Дети Армагеддона

Глава двенадцатая

В развалинах Изумрудного города[3] царил нежаркий полдень, и Призраки играли в стикбол на площади Первопроходцев. Стикбол во многом походил на бейсбол — игру, которую никто из Призраков не видел, хотя они читали про нее в книгах. Коли на то пошло, они ничего не знали и о стикболе, кроме того, чему научил их Ягуар. Ягуар заявил, что играл в эту игру в Сан-Франциско, и показал им то, что знал, а остальное они придумали сами.

Они выяснили, что в игре должны быть подачи, и сколько их следует разыгрывать. Но девять подач слишком удлиняли игру, поэтому Призраки сошлись на пяти. В бейсбольной команде может быть девять или десять игроков, но их было гораздо меньше, поэтому Призраки образовали команды из трех или четырех человек. Мяч у них был резиновый, старый и мягкий, но не было бит, поэтому они пользовались оторванными от метел палками. Бэттер[4] кидал мяч, ударяя по нему, как можно сильнее, и бросался бежать. Если кто-то ловил мяч, бегущий выбывал. Если мяч отскакивал от земли, и игрок ловил его, он мог продолжать бежать. Но если кто-то дотрагивался до игрока, когда он с мячом, или же кидал в него мячом и попадал — в этом случае игрок также выбывал. Игра проходила на открытом пространстве, к северу от старой перголы,[5] — Сова вычитала это название в одной из исторических книг. Четыре базы — старые покрышки — располагались не вполне симметрично, потому что окружающие улицы были завалены обломками камня и останками транспортных средств. Дорожки базы немного походили на лабиринт.

Призраки не могли считать удары или мячи — но это все равно не имело значения, поскольку у них не было питчера,[6] и они еще раньше решили, что бэттер может продолжать бить по мячу до тех пор, пока не попадет в цель.

Допускалось три аута с каждой стороны за одну подачу, но иногда это число увеличивалось до четырех, когда играл кто-то из младших, например Белка или Свеча, потому что это казалось справедливым.

Конечно, это был вовсе не тот стикбол, в который пятьдесят лет назад играли мальчишки на улицах американских городов, но в это можно было играть. Теперь у Призраков появилось другое занятие, кроме добывания пищи и освоения навыков выживания. Сова всегда говорила, что им нужно как-то развлекаться. Ягуару, в частности, нравился этот вид развлечения, потому что он первый вспомнил про эту игру, и он все время приставал к остальным, убеждая поиграть.

Как раз сейчас шла четвертая подача, и Ягуар был бэттером. Команда полевых игроков состояла из Мелка, Воробышка и Медведя. Винтик и Свеча ждали своей очереди на подачу. Сова выступала в качестве судьи — она всегда исполняла эту роль, поскольку все верили в ее справедливость, и к тому же она не могла непосредственно принять участие в игре. Белка все еще находился в убежище под землей из-за лихорадки. Хотя он настаивал, что уже достаточно силен, чтобы подняться и играть в мяч вместе с ребятами, Сова заявила, что ему необходимо хотя бы еще один день побыть в постели. Речка составила ему компанию.

Ястреб стоял в стороне, он оказался лишним, нечетным игроком и был даже рад этому, поскольку погрузился в размышления о подробностях видения, рассказанного ему Свечой прошлой ночью. Чейни дремала около входа, большая голова покоилась на лапах, глаза закрыты, уши торчком, прислушиваясь ко всему и ничего не упуская.

— Лучше отойдите назад, дети! — закричал Ягуар полевым игрокам, подкидывая мяч вверх как обычно делал, когда находился на позиции подающего. — Эй, я сказал — назад, а то щас как прилетит, малышня!

