Демоны пустыни

Глава 28

Даже если какой-то местный хмель и оставался в наших головах, от тона командира он моментально выветривается.

— Что случилось? — спрашиваю я, забыв про бутылку и поливая себя водой.

— Мне не сказали, — признается старлей и сплевывает, отвернувшись. — Велели привести всех, и срочно. Так что быстро приводите себя в порядок и бегом.

Сказать проще, чем сделать. Головная боль усиливается от попыток думать, что значит срочный вызов, ещё до завтрака. Олег, наш спаситель, подходит к каждому по очереди и избавляет от похмельного синдрома.

Вот это полезный друг, я понимаю. К демонам воскрешение, вот за какую способность действительно памятник надо ставить. Нет, всё, больше никаких гулянок. Только спорт, здоровый сон и правильное питание.

Мы все с облегчением благодарим целителя. Утренняя пробежка, уже привычная, теперь воспринимается тревожно. Бежим — куда, зачем, за что? У административного здания стоит машина. Неприлично дорогая и слишком чистая. Среди базы, покрытой слоем бурой пыли, её яркий синий цвет режет глаз.

— Ну, удачи, ребятки, — тепло напутствует нас командир и уходит.

Мы какое-то время смотрим ему вслед. Хороший всё-таки мужик, прав был Кристо. У меня чувство, что мы больше не увидимся. И я буду скучать по его матерку, солнечному прищуру и даже нелицеприятным выражениям в наш адрес.

До меня только сейчас доходит, что назвал нас не дрищами, а пустынными лисами. Мы что, теперь пустынники? Я переглядываюсь с друзьями и, судя по их улыбкам, они думают о том же.

Только вот рано мы радуемся. Вряд ли нас с утра пораньше хвалить позвали.

Ожидают нас двое, как из одного яйца вылупились. Неуместные среди пустыни чёрные костюмы, начищенные до блеска туфли. И даже маникюр у этих мужиков идеальный. Я смотрю на потрескавшуюся кожу на своих руках и раздолбанные ногти.

— Доброе утро! — жизнерадостно здоровается один, а второй отступает за его спину. — У нас для вас отличные новости, вы летите домой.

— Но… — начинает говорит рыжий и осекается, понимая, что возражать ему не хочется.

— Для вас уже подготовлен самолёт, спецрейс, прямо отсюда, из Александрии. Нам дали разрешение на срочный вылет. Совсем небольшое окно, пока позволяют погодные условия.

— В смысле, прямо сейчас? — у Богдана громко урчит в животе. — Но мы даже не позавтракали.

— Вас обязательно накормят на борту. И ваши вещи доставят туда же.

— Почему такая срочность? — спрашиваю я, прищуриваясь.

Не нравятся они мне. И что нас увозят вот так, без предупреждения. Хотя догадываюсь, почему.

— Это приказ Его Императорского Величества, у нас распоряжение доставить домой княжичей великих родов, — важным тоном сообщает тот, что стоит позади.

Не подумать, не возразить нам не дают. Подгоняют приближающейся бурей, усаживают в машину и отвозят в аэропорт. Я сильно сомневаюсь в правдоподобности небольшого погодного окна. Небо ясное и ветра нет. А о приближении бури на базе говорят заранее, обсуждая в красках кто и куда этот песок, хм, любил.

Я только сообщаю Яру, что мы срочно вылетаем. «Ну это было логично предположить. Держись, братец, трясти будут так, что в ушах затрещит» — успокаивает меня он в ответ.

Самолёт наш небольшой, но комфортный. Не пожалели для княжичей хорошую птичку. Просторные удобные и мягкие кресла, обтянутый светлой кожей салон. Видимо, на таких и привык летать Каритский, который сразу же успокаивается, зайдя внутрь.

— Ну наконец-то, — делает вид, что ворчит он и устраивается в кресле, вытянув ноги и зажмурившись от удовольствия.

