Дело влюблённого инкуба

Глава 19, об артефакте и ключе к нему

– Ну, знаете ли! – завопил прокурор под общий гомон. Даже серафим неодобрительно уставился на адвоката, лишь судья Кэмпбелл откинулся на спинку кресла и задумчиво прищурился. – Вначале вы бьёте себя в грудь и приводите миллионы доводов, что обвиняемая никак не могла незаметно пронести нож в дом, а теперь разворачиваетесь на сто восемьдесят градусов?!

– Ничего подобного. Я просто не утверждаю, что она пронесла его незаметно. Она пронесла его у всех на виду и торжественно вручила инкубу, даже фото сделала. Если желаете, господин прокурор, сейчас я вручу его вам таким же манером. Смотрите!

Схватив нож, Вэл вставила его в узкую щель в разбитой «статуэтке» – нож встал, как влитой. Подхватывая поникшие лепестки «букета», Вэл ловко защёлкивала их на выступах в узорной рукоятке ножа – миг, и на столе возвышается абсолютно целая «статуэтка», в точности, как на фото из архива инкуба!

– Это она! – воскликнула Брин. – Аллегория цветов любви!

– Реалия замаскированного клинка, – поправила Вэл. – Я долго размышляла над загадкой исчезновения части статуэтки с одновременным появлением ножа. Рассмотрела под лупой изображения сломанного «букета» и заметила выемки в поникших лепестках, а потом нашла симметрично расположенные на рукоятке ножа выросты-защёлки – и разгадка тайны стала очевидной. Действиями Брин Стоун управлял ловкий дирижёр, вынудивший её доставить на место будущего преступления весь необходимый реквизит. Итак, «отбитую часть сувенира» мы нашли.

– Если вы так же лихо найдёте сейчас артефакт, убивший инкуба, я сниму перед вами шляпу, – проворчал Уильямс, крутя перед собой собранный пышный «букет».

– На тебе нет шляпы, – прошипел прокурор. – Ты вообще не носишь шляп!

– Ради такого случая куплю одну.

Серафим откашлялся, прерывая дискуссию представителей стороны обвинения, и произнёс:

– На предварительном слушании суд не видел оснований для внесения статуэтки в вещественные доказательства по делу, но оставил за собой право изменить это своё решение. Суд воспользуется этим правом на суде присяжных, если по итогам текущего собрания прокуратура не отзовёт своё обвинение против Брин Стоун.

– Прокуратура пока остаётся при своём мнении, – упрямо ответил Гастингс, и развернулся к обвиняемой: – Сколько времени прошло с момента смерти демона до момента вашего побега прочь из дома?

– Не могу сказать, для меня тогда время будто остановилось, – тихо заплакала вампирша. – Я что-то кричала, одевалась, потом побежала к ведьме, чтобы позвать её на помощь и боясь опоздать с этой помощью...

– Как вам казалось: вы всё делали быстро?

– Да, очень, мне помнится, я носилась как сумасшедшая.

– С учётом скорости вампиров, промежуток времени от гибели инкуба до вашего ухода из спальни был очень короток, – пробормотал капитан Уильямс, – а потом на место преступления заглянула горничная и где-то через четверть часа появилась адвокат Мэнс. Брин, вспомните, это важно: вы забрали артефакт с собой?

– Нет-нет, не забирала! Я безумно боялась, что мой демон умрёт навсегда, если я хоть на дюйм сдвину артефакт! Тот будто прикипел к груди, и я его пальцем не трогала! Мне говорили, что как бы ни развивались события, надо оставить всё на своих местах. Поймите, я тогда ещё верила, что ритуал идёт, как положено, что мой любимый вот-вот встанет, и улыбнётся мне, и будет только моим!

Молодая вампирша заломила руки в кандалах и разрыдалась в голос. В зале заседаний повисла тишина, нарушаемая лишь её горькими всхлипываниями. Доктор Хэлл с тревогой смотрел на пациентку своего центра, оценивая, насколько ей необходима врачебная помощь, его жена печально качала головой. Похоже, мысли Элен Хэлл текли в том же направлении, что у Вэл: если бы счастье верной любви можно было обрести с помощью ритуала, этот мир был бы совсем другим. И вряд ли он был бы лучше.