Потом он нанес сильный крученый удар по мячу концом палки. Мяч взмыл ввысь и улетел далеко на площадь. Мелок и Медведь, которые сильно уступали Ягуару в атлетических способностях, спешно попытались словить подачу. Но мяч проскользнул между ними, поскольку они недооценили расстояние, и Ягуар прыжками помчался вокруг баз, на ходу насмехаясь над их криворукостью и плохим глазомером. К несчастью для себя, он так увлекся, что не принял в расчет Воробышка, которая поджидала его на второй базе, и врезался прямо в нее. Воробышек, разозлившись, пнула его в голень и принялась бить. Вопя от испуга и одновременно смеясь, Ягуар удрал.

В это время Медведь догнал мяч. Вернувшись назад, он послал его как можно выше.

Медведь бил сильно, и мяч улетел далеко. Воробышек попыталась поймать его, но мяч отскочил от ее рук, изменил направление и попал в Ягуара, который как раз возвратился в «дом».

— Ты в ауте! — закричала Воробышек.

— В ауте? — засмеялся Ягуар. — Да ни фига подобного.

— Аут! — настаивала Воробышек. — Мяч ударил тебя на пути к базе. По правилам, ты в ауте!

Ягуар поднял палку, пренебрежительно помахал ею и опустил.

— Да что ты говоришь? Это не считается! Медведь просто поднял мяч вверх. Он не пытался выбить меня, так что я не в ауте. Кроме того, мяч сначала попал в тебя!

— Не имеет значения, в кого он попал сначала! Мяч попал в тебя, и ты в ауте!

— Ты что, дерьма объелась?

Воробышек гордо наступала на него, копна соломенно-желтых волос топорщилась над голубыми глазами, брови насуплены от гнева.

— Не смей так разговаривать со мной, Ягуар! И брось свой уличный жаргон, усвоил, котик?! Сова, скажи ему, что он в ауте!

Остальные ребята подошли и сгрудились вокруг Воробышка и Ягуара, которые стояли лицом к лицу и орали друг на друга. Ястреб с изумлением наблюдал за этой сценой. Потом он увидел, что Сова с тревогой посмотрела на него, подкатываясь, чтобы прекратить это, и решил, что хорошего понемножку.

— Эй, всё, прекратите! — закричал он, одним прыжком оказавшись рядом. — Ягуар, ты не в ауте. Игрок не в ауте, когда мяч сначала отскакивает от кого-то или чего-то. Таковы правила. — Он вытянул руку, призывая Воробышка не протестовать. — Но ты должен был вернуться на первую базу после столкновения с Воробышком. Так, Сова?

Он посмотрел на Сову и подмигнул.

Сова подняла большой палец вверх в знак одобрения.

— Мяч в игре! — закричала она, побуждая Ягуара вернуться на первую базу. Это была одна из немногих игровых команд, которую она знала. Так говорили в бейсболе, когда хотели возобновить игру.

Ворча, игроки вернулись на свои позиции.

— Еще какую-нибудь чушь скажи! — через плечо огрызнулся Ягуар.

Ястреб неторопливо пошел за Совой, когда она поехала назад судейскому месту, сунув руки в карманы и опустив голову так, что он видел только свои ноги, бредущие впереди него по мостовой.

— Не знаю, зачем эти игры, — сказал он.

Сова посмотрела на него через плечо.

— Для них это полезно. Им нужны игры. Им нужно что-то, что хоть на время отвлечет их от происходящего. Им нужно выпустить энергию, агрессию. — Она указала на Ястреба. — Ты бы тоже поиграл, Ястреб. Почему бы тебе на время не занять место Винтика?

Парень пожал плечами.

— Может быть, попозже.

Сова заняла свое место и, когда Ястреб подошел в ней, дотронулась до его руки.

— По крайней мере, скажи, что тебя беспокоит. Или нет, ничего не говори, потому что я и так знаю. Это из-за Тессы?

Конечно, в эти дни все крутилось вокруг Тессы. И еще видение Свечи — а ведь Ястреб пока не рассказал о нем Сове… Он был не уверен, что должен кому-то рассказывать об этом, пока сам не понял, что это значит или что он собирается делать. Он усиленно размышлял, пытаясь решить, должен ли он готовиться покинуть город и если так, то куда идти.

