Детектив и политика. Выпуск №2 (1989)

КРУПНЫМ ПЛАНОМ Евгений Додолев ПРАВО НА СОЧИ

Несезон — понятие условное. Сочинские гостиницы зимой столь же неприступны, как и в разгар южного лета. Хотя бы потому, что большинство из них переключается на "пансионное" обслуживание организованных отдыхающих. Впрочем, и неорганизованных влажными зимними месяцами можно встретить на вечнозеленых улицах крупнейшего (четыре миллиона гостей ежегодно!) курорта страны. Правда, это не те ошалевшие "дикари", которые с отпускным энтузиазмом готовы выкладывать по пятерке с носа за казарменного типа койку в тесном мезонине. У этих "отдыхающих", ищущих приют в Сочи под рождество, нет зачастую и мятого-перемятого рубля. Бомжи. И они тут, конечно, не очень-то ко двору.

Когда-то в начале века Сочи славился дешевизной. Отборное парное мясо — гривенник за фунт. Свежая, только из сетей, кефаль — еще дешевле. Лучшие сорта винограда (в том числе и "Изабелла") продавались за 3–4 копейки фунт. Грецкие орехи шли по рубль пятьдесят, но… уже за целый пуд! Были времена, когда номер в центральной гостинице вблизи желанного моря (пусть даже с балконом на главную — Московскую улицу) можно было снять всего за рубль-два в сутки. А ныне сочинский рынок сезонными рекордами не уступает минскому и ленинградскому, а про гостиницы и говорить не хочется — только за устройство в "Жемчужине" дорогие гости отваливают иногда и "пятихатку" (500 рублей), а сутки на человека обходятся там в четвертной. Хотя… беспризорная публика традиционно находится на подножном, так сказать, корму, а на ночлег запросто устраивается в любом подвале.

Сочи — негласная столица "южных" бомжей, поскольку город этот — узел самых популярных бродяжьих маршрутов: из средней полосы в Закавказье. Весь бездомный "андерграунд" знает: ноябрь — мандаринный сезон. Тысячи и тысячи спившихся босяков дружно устремляются в землю обетованную. Землю мутной, словно ночь, чачи и кислых, как дешевое вино, цитрусов. Поближе к Новому году рваная вереница тянется обратно, и отдельные бойцы бесприютной армии "людей вне прописки" пробиваются через милицейские кордоны и прячутся в укромных уголках Большого Курорта, одним видом своим нарушая безмятежно-праздничную 140-километровую (во всю длину сочинского побережья) панораму круглогодичного отдыха.

Кстати, на полпути от аккуратных тропинок парка "Ривьера" до эскадры модных виндсерфингов знаменитой "Жемчужины" (после постройки роскошного Дагомысского комплекса переставшей слыть наиболее комфортабельной и, следовательно, самой популярной среди "фарцы" гостиницей), буквально в сотне метров от гранитной оправы бархатистого моря, гигантским аквариумом зажатого тут сочинским портом, почти на том самом пятачке, где до революции соседствовали местная жандармерия и лучший городской бордель, расположено неприметное здание без окон, с сиротливой дверью над стоптанными ступенями — приемник-распределитель для лиц, задержанных за бродяжничество и попрошайничество. Этакий "отель" для сирых и нищих вместимостью 150 койко-мест.

В Сочи, повторю, бомжей не любят. Мы вообще не любим тех, кто своим внешним видом явственно напоминает нам о темной стороне жизни, беде, несчастье. Мы их боимся, инстинктивно хватаемся за скупое наше сердце, как сытый богач хватается за толстый бумажник, завидев в темноте переулка неясный силуэт. Потенциальные грабители, с которыми придется делиться если не содержимым кошелька, то душевным теплом, которого и самим подчас не хватает, — вот кто они, эти забитые бомжи, для нас, благоустроенных. Потому мы и не уважаем этих несчастных. Потерял, мол, человеческий облик, стало быть, и на человеческое отношение не рассчитывай. Не так ли? То ли дело холеная, позолоченная загаром проституточка-хохотушка, из дорогих. Или отутюженный и благоухающий французским лосьоном добродушный валютчик, остроумный и щедро раздающий чаевые. Любо-дорого смотреть! Этих в Сочи привечают душевно…

А вот бродяг не любят. Впрочем, работники сочинского приемника, несмотря на явно "не курортные" условия работы, не приобрели, как мне показалось, иммунодефицит милосердия. Судя по тому участию, с которым они повествуют о злоключениях своих несчастных подопечных, работающие здесь люди переживают за каждого. А ведь это непросто — да не прозвучит это шаблоном — сочувствовать каждому. За год через номера этой "гостиницы" проходит тысячи полторы "клиентов". Причем едва ли не каждый четвертый — туберкулезник. Не редкость сифилис. Вши вообще дело обычное. Но, как горько констатировал заместитель начальника приемника Александр Гончаров, клиенты их — люди, от медицины отрешенные.