– Сейчас адвокат вытащит артефакт из кармана, заявит, что сама сняла его с груди жертвы, и стребует с тебя шляпу, Стив, – желчно процедил прокурор. – Мисс Мэнс, вы же сами давали показания о запахах в спальне убитого – там не было никого, кроме обвиняемой, вас и горничной, причём вы и Хло не переступали порога спальни.

– Всё так, но в этом деле наблюдаются странности не только с исчезновением вещей, но и с запахами. Во-первых, проблема запаха Адама Хоупа. В моём доме оставался лишь остаточный его след, но и тот показался мне подозрительно искажённым, а столкнись я с этой «ведьмой» лично – сразу распознала бы мужчину под личиной. У вампиров слабый нюх, но как ни крути, они – не люди, и отличить мужчину от женщины по запаху вполне способны, однако Хоуп месяцами водил за нос мою подзащитную. – Развернувшись к обвиняемой, Вэл спросила: – Вы же не замечали, что его запах более резкий и терпкий, чем идёт от женщин?

– Он мне казался немного искажённым, но я думала, это из-за устойчивого запаха зелий в доме ведьмы, – прошептала вампирша, потерянно глядя на неё круглыми глазами, и Вэл продолжила:

– Однако подсознательные сомнения в том, что вы встречаетесь именно с ведьмой, в вас зародились. Когда я беседовала с вами перед предварительным слушанием, ваш помрачённый лекарствами разум не смог однозначно подтвердить мой вопрос о ведьме как раз из-за этих сомнений. Подсознательное ярко проявляет себя именно в те моменты, когда подавлено сознательное. Но эта неувязка с запахом не единственная в деле. Кроме неё есть и другая: в доме лжеведьмы перед взрывом ощущался слишком сильный запах Пола Стоуна. Я полагала, он шёл от сумки Пола, и провела эксперимент со спортивной сумкой моего личного помощника, заперев её на день в комнате такого же размера, как был в доме «ведьмы». Запах установился далеко не такой насыщенный.

Все развернулись к полуэльфу, и тот с потерянным видом развёл руками, став в этот миг сильно похожим на сестру:

– Клянусь, я ни разу не заходил в тот дом! Готов присягнуть в этом!

– Верю, – согласилась Вэл, – и прихожу к выводу, что сумка из-под денег валялась на полу не просто так. Вероятно, у неё была двойная роль: либо приманить Пола, чтобы он двинулся к своей сумке и погиб, либо перевести на него подозрения, если заглянут детективы из Иных. Для последней цели запах намеренно усилили.

– Усилить и немного изменить – не то же самое, что полностью скрыть, – вклинился в её рассуждения Стив Уильямс. – Ни один поглотитель запахов не уберёт из воздуха распространившийся в нём аромат так, чтобы эксперты-криминалисты не смогли найти хоть сотню его молекул. Супруга мастера – знаток такой диагностики: самые современные уловители запахов, с которыми работают полицейские спецотрядов Иных, разработаны под её руководством.

В беседу неожиданно влился глубокий баритон судьи Кэмпбелла:

– Расскажите, каким образом можно изменить, создать или уничтожить запах, миссис Хэлл.

Элен машинально встала. Посматривая на Вэл чуть виновато, как девочка, уличённая в том, что без спроса рылась в косметичке матери, она сказала:

– Оборотням не стоило бы так безоговорочно полагаться на запахи – с использованием достижений современной химии их довольно легко подделать. Да, среди Иных учёные естественно-научного цикла – огромнейшая редкость...

– Но порой достаточно и одного учёного, чтобы перевернуть весь мир Иных, – продолжил её муж с любящей улыбкой.

