Дело о благих намерениях

Глава 10 в которой призраков в Растиии становится ещё больше

Из записок Бальтазара Вилька, капитана Ночной стражи

Естественно, подход к персональному причалу охраняли. Не зря же это стоило больших денег. Два дюжих охранника приметили меня ещё издалека, но терпеливо стояли, не выказывая никаких признаков беспокойства. То ли Мнишек кого-то ждал, то ли моё появление входило в его планы. Второе нравилось мне гораздо меньше.

Когда я подошёл к посту, мне даже не пытались преградить дорогу. Охранники одновременно отвели глаза, будто беззвучно соглашаясь с моим проходом.

Ловушка захлопнулась.

Или мои оголённые нервы слишком напряглись, чтобы нормально воспринимать нежданное везение, и пан Мнишек просто ждал особого гостя?

Проход на персональный причал вырезали в скале. Он тянулся над нетерпеливыми морскими волнами и упирался в деревянный переход, у которого стоял Редзянов корабль.

Я продолжал идти со всем спокойствием, на которое только был способен. Даже сдерживал собственный шаг, чтобы не броситься бегом. Ждали меня или нет, значения уже не имело, подниматься на борт в мои планы не входило. Поэтому остановился посередине деревянного помоста и мощным потоком ветра одновременно сорвал заклятьем половину швартовых канатов с кнехтов. И пока тяжелые тросы разлетались во все стороны, как нитки, ударил второй раз. Ураганный шквал тараном смял борт корабля, так что затрещали промасленные доски. Захлопали паруса, застонал такелаж, пытающийся удержать скрипящие мачты, а яхту качало, как в сильный шторм. Тогда уж я ударил третий раз, целясь в кормовую надстройку. Доски брызнула в разные стороны, как испарившаяся вода. Резные фигуры русалов, окруживших водяного дракона, разорвало в клочья и раскидало по волнам. Заклятье съело и краску, и декор. Испепелило часть кормы и вывернуло треснувшие окна. Целым остался только балкон кают-компании, моими стараниями люди внутри никак не могли пострадать. А вот от фамильного герба Мнишеков не осталось почти ничего.

Чтобы покосившийся корабль не вздумал спасаться бегством, я заставил швартовые вернуться на места и снова затянуться на кнехтах. Парусник аж прижало к причалу. Зашатался настил. Даже мне пришлось расставить ноги пошире, чтобы не свалиться в воду.

— Отпусти их, Редзян! Иначе сотру в порошок твою посудину!

Вместо ответа на покосившийся балкон вышел проверяющий. Церемониально поклонился. Но тут же криво усмехнулся и покачал головой.

— Это будет стоить вам жизни, — нагло крикнул он. — Хотя вы ещё можете примириться со мной!

— С вами, пан Грець, разберёмся позже…

— Да нет уж, придётся сейчас. Выбор оружия не предлагаю. Коли вы отказались примириться, будем биться до смерти. Победитель получает всё. К барьеру…

Я взмахнул рукой, некогда разговоры разговаривать, тем более с безумными предателями. Ветряной хлыст должен был сбить его с балкона, но лишь вхолостую хлопнул, наткнувшись на непробиваемую преграду и исчез. Зато под ногами у меня что-то вспыхнуло.

— Вы свой ход сделали. Теперь моя очередь, — предупредил Феодорий, пока я рассматривал узор покрывающий деревянный настил.

Эти знаки знал каждый студент. Дуэльный кодекс — набор правил проведения магического, либо иного поединка, обязывающий поединщиков соблюдать очередность и честность.

Редзян всё-таки подготовил ловушку, но вместо себя отправил проверяющего. Ловкий ход. Вот только что этот столичный хлыщ может мне противопоставить?

С рук Феодория соскочила тоненькая бледная молния и метнулась в мою сторону. Наспех наколдованный щит отклонил её в сторону, заставив с шипением раствориться в волнах.

— Так вы всё-таки маг?

— Немного, — с усмешкой отозвался он и продемонстрировал мне руку, унизанную перстнями. — Каждый из них, даже если сгорит, защитит меня от одних чар. Так что талантов хватает.

— Нахватались по вершкам, — догадался я. — Чуть алхимии, чуть мастерства живописца, чуть волшебства. Только этого малого. Мне не составит труда пробить вашу защиту, Морок.

Его худое лицо расплылось в довольной улыбке.

— Считаете, что он это я? Ваше право! А в остальном — попробуйте.

Я невольно сглотнул. Откуда такая уверенность? Зачем ему тянуть время?

Подготовленный огненный шар сорвался с ладони, но не долетев до балкона погас. Зато мой оппонент сразу же ударил в ответ, снова выпустив тонкую слабенькую молнию. Отбить её не составило труда. Видимо на большее его искусства не хватало. Либо он нарочно дурачил меня, заставляя сделать ошибку. Либо… Всё дело в дуэльном кодексе: «Если ни один из противников не поразит другого за четыре приёма, то сотворить щит уже не удастся». Помнится, мы называли это «преимуществом терпеливого» или «ловушкой новичка». В неё, я и угодил. Ударил первым, а значит скоро потеряю преимущество и стану беззащитной мишенью. Хватит и его слабенькой молнии. На пустом причале не спрячешься. Даже если ширина печати кодекса позволит, то прыгнув в воду, я лишь упрощу ему задачу. В море даже его слабая молния сварит меня, как рыбешку в супе.

— Что же не нападаете? — глумливо усмехнулся проверяющий. — Начали понимать?

Я невольно взглянул на сияющий знак кодекса под ногами. Долго ждать нельзя. За длительный простой наступает переход хода. Так что, на решение у меня всего пара минут. Видимо судьбой суждено сегодня сжечь все нервные клетки.

— А зачем Мнишеку ещё один мастер живописец, если у него есть ты?

Проверяющий снова заулыбался.

— Потому что я жертвой быть не желаю.

По спине пробежал предательский холодок. Волна ударила в столбы причала, будто в гонг — время пошло. Не разделаюсь с Феодорием — не спасу Алану. Мысли забурлили с новой силой, когда заученный наизусть дуэльный кодекс начал всплывать в памяти.

Оскорбление и право оскорбленного.

Вызов на дуэль.