Уйти — значит лишить всех постоянной крыши над головой, дома, к которому они привыкли. Это означало поиски места, куда можно уйти, покинув все привычное и готовясь к встрече с неизвестностью. А также — найти способ убедить Тессу пойти с ними, оставить родителей и безопасную жизнь в компаунде, все, что она имела.

Короче говоря, надо перевернуть все с ног на голову. У Ястреба пока не было понимания, как к этому подступиться.

— Пока ты решаешь, много ли хочешь мне рассказать, — прервала его размышления Сова, — есть кое-что, что я должна сказать тебе. Это насчет Речки. Она ходит куда-то скрытно от всех. Не ночью, в течение дня, когда остальные заняты и не замечают ее отсутствия. — Она помолчала. — Я думаю, может быть, она кого-то встретила.

Ястреб присел на колени рядом с ней, одним глазом косясь на Винтика, который стоял на подаче, готовясь ударить по мячу.

— А как ты узнала это?

— Мне сказала Свеча. Ты же знаешь, они с Речкой как сестры. У них почти нет секретов друг от друга. Но один есть. Свеча заметила, что Речка ускользает куда-то, и когда она вернулась, прямо спросила ее. Речка ей ничего не рассказала, сказала только, что Свеча должна верить ей и никому не говорить. Свеча и не говорила до вчерашнего дня. Она забеспокоилась после того, как ты вернулся от Погодника, и она услышала про мертвых Хрипунов. Поэтому она решила рассказать мне.

Ястреб покачал головой.

— Кого она могла встретить?

— Не знаю. Свеча говорит, что один раз видела, как Речка, уходя, положила что-то в мешок и унесла. Свеча думает, что она все время так делает. Ястреб, я не знаю, что делать. Я не хочу ее допрашивать. Речка догадается, что это Свеча рассказала мне, и это разрушит их отношения. Они обе мне очень дороги.

— Но мы должны что-то сделать.

— Может быть, ты сможешь приглядывать за ней и, когда она опять ускользнет, проследить? — предложила Сова.

«Это легче сказать, чем сделать», — подумал Ястреб.

Речка умела очень хорошо осматриваться, и подловить ее будет нелегко. Если он возьмется выяснить что-то, следя за ней, ему придется быть особенно осторожным. В любом случае в этой попытке крылось нечто, что его сильно беспокоило. Секретная слежка за любым из членов семьи была демонстрацией недостатка доверия с его стороны и чревата потерей их веры в него.

— Я не знаю, — сказал он Сове.

— Я тоже не знаю, — согласилась она, — но не думаю, что мы должны позволять ей гулять в одиночку, не зная, чем она занимается. Быть семьей — значит отвечать друг за друга, заботиться о каждом. Не думаю, что нам следует не обращать внимания на возможную опасность, которой она себя подвергает.

Ястреб знал, что Сова права, но не мог заставить себя сильно переживать по этому поводу. Он расстроился из-за того, что это случилось сейчас, когда происходит так много всего, требующего его внимания. Он хотел было прямо предупредить Речку об опасности и объяснить ей, что сейчас ему не нужны дополнительные трудности, но знал, что не умеет обсуждать такие вещи.

— Дай мне подумать, — сказал Ястреб.

Сова переключила внимание на игру.

— Не слишком долго, хорошо? По-моему, это нельзя откладывать.

Ястреб тоже не думал, что решение можно отложить.

Когда игра закончилась, Ястреб взял Ягуара, Медведя, Винтика и Свечу и повел в город за очищающими таблетками для дренажной системы. Таблетки уже заканчивались, но он все откладывал пополнение запасов, поскольку, чтобы добраться до предполагаемого источника, надо было пройти по улицам около двух миль — расстояние, на которое он обычно не решался путешествовать. Но очистка питьевой воды была необходима, и Ястреб не мог больше оттягивать поход.