– Я хочу сказать, что наличие где-то какого-то запаха ещё не доказательство, что носитель этого запаха действительно там бывал. Разумеется, с чистого воздуха воссоздать многогранный, сложно-компонентный запах человека так, чтобы оборотень не заметил подвоха, наука пока не в состоянии. Но если иметь на руках образец запаха, то растиражировать его и усилить науке вполне по зубам, – дала консультацию Элен Хэлл.

– Да, но в данном случае речь идёт о том, что запаха третьего лица в спальне инкуба вовсе не было, – нетерпеливо заметил прокурор.

– Значит, и самого лица не было, раз мисс Мэнс не смогла учуять его по свежим следам. Чуткость нюха оборотней намного превосходит чувствительность самых современных приборов, и если присутствие человека в комнате не смогли определить ни оборотни, ни анализаторы, то его там и впрямь не было, – резюмировала Элен.

– Что и требовалось доказать, – выдохнул прокурор и утёр лоб большим клетчатым платком. – Только кто унёс из спальни артефакт?! На этот ключевой вопрос следствия вы можете ответить, мисс Мэнс?

– Думаю, да, – кивнула Вэл и погладила по шёрстке любопытную кошку Элен, опасливо подступившую к ней и дёргающую ушками, внимательно вслушивающимися в слова людей.

– Искренне надеюсь, в шутке прокурора не было доли истины, и артефакт с убитого сняли не вы, – негромко произнёс Брэд Кэмпбелл, поставив локти на стол, сложив ладони и опершись на них квадратным подбородком – так судье было максимально удобно взирать на Вэл застывшим взором затаившегося василиска.

– Только не грозите жалобой, ваша честь! Жалобу в Коллегию адвокатов вы обещали подать за доведение прокуроров до инфаркта, и я, как видите, очень стараюсь до него не доводить, – похлопала ресничками Вэл.

– Если вы унесли с места преступления орудие убийства, вам грозит не жалоба, а отзыв лицензии на юридическую практику и судебное разбирательство, – бархатным голосом угрожающе пророкотал судья.

Явная попытка устрашения адвоката (двадцатый раздел Кодекса Иных, часть пять, параграф три) произвела на Вэл совершенно неожиданное действие: по телу прокатилась волна жара, а внутренний зверь отчётливо выразил желание пройти самое тщательное разбирательство с судьей. Лучше всего – разбирательство боем, один на один, с шансом вывалять противника в пыли и сбить с него этот невыносимый аристократический лоск! И покусать. И потоптать. И...

Вэл тряхнула головой, решительно обрывая дальнейшую цепочку неуместных (и невыполнимых из-за заметной разницы их с судьей уровней сил) желаний своей второй половинки. Отпила воды из стоящего перед ней стакана.

– Вы забываете, что полицейские арестовали меня прямо на пороге спальни инкуба и обыскали так тщательно, что я не смогла бы спрятать от их взора и булавки, – произнесла она максимально сдержанно.

Скептическое «хм-мммм», донёсшееся со всех сторон от всех присутствующих на собрании, поставило перед ней дилемму: загордиться, что все так уверены в её хитроумии, или обидеться? «Хм-мммм» Кэмпбелла вышло самым громким, так что судью Вэл и наградила возмущённым взглядом.

– К моему приходу артефакта на теле инкуба уже не было, его успел сменить нож, но у меня есть гипотеза, кто и как мог провернуть такую замену. Правда, есть нюанс...

– Что за нюанс, мисс Мэнс? – Голос Кэмпбелла оставался угрожающе мягким.

– Мне страшно не нравится приходящий на ум мотив такой замены. Дайте-ка я разберу «букет цветов любви» и загляну в щель из-под ножа... Белое пятнышко на стенке – наверняка зацепившийся за неё микроскопический фрагмент ниточки! Вот откуда взялся тот платок, что побывал на месте преступления и который я нашла у калитки инкуба. Его доставили в спальню вместе с ножом. Да уж, кто-то старательно подготовился к замене артефакта на нож, а мне в голову приходит одна-единственная причина для такого действия – причина, от которой дрожь проходит по чешуйкам...

