Дело о красной чуме (ЛП)

Глава двадцать седьмая Неплохой конец

Она еще не бывала в комнате, выданной Валентинелли, и не видела повода заходить сейчас. Микал был за ее плечом, она удерживала чары, убрала юбки от порога. Гораций и Маркус опускали убийцу в ледяную ванну. Сдавленный крик, тело Людовико выгнулось, служанка Элис, блондинка, и ее тень, брюнетка Юнис, колдовали над узкой кровью и простынями. Их ошейники сияли, они поглядывали на нее. Когда лакеи вытащили Валентинелли изо льда и воды, чары тут же высушили его, и он рухнул на ждущую кровать.

— Мэм, — Финч кашлянул. Он посмотрел на неподвижного Микала. — Гонец из Коллегии. Ждет вашего ответа.

Она отпустила, и убийца забился. Она взмахнула снова, и Микал вошел в комнату.

Железная подставка на комоде из черного дерева, там были огарки свечей, их фитильки вряд ли уже загорелись бы. Выше было небольшое распятие из олова с печальным видом.

«Он молится?».

Сундук, который она видел и в других его комнатках, стоял, закрытый и тайный, у его кровати. Он выбрал комнату рядом с комнатой Клэра. хоть она и была маленькой, и Эмме часто становилось интересно, что за его дверью.

Микал устроился на краю кровати, желтые глаза сияли в полумраке. Он удержит убийцу, чтобы тот в бреду не ударил окружающих.

Газовые лампы шипели, слуги смотрели на нее.

«О, Людо. Не так. Ты заслуживаешь хорошего конца», — в ее горле был комок. Она повернулась к Финчу.

— Из Коллегии?

— Да, мэм, — он не поклонился, но накренился, и она вспомнила, каким разбитым и голодным он был давным-давно, пока она не взяла его на службу. Как Северина воротила нос, и что сказала Эмма?

«Он исполнил долг уже, мадам Нойон. Не спорьте», — это было во время дела Гластонсоус: только коронованная королева нуждалась в защите от министров с воюющими интересами, а еще от желания ее матери держать Виктрис слабой и послушной. Дело научило Виктрис почти доверять юной волшебнице с пронзающим взглядом, которая вошла в игру без приглашения и помогла правительнице.

Она подобрала юбки. Серьги покачивались, стуча по ее щекам, она проверила ресурсы. Эфирной силы в украшениях было еще много. Визит в убежище Рудьярда почти не ослабил ее.

Но она ничего не могла сделать. Только подавлять недовольство Британии и узнать, что нужно Коллегии.

«Микал? Он учился на Щита, у них было время заметить его… жуткие таланты. Они не заметили. Как я защищу его от совета, где полно врагов? Кто там будет? Что я могу против них?».

Отдаст ли она Щит Коллегии, как требовал закон?

«Конечно, нет, — ее взгляд нашел Микала. Он чуть покачнулся. — Я — Прима. Я не отдам свое».

Ответ всегда был одним и тем же.

Было что-то больше? Она держала Клэра при себе, а не отсылала к Виктрис, оставила вредного доктора. И ей остались цветы и пятно на полу. Обещание и требование.

«От кого? Это важно?»

Финч ждал без раздражения или нетерпения. Это бывало редко у мужчин, он не переживал из-за тишины.

Он был таким, вел себя прекрасно. Ошейник был хорошей наградой, но это было все, что Эмма могла предложить ему. Безопасность у нее на службе, обещание, что прошлое не будет преследовать его за ее дверями.

Для Финча этого хватило.

— Хорошо, — сказала она, словно он давил на нее. — Пусть гонец пройдет в кабинет.

— Да, мэм, — он пошел прочь, наверное, радуясь.

— Прима? — вопрос Микала. Он боялся закона? Наверное, нет. Он скорее боялся двуличности. Послание из Коллегии вряд ли обернется добром.

— Все хорошо, — она жалела, что врет. Ложь жалила ее горло, Валентинелли содрогался, ругаясь на своем языке. Его веки трепетали, ладони боролись с тенью.

Его ногти сегодня были чистыми. Ей стало не по себе, даже обожгла зависть. У нее на заданиях он не отличался чистотой, но они с Клэром чудесно подходили друг другу, и она могла не переживать за них, когда они отправлялись куда-то по приказу короны.

«Может, уже пора переживать, Эмма. Не думаешь?».

Служанки трепетали. Два лакея смотрели и ждали ее указаний. Мало людей, но они были толпой в комнате.

— Займитесь своими делами, — продолжила она спокойнее. — Корме тебя, Гораций. Останься с Микалом, помоги, если будет требоваться, Людо. Спасибо, — она развернулась и ушла, стараясь не слышать стоны Валентинелли.

Она была готова к любым неприятностям, открывая дверь своего кабинета и входя, вдыхая запах кожи, бумаги, старых книг и яблочных дров в камине, чары уносили дым в трубу, но вкусный запах оставался.

Но там был юноша из Зала исцеления, заламывал руки, как порой делала Северина Нойон, его щеки разгладились от чар, были бледными, он пролепетал ей новости.

Томас Целитель, Томас Колдфейт, ее Томас…

…был заражен. Он хотел увидеть ее. Смысл был понятен.

Он не ждал, что выживет.