Оглашение вида дуэли.

Выбор секундантов.

Дуэль без секундантов.

Порядок проведения.

Что там говорится? Как выйти из поединка? Отказаться от его продолжения — значит проиграть, а если поединщики бьются до смерти — это равносильно смерти. Заложенная в символах магия убьёт проигравшего. Любая попытка переступить условные границы кодекса карается проигрышем, если поединщики бьются до смерти, то смертью. И всё! Других оснований остановить безумие нет. Куцьи правила! Волна снова обрушилась на причал и в такт ей застучала кровь в ушах.

— Вспоминаете дуэльный кодекс? — продолжал издеваться проверяющий, поглядывая на карманные часы. — Не тратьте на него время. Я проштудировал его вдоль и поперёк. Соскочить вам не удастся. Помолитесь и достойно примите смерть.

Дожидаться перехода хода, я не стал, ударил по нему ветряной плетью. Заклятье снова натолкнулось на невидимую преграду. И хотя Феодорий затряс рукой с раскалённым перстнем, моё поражение только приблизилось. Волна налетела на столбы причала, окатив меня горькими брызгами. Сердце тоскливо откликнулось тяжёлым эхом в голове. Кажется, даже заложило уши. Или это от напряжения?

— Вы сильный чародей, — болезненно кривя губы, бросил проверяющий, растирая обожжённые пальцы. — Только вас это уже не спасёт. Осталось ваше последнее заклинание.

Он снова метнул свою «дохлую» молнию и приглашающе махнул рукой. Будто в ответ на его жест накатила новая волна. А сердце уже стучало, как бешеное, отдаваясь тянущей болью в груди.

— Что Мнишек пообещал вам взамен? — крикнул я.

— Сами знаете, — усмехнулся он.

— Белого зелья не существует!

— Отнюдь.

За спиной проверяющего раздался неясный шум, он повернулся и покачал головой.

— Скоро, — донёс до меня ветер.

Я зажмурился. Выход должен быть. Первое, чему учат будущих чародеев — безвыходных ситуаций не бывает. Если вы не видите выхода, это вовсе не означает, что его нет. Но для решения проблемы нужно время, а вот его чаще всего катастрофически не хватает. Моё сердце бьёт в такт уходящим мгновениям, а волны отсчитывают целые десятки. Скоро печать кодекса загорится и отберёт у меня бесполезную попытку атаки, а вместе с ней возможность защищаться. Останется только выпрямиться по стойке смирно, как настоящему капитану Ночной стражи и с честью принять… Очередное биение застыло на середине, будто сердце не выдержало и дало сбой. На самом деле, чуть не сдали нервы. Решение всегда было у меня перед носом. В правилах кодекса пишут не всё. И создавался он изначально не только и не столько для студентов и задиристых магов-обывателей, а как часть «суда божьей воли»[1]. Если на поединке присутствует магистр Ночной стражи, то он может прервать дуэль и отменить установленные кодексом договорённости.

Я поднял руку.

— Именем Ночной стражи признаю поединок оконченным.

Печать под моими ногами вспыхнула последний раз и погасла. А проверяющий заскочил обратно в гостевую каюту.

[1] Когда обвиняемому дается возможность доказать невиновность через поединок с палачом или обвинителем. В данном случае – магический поединок.

Из рассказа Аланы де Керси, хозяйки книжной лавки «У моста»

Тянуть время дальше я уже не могла. Редзян сопел у меня над головой, поминутно сверяясь со своей копией на листке. И стоило мне начать замедляться, как тут же следовал чувствительный пинок в бедро. Единственное, что удалось сделать, это проползая мимо Дельки, привалившейся к стене, шепнуть ей: «Сможешь — беги!». Спустя несколько витков узора, стало заметно, что подруга сидит уже чуть ближе к двери. Видно способность двигаться потихоньку возвращалась, и пока Мнишек неусыпно следил за вашей покорной слугой, Адель пыталась ползти к выходу.

Отголоски заклятий снаружи наконец затихли, и в каюту влетел перекошенный Феодорий.

— Всё, баста! — завопил он. — Я не подписывался тягаться с чародеем! Сдержал, насколько смог. Теперь ваша очередь! — проверяющий шагнул к Редзяну, требовательно протягивая руку.

Видно, не по зубам этому проходимцу оказался мой бравый чародей. А нечего соваться к разъяренному боевому магу.

— Ещё одна услуга, и в расчете, — буркнул тот и сверился с листком.

Заметил, что узор закончен, и за шкирку, как котенка, вздернул меня на ноги, оттащив на шаг от узора. И сразу же заломил мне руку за спину, не давая пошевелиться.

Дверь балкона разлетелась щепой. Злой, как мракобес, Балт влетел в каюту, уже заботясь кого могло зацепить его заклятие.

Я дернулась в руках Мнишека, но тщетно. Шею кольнуло лезвием того самого ножа, которым он разрезал мои путы.

— Спокойней, пан Бальтазар. Вы и так уже наколдовали здесь на сотни левков убытка.

Вильк заметил нож у моего горла, зыркнул на застывшего рядом с Мнишеком Феодория, не спеша гасить лиловое пламя на руках. Я впервые видела его в такой ярости, неконтролируемой, страшной.

— Отпусти её, — хрипло приказал Балт.

Сполохи вокруг его рук становились всё ярче.

Редзян как-то странно фыркнул и с силой толкнул меня к Вильку. Тот, явно собиравшийся драться до последней капли магии опешил, когда я врезалась в него. Пламя на руках мгновенно погасло. Он перехватил меня поперек груди, не давая упасть и сам отшатнулся назад, теряя равновесие.

Тут Мнишек рявкнул:

— Давай!

Феодорий взмахнул рукой, вливая силу в мой узор, и тот вспыхнул мерцающей вязью.

Мы с Вильком ударились в невидимую стену. Нас заперли, поймали в ловушку, которую я же и помогла нарисовать! От бессилия и осознания собственной дурости, хотелось выть. Да что ж такое! Что ни сделаю, все наперекосяк!

— Алана? — Вильк напряжено переводил взгляд с меня на злодеев и обратно.

Узор начинал раскручиваться по нарастающей.

— Две жертвы лучше, чем одна, — нервно выговорил Мнишек. — Всяко вернее.