В повисшей тишине отчётливо прозвучало ворчание капитана Уильямса:

– Если ваши намёки связаны с той проверкой, что вы просили меня провести, то и мне всё страшно не нравится.

– Да, когда вы встретили меня в аэропорту с положительным ответом, я тоже не нашла поводов для радости, – поддержала Вэл и извинилась перед присутствующими, нахмурившимися из-за их обмена зашифрованными репликами: – Простите, я сейчас всё объясню с самого начала. Мои рассуждения начались с воспоминания, что судмедэксперт, исследовавший тело убитого инкуба, являлся человеком. Никоим образом не хочу умалить профессиональный опыт и знания мистера Миллера, просто в итоге вышло так, что ни один некромант ни единым глазом не изучал материалы дела. Ставки штатного некроманта в полицейских департаментах нет – обычно следствию хватает некромантских знаний патологоанатомов. Среди криминалистов некромантов тоже не бывает, что неудивительно – маги смерти плоховато работают в команде, если та состоит не из их собратьев.

– Чёрный юмор не способствует сплочённости, да и характер у них..., – забурчал Уильямс в полном согласии с мыслями Вэл, хорошо знакомой с замашками своей подруги Кэтрин и её домочадцев.

Капитан осёкся, покосившись на худого мужчину в тёмном костюме, а Вэл тем временем достала из когда-то собранного ею мешочка копию убийственного артефакта и протянула его своей клиентке:

– Брин, не дрожите, это всего лишь подделка. Посмотрите внимательно – какие вы замечаете отличия от оригинала? Вы же хорошо рассмотрели артефакт, когда его передали в ваши руки?

– Цвет был более яркий, с металлическим блеском, – еле слышно ответила вампирша. Покрутила безделушку в изящных пальчиках и дополнила: – Этот тяжелее раза в два.

– Погодите, вот эта пластмассовая копия тяжелее оригинала? Вы уверены?

– Да, тот артефакт был таким тонким и лёгким, что я боялась случайно переломить его.

– Странно. Сложные, дорогостоящие магические приборы обычно делают на очень прочном основании: мраморе, граните, толстом металлическом диске, – заметила Элен Хэлл, курировавшая на пару с мужем исследовательский центр инновационных физико-магических технологий. – Для выбора хрупкого основания должна была иметься веская причина.

– Безусловно, – согласилась Вэл и обратилась к клиентке: – Что ещё заметили?

– В вашей модели отверстия нет.

– Отверстия?! – ахнули все, кроме Вэл, которая деловито уточнила:

– Прямоугольный контур окаймлял вырез по диаметру круга? – Дождавшись подтверждения, она продолжила: – Судмедэксперт говорил, что удар ножа в мёртвое тело был полнейшей бессмыслицей, но он перестаёт видеться таким, если заметить, что диаметр артефакта идеально совпадает с шириной лезвия ножа. И если вспомнить, что кто-то для чего-то обмотал этот нож тем платком, что был запрятан в статуэтке – криминалисты нашли на рукоятке фрагменты белой нити, помните? Предположим, обёртывание производилось не с целью частично стереть старые отпечатки и не оставить новые.

– А с какой целью оно производилось? – раздражённо встрял прокурор. – Что вы тумана напускаете?!

– Про туман вы почти угадали, – рассеянно откликнулась Вэл, выпустив острые когти и стараясь сделать разрез в модели артефакта осторожно, не переломив её пополам.

– Позвольте мне.

Воздушный вихрь подхватил с её руки алый диск и перенёс его на ладонь Кэмпбелла. Копия орудия убийства покрылась морозным инеем, а по его центру заплясали язычки адского пламени, выжигая диаметральный вырез ровно внутри контура, не расплавляя замороженные края. Запахло палёной пластмассой, и через миг кружок вернулся к адвокату с аккуратно внесённой в него правкой. М-да, судья Кэмпбелл всегда очень скрупулёзно подходил к внесению поправок в дело.