Ни одна больница не берется оказывать бесплатную медпомощь выпавшим из жесткой социальной структуры. Справедливости ради замечу, что, насколько мне известно, в других городах нашей необъятной родины клятва Гиппократа точно так же забывается, едва речь заходит о людях без прописки: нет штампа в паспорте или, тем паче, собственно паспорта — тебя вроде как не существует для людей в белых халатах; заниматься тобой — прерогатива мужчин в серых шинелях.

— Года два назад "гостил" у нас пожилой мужчина. С гангреной. Вызвал я "скорую". Они приехали, осмотрели и говорят: "Показатели смертности нам портить не с руки. Вдруг он дуба даст?" Отпустили мы его. Если начистоту, то это не совсем по правилам. А что делать? Вот к нам иногда постоянные клиенты сами приходят. Не дом отдыха, но хоть подкормиться бедолагам можно. Хотите рапорт покажу? Там черным по белому: спал, укрываясь газетой. Так что это не только атрибут западного безработного — газета вместо одеяла. Сейчас наш бродяга хоть почитать ее перед ночлегом может, есть что… — невесело иронизирует Гончаров.

Попадают в приемник и калеки, и восьмидесятилетние старики. Картина с ними аналогичная: направить их в дом престарелых или инвалидов нельзя — нет прописки, нет пенсии. Бродят по городам и весям одинокие ровесники нашего государства и никому не нужные ровесницы века. А мы о ком и о чем печемся?

Нет, нет! Мы затыкаем уши: не рассказывайте нам о полуслепых старцах, рожденных на излете века прошлого, регулярно попадающих в распределители и привычно, на ощупь, заполняющих, мягко говоря, неумные (в контексте их возраста) листки со строгими вопросами: "Отношение к воинской обязанности?", "Каким репрессиям подвергались?" и пр. Мы ничего не хотим знать о старушках с датой рождения до семнадцатого года, отвечающих на эти же вопросы по нескольку раз в год. И который уже год подряд, бог мой! О да, среди них попадаются, по изящному выражению одного из "оперов", "пожизненно не ставшие на путь исправления". Согласно бумагам, шестьдесят процентов завсегдатаев сочинского "спеца" ранее судимы. Но по каким статьям-то? По тем, которые, возьму на себя смелость утверждать, являют собой позор нашего законодательства (а значит, и общества): 209 — "тунеядство и бродяжничество", 198 — "нарушение паспортного режима", 122 — "алименты". Дежурные по приемнику рассказывали о пожилой женщине, числящейся бродягой: ее выжила из дома ловкая невестка, и коренная сочинка стала персоной нон-грата в родном городе. Еще одна обитательница приемника лишилась здешней прописки "с подачи" родной дочери. Но уезжать ни за что не хочет. В Сочи немало "людей с корнями", которые никогда и никуда отсюда не уедут, невзирая на перспективу оказаться в этом "санатории" без окон, где кормят на 47 копеек в сутки.

Хриплым голосом одна из этих "дам-перекати-поле" божится, что, получив (в очередной раз) паспорт, она покинет любимый город и отправится к "подруге на Север" или "приткнется к баптистскому молельному дому". А если нет? Не миновать ей, в который раз, бессонных камер "спеца".

Заместитель начальника приемника по политико-воспитательной работе Александр Ковалев сетует, что приказ № 140 от 1970 года о порядке работы приемника-распределителя устарел, а новое положение разрабатывается не первый год. Между тем само уродливое понятие "бродяга" остается расплывчатонеопределенным. Кстати, сочинский прокурор Евгений Иванович Торбин так и не смог объяснить мне, что же кроется за этим стыдливым термином. Кто же является бродягой, как говорится, де-юре? Впрочем, и другие юристы, с которыми я обсуждал эту проблему, комментировали ее сбивчиво и, главное, противоречиво.