А я наконец-то поняла, что нарисовала, и почему проклятый Феодорий так боялся приближаться к узору. Для того чтобы вернуть кого-то с того света нужно платить жизнью. Вот Мнишек и решил использовать мою, а теперь ещё и Балта.

Всё это я скороговоркой выдала моему бравому чародею. Вильк ещё сильнее притянул меня к себе. Как будто это могло нас спасти. Крученые линии уже оплели книгу в центре и переползали с досок мне на ноги. В глазах потемнело, и я вцепилась в Балта, чтобы не упасть. Брякнули о дерево медные уголки, зашелестели страницы. Где-то на краю зрения полыхнуло лиловым и мне стало чуть легче. Оказалось, мой бравый чародей не придумал ничего лучше, как атаковать коварный узор, не давая ему взбираться на нас. Ещё одна лиловая вспышка и ещё. Лицо Вилька побледнело, а на лбу выступила испарина. Сколько же он сегодня колдовал?

— Мнишек, моя доля, — будто сквозь вату долетел глухой голос Феодория.

— После ритуала сможешь забрать пару страниц, — огрызнулся Редзян. — В них как раз твоя часть зелья.

Ответом ему был нечленораздельный разъяренный вопль мошенника, которого провели его же методом. Кажется, он кинулся на Мнишека с кулаками. Светящиеся линии мешали разглядеть. Звуки драки нарастали. Послышался чей-то отчаянный вопль и звучный всплеск. Похоже, кого-то выкинули за борт через проделанную Вильком дыру. На той стороне узора мелькнула массивная фигура Редзяна. Значит, искупаться довелось Феодорию.

Над раскрытой книгой начали проявляться смутные полупрозрачные силуэты тех, кого артефакт пожрал за все годы своего существования. Очередная лиловая вспышка не достигла цели, разлетевшись тусклыми искрами. Одна из алчных линий узора все-таки дотянулась до Вилька, он вздрогнул, как от удара и пошатнулся, окончательно побелев. Чем больше проявлялись фигуры умерших, тем сильнее, будто лишаясь остатков крови, бледнел мой бравый чародей.

— Балт! Прости, снова…

Он с трудом шевельнулся, шаря рукой в кармане, и достал перстень, почти такой же, как я подарила ему, только меньше.

— Лана… хочу чтобы ты была моей навсегда.

Линии поднялись ещё чуть выше по нашим ногам. Стало совсем плохо. Над шелестящими страницами появился призрак красивой молодой женщины, так похожей на Адель. Сквозь пелену было видно, как напрягся за пределами пентаграммы силуэт Мнишека.

— Это что предложение? — вздрогнула я.

— Боюсь, другого шанса у меня уже не будет, — криво усмехнулся Балт. — Подарком, конечно, никогда не был, но ради тебя смог бы стать нормальным человеком…

— Ты, думаешь, мне нужен нормальный? — еле сглатывая всё-таки нагнавшие меня слёзы, пробормотала я.

Внезапно узор вздрогнул и пошел волнами. Линии, уже оплетшие нас до колен резко прянули вниз, к полу. Каюта заходила ходуном.

— Что… — с трудом прохрипел мой бравый чародей.

А ваша покорная слуга лихорадочно соображала, где она накосячила в этот раз. По всему выходило, что нигде. На моей памяти это был один из тех редких образчиков начертательной магии, где у меня все вышло идеально. У меня… идеально… В груди заклокотал нервный смех.

— Не рассчитан на двоих, — выдавила я.

— Кто я? — тупо протянул Балт.

— Узор! — булькая от хохота, пропищала в ответ. — Тут одна постоянная, на одну жертву…

Линии продолжало колотить: они то шли рябью, то вздыбивались волнами, в прозрачной сияющей стене то и дело открывались прорехи. Фигура Агнешки Мнишек, уже начавшая наливаться цветом, затрепетала, словно тряпка на ветру. Пентаграмма, опоясывающая мои художества, вдруг погасла, сами же завитушки наоборот налились тяжелым ядовито-зеленым светом. Вильк, поняв, что нас больше ничто не удерживает, шарахнулся назад, подальше от рисунка, увлекая меня за собой. Мы не устояли на ногах и полетели на пол.

Пропитанные зельем страницы вспыхнули, съеживаясь одна за другой и опадая пеплом на переплет. Из книги вереницей потекли души других жертв, медленно исчезая в дыре и стелясь над водой полупрозрачной дымкой. Узор пульсировал умирающей свечой. А перед ним застыл Редзян, не в силах оторвать жадный взгляд от призрака жены. Фигура Агнешки Мнишек тускнела, вновь становясь полупрозрачной, туманной. Она смотрела на отца Адель с глухой скорбью, и от этого стало не по себе даже нам с Балтом. Где-то позади всхлипнула Делька.

Призрачная фигура ещё немного повисела над полом и отрицательно качнула головой. Очередная страница вспыхнула особенно ярко, и душа, развернувшись, двинулась вслед за остальными.

— Нет, Агнешка! — взвыл Редзян кидаясь за ней прямо через узор, ставший уже багрово-красным.

— Мнишек, стойте!

— Па!

Но было поздно. Некоронованный король местных контрабандистов, Великий магистр гильдии алхимиков, хозяин порта и половины Кипеллена Редзян Мнишек влетел в переплетение нарисованных линий. Ослепительно полыхнуло алым. А когда мы наконец смогли хоть что-то разглядеть — на пол каюты медленно осели хлопья жирного пепла. На обожженных досках лежала только обложка из фарницийской кожи, с медными уголками. Невредимая.

— Лана, жива? — хрипло раздалось над ухом.

— Д-да… — язык слушался с трудом, по горлу снова разгуливала стая ежей. — А ты?

— Похоже на то.

Балт помог мне сесть, и я дрожащими руками наконец-то распутала веревку на ногах. Рядом тихо всхлипывала Делька.

— Адель, как вы? — Вильк склонился над ней.

— Он… она… зачем? — подруга уже ревела в голос.

— Он любил её, Дель, — я осторожно обняла её за плечи.

— Это не любовь, — она нервно дрожала, — столько людей погибло, и Румпель…

— Жив ваш тролль, — проворчал Вильк, — Ранен только. Оставил его на пристани. Усыпил в карете.