Сова вместе с остальными спустилась под землю, чтобы заняться уборкой и ремонтом одежды — рутинной, трудоемкой работой, которая займет все время до возвращения экспедиции. Ястреб взял с собой самых больших и сильных ребят — необходимая мера предосторожности для прогулки по почти не освоенной территории. Свеча была исключением, но ее он взял из-за способности чувствовать опасность. Дорога туда и обратно займет у них весь день, и нет никакой гарантии, что они найдут то, что искали, но, по крайней мере, со Свечой они меньше рискуют вляпаться в неприятности.

Небо хмурилось, а улицы, как всегда, были пустынны. Когда они вышли, моросил дождь, усеивая их одежду мелким бисером водяных капелек. Ягуар все еще переживал из-за результата игры в стикбол — его команда проиграла. Ягуар шел крайним справа, слева от него был Винтик. Ястреб занимал место на противоположном конце фланга, а Медведь и Свеча — центр. Ястреб все время поглядывал на него, поскольку тот гундел себе под нос и отвлекал внимание, но говорить, чтобы Ягуар заткнулся, не стал — знал, что до добра это не доведет. Четверо парней имели при себе солнцезарядные проды, при этом Ягуар держал свой так, будто только и искал случая им воспользоваться.

Ягуар всегда с трудом сдерживал злость.

Он родился на улицах Сан-Франциско и был младшим из пяти братьев и сестер. Его звали Анан Каванда. Ягуар был афроамериканцем, хотя и другой крови в нем тоже хватало. Его отец умер еще до того, как он родился. Никто не рассказал ему, как это случилось, и, несмотря на настойчивые расспросы, Ягуар так и не узнал правды. Его мать, сильная и решительная женщина, принадлежала к большой разветвленной семье, живущей в Президио-Парк,[7] — к сообществу, которое одинаково презирало и компаунды, и жизнь в сельской местности. Эти люди жили в палатках в опустевших зданиях и даже на платформах, сооруженных на деревьях. Их было несколько сотен; перед тем, как перебраться Президио-Парк, все они жили в одном районе. Большинство — чернокожие и латиноамериканцы. Все они неплохо умели выживать на улицах. Мать Ягуара и другие взрослые вообще верили, что выживание зависит от адаптации к изменениям окружающей среды — а это, в свою очередь, означает приобретение иммунитета к тому, что представляет угрозу. Ты сможешь спокойно переносить изменения воды, воздуха и почвы, если разовьешь в себе иммунитет, а жизнь за стенами или бегство в деревню этому не способствует. Члены общины были городскими людьми, чьи корни прочно уходили в асфальт мегаполисов.

Опасность, к которой нельзя было приспособиться, представляли собой Уроды. Некоторые из них — самые крупные мутанты — охотились на людей, таких же, как они, живущих на открытых местах. Но община обзавелась хорошим оружием: «Флечеттами», продами и стингерами — ружьями, метающими стрелки, отравленные особо токсичным ядом. Внутри каждого анклава были организованы отряды самообороны, в одиночку никто никуда не ходил. Везде выставили часовых и тщательно охраняли детей. Ходили слухи о вооруженных бандах, рыщущих по сельской местности и нападающих на компаунды. Слухи ходили и о зверствах, совершаемых существами, которые не были людьми, а являлись чем-то иным — злобными тварями темного происхождения. Ни те, ни другие пока не появлялись в Сан-Франциско, но такая возможность не исключалась.

На тот случай, если они появятся, существовал план эвакуации из города — но на самом деле никто не верил, что он пригодится. Ягуар рос, играя в выживание, и быстро научился всему необходимому. В этом опасном новом мире, с рухнувшими правительствами и одичавшими фанатиками, с чумой, ядами и всеобщим безумием, с бомбами и химическими ударами, детство, в традиционном понимании этого слова, заканчивалось рано. Когда ему исполнилось семь лет, Ягуар уже знал, как пользоваться всем имеющимся в общине оружием. Он был осведомлен об Уродах и их повадках, он умел охотиться, искать пищу и читать следы. Он знал, какие лекарства нейтрализуют болезни и как распознать места и вещи, которых следует избегать. Он мог всю ночь стоять в карауле. Он мог драться, если это необходимо.