Нас, как и обещали, кормят вкусно и досыта. Взлёт опять меня будоражит и я замираю у окна, наблюдая, как стремительно уносится вдаль пустыня. Кондиционер в салоне тут же смывает память о духоте, вездесущем песке и вечном пекле. Мы круто заваливаемся на бок, поворачивая к морю.

Во рту снова пересыхает, но хоть тело болит приятно. В голове и яйцах звенящая пустота. Если второе меня полностью устраивает, то с первым надо что-то делать. И я крепко засыпаю до самого приземления.

Будит меня встряска и торможение многотонной железной машины. В ушах заложило, похоже, прямо во сне. Изображаю рыбину, избавляясь от неприятного ощущения.

Встречает на взлётной полосе нас целый кортеж. Совершенно одинаковых неприметных автомобилей. У трапа переминается с ноги на ногу низенькая суетливая дамочка.

Очки в тонкой оправе, прилизанная причёска, строгое платье, облегающее немного пухлую фигуру. И добродушные ямочки на щеках. Только вот глаза холодные, а в руках она нервно мнёт какие-то бумаги.

— Господа! Княжичи, — добавляет дама. — Прошу вас по машинам.

— Это что ещё такое? — Саша моментально возвращается в режим избалованного аристократа, едва попав на родную землю. — Где мой личный водитель и автомобиль?

— Простите, но это приказ императора, — она прижимает бумаги к сердцу и воодушевлённо хлопает ресницами. — Вас ожидают на доклад, а затем сразу же отвезут по домам.

Как она лихо допрос переименовала. Решили взять в оборот сразу по прилёту, не давая возможности сболтнуть лишнее. Я не сильно удивлён, а вот друзья недовольно хмурят брови. Только Олег кривится в усмешке, как и я.

— Господа, прошу вас, — вдруг начинает умолять дама. — Это очень важно, не даст мне солгать Маат.

Против такого аргумента уже не поспоришь. Хотя мне становится интересно, что они сделают, начни мы сопротивляться?

Я прикидываю количество людей, запуская поиск. Внутри каждой из машин водитель и одарённый. Сияние их силы похоже на род Панаевских, но ощущается грознее.

А на крыше сидят снайперы. Серьезно, из-за нас? Может они там думают, что в нас демоны вселились? В руках у них непростые винтовки, а настоящие артефакты. Заряжены силой по полной.

— Конечно, раз приказ самого императора, то как можно отказать? — моя милая улыбка почему-то заставляет нервную даму вздрогнуть.

Каритский ещё для вида бухтит под нос, жалуясь на неподобающий приём, но тоже сдаётся. Нас разделяют, каждого усаживая в отдельный транспорт.

«Только ты не вздумай им признаваться!» — бросаю на прощание целителю и получаю неприличный ответ, куда идти тем, кто нас увозят.

К моему удивлению и облегчению, приводят меня не в крошечные застенки без окон. В то же здание, напротив дворца, но теперь в офис на верхнем этаже. Современная обстановка, стеклянные стены и двери, простор и шикарный вид на площадь, дворец и набережную.

Мне вежливо предлагают кофе, приносят фрукты и сладости. Я задумчиво жую какое-то печенье, когда ко мне приходит старый знакомый. Никанор Пантелеев-младший, следователь по особо важным.

Он интересуется моим самочувствием, хорошим ли бы был полёт. И, пока он не начал любопытствовать по поводу моего мнения о погоде, я спрашиваю первым:

— Что вам от меня нужно?

— Мы уже получили доклад вашего командира о случившемся в пустыне. Прошу с ним ознакомиться и подтвердить, или опровергнуть. Возможно, вы захотите его дополнить.

Следователь подсовывает мне под нос несколько листов бумаги, прошитых красной ниткой. На заглавной странице, кроме императорского герба и служебных надписей, ожидаемо стоит печать «Совершенно секретно».

Я читаю доклад старлея с улыбкой, представляя, как он его писал, с неудовольствием опуская матерные знаки препинания. Впрочем, описано всё четко, одни факты, ничего не приукрашено и не скрыто.