В глазах Дельки впервые за последний час мелькнула живая искра, и лицо перестало напоминать восковую маску.

— Встать сможешь? Надо уходить. Книга сгорела, Феодорий сбежал. Больше тут делать нечего.

— С вашей помощью смогу, — кивнула Адель.

Вильк, пошатываясь, добрел до валявшейся на полу обложки, видно, решив прихватить с собой.

— Голыми руками не бери, — попыталась крикнуть ваша покорная слуга, но вышел полузадушенный хрип.

Правда, Балт и так сообразил. Завернул палитурку в обрывок пледа и сунул за пазуху. Помог подняться мне и Дельке.

Опираясь друг на друга наше хромое трио поковыляло прочь.

На палубе было на удивление пусто, но приблизившись к трапу, мы поняли почему. На причале деловито сновали стражники. Команду Мнишека спустили на берег, и теперь за ними надзирал патруль под командованием сержанта Быря. Я заметила высокую фигуру пана Тарунды, и Румпеля, сидевшего на каком-то ящике. Видно, заклинание Вилька закончилось раньше, чем он планировал.

Тролль вскочил, едва заметив нас, кинулся вперед. И секунду спустя уже обнимал Адель здоровой рукой.

— Спасибо, — глухо произнес он, в упор глядя на Балта. — А за чары с тебя причитается.

— Какие чары? — попытался усмехнуться в ответ мой бравый чародей.

А я звучно чихнула, едва устояв на ногах. Вильк успел поддержать, не дав осесть на доски.

К нам живо проталкивался Тарунда.

— Пан капитан? Есть там ещё кто? — он кивнул в сторону корабля. — Команду-то мы сняли.

— Нет, Якуб. Из воды никого не вылавливали?

— Нет, пан Вильк. А…

— Опечатайте парусник, особенно гостевую каюту. Пусть кто-нибудь из наших ритуалистов все осмотрит и зачистит. Как вы нас нашли?

— Так тут такой грохот стоял, что несложно было, — улыбнулся он. — Лекарей уже вызвали. Троллю в лазарет надо, как он до сих пор на ногах держится ума не приложу. Да и панне Мнишек тоже. И… — Тарунда окинул нас с Балтом пристальным взглядом, — и вам с панной де Керси…

— Панне де Керси — да, — кивнул мой бравый капитан.

— Панна де Керси готова стать панни Вильк, но только не вдовой, — пробормотала я. — Никуда больше без тебя не поеду.

Пан Якуб понимающе усмехнулся.

— Пан капитан, позвольте нарушить субординацию и отправить вас с панной де Керси если уж не к лекарям, так домой.

Балт посмотрел на него, после на меня и молча кивнул.

— Хорошо, только заедем по дороге в одно место. Составите компанию?

Из записок Бальтазара Вилька, капитана Ночной стражи.

Мне ещё никогда не было так страшно. Давно мерно тряслась коляска, везущая нас через Кипеллен, а перед глазами всё ещё стояло белое лицо Аланы с просвечивающейся кожей. Узор вытягивал из неё жизнь, на моих глазах обращая в призрака, и оставалось только бессильно смотреть. Смерть не умеет прощать! У неё ничего не заберешь назад, даже если она ошиблась. Спина до сих пор не разгибалась, будто позвоночник сковало льдом. Это было последней каплей. Пора всё менять. Больше нельзя так рисковать. Ну, разве ещё один, самый последний раз.

— Зачем же вам понадобилась моя скромная персона? — не выдержал сгорающий от любопытства Тарунда.

Я почувствовал, что и Алана напряженно смотрит на меня. Так и не отдал ей её перстень, будто момент был безвозвратно утерян, а теперь этот эпохальный жест, выглядел глупо и нелепо, словно детская игра.

— Довелось кое-что узнать, — стараясь не смотреть на них обоих, начал объяснять я. — Довериться могу только вам.

— Вы хотите сказать...

— Книга уже один раз пропала из Управления. Второго раза допустить нельзя.

Пришлось вынуть из-за пазухи останки проклятого фолианта и показать ему край сохранившейся обложки.

— Да что в ней такого? — не понял Якуб.

— Мнишек пропитал её страницы Белым зельем, чтобы повысить определённые магические свойства. Так что она бесценна.

— Вы не шутите? — напрягся Тарунда, даже наклонился, поблёскивая своим увеличивающим окуляром. — Его же не существует?

— Почему же, ещё как существует. Несколько месяцев назад его сделал Гжесь Ремец.

Алана вцепилась в мою руку и сжала.

— Куда же мы едем? — всё ещё ничего не понимал Якуб.

— К Габриэлю Ремицу, его брату. Лучшего алхимика в Кипеллене не найти. Как только он подтвердит, что книга пропитана Белым зельем, её надо будет надежно спрятать. У вас есть идеи?

— Вы хотите доверить её мне? — совсем ошалел Тарунда.

— Не могу подвергать вас такой опасности, — замотал головой я. — Но если вы предложите подходящий вариант... А пока, она побудет у меня. Заберу её домой, на время ваших раздумий. Только имейте в виду — никому.

Якуб пожал плечами.

— Понятное дело. Если это действительно Белое зелье. Ему самое место в столице.

— “Хороший ход”, — подумал я, а сам тем временем кивнул.

Хотелось одним махом вывести на чистую воду всех, а заодно на время обезопасить одну несносную барышню. Иначе нервы меня погубят, нельзя же постоянно озираться или сломя голову нестись навстречу любым безумствам. Она же, словно почувствовала какой-то подвох и затаилась. За всю дорогу не сказала ни единого слова, только всё сильнее и сильнее сжимала мою руку.

Мы вышли у лазарета при храме Четырех Пресветлых, и уже в приёмных покоях нарвались на городского голову со свитой притихших чиновников.

— Вы то мне и нужны, пан Вильк, — загрохотал Куцевич. — Что вы натворили в порту?

— Отчёт будет у вас к вечеру, — с поклоном, который дался мне особенно тяжело, проговорил я, но чтобы избавиться сейчас от градоначальника, встал бы даже на колени, и добавил. — Если же вы хотите услышать всё в красках, то мой заместитель, доблестный пан Тарунда расскажет вам всё прямо сейчас.