– Благодарю, ваша честь. Итак, мне никак не давал покоя этот прямоугольный контур, который все сочли таким незначимым. Меня осенило, когда я смотрела на свою подругу-некроманта: она в тот момент рассыпала порошок вокруг могилы, создавая вокруг неё именно прямоугольный магический контур. Капитан Уильямс, вы обещали позаботиться об эксперте в деле некромантии.

– Да, позвольте вам его представить: Лука Златович.

Худой как палка мужчина в чёрном поднялся, обозначил поклон и детализировал представление капитана:

– Потомственный некромант в десятом колене, преподаю свой предмет в Высшей школе магии – я профессор кафедры некромантии. Что вы хотели у меня узнать, госпожа адвокат?

– Ведьмы, к которым детективы обращались за экспертной оценкой, не слишком ценят простые фигуры, а в некромантии часто используются прямоугольные контуры?

– Само собой, часто. Вы верно отметили, что могилы, по объективным причинам, имеют прямоугольную форму. Прямо скажем, круглые могилы и могилы в виде шестиконечной звезды – редчайшая экзотика. Как отпирающий контур, используемый, к примеру, при создании зомби, так и запирающий контур при упокоении нежити будут прямоугольной формы.

– Прекрасно, тогда мой вопрос: можно ли с помощью такого контура создать ключ, позволяющий некроманту «отпереть» запечатанные в артефакте магические силы? Используя нож и платок?

Все собравшиеся в зале Иные настороженно застыли, а Лука Златович нахмурился и подошёл к столу с указанными предметами.

– Непростой вопрос. Артефакт, который вы имеете в виду, – магический объект огромной мощи. Для создания таких творений некромантам необходимы не только свои силы и заклинания, но и жертвы. Всем известна тёмная сторона истории некромантии с её человеческими жертвоприношениями, поскольку смерть разумного существа даёт куда больший выплеск силы, чем смерть животного.

– Смерть высшего демона укладывается в эту канву? Он мог сыграть роль той жертвы, что была необходима для создания ключа к его же собственным силам?

– Вполне, – задумчиво свёл брови некромант. – Какими вы видите события после смерти демона?

– Брин Стоун оставила убитого с артефактом на груди. Заранее пронесённый в спальню нож воткнули в ещё тёплое сердце инкуба прямо сквозь заготовленный контур, вот так. – Подчиняясь ручкам Вэл, серебряный клинок прошёл сквозь просвет в артефакте также идеально, как ранее встал в прорезь статуэтки. – Затем артефакт забрали, оставив нож в теле жертвы, – предположу, диск был изготовлен разъёмным, чтобы можно было расцепить половинки, не потревожив нож в ране, и вновь собрать их воедино. Назначение платка и цветка в этой схеме мне не окончательно ясно, но нет сомнений, что Брин заставили купить их и принести на место преступления с какой-то целью.

– Цветок примечательный, – согласился Лука Златович, рассматривая растение в горшке, источающее густой аромат.

– Очень хотелось бы узнать, наконец, из-за какой такой примечательности он внесён в вещественные доказательства по делу, – фыркнул окружной прокурор, продолжающий промокать платочком потеющий лоб. Вэл хорошо его понимала – она бы никому не пожелала разбирать уголовное дело, в котором отметились такие непредсказуемые ребята с такими дьявольскими, потусторонними силами, как некроманты. У неё до сих пор подступал неприятный комок к горлу при воспоминании о скрежещущих когтях выбирающейся из могилы «старушки», а сколько таких звуков довелось услышать прокурору? Судя по бедно-зелёному цвету его лица – не так уж мало.

– Олеандр хорошо знаком некромантам, – бросил Лука Златович, внимательно изучая все руны на артефакте. Вокруг него затрещал воздух, пропитываясь некромантской силой, по залу поплыл тошнотворный запах тлена и прелой кладбищенской земли. Серые потоки магии смерти окутали нож и завились вокруг изящной резной рукоятки. – А вот и примечательность, – пробормотал себе под нос некромант, беря в руки нож и с неожиданной для его телосложения силой отламывая серебряную рукоятку.