— Всё именно так, как тут написано, — отдаю я ему бумаги, прочитав два раза.

— Благодарю, — Никанор натянуто улыбается и протягивает мне ещё стопку. — А это доклад великого князя Бориса Саницкого, Верного Богам. Прошу ознакомиться и с ним.

По спине пробегается холодок. Вот теперь мы и переходим к сути нашей встречи. Только я не думал, что буду говорить об этом со следователем, пусть и по особо важным делам. А следователь ли он?

Я напускаю на себя максимально равнодушный вид и принимаю бумаги. Великий князь изъяснился тоже чётко и по делу. Сдав меня с всеми многострадальными потрохами. Мало того, отдельной страницей дед Олега описал рекомендации и предположения.

Я против воли начинаю мрачнеть, читая, куда меня хочет запихнуть тот, что спас мне жизнь. В разведку, короче говоря, сразу меня не возьмут. Молод, не организован и не подготовлен. Возможно успешное обучение.

Требуется специальная подготовка и надзор жриц. Рекомендуется изоляция на время подготовки. Возможно применение для особой техники допросов. Необходим ритуал привязки.

На последнем пункте я останавливаюсь, прожигая бумагу взглядом. Привязки? Меня что, на цепь хотят посадить? Да хрен вам был. Справился с Высшим и вам наваляю.

Я с ненавистью смотрю на Пантелеева, бросая бумаги на стол. Его мой взгляд ничуть не смущает. Он приглаживает края пиджака и садится на соседний стул.

Глупо, конечно, думать, что если я его сейчас придушу, то избавлюсь от проблем. Но мысль об этом мне нравится. С ней я и продолжаю на него глядеть.

— Не надо горячиться, княжич. Последнее — всего лишь рекомендации. Это не значит, что мы обязательно станем их выполнять.

— Что вам от меня нужно? — повторяю я, скрипя зубами.

— Чтобы вы подумали. Чем вы сможете быть полезны империи. И на каких условиях. Ваш род бесспорно предан императору и надёжен. И ваш долг не нарушать эту славную традицию, не так ли? Вы будете делать лишь то, что и так бы сделали. Но подготовка и методы её проведения зависят только от вас.

Ох, как бы я сейчас сжал эту шею обеими руками…

— И как долго мне позволено подумать?

— Не беспокойтесь, никакой спешки нет, — Никанор сглатывает, замечая мой взгляд. — Конечно же, вашему обучению в императорской академии это не должно повредить. Если на то будет воля богов. Пока отдыхайте и набирайтесь сил, у вас выдались не самые лёгкие несколько недель.

Я хмыкаю. Какой заботливый. Не самые лёгкие несколько недель? Хтонь, сколько я здесь? По моим ощущениям прошло слишком до хрена недель. Не самых лёгких.

— Если мы друг друга поняли, то вас отвезут домой.

— Я вас понял, насчёт обратного не уверен, — огрызаюсь я. — Что, даже не возьмете клятву молчать? — киваю на секретные документы.

— Положусь на ваше благоразумие. В ваших же интересах не распространять эту информацию вне круга тех, кто с ней ознакомлен.

Пантелеев гадливо улыбается, часто моргая. Это, похоже, первая проверка. Да и кому мне рассказывать о том, что случилось в пустыне? Прессе? Зачем только. А о второй тайне и я сам не хочу говорить.

Ну вот почему нельзя по-человечески? Мол, боец, ты нужен империи, без тебя совсем беда, спасай! Я бы подумал. А теперь я подумаю, как избежать такой чести.

— Что касается информации… — отвечаю ему не менее неприятной улыбкой. — Посвятите меня заодно, что происходит? Прорывы, Высший. Раз уж мне придётся работать со сведениями, о которых не распространяются, можно начать сразу.

Никанор задумывается, опуская глаза в пол. Сияния силы нет, он не одарённый, а то я бы подумал, что использует ментальную связь. Чуть наклоняю голову — точно, в ухе следователя микронаушник, сливающийся по цвету с кожей.