— Но… — начал Куцевич, но позволить ему договорить, я никак не мог, поэтому наклонился и шепнул:

— Нашёл Белое зелье, как только получу подтверждение, немедленно доставлю вам.

Городской голова вздрогнул и затряс массивной башкой.

— Жду вас с нетерпением, — пробормотал он и махнул рукой, разрешая мне идти.

Сам же ухватил за руку Якуба и потащил к коляске, на ходу засыпая вопросами.

— Обязательно всем рассказывать? — не выдержала Алана.

На этот раз, я сжал её руку.

— Просто необходимо. Перед уходом из Ночной стражи, мне нужно поймать предателя.

— Перед уходом? — не поверила она.

Пришлось кивнуть в подтверждение.

— Собираюсь осчастливливать тебя своим присутствием до самой старости…

Договорить я не успел, к нам подбежала послушница:

— Вам нужна немедленная помощь, — защебетала она с неприкрытым ужасом, рассматривая опухшее лицо моей живописки. — Вы же ранены. Немедленно к лекарю.

Алана попыталась сопротивляться, но фраза о том, что могут остаться шрамы заставила её задуматься. А я вознёс хвалу Четырём Пресветлым за нежданную помощницу. А то всю дорогу гадал, как убедить мою живописку остаться в лазарете.

— Идите, идите, — подтолкнул я. — Загляну к Ремицу, а потом за тобой зайду.

Она смотрела с сомнением, но послушница напирала на утрату красоты и требовательно тянула её за собой. Так что усталая Алана всё-таки сдалась.

Проводив её тяжелым взглядом, я быстро поднялся на ярус палат и заглянул к Габриэлю. К счастью, на этот раз мне не пришлось вытаскивать его из-под кровати.

— Живой! — улыбнулся мой несносный друг.

— Не дождутся.

Сев на край постели, я начал:

— Как договаривались подготовил всё в лучшем виде, Радинбранат Табор был бы мной доволе…

Ремиц так замахал на меня руками, что чуть не заехал по носу, но отвесить ему ответного тумака, так и не получилось. Откуда не возьмись выскочила фея, заверещав:

— Опять Табор? Что это за Табор такой? Откуда вы его взяли?

— Оттуда, — зловеще бросил я.

Но Габ уставился на меня самым красноречивым взглядом.

— Расскажи ей. Она же моя напарница.

— “Да неужели”, — чуть не брякнул я, но вовремя прикусил язык.

Конечно, городской голова быстро распространит новость о Белом зелье, но в деле сплетен лишних ртов не бывает. Тем более стопроцентной уверенности, что стукач именно Тарунда, у меня не было. Так невесомые подозрения, которые не пришьёшь к делу. Поэтому, подробно повторил историю о том, что буду держать книгу у себя, а Ремицу вручил кусок уцелевшей страницы.

— Прежде чем передам её Трибуналу, хочу получить твой вердикт, — закончил я.

Габриэль схватил бумажку, как грамоту о помиловании, и так сжал в ладонях, что они побелели.

— У меня ещё много.

Чтобы встать с кровати на гудящие ноги, пришлось долго себя уговаривать. Сил уж не осталось, но голова ещё немного работала. Поэтому я спустился по чёрной лестнице, чтобы ненароком не встретиться с Аланой, и поймал извозчика. До дома ехали медленно. Специально придерживал лошадиную прыть и заставлял снижать скорость. А уже на подъездах снял со злосчастного тома обрывок пледа и понёс в руках, чтобы увидели все, кому нужно.

Пронька выскочил из двери, как соскучившийся пёс. Чуть с ног не снёс.

— Как же, ну как же так, — причитал домовой. — А если бы? А обо мне вы подумали. Эх, хозяин, хозяин.

Пришлось ковылять вверх по лестнице, таща его на своей ноге.

— Сейчас-сейчас, — заботливо пробормотал он. — И сапоги сниму, и спать уложу.

Но я только головой покачал.

— Не-не. Мне сейчас уйти надо. Но ты будь настороже, жди незваных гостей. Вот за этой книгой придут.

— Да что же это? — завопил Пронька. — Вы теперь и из дома хотите Управление Ночной стражи сделать?

— Последний раз, — пообещал я, кидая потрёпанный фолиант на стол. — Рядом буду, а ты шуми, если что. Понял?

— Чего же тут непонятного, — всё ещё обнимая мою ногу, проворчал домовой. — Только из одной смертушки выпутались и сразу в другую лезете? Чего уж тут непонятного.

— Последний раз, — напомнил я, спускаясь по лестнице.

Пронька наконец выпустил мой сапог и заскакал по ступенькам вниз.

— Опять вызывают!

— Куда? — не понял он, заморгав от моего крика.

— На работу. Ничего без меня не могут.

Подмигнув домовому, я двинулся вдоль улицы и начал потихоньку распутывать заклятье поиска. Но то ли слишком вымотался, то ли за мной и правда никто не следил. Странно! Неужели предатель не услышал последних слухов? Или не успел доложить Мороку? Или…

Я свернул в проулок и, обойдя квартал, вернулся к собственному дому. Спрятался в тупике за сугробом и стал ждать. Холодновато, конечно, но другого выхода не было. Надеюсь стукач не подкачает, иначе рискую свалиться с воспалением легких. О том, чтобы погреться колдовством и разговора быть не могла. Морок хоть и не настоящий маг, но волшбу почуять сможет. Да и сил, если честно, совсем не осталось. Не грохнуться бы в обморок от слабости.

Я всё вспоминал тот отчаянный порыв на корабле и перебирал пальцами Аланино кольцо в кармане. Всё решено. Иду на покой. Больше никаких безумных алхимиков и живописцев, колдунов и нежити. В конце концов без меня мир не остановится — найдётся другой отчаянный чародей, который будет пытаться спасти всех и вся. Надо просто освободить ему место. Дать возможность проявить себя. Иначе, он может так навсегда и остаться в тени прославленного неудачника Вилька, который… слишком устал.