Ягуар вырос быстрым, ловким, сильным, хорошо обученным, рвущимся в бой волонтером. К тому времени, как ему исполнилось двенадцать, все соглашались, что однажды он станет лидером общины. Даже его старшие братья и сестры считались с его превосходной проницательностью и талантами. Ягуар очень старался быть лучшим и добиться признания. В глубине души он знал, кем хочет быть. Разговоры об армиях, уничтожавших все на своем пути на Восточном побережье, продолжались. Все знали, что положение дел ухудшается и опасность растет. Когда-то давно шли разговоры о том, чтобы найти способ вернуться к прежнему образу жизни — жизни, о которой Ягуар не знал ничего и мог только рисовать ее в своем воображении. Но со временем такие разговоры затихли. Стало понятно, что прошлое ушло навсегда и возврата нет.

Эти беседы вели теперь лишь надоедливые старики и старухи, помнившие лучшие времена. Ягуара и его сверстников это не волновало, они знали только то, что видели каждый день, и их устраивал этот мир, по сути, не такой уж опасный. Ягуару казалось, что он, как лучший из всех, однажды, когда придет время, возьмет дело в свои руки и защитит общину.

Пока этого было достаточно.

Однажды, вскоре после того, как ему исполнилось четырнадцать, Ягуар и еще четверо парней вернулись из недельного похода за продовольствием и обнаружили, что все жители общины мертвы. Они лежали, раскинув руки и ноги, по всему парку: тела застыли в агонии, рты разинуты, из глаз и носа струилась кровь. Нигде не было видно ни следов насилия, ни явных признаков, указывающих на то, что же убило людей. Все выглядело так, будто смерть настигла их очень быстро. Так в Сан-Франциско появилась чума.

До вечера этого дня и весь следующий день Ягуар молча бродил по лагерю. Пробираясь через брошенные контейнеры и обломки камня, он отчаянно пытался найти причину гибели близких. Он знал, что не сможет успокоиться, пока не разрешит загадку. Но ничего не обнаружилось. Когда в конце концов это все же выяснилось, Ягуар сломался и зарыдал, упав на колени среди тел, катаясь взад и вперед по земле, пока не почувствовал полного опустошения. В этот день он сильно изменился, часть его существа ушла безвозвратно. Все, во что он верил, перевернулось кверху дном. Способности, подготовка и навыки выживания не могут спасти тебя. Чтобы остаться в живых, нужна удача. Чистая случайность. Что-то такое, что вовсе от тебя не зависит.

Ягуар похоронил свою семью — мать, сестер и братьев, — не обращая внимания на протесты товарищей; рискуя собственным здоровьем, дотрагиваясь до мертвых, но отказываясь слушать предупреждения о том, что болезнь наверняка заразна. Когда он закончил, то распрощался с остальными, которые решили остаться в городе и поискать пристанища в одном из компаундов, собрал все, что смог, из оружия и припасов, упаковал в мешок и ушел на север.

Много недель спустя Ягуар добрался до Сиэтла, где нашел Ястреба, Призраков и свой новый дом.

В первую неделю после того, как он стал членом новой семьи, Ягуар рассказывал о том, что с ним произошло. Но потом он больше никогда не говорил о своей семье, считая это прошлым, частью своей жизни, с которой покончено. Однако Ястреб мог поклясться, что Ягуар ничего не забыл, он просто запер внутри себя разъедающие душу чувства. Боль и гнев постоянно грызли его, и Ягуар не находил средств с ними справиться, исцелить свои раны так, чтобы прошлое осталось в прошлом..

Временами казалось, что это ему никогда не удастся.