Рукоятка оказалась полой, из неё на поверхность стола высыпалась горсть серого пепла.

– А горничная, когда работала продавщицей в магазине, знала, какой ножик возлюбленной инкуба подсунуть, – прокомментировала Вэл под сдавленный вопль капитана Уильямса.

– Только не говорите, что это прах её матери! – проорал очнувшийся капитан, тыча пальцем в обвиняемую.

– Пока не говорю, но сие легко проверить, – пожал плечами некромант и шагнул к вампирше. Та инстинктивно отшатнулась, испуганно зашипела и оскалила клыки. – Мне нужны лишь прядь волос и капля вашей крови, – поморщился некромант, – что за оскорбительные страхи, я не практикую человеческие жертвоприношения!

Локон срезанных волос и кровь Брин полыхнули чёрным пламенем и обратились пеплом. Лука Златович невозмутимо смешал их с частью праха, высыпавшегося из рукояти ножа. Над серой кучкой замелькали алые всполохи, и некромант констатировал наличие тесной родственной связи между вампиршей и той, чей пепел обнаружился в орудии убийства.

– Близкородственные связи в деле некромантии имеют ничуть не меньшее значение, чем в изысканиях генетиков, как заверяла моя подруга Кэтрин, – в повисшей тишине произнесла Вэл. – До сил высшего демона, запаянных в артефакте, вполне возможно добраться не только через Брин, но и через прах её родителей, точнее – прах погибшей матери. Этого я и боялась, когда капитан Уильямс подтвердил, что нашлись следы незаконно проводившейся эксгумации останков миссис Стоун. Уважаемый профессор, пока мы все не умерли от ужаса, представляя, как где-то прямо сейчас рождается сверхсильный некромант, повелитель армии злобных мертвецов, скажите, какова роль платка в явно совершённом тёмном ритуале?

– Платок и есть ключ к силам, – известил Лука Златович. – Серебро с прахом, то есть нож, был всего лишь проводником сил. Теперь тому, кто владеет артефактом, достаточно обмотать использованным в ритуале платком любой острый серебряный предмет и проткнуть себе кожу до крови через вырез в артефакте, – и к нему перетекут все запечатанные в нём силы высшего демона.

– Какое счастье, что платок у нас! – вырвалось у окружного прокурора.

– Поддерживаю, – усмехнулась Вэл. – И доскажу то, что не дали договорить нашему эксперту. Олеандр – цветок, широко используемый в некромантии. Его яркий фимиам прекрасно маскировал эманации магии смерти, излучаемой статуэткой с прахом, чтобы ни один из случайных гостей инкуба не заметил ни пепла в ней, ни ожидающего рокового часа призрака.

– Призрака?!

– Кто ещё мог побывать на месте преступления и не оставить ни следов, ни запаха? Чью ауру должен был прикрыть фимиам олеандра? Кто способен унести с собой лишь очень лёгкие предметы? Да ещё и потерять один из них по дороге? И, наконец, кого проще всего контролировать некроманту? Ответ один: артефакт унёс призрак, сидевший в заточении в статуэтке.

– Подтверждаю, призрак тут был, – кивнул некромант. – Вероятно, он выбил защёлки «букета» и выбрался из своей тюрьмы, почувствовав прилив сил от наступившей рядом смерти сильного Иного. Этой силой он воспользовался, чтобы достичь той цели, ради которой задумывалось убийство: создал ключ, позволяющий забрать силы демона не одной Брин Стоун. Призрак вонзил нож в грудь демона и унёс артефакт с платком.

– И обронил платок у калитки, где его подобрала адвокат Мэнс, – продолжил капитан Уильямс.

– И где его не заметила горничная, в безумном страхе убегающая из дома после того, как увидела в мёртвом теле хозяина памятный ей ножик. Хло так перепугалась, что некромант переложит убийство на неё, что без оглядки бросилась в бега, – подхватила Вэл.

