа, яркие губы и копна черных с синеватым отливом волос. Словом, все, о чем кое-кто может лишь мечтать.

Вообще-то, Джильда — профессиональный драйвер. Но здесь она представляет интересы транспортной компании «Романо и Романо». Собственно говоря, Романо — это ее фамилия, и весь штат компании Джильдой исчерпывается. Кто таков мифический Романо за номером два, можно лишь догадываться. Потому что на прямые вопросы Джильда либо не отвечает, либо несет какую-то уклончивую чушь. В последней версии «Романо» была фамилия будущего ее мужа, которого покуда во плоти не наблюдается. «Если супруг вознамерится участвовать в делах компании, — не без вдохновения завирала Джильда, — ему придется взять мою фамилию, такое будет условие, я внесу это в брачный контракт, и пусть попробует отбояриться…» Сегодня у меня нет желания испытывать пределы ее воображения. Которое у нее так и так работает лучше моего. Ненавидеть Джильду невозможно, поэтому я просто ей завидую, тихо и беззлобно.

У Джильды есть свой космический транспорт. Это списанный было в утиль, но любовно, практически вручную возвращенный в строй мини-трамп класса «анзуд». Мне это слово ни о чем не говорит, я знаю только, что это довольно объемистая посудина, потому что видела своими глазами. Джильда называет свой корабль «Жемчуг» и, не нарушая обычая везде и всякому пускать пыль в глаза, хотя бы даже жемчужную, на ясном глазу утверждает, что так назывался один из кораблей какого-то знаменитого пирата. В минуты досуга я попыталась выяснить при помощи Глобаля, о ком же именно идет речь, и мало в том преуспела. Есть подозрение, что здесь кроется совершенно иной смысл, о котором я могу только гадать, а Джильда по доброй воле ни за что не сознается, либо же, что представляется более вероятным, она выбрала это имя просто так, потому что оно пришло ей в голову или вовсе приснилось.

Сны — это Джильдина слабость, ей все время снится что-то захватывающее, с путаным сюжетом, больше напоминающее пересказ старинного дамского романа. Я думаю, что и в этом случае Джильда водит меня за нос: ничего такого, что отличалось бы от обычных, как у меня или у кого угодно, снов — погони, заброшенные здания, знакомые лица в незнакомом антураже, — ей не снится. Она выдумывает себе сны, утилизируя таким нехитрым способом избыток фантазии в сочетании с недостатком творческого дарования. Рассказывать путано и нескладно, сбиваясь на хихиканье и прерываясь на манипуляции с допотопной медной джезвой, куда легче, чем, к примеру, изложить картинки своего воображения связным литературным языком или доверить их холсту. Что поделать, Джильда — врушка, но делает это не для того, чтобы извлечь для себя какую-то выгоду, а из любви к жанру. Может быть, таким способом она ставит над окружающим ее миром некий эксперимент, провоцируя ответные реакции. Я — точно такая же часть ее мира, с какой стати делать для меня исключение? Иное дело, что сколько-нибудь яркой реакции от меня ожидать проблематично. Эмоциональный отклик от меня получается слабенький. Но это лучше, чем вовсе никакой.

Приканчивая третью за утро чашку кофе, Джильда одновременно выпутывается из наворотов собственного сна, где фигурируют персонажи и локации местных городских легенд (Солдат Рупрехг, Золотая Кошка и Красная Котельня), один туманный знакомый из бурного прошлого самой Джильды, двое детишек обоего пола без имен и бэкграунда, а также каким-то манером приблудившиеся единороги, прописью — одно стадо. И не просто фигурируют, а сумбурно и прихотливо взаимодействуют. Джильда иллюстрирует завихрения сюжета выразительными интонациями, бурной жестикуляцией и полыханием глаз (огромных и густо-синих, какие бы я хотела себе, имей я такую же фигуру… хотя я и без фигуры хочу себе такие). В какой-то момент я обнаруживаю себя сидящей с распахнутым ртом и застывшими глазами, потому что такой бред выдумать невозможно… а если и возможно, то каким же, мать его, воображением нужно обладать?! Этому я тоже обречена завидовать. Вся моя теперешняя жизнь состоит из ненависти и зависти. Это не нравится мне, это не нравится доктору Йорстину… кому это вообще может нравиться?!

Страшное подозрение вдруг рождается в моем маленьком озлобленном умишке: а ведь Джильде не составило бы никакого труда увидеть улитку Гильдермана внутренним зрением. Даже ей!

Боже, в нашем Кампусе все умнее меня. Не исключая собак и кошек.

Как удачно, что я никогда не плачу.

Чтобы сменить тему и прогнать прочь тягостные спекуляции, я напоминаю не на шутку разошедшейся Джильде, зачем я обычно к ней прихожу

— Ах да! — спохватывается она. — Сегодня же среда, как я могла быть такой рассеянной…

По средам и субботам она учит меня управлять «Жемчугом». Теорию вождения космического транспорта я уже превзошла: ментальная субмерсия, казуальное

тестирование, комиссия Корпуса Астронавтов. Практика на фантоматорных тренажерах — не проблема, этим я занимаюсь дома, в редкие часы, когда высокий физический тонус вдруг сочетается с отсутствием неотложных дел и нерешенных проблем. Но прикоснуться к панели управления настоящего корабля — совсем иное. Хотя бы даже и на Земле, в ангаре, с заглушенной гравигенной секцией, хотя бы даже в присутствии настоящего драйвера, который шутки шутками, а всегда может больно звездануть по рукам.

Мы заканчиваем кофейный ритуал и отправляемся в ангар. Добираться туда — полчаса на гравитре, и за эти полчаса Джильда успевает из беззаботной болтушки обернуться настоящей космической волчицей. Как это у них называется — звездоходом. Что в это время творится внутри нее, отчего с нею происходят такие метаморфозы, я никогда не пойму.

Никогда — это проклятие, от которого мне никогда не избавиться.