А пока с бродягами юристы борются. Желали бы им помочь, но не имеют возможности. В Сочи эта борьба ведется, похоже, успешно. В крае полтора десятка приемников, однако каждый четвертый из задержанных — сочинский. Впрочем, болезнь эта социального происхождения. И карательная терапия пользу приносит лишь косметическую. Пока не решится основная из проблем — трудоустройство — обитатели "спеца" останутся "на дне". Среди них, по словам Гончарова, попадаются мастера — золотые руки. Но устроить их на работу практически невозможно. Бюрократы-кадровики построили непробиваемую баррикаду из железобетонных бланков анкет. "Если оступишься — люди добьют". Восемнадцатилетней ленинградке Диане, которую обстоятельства вынудили заняться проституцией, я так и не смог доказать, что она заблуждается относительно всеобщей черствости и что паспорт, который ей выдадут в "спеце", — не "волчий билет". Наверное, потому что сам не очень верил в то, что говорил.

Непонятно, почему городские власти не обеспечат работой всех задержанных хотя бы на тот месяц, что они здесь "гостят". Водь город испытывает хронический дефицит рабочих рук, импортирует" их, а то, что под боком томятся десятки людей, рвущихся как раз на ту работу, которую Сочи может им предоставить, никто "не замечает". Я не преувеличиваю. "Томятся" потому, что условия в "спеце" отнюдь не сахарные, тюрьма она и ость тюрьма, как ее ни называй. "Рвутся" потому, что рады покинуть душные камеры под любым предлогом: прогулочных двориков нет, а в городе, даже занимаясь мойкой посуды в ближайших кафешках, можно "потусоваться". Все-таки какое-никакое разнообразие и к тому же ощутимая выгода — работающих кормят не на 47, а на 77 копеек.

В соседней республике подобные преемники с легкой руки некоторых предприимчивых начальников в мундирах стали рабскими рынками". Задержанных продают местным жителям, как батраков. Наживается кое-кто из милиционеров-проходимцев. Но, с другой стороны, сами задержанные вспоминают об этом не без ностальгии: работа на свежем воздухе, общение, опять же чача. Все довольны. В накладе, пожалуй, лишь государство.

Хотя, по правде сказать, некоторые услышанные истории меня поразили. Одного бомжа, подрядившегося работать на огороде селянина, превратили в самого настоящего невольника. Кормили вместе со свиньями из корыта, за нежелание выполнять ту или иную работу зверски истязали. На ночь приковывали цепью к тяжеленной гире. В сочинский "спец" его таким и доставили — хромым, заросшим, изможденным. Его третий побег из "кавказского плена" закончился благополучно. В приемнике он тоже не новичок. Первый раз его привезли сюда, вытащив из подвала дома, где он так громко храпел, что привлек внимание патрульных.

…Ночью патрули "отлавливают" бездомных курортников и дебоширящих пьяниц, а днем забот прибавляется. Чего стоит один только иностранный туризм с "коммерческим" уклоном… Гостей со всех волостей хватает, и товар не залеживается. На все находится покупатель. Что бы то ни было: бижутерия, солнцезащитные очки с бумажными нашлепками, "вареные" джинсы, автоматические зонтики, легкие куртки, пестрые майки, ходовая парфюмерия, цветные колготки, обувь — от бальных туфель до повседневных кроссовок за сотню рублей, летние костюмы, как мужские, так и дамские, кофты — не обязательно летние, заурядная порнография. Короче, товар на любой вкус. И товар расходится. Многие туристы из одной торговообильной страны покупают билет на черноморский круиз единственно с целью меркантильного променада по набережным Одессы и Сочи: только трапы спущены, они, обвешанные тяжеленными сумками, устремляются "на бизнес".

До "туристов" у сочинской милиции руки, правда, не доходят. Чуть ли не круглый год город наводняют фарцовщики — "утюги". И не только сочинские. Сюда приезжают, чтобы совместить полезное с приятным, многие страждущие установить мимолетные международные торговые связи на личном уровне. Приезжают из Москвы и Ленинграда, Прибалтики и Грузии, Киева и Ростова-на-Дону. У иностранцев скупают вещи и валюту не только профессиональные фарцовщики, но и работники гостиниц (не секрет, что молодые женщины часто устраиваются на не ахти как оплачиваемую работу в гостиницы единственно из-за возможности 'утюжить” напрямую, без опаски). Основная масса "утюжащих” — это, так сказать, любители. Приторговывают сноровистые официанты, зоркоглазые бармены, расторопные продавцы, охочие до модной одежды парикмахерши, обычные уборщицы и даже девушки, ведающие пляжным инвентарем.