Мимо моего дома ходили прохожие, каждый раз заставляя меня напрягаться. Но силы, для последнего отчаянного броска, я экономил. Иначе, в самый важный момент их может не хватить. Да и вообще, нормальные люди так себя не ведут. Не отдают все без остатка. Во всём нужна мера.

Я переступил с ноги на ногу, дрожа от холода. Всё сильнее хотелось плюнуть на всё и вернуться в свою тёплую, уютную комнату. С чего мне вообще взбрело в голову, что ушлый Морок кинется в расставленную ловушку? Может он забился в какую-нибудь дыру и только и ждёт момента, чтобы незаметно покинуть Кипеллен?

Когда к моему крыльцу подкатила повозка и из неё выбрался солидный пан с тростью, меня уже трясло от озноба, а на город опускались ранние зимние сумерки, но броситься через улицу мне не дали. В шею кольнуло что-то острое и знакомый голос предупредил:

— Дёрнешься, урою!

Из рассказа Аланы де Керси, хозяйки книжной лавки «У моста»

В приемном покое было тепло, горел неяркий свет, пахло какими-то снадобьями и немного кровью. Сестра-послушница усадила меня на узкий жесткий топчан, выставила на столик батарею баночек и коробку с корпией и бинтами. А когда я пошутила, что не стоит меня заживо бальзамировать, рассерженно фыркнула и метнулась в соседнюю комнату, вернувшись с дежурным лекарем. Седой розовощекий пан в лекарской робе тщетно пытался вклиниться в возмущенный щебет своей подчиненной.

— Вот! — она обличительно ткнула в меня пальцем. — Все ей хиханьки, а у ней, между прочим, пол-лица отбито и жар, и насморк, и чихает так, что светильники подскакивают! — закончила она таким тоном, будто мне давно уже следовало упокоиться с миром, а не хлюпать носом, сидя в лазарете.

Лекарь с прищуром уставился на меня и поводил руками над моей головой.

— И вправду, — хмыкнул он. — Что до лица, так ничего страшного, до свадьбы заживет. А с простудой вы, панночка, лучше бы не шутили. Да и общее состояние у вас не ахти. От чего, не скажете? Стресс, недосып, переохлаждение, магическое воздействие?

— Всё вместе, — вздохнула ваша покорная слуга, стоически снося прикосновения лекаря к своей распухшей физиономии.

— И где ж вы так успели, что все вместе? — покачал он головой.

— В порту сегодня заварушка была, — от истощения, тепла и запаха зелий мысли чуть путались, и, кажется, я начала нести чушь.

— Она с паном Вильком приехала, — наябедничала послушница.

— А! Так вы из Ночной стражи, — лекарь закончил с синяками и принялся ощупывать мое горло, потребовал открыть рот, послушал дыхание. — Ну, все одно не стоит так над собой измываться.

Я не стала отрицать ни первого, ни второго.

Меня заставили выпить какие-то мерзкие капли, проглотить ложку вязкой гадости, от которой мигом онемело саднящее горло, поколдовали над спиной, убирая начинавшееся воспаление легких и успели напоить облепиховым взваром, а Вилька все не было. Отравил его Ремиц, что ли? На этой мысли я нервно вздрогнула, а после тревожно заерзала на топчане. Отравил не отравил, а вот свалиться где-нибудь в коридоре мой бравый капитан мог запросто. Шутка ли — выложиться до капли. А ведь узор из него побольше выжрал, чем из меня. Я уж было вознамерилась вырваться из цепких лап кипелленской медицины и рвануть на поиски Балта, как дверь в приемный покой приоткрылась, и заглянул пан Тарунда.

— Ох, панна де Керси… а разве пан капитан не с вами?

— А должен? — я озадаченно смотрела на щекастое лицо пана Якуба. — Он, наверное, в палате пана Ремица застрял.

— Да нет его там, — досадливо вздохнул Тарунда. — Заходил уже…

Нет? Ну если по дороге сюда Якуб нигде в коридоре моего бравого чародея не обнаружил…

— Прибью, — пообещала ваша покорная слуга в пустоту. — Собственноручно! Так хоть уверена буду, что с ним ничего больше не случится! — подхватилась на ноги и кинулась прочь, не обращая внимания на возмущенные возгласы лекаря и его помощницы.

Тарунда кинулся следом.

— Панна де Керси, панна!..

— Да ради богинь, зовите Аланой, — выпалила я, поспешно застегивая свитку и на ходу кутаясь в шарф. — Он случаем не оговорился, куда собирается?

Я уже поняла, что Балт начал какую-то игру, намеренно раззвонив по пути из порта о Белом зелье всем, кому только смог.

Так может, он ещё что-то ляпнул?

— Не помню ничего такого, — Тарунда едва за мной поспевал.

Ваша покорная слуга отчаянно думала, куда же могло понести моего бравого чародея. Ведь у него за пазухой лежали остатки треклятой книги. Вряд ли он направился в Управление. Балт хотел поймать предателя, а после кражи оплот Ночной стражи стоит на ушах, там сейчас и шнырёк не проскочит. Не стал бы мой бравый капитан вновь тащить туда артефакт. А куда стал бы? Я застыла посреди коридора. Догадка была откровенно дурацкой, но ведь все может быть.

— Пан Якуб, ваша коляска на месте?

— А куда же ей деться? — заместитель Вилька уже откровенно недоумевал.

— Подвезите меня до дома пана капитана, будьте любезны.

— С превеликим удовольствием, — заместитель продолжал недоумевать, но согласился без промедления.

А я очень надеялась, что не совершаю очередную глупость с риском для жизни. Второго похищения подряд мне не пережить — загрызу злодея и пойду на каторгу, а Вильк будет слать мне передачки.

Спустя минуту коляска уже мерно катилась по улицам Кипеллена в сторону Песьего моста. Тарунда вел себя спокойно, и кидаться на меня, а паче совать в лицо всякую усыпляющую дрянь не порывался. Хотя, в заложники меня можно уже и на месте взять. Богини, о чем я думаю?! Определенно стоит отдохнуть, выспаться, отлежаться… Но только после того, как лично придушу одного не в меру ретивого капитана Ночной стражи!

— Алана, давно вы с паном Вильком знакомы? — вдруг спросил пан Якуб.

— Тому уж лет… эээ, — я прикинула, — да семь с небольшим, — удивленно взглянула на стражника.