Ястреб снова посмотрел на товарища — темное хмурое лицо, беспокойные глаза. Ягуар поймал его взгляд, и он отвернулся.

Они проделали путь по территории города быстро и без происшествий: обошлось без столкновений с Уродами и другими кланами, не встретилось и иных преград, препятствующих их продвижению. День был все таким же сумрачным, а воздух влажным. От мостовой поднимался и прилипал к окрестным зданиям туман, окутывая все вокруг прозрачным шлейфом. Далеко впереди над верхушками зданий показалась Космическая Игла, ее рваный шпиль вздымался в небо наподобие потухшего факела.

Когда-то здесь был подъемник, а на верхушке — ресторан и обзорная площадка, с которой весь город смотрелся как на ладони. Прежде, когда городская электросеть еще действовала и подъемники работали, а лестницами можно было пользоваться, люди забирались туда, чтобы взглянуть вниз с высоты.

В голову Ягуару внезапно пришла мысль, что оттуда должно было быть видно кое-что еще. Не город — город и сейчас еще можно увидеть, взобравшись на верхушки окрестных холмов, — а население, проживавшее в городе, людей, транспорт на улицах, движение, разные цвета, огни…

Впереди появилась цель их путешествия — широкое двухэтажное здание с разбитыми окнами из зеркального стекла, опаленным огнем фасадом и торчащими наружу строительными конструкциями. Ястреб наткнулся на него случайно, во время поисковой экспедиции два года назад: здесь находился склад и дистрибутивный центр сети распространения химических препаратов, включая и очищающие таблетки. Запасы были слишком обширны, чтобы просто загрузиться ими и потом складировать в определенном месте под землей. Но таблетки стали большой ценностью и дефицитом в то время, когда розничные магазины уже давно разграбили и большинство полезных товаров исчезло. Поэтому Ястреб упаковал в мешок все, что мог унести, а остальное спрятал в подвале, позади груды упаковочной тары. До сих пор его тайник не обнаружили.

Они подошли к входу в здание и немного постояли, разглядывая выбитые окна.

— Какой у нас план, Пташка? — протяжно спросил, почти пропел Ягуар.

Ястреб проигнорировал его вопрос, изучая туман и полумрак, прислушиваясь к тишине и доверяя своим инстинктам. Он внимательно вглядывался в улицы, когда они проходили между зданиями, в серую моросящую дымку. Дождь смочил мостовые, сделав их скользкими и маслянистыми, воздух вонял металлом и протухшей рыбой. Ястреб взглянул на Свечу, которая в ответ покачала головой. Опасности пока нет, говорил ее взгляд.

Ястреб повернулся к ребятам.

— Винтик, будешь ждать внутри, сразу у входа. Смотри в оба. Остальные идут со мной за таблетками.

Пройдя мимо зарешеченной двери, они забрались в один из оконных проемов. Внутри, здания полосы глубокого мрака чередовались с узкими полосками серого света и можно было разглядеть свалку из полок, столов, прилавков, коробок и обломков все сортов. Оставив Винтика у наружной стены, Ястреб повел остальных к внутренней стене, разделявшей склад на две половины. За ней был люк, а под ним лестница, ведущая в подвал. Здесь он опять помедлил. Ну не любил он входы и двери, никогда не любил. Затем, отбросив сомнения, он включил фонарь и двинулся вниз.

Ступеньки заканчивались в самом центре подвала, чернильно-черного и заплесневелого. По всем четырем сторонам тьма клубилась вдоль стен, едва угадывавшимся в тусклом свете факела, горящего в руках у Ястреба. Стенка слева была частично разрушена и открывала черную дыру, ведущую в похожий на пещеру подвал соседнего большого магазина. Дыра была неровная, с мокрыми от влаги краями, и помещение за ней тоже заполнено густым непроглядным мраком. Глубокая всеобъемлющая тишина стояла вокруг.