Как сократить масштабы подпольного бизнеса? Специалистов по "работе с правонарушениями и преступлениями в отношении иностранных граждан” во всем Сочинском ГУВД в 13(!) раз меньше, чем, скажем, в московском отеле "Космос”. На весь сочинский "Интурист” — вдвое меньше детективов, чем на один столичный "Севастополь”, масштабами своими — 2500 мест — ничуть не превосходящий тот же "Дагомыс”. В Сочи около шестидесяти различных объектов — гостиниц, пансионатов, санаториев, где селятся иностранцы. И надеяться на местные службы режима особенно не приходится. Сужу об этом хотя бы по московскому туркомплексу "Салют”, по соседству с которым прожил десять лет. Там "режимники” мирно сосуществуют с "утюгами”, снабжая их за определенную мзду информацией о размещении свежих, "небомбленных" тургрупп, постоянно взимают дань с местных проституток, охраняя сферу их влияния от вторжения конкуренток, и не брезгуют неприкрытой спекуляцией.

Итак, в городе, где население увеличивается за счет приезжих впятеро, где постоянно проводятся грандиозные мероприятия (одна "Красная гвоздика" чего стоит!), где за деньги легко найти крышу; в городе, открытом со всех сторон: с моря, воздуха (Адлер — третий в стране аэропорт по числу пассажиров); в городе, где спрос с милиции особый… не хватает охраняющих правопорядок? На этот вопрос начальник Сочинского ГУВД Николай Иванович Бойко ответил уклончиво. Мол, то, что положено по нормативам, то и имеем. Интересно, а учитывают ли эти самые "нормативы” сотни тысяч неучтенных "дикарей"?

Словом, у меня сложилось впечатление, что "военная косточка" не позволила Николаю Ивановичу ответить со всей откровенностью — городу нужна своя "милиция нравов", аналогичная, скажем, рижской, но на создание такого подразделения нет штатных единиц. Во всяком случае, начальник очень вдохновенно вспоминал о былой (лето 1987-го) помощи со стороны стажеров-курсантов из Херсонской школы МВД и практикантов из Краснодарской школы ГАИ. Стало быть, в сезон людей уж точно не хватает? Ясно, что такая помощь — полумера…

Со слов начальника политотдела Сочинского ГУВД Виктора Борисовича Никитина я знаю, что штат управления недоукомплектован. В милиции ныне работать непрестижно. И по-прежнему нелегко. А сейчас еще и сузились возможности "стричь купоны". Не будем себя обманывать: именно эти возможности привлекали ранее (да и теперь еще влекут) в органы МВД многих нечестных людей.

Конечно, сочинская милиция работает эффективнее, чем многие другие городские УВД. Конечно, подбор людей здесь производится добросовестнее. Конечно, на руку работе управления и особый сочинский патриотизм, который я могу сравнить разве что с одесским или тбилисским.

Горожане любят Сочи. И любят ревниво. Поэтому-то так и берегут его от бродяг. Потому и считают себя вправе учить своих гостей, где им можно появляться в шортах, где нет, какой глубины может быть декольте и какова здесь допустимая степень обтянутости штанами. "Вызывающий вид" и "распущенность" гостей — одна из любимых тем для разговоров в очередях. Такие "минусы" коренные сочинцы замечают. Но здесь уместно было бы вспомнить и про бревно в собственном глазу. Потому что некоторые сочинцы за "плюсами" деньговыкачивания не желают замечать, что их дети сызмальства приучаются к фарцовке. И они, эти "дети курорта", вырастают с твердым убеждением, что карточная игра и проституция куда престижнее бродяжничества. И в отличие от последнего не караются законом. Так им, во всяком случае, может показаться. Если они не живут с закрытыми глазами. Вернее, видят (и слышат) что-либо еще, помимо газет (с которыми здесь, кстати, лучше, чем в любой другой точке республики). "Минусы" курортной обнаженности и "плюсы" прибылей от этих "обнаженных" дают (как и положено, плюс на минус) самый основной минус. Минус витринности. Здесь все на виду. В том числе и наше, выпестованное десятилетиями, поразительное ханжество.