Кнут мне уже показали, давайте теперь пряником побалуйте. Я терпеливо жду его ответа.

— Ситуация в пустыне нестандартная, — наконец говорит Никанор, — Сейчас империя вместе с союзниками, разрабатывают новый план противостояния хаосу. И обсуждают новые союзы, в связи с появлением Высшего демона.

Новые союзы, а точнее очень старые, это ифриты, понятно. Кажется, только благодаря их силе и удалось остановить тварь. А уговорить их будет не просто, исходя из слов брата.

— А люди? Демону же помогали люди, — не отстаю я.

— Кочевники, — следователь морщится. — Которые, как мы думали, тоже были нашими союзниками. Пока ни одного из них не удалось взять живьём, но и над этим мы работаем. Они весьма успешно скрываются в пустыне, это их дом.

— А…

— Если пожелаете, то позже сможете получить информацию о результатах переговоров и операций, — перебивает Пантелеев, глаза его холодеют.

Ясно, это был крошечный аванс, а теперь мол, думай Игорёк о сотрудничестве.

— Прошу, я провожу вас до автомобиля, — следователь поднимается и торопливо добавляет: — Ах да, средства будут переведены в течение дня.

— Что, какие средства? — я от неожиданности даже забываю злиться.

В большом окне из-за здания дворца выглядывает заходящее солнце и подсвечивает шевелюру Пантелеева золотым ореолом.

— Ну как же, за боевые заслуги, — удивлённо объясняют мне из свечения. — Всем участникам вылазок в пустыне положены денежные награды, соответствующие рискам, положению, уровню опасности и количеству истреблённых созданий хаоса.

Количеству? Мы же там сотнями их укладывали. А Высший? Сколько стоит его голова? Хтоническим елдаком меня по лбу, почему я вообще не знал об оплате? Видимо мой рот распахивается в немом вопросе, вижу как светящаяся башка кивает:

— Да, всё верно, это очень много денег. Прошу за мной.

Солнце быстро закатывается за дома на горизонте, погружая город в сумерки.

Я иду за Пантелеевым, как зомби. Ещё и Панаевский говорил о контрибуции, целом состоянии. Отличная новость! За то, что моя шкура в постоянной опасности, оказывается неплохо платят. Думаю, больше чем неплохо.

Дом встречает меня тишиной и пустотой. Не понял, а где шарики, хлопушки и качание на руках? Куда все вечно деваются?

— Господин! — меня выбегает встречать только Слава. — Вы вернулись, слава Богам!

В её глазах искренняя радость, а улыбка делает и без того милое личико просто очаровательным.

— Вы что-нибудь желаете? — девушка хлопотливо оглядывается.

— Не надо ничего, спасибо, — тоже отвечаю ей улыбкой. — А где все?

— Так в угодьях охотничьих, на Волге, каникулы же. А великий князь по делам уехал. Велел… Просил вас никуда не выходить, — смущённо говорит управляющая.

Сразу хочется пуститься во все тяжкие, но я и сам хочу поговорить с дедом. Например, о своём банковском счёте. Старших слушаться, безусловно, нужно. Когда они адекватно объясняют зачем.

Я ещё раз заверяю Славу, что ни в чём не нуждаюсь. Кроме, пожалуй, одного, но с этим я и сам справлюсь. Комнаты, как и весь особняк, кажутся слишком большими и просторными. Но я с особым удовольствием, не торопясь, иду в спальню.

В душе я провожу, кажется, не меньше часа. Выскребаю песок из всех мыслимых и немыслимых мест. Пыль словно въелась в кожу, смываясь особенно долго. Выхожу распаренный, румяный и довольный.

В самолёте я отлично выспался, но постель всё равно меня манит. Огромная, чистая и благоухающая. И мягкая. Разбегаюсь, чтобы нырнуть в её недра. И тут в дверь настойчиво стучат.