Внезапно Свеча сказала:

— Внизу что-то есть. — Она указала на дыру в стене и непроницаемую черноту за ней. — Там.

Все повернулись лицом к разрушенной стене, выставив перед собой проды для защиты. Какое-то время они стояли, не двигаясь и прислушиваясь. Ничего. Ни движения, ни звука. Сердце отстукивало бешеный ритм в такт убегающим секундам, в подвале нарастала духота.

В конце концов, понимая, что надо действовать, Ястреб подошел поближе к дыре.

Свеча резко вцепилась в его руку и потянула назад.

— Не ходи туда!

Ястреб удивленно посмотрел на нее.

— Что там?

Свеча помотала головой. Ее лицо побледнело и вытянулось, глаза расширились от страха. Она едва заставила себя ответить.

— Мы должны уйти отсюда. Мы должны уйти немедленно.

Тон, которым это было сказано, не оставлял сомнений.

Ястреб взглянул на остальных.

— Возвращайтесь на лестницу, немедленно.

— Минуточку! — Лицо Ягуара пылало праведным гневом, голос перешел в свистящий шепот. — Мы тащились сюда через весь город, чтобы поджать хвост и удрать? Ты хочешь, чтобы мы остались без таблеток?

— Возвращайся на лестницу, — повторил Ястреб.

— Сам возвращайся! — огрызнулся Ягуар и отвернулся.

Пока остальные с недоверием смотрели на него, он направился к стене и глубокому мраку за ней, не обращая внимания на направленные на него взгляды и предостерегающий шепот Свечи. Ястреб пошел за ним, но потом остановился, понимая, что так просто ему Ягуара не вернуть, а прямое столкновение принесет больше вреда, чем пользы. Не зная, чтобы еще сделать, он направил слабый свет своего факела на удаляющуюся фигуру, освещая ему путь. Ягуар дошел до груды ящиков и двинулся мимо, без спешки и колебаний.

Потом внезапно он исчез из виду. Ястреб затаил дыхание, не спуская глаз с черной дыры. Внутри помещения вроде ничего не изменилось, хотя казалось, что весь мрак комнаты слился в единое огромное одушевленное существо.

В следующее мгновение Ягуар вновь возник между ящиками, неся коробку с драгоценными таблетками, его прод небрежно раскачивался на согнутой руке. Он пересек комнату, не останавливаясь, прошел мимо ребят и направился к лестнице.

— Пошли, детки, — усмехнулся он.

Никто не возразил. Ребята выбрались из подвала, бросая быстрые взгляды за спину, добрались до наружной стены, где их ждал Винтик, и вылезли из здания через разбитое окно. Снаружи ребята столпились в тревоге, переглядываясь.

— Что произошло? — с недоумением спросил Винтик, переводя взгляд с одного на другого.

— Сделай одолжение, не приставай, — заявил Ягуар, бросив многозначительный взгляд на Ястреба. — Нашелся кто-то, кто не боится темноты. Нашелся кто-то, кто спугнул монстра, который выполз из норы.

Ястреб не ответил, хотя и хотел сказать Ягуару, что в следующий раз ему лучше бы не поступать, как сейчас. Вместо этого он опять построил Призраков буквой Т, и они пошли домой, той же дорогой через центр города. Свеча шла рядом с ним, распрямив худенькие плечи и глядя прямо перед собой, на юном лице застыло напряженное и суровое выражение. Ястреб оставил ее в покое. Свеча знала, о чем он думает. Он думал о том, от чего они удрали там, внизу, даже если Ягуар не верил в это. Ястреб думал, что им повезло. Он думал о мертвой Ящерице и о гнезде Хрипунов и в который раз взвешивал возможность появления в городе чего-то нового и опасного.

Также Ястреб думал о видении, посетившем Свечу предыдущей ночью, Нечто придет за ними, нечто убьет их. Мир за пределами их подземного дома наступает на них, и никто не способен предсказать будущее.

Думал, что, может быть, им лучше готовиться ко всему.