И зачем ему?

— И он всегда, как бы это сказать…

— На страже добра и справедливости с риском для жизни?

— Ну можно и так. Мне-то всего полтора месяца довелось с ним поработать.

— Всегда, — ответила ваша покорная слуга, вдруг осознав, что это действительно так.

— М-хм, — невнятно хмыкнул Тарунда, согласно кивнув то ли мне, то ли своим мыслям. — Прибыли, — объявил он. — Пойду с вами.

— Не стоит, у пана капитана живет цепной домовой, этот не то что татя, своих не всегда пускает. Подождите тут. Сейчас вернусь.

Выскочив на улицу, я поспешила к крыльцу. Фонарь над ним не горел. Уже недобрый знак, но упорство, достойное лучшего применения, тянуло меня навстречу року.

Занеся руку для стука, внезапно заметила, что дверь прикрыта неплотно. Помянув вполголоса куця и всю его ближайшую родню, проскользнула в темную прихожую — никого. Бочком-бочком прокралась к кухне и заглянула. Снова никого. Меня резко дернули внутрь.

— Хозяйка, хозяйка! — приглушенно раздалось откуда-то сбоку.

От неожиданности я сдавленно взвизгнула и подскочила на добрых пол-пяди, задела рукой что-то стоявшее на столе. «Что-то» со звоном опрокинулось. И накатила тишина. Глухая, недобрая. Передо мной темным комком появился домовой.

— Пронька! Рехнулся? Где Балт? — с трудом прошипела я, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

— Ш-ш-ш, — шикнул на меня этот поганец.

Что? Кто из нас не в себе?

На лестнице, ведущей на второй этаж раздались тихие крадущиеся шаги. Чужие, не Вилька. Мой бравый капитан, несмотря на старую рану, ступал мягко. И один шаг всегда звучал четче, чем другой. Вдобавок он прекрасно знал, где именно скрипят ступени, наловчившись спускаться по ним совершенно бесшумно, чтобы не будить меня. А сейчас, ходок, кем бы он ни был, шел хоть и осторожно, но напряженно и… вот! Предпоследняя нижняя ступенька заскрипела.

Наощупь подхватив из подставки тяжелую сковороду, ваша покорная слуга, крадучись, двинулась обратно в прихожую.

Глаза уже достаточно привыкли к полумраку, чтобы как следует различить спину неизвестного гостя. Спина показалась знакомой. Что за куцовщина?! Я была абсолютно уверена, что по лестнице шел не Балт! Но фигура… уж кто-кто, а я была готова прозакладывать все свои илардийские перья и штаны в придачу, что передо мной Бальтазар Вильк! Огреть его сковородкой я так и не решилась, вместо этого скомандовав.

— Проня, свет!

Ослушаться домовой не посмел, и светильники в прихожей ярко вспыхнули. Ваша покорная слуга едва успела прикрыть глаза, чтоб не ослепнуть. А вот странный визитер не успел. Пока он застыл вполоборота, нелепо моргая, я смогла вдоволь налюбоваться на своего бравого капитана. Или не своего?

— Что ты делаешь в моем доме? — взвизгнул «Вильк».

И я вспомнила, где видела этот бегающий взгляд и слышала спесивые интонации.

Сковородка в моей руке свистнула, рассекая воздух, и с глухим «Бумсь!» съездила мерзавцу по сусалам. Тот, спиной вперед вылетел через незапертую дверь и, пересчитав задом ступеньки, шмякнулся на мостовую. Я же с боевым кличем выскочила следом.

Из записок Бальтазара Вилька, капитана Ночной стражи

Дёргаться я не стал. Понимал, что не успею, а если и успею, то могу промахнуться. В узком тупике, даже развернуться было трудно. Поэтому и не подумал, что ко мне можно незаметно подобраться со спины.

— И что прикажите дальше? — не двигаясь, одними губами, уточнил я. — Морок быстро найдёт то, что нужно. Книга лежит на самом видном месте. Только осталось от неё немного…

— А мне без разницы!

Что ж, другого ожидать и не приходилось. Но что теперь делать мне? Заморозить нас обоих, да пол улицы впридачу? Силёнок уже не хватит. Да и так замёрз как куць вдали от пекла. Если два окоченевших тела быстро не найдут, Ночная стража рискует лишиться начальника, а заодно и… Мысли прервал смачный свист. У плеча что-то пролетело, так что я невольно отскочил в сторону и ошарашенно вытаращил глаза. Из-за сугроба, за которым мне довелось прятаться, вывалился Тарунда, размахивая сложенной газетой.

— Ни разу она мне не нравилась, — тяжело дыша, заключил он.

На снегу, раскинув крошечные ручки, валялась мелкая напарница Габриэля.

— Возьмите её, — попросил я, даже не желая представлять, что мерзкая шмакодявка окажется в моих руках.

— Но вам придётся мне всё рассказать, пан Вильк, — пожал плечами Якуб, заграбастав фею ладонью.

— С каких это пор капитан должен отчитываться перед подчинёнными? — хмыкнул я.

— Ну если не в качестве благодарности, так потому, что не вхожу в число ваших подчинённых. — усмехнулся он. — Позвольте представиться — Якуб Тарунда, внутренние дознания Ночной стражи.

— Тут вообще есть хоть кто-нибудь настоящий? — спросил я в пустоту и бросил. — Идёмте!

К счастью надо было всего лишь перейти улицу. Но стоило пройти несколько шагов, как к моим ногам, из дверей моего же собственного дома, вывалился я.

Тут уж глаза Тарунды, итак крупные из-за увеличительного монокля, стали как блюдца для пожертвований в храме Четырех Пресветлых.

Следом за моим двойником, с боевым воплем на крыльцо выпрыгнула Алана, размахивая сковородой.

— Тебе осталось только сказать: "И так будет с каждым женихом, показавшим, но так и не вручившим кольцо во время помолвки", — мрачно пошутил я.

Она, сощурившись, кивнула, переводя взгляд с меня на него.

— С наскоку не различишь, — сообщила моя живописка, — но было в нём что-то чужое.

— Было? — вздрогнул пан Якуб. — Вы его что, того?

Я склонился к своей копии и потрогал шею.