– Постойте, в организации убийства мы подозреваем ведьмака Хоупа или какого-то неизвестного некроманта?! – завопил Гастингс.

– Мой сын и есть некромант, – скрипуче произнесла седенькая старушка в инвалидном кресле. – Очень слабый, как любой полукровка, но всё же некромант в том числе. Обычно в нём замечали только моё, ведьминское наследие, но его отец был магом смерти. Мы с его отцом никогда не состояли в браке, между нами была короткая связь: я хотела ребёнка, но не желала связывать себя семьёй, а некромант был в поиске доступной дамочки на дни командировки. В графе «отец» у моего сына стоит прочерк, но Адам знал, кто его второй родитель, и его всегда расстраивало, что законы природы сработали на нём среднестатистическим образом и он не родился сильным гибридом.

– «Никчемный полукровка» бросил он Полу Стоуну, – напомнила Вэл. – Это то, что он всю жизнь думал о себе и что намеревался исправить. Возникновение сверхсильного гибрида – перспектива похуже, чем появление очень сильного некроманта! Ведьминские заклятья способны подчинить живых, магия смерти – мёртвых. Тот, кто соединит в себе эти способности и взрастит их до предела, станет практически всесильным существом. Начинаю удивляться, что Хоуп не попробовал выкрасть заветный платочек из полицейского департамента и довести до конца свой великий план личностного роста. И меня тревожит, что в деле по-прежнему имеется один пропавший кружевной платок...

– Но пропал другой платок? Который невозможно использовать в качестве ключа? – взволнованно уточнил Гастингс.

– Ключом является лишь тот платок, которым накрывали нож в момент ритуала после гибели инкуба, – успокоил некромант, а Вэл нахмурилась и потёрла лоб. Резко повернувшись вокруг своей оси, она наставила на вампиршу палец с отросшим коготком:

– Погодите, вы сказали, что не теряли ни одного платка, а ведьме вы его не дарили?

– Не то чтобы дарила, но мы проводили какой-то ритуал с платком, я капала на него кровью, и он потом остался у ведьмы.

– Господи, Брин, у тебя магическое образование, как ты могла совершить такую немыслимую глупость – добровольно отдать ведьме капли своей крови?! – На этот раз завопил отец арестантки. Некромант же укоризненно покачал головой, обращаясь к ней:

– Злодей ловко усилил связку трёх предметов ритуала: артефакта, наполненного силами влюблённого в вас и убитого вами инкуба, ножа с прахом вашей родной матери и платка, когда пропитал его вашей кровью.

– Эксперты-свидетели со стороны обвинения ещё на предварительном слушании сообщили о найденных на платке следах крови Брин Стоун – нам следовало уделить больше внимания этому нюансу, – процедила Вэл, напряжение которой всё росло и росло.

– Господи, обвиняемая – вампир, она питается кровью, следы таковой на её платке – естественное дело, – принялся оправдываться прокурор.

– Вы упускаете из виду, что вампиры питаются чужой кровью, а не своей собственной, – возразила Вэл, быстро вороша горку предметов на столе и застывая столбом при виде одного из пакетов.

– Что вы делаете? Зачем распечатываете упаковку с вещдоком?! – хором возмутились судья Накир и Гастингс, когда она взрезала когтями полиэтиленовую плёнку с пометкой: «Обнаружено у калитки дома Харриса. Подобрано адвокатом Мэнс и сдано в полицию кап. Вэйнрайтом».

– В фамилии Вэнрайта допущена ошибка – это раз. Опытные криминалисты используют в описаниях такого рода совсем другие обороты речи – это два, – перечислила Вэл, вытаскивая из пакета белый кружевной платок и тщательно его обнюхивая. – Этот клочок ткани пахнет лишь порошком и крахмалом, на нём нет ни запаха владелицы, ни моего – он взят с полки шкафа Брин. Это тот последний, пропавший десятый платок, которого вы недосчитались, капитан Уильямс. Платок после судебного заседания подменили. В руках убийцы есть и артефакт, и ключ к нему – это три!