"Курорт — это место, дающее возможность его жителям за ваш счет дожить до следующего лета". Уверен, что многие сочинцы искренне возмутятся, ознакомясь с этим известным высказыванием. Сочи деньги выкачивает, но отнюдь не все горожане греют руки на этом выкачивании. Здесь, как и в случае с больными бродягами и в аномалии предпочтения бедным трудягам богатых жуликов, оккупирующих местные отели, все упирается в немодное до недавнего времени словосочетание "социальная несправедливость". Например, в завокзальном районе люди живут в самых настоящих трущобах с глиняными полами. Очень популярно, вместе с тем, представление о сочинцах как о бездельниках, дерущих с отдыхающих три шкуры за койку в летний сезон. С другой стороны, стал уже расхожим анекдот о юном сочинце, написавшем в школьном сочинении на тему "Кем ты хочешь быть?", что он мечтает уехать в столицу и заделаться "настоящим отдыхающим", то есть приезжать в родной город, беспечно соря деньгами и потрясая воображение бывших одноклассников белыми штанами.

…Недавно, знакомясь с материалами дела первого лица одной из автономных республик, ведавшего судьбой целого народа на протяжении почти двадцати лет (следствие еще ведется, поэтому фамилию опускаю), я наткнулся на красиво переплетенный альбом поздравительных телеграмм по случаю присвоения сановному взяточнику звания Героя Социалистического Труда и награждения золотой медалью "Серп и Молот” и орденом Ленина. Среди них почетное место занимала подписанная бывшим первым секретарем Краснодарского крайкома партии Медуновым… Эти и многие другие вельможные мафиози встречались на верандах роскошных сочинских дворцов, где обделывали свои "государственные” делишки, готовили мини-переворотики и плели кружева макси-интриг.

Власть имущие давно избрали этот участок побережья для своих особняков: в Сочи задолго до революции строили летние резиденции российский премьер-министр граф Витте, министр юстиции Щегловитов, барон Остен-Сакен, князь Трубецкой…

Сегодня, да простят мне такую дерзость сочинские власти, на закрытых дачах отдыхают вместе с честными и порядочными людьми многие из тех, кто пировал здесь же с Медуновым, Мерзлым, Чурбановым, кто изгнал из партии и травил замначальника Сочинского ГУВД А.Ф. Удалова, попытавшегося вывести высокопоставленных казнокрадов на чистую воду. И думаю, нынешние работники правоохранительных органов города, на которых возложена охрана номерных госдач с подключенными ВЧ, не могут об этом не знать. И привкус этого знания — во всем. В "закрывании глаз" на стихийное "монте-карло”, которое взрывается картежными страстями вдоль топчанов престижной "Жемчужины". В спокойном отношении милиции к игрокам в "наперсток", все чаще встречающимся на сочинском рынке. В низкопоклонном деньгопочитании, улыбчиво проявляемом бывшими милицейскими чинами, работающими теперь швейцарами. В презрении местных официанток, горничных и таксистов к "неумеющим жить". И в пренебрежительном отношении простых горожан к бесправным бомжам. Кстати, падение престижа сочинской милиции, о котором мне рассказывали работники ГУВД, отчасти имеет эти же, медуновские корни.

Есть такая блатная присказка: "Одесса — мама, Ростов — папа, а Сочи — яма”. Я вовсе не ратую за то, чтобы Сочи оборачивался казенной "ямой" для всех неразоблаченных, будь то спекулянт заморскими кофтами или надежно подстрахованный "связями" взяточник. Нет, в 1988 году Сочи справил славное 150-летие. Желаю этому городу стать Курортом Для Всех. Пусть ни здесь, ни где-либо еще не воплощается в жизнь гротесковый девиз скотного двора, описанного Джорджем Оруэллом: "Все животные равны между собой, но некоторые из них равнее". Мы все, наверное, любим этот город. Но не все могут рассчитывать на взаимность. И еще. Я знаю, что в Сочи болезненно воспринимают напоминание о скандальных "сочинских делах". Но ведь не секрет, что вскрытию всегда предшествует сокрытие. Поэтому считаю, что любой открытый разговор о неблагополучных сторонах жизни такого благополучного на первый взгляд курорта нужен. И не в последнюю очередь — самим сочинцам. Ведь не "яма" же, правда?

Московская штаб-квартира МАДПР и редакция ''ДиП намерены создать Фонд содействия Обществу милосердия, чтобы иметь возможность оказывать реальную помощь людям, попавшим в беду.