Я застываю нелепой фигурой с руками в разные стороны. Хтонь, есть тут у каких-нибудь богов дар невидимости? Вот бы мне такую способность… Бац и нет меня. Боги молчат, а стук повторяется.

Вздыхаю и крайне неохотно иду открывать. Со скорбным лицом уставляюсь в пустоту. Привычной беспокойной рожи братца нет. Он же остался в пустыне.

Опускаю голову. Передо мной мелкий пацан, посыльный. Взъерошенный и запыхавшийся.

— Вас тама внизу ожидают, господин! — радостно сообщает он.

— Кто? — оттягиваю я момент, как могу.

— Из императорского дворца, какой-то очень важный господин, — пацан понижает голос, заговорщицки втягивая голову в плечи.

— Скоро буду, — я захлопываю дверь.

И прислоняюсь к ней лбом, тихо ругаясь. Ну вот и пришли за мной. Я-то надеялся, что мне дадут хоть какое-то время. А теперь, если сам император «попросит», как я ему откажу?

Воспримет всё на свой счёт, обидится и позовёт ещё какого-нибудь отпрыска Панаевских. И здравствуйте, карающие когти кровавой богини Мафдет.

В общем, пока я переодеваюсь, привожу в порядок внешний вид и спускаюсь, накручиваю себя знатно. На улице меня ожидает уже знакомый мужчина. Выправка, парадная форма и цепкий неодобрительный взгляд. Ну а сейчас я-то что не так надел?

Даже пиджак через руку перекинул, не впихиваться же в него в такую тёплую погоду? Но мне приходится это сделать и даже застегнуться. Взгляд мужика тут же добреет и он молча указывает на автомобиль.

Мы едем всего пятнадцать минут, и я едва успеваю полюбоваться на мирный город. Нева поблескивает отражениями огней, их рассекают катера и лодки. По набережной неторопливо прогуливаются люди, чайки носятся над водой.

Я опускаю стекло, игнорируя недовольный взгляд моего сопровождающего. И полной грудью вдыхаю прохладный вечерний воздух.

Меня привозят к тому же подъезду у дальней стороны площади. Ведут коридорами со стоящими на страже замершими вояками. Распахивают передо мной створки высоких дверей.

— Ваше Императорское Величество, — склоняюсь я на пару секунд.

Картина очень знакомая. Тот же кабинет, по меркам дворца, весьма скромный. За окном тихий город. На столе перед императором папка. Теперь, правда, гораздо толще. Да и сам правитель выглядит иначе.

Снова уставшим, но сейчас его измученность особенно бросается в глаза. Мне его даже становится жаль. Мне то что, демонов поистреблял и домой. С нюансами своими, не без этого. А ему теперь всё это разгребать…

Он жестом указывает мне садиться и потирает виски. Мне кажется, что в его золотых волосах появились седые проблески.

— Игорь Белаторский, Белый волчонок, — он стучит пальцами по бумагам. — У меня к вам, молодой человек, просьба.

Ну вот, как я и думал. Интересно, что бывает с теми, кто его просьбы не выполняет?

— Просьба или задание? — сам не понимаю, откуда столько наглости берётся.

Император позволяет себе лёгкую усмешку. Так, намёк на неё, одними уголками губ. Но взгляд его тут же снова становится серьёзным.

— Задание. И просьба в том числе. Знаю, что с вами уже говорили, так что не удивлён таким вопросом. Они умеют убеждать, такова их задача, поставленная ради безопасности империи. Но я, в отличии от них, скажу как есть.

Я даже чуть вперёд поддаюсь. Неужели кто-то мне прямо скажет, что происходит? Без мутных угроз и тощих подачек? Разумовский награждает меня ещё одной усмешкой:

— Ситуация такова. Ваши родители пропали, будучи на задании. Очень тайном, как вы можете и сами догадаться. Связи с ними нет, а жрицы… Жрицы говорят, что они живы. Конечно, мы отправили на Север специалистов в таких делах. И те вернулись ни с чем. Ни слухов, ни догадок. Никто не чинил им препятствий, а напрямую спросить о людях, которых не должно быть там, сами понимаете — невозможно.