— Живой. Просто в отключке. Сковороды у меня старые, от бабки достались. Умели раньше кухонную утварь делать, не то что сейчас.

Тарунда кивнул, а Алана наконец опустила своё оружие и посильнее укуталась шарфом.

— Пронька! Забирай этого. Надо его связать. Идёмте все, а то уже сам еле на ногах стою. Ещё перепутаете, если свалюсь.

Мои нелепые шутки никто не поддерживал, да и с места не сходил, так что пришлось показать на собственном примере. А Морока оставить домовому, уж он то управится. Спеленает так, что гардарские мумии позавидуют. Я обнял живописку и потянул в дом, Якуб зашёл следом, правда, всё ещё оглядываясь на моего двойника, развалившегося на снегу.

— Вы, кстати, эту мелкую бестию, суньте в горшок. У меня есть с крышкой, — посоветовал я. — А то очухается и сбежит.

Тарунда закивал, и после моего удерживающего заклятья, поставил новое узилище предательницы на стол. Меня же силы окончательно покинули, так что на стул пришлось практически упасть.

— Давайте вы первый? Пронька нам чайку сделает с травками…

Честно говоря, мне сильнее хотелось спать, хотя любопытство и пыталась пробудить интерес к беседе.

— Меня прислали на проверку, — пожал плечами Якуб. — Выдали официальное предписание, чтобы мог посмотреть работу Ночной стражи Кипеллена изнутри.

— Вы проверяющий, — запоздало догадался я.

— Да, поэтому сильно удивился, встретив как-то в коридоре другого… — Тарунда огляделся, пытаясь найти глазами мою бесчувственную копию.

— В чулане он, — подал голос Пронька и тут же притащил чаю.

Когда хочет, он всё прекрасно успевает: и пленников вязать, и воду кипятить, и подслушивать. Алана взяла кружку, но скорее грелась об неё, чем пила. Меня же бодрящий отвар немного привёл в чувство.

— Другого проверяющего, — договорил Тарунда. — Но предпринимать я ничего не стал, отправил в столицу запрос с просьбой разъяснить ситуацию. А сам затаился. Моё задание же было совершенно в другом, — он повертел в руках свою чашку и отхлебнул. — Признаться, поначалу, ваши методы меня шокировали. Вряд ли ещё где-то в Растии встретишь капитана Ночной стражи, который сам постоянно лезет в пекло. Сначала у меня были сомнения, но побывав в подвале музея и увидев своими глазами следы того ужаса… я передумал. Взглянул, так сказать, на всё вашими глазами, — его монокль завораживающе блеснул.

Пришлось пожать плечами, так пристально Якуб на меня смотрел. Пока, честно, не понимал, куда он клонит.

— А дальше, — продолжил он, — просто не успевал за событиями. Так всё стремительно происходило и менялось. Правда, насчёт этой феи, — Тарунда махнул подбородком в сторону горшка с крышкой, — у меня давно закрались подозрения. Как только вы покидали Управление, тут же появлялась она, и начинала козырять своими трибунальскими полномочиями. Совала длинный нос во все дыры. Поэтому, когда я полчаса назад сидел в коляске и со скуки почитывал газету, посматривая по сторонам, меня очень удивило, что капитан Ночной стражи прячется в сугробе перед своим домом. А ещё больше потрясло, спасибо окулярам, что за его спиной маячит та самая фея с длинной, судя по зеленушным сполохам, заговорённой булавкой. Поэтому, свернув газету трубочкой, я подобрался поближе. А когда услышал ваш разговор, решил действовать.

— Очень вовремя.

Алана сонно кивнула, подтверждая мои слова. И несмотря на то, что, как мне казалось, совершенно не слушала наш разговор, добавила:

— Так это она этому Феодорию всё рассказывала, не надо было её от Куся защищать.

— Теперь ваша очередь, — заметил Тарунда. — Как вы понимаете от вашего рассказа зависит ваша дальнейшая судьба.

— Не думаю, — устало отмахнулся я. — Моя судьба в моих руках.

Что-то шутки мне сегодня не удавались, но унывать не в моих правилах. Всё же ещё впереди?

— А что рассказывать. Мне с самого начала казалось, что всё происходящее связано: ограбление Мнишека, погром в Школе, странное ночное посещение тайника в музее. Бардак на Тролльем рынке. Я лишь долго не мог понять как. Пока пан Ремиц не рассказал мне про удачливого столичного бандита Морока. Тогда всё сложилось и стало ясно, что он охотится за Белым зельем. Не сразу прояснилось, что мерзавец обладает кучей талантов: он и живописец, и алхимик, и даже маг. Вот только набрался всего по чуть-чуть. Хотя рисовать узор делающий его похожим на кого-то другого, наловчился почти идеально, — и повернувшись к пригревшейся на моём плече живописке уточнил. — Как ты его раскусила?

— Он ходит не так, — шмыгнув носом, ответила Алана.

— Пожалуйста, если вдруг начну не так ходить, не бей меня сразу сковородой, дай хотя бы объясниться.

Она хмуро кивнула, а я продолжил:

— Мне долго было непонятно, как он умудряется всегда меня опережать. Какими бы талантами не наградили его Пресветлые богини, будущее предвидеть он не умел. Но когда пан Ремиц поделился своими подозрениями, что у Морока есть стукач. Мне начало казаться что это вы!

— Я? — заулыбался Якуб. — Так вот зачем вы меня таскали за собой.

— Именно. Готовил ловушку. Но, к счастью, попались в неё не вы.

Тарунда отставил кружку и встал.

— Многое стало понятно, но вам всё равно надо всё подробно описать в отчёте. Морока и книгу, мне придётся забрать.

Я только руками замахал, забирайте мол что хотите, хоть домового.

— Пронька, помоги нашему гостю!

— Опять тяжёлое таскать? — запричитал домовой. — Мне ведь уже не сто лет. Так напрягаться.

Пока мы с Аланой поднимались, мой заместитель, точнее проверяющий, прихватил горшок с феей и книгу. На подмогу прибыл Бырь, который принял из лап Проньки, крепко связанного бандита, и погрузил в коляску. И мы распрощавшись полезли по ступенькам наверх.

Спали, кажется, целую неделю...