Родители, Север? От резкой перемены в висках стреляет.

Мне очень хочется задать ему много вопросов. Наверняка же там должна быть целая сеть агентов, мы же соседи, хоть и вроде союзники. Не может же быть такого, что никто ничего не видел и не слышал.

Но я молчу. Сомневаюсь, что во внешней разведке работаю люди глупее меня.

— Поиск? — догадываюсь я.

— И не только. У вас, молодой человек, в достатке интересных умений. Вы можете увидеть то, что другим не под силу. И не привлечь при этом лишнего внимания.

Вот тут я чуть не хрюкаю, но сдерживаюсь. Я-то его не привлекаю, оно само меня находит. Но к чему он ведёт, я уже понимаю.

— Честно вам признаюсь, я хотел отправить вашего брата, у него есть необходимый опыт. Но нет нужной в такой ситуации силы и легенды. Вы молодой аристократ из великого рода, и успели принять участие в паре скандальных историй. Пусть ваш род известен своей службой империи, но вы…

— Молодой, — заканчиваю я за ним, сдержавшись от неприличного продолжения.

— Верно, молодой и вспыльчивый. И на этом можно сыграть. Безусловно, ваш приезд на Север будет подозрителен, учитывая все обстоятельства, — он замолкает на миг, словно хочет что-то добавить, но передумывает. — Но от вас что-то скрыть будет сложнее. А я надеюсь и вовсе невозможно.

Нормальная тут эксплуатация детского труда. А я ещё туземцев жалел. Ладно, я не ребёнок, а здоровый лоб. И звучит всё логично. И понятно, что император даёт мне главный мотив — родителей.

Жаль только, что я этим не проникся. Мне не плевать на них, но я их даже толком не видел и воспылать сыновней любовью как-то не успел. Уверен, император не поймёт моё равнодушие, а значит придётся изображать рвение спасать их без раздумий.

Хтонь, вот такую ловушку я предугадать не мог. Я хмурюсь, тереблю край пиджака, поправляю воротник рубашки.

— И, прежде чем перейти к обсуждению деталей, я должен сказать ещё кое-что. Но сначала взять с вас слово молчать о том, что вы услышите.

Странно, что не сразу по приходу. Мне тут уже выдали пару гостайн. Я, конечно, соглашаюсь и произношу клятву. Наши силы переплетаются, закрепляя слова.

На меня накатывает готовность кидаться в бой, и я отгоняю её, натравив бурую силу Нергала. Отпускает. Надеюсь, император это не специально сделал.

— Моя дочь, Ольга, тоже пропала, — сообщает он мне и на секунду сутулится, тут же выпрямляясь.

Я невоспитанно распахиваю рот. Эта то когда успела? И при чём тут Север?

— И, предположительно, она сейчас тоже на Севере, — отвечает он на мой мысленный вопрос.

— Да как? — продолжаю плевать на манеры я.

— Ольга отправилась с дружественным визитом в Великое княжество Литовское. У нас там свои интересы, но сейчас это неважно. И пропала прямо из дворца Великого князя. При очень странных обстоятельствах, но указывающих на причастность к этому норманнов. Доказательств для прямого обвинения недостаточно. А без них предъявлять такое союзникам означает начать конфликт. И, скорее всего, военный.

То есть, суровые северные ребята в случае чего и войну могут устроить? У меня от таких откровений голова идёт кругом. И я понимаю, что встрял по полной программе.

То, что мне сейчас рассказал император, не говорят для того, чтобы согласиться или отказаться. Пропали мои родители. Пропала принцесса, чтобы её неугомонную задницу… Хм. Если я начну изображать раздумья сейчас, то мне точно конец.

Можно ли осуждающе вздохнуть при императоре? Я думаю об этом и просто спрашиваю:

— И что я должен делать?

Уважаемые читатели!

Второй том закончен, но история уже продолжается.