Дети Сталинграда

Мысли детей о войне

Приближается вторая годовщина разгрома немцев под Сталинградом. Прошло два года, как наступила тишина. Два года, как идет созидательная работа в городе. За эти два года детский коллектив нашего детского дома сильно изменился. Дети окрепли физически, окрепла их нервная система.

Начался учебный год. 50 ребят семи-восьми лет пошли в школу. Прошла первая четверть, и снова почувствовалась нервная напряженность детей. Появились беспричинные капризы, слезы, быстрая возбудимость.

Часто дети в разговорах со своими товарищами вспоминают дни великого сражения. Галя Иванова рассказывает: «Мы долго сидели в окопах, мы уже привыкли там сидеть, а когда становилось тише, мы выходили из щелей поиграть».

Арчакову Ване, смелому черноглазому мальчику, четыре года. Ему делают замечание, что, раздевшись, бегать нельзя, он может простудиться и умереть. Ваня, нисколько не смущаясь, заявляет: «А мертвых в яму кладут, там лучше. Я там сидел, туда ни одна пуля не прилетит».

Дети давно не слышат орудийного грохота и разрыва бомб, они играют, потом гуляют, купаются в Волге, но ни на минуту не забывают, что война продолжается. Они неспокойны, они с нетерпением ждут конца войны.

Группа детей-семилеток играет в Красную Армию. Усадив всех в круг, Юра Затонский спрашивает: «Ну, все успокоились?» Лида Шандишова недовольно заявляет: «Мы успокоимся только тогда, когда война кончится».

«Почему же ты сейчас неспокойна?» — спрашивает воспитательница.

«А то, что до сих пор война, бомбежки и раненых везут. Разве это спокойствие?»

Кровная обида, нанесенная фашистами, не может быть забыта детьми. В их маленьких сердцах горит большая ненависть к врагу, причинившему им столько горя.

Шестилетний Гена Орлов с жаром говорит своим товарищам: «Я хочу быть советской миной, буду лететь сверху и прямо в сердце фрицу, как разорвусь там, так разлетится фриц на куски!»

Пока Гена высказывал свое желание, Толя Гончаров придумал тоже: «Я, как вырасту большой, буду танком „Александр Невский“, как заеду в фашистский тыл, так всех фашистов передавлю!»

Витя Козлов далек от фантазии, он смотрит на вещи реально. Он сознает силу коллектива и с азартом заявляет: «В детдоме нас много, и я обязательно вырасту, отомщу за маму!»

Юра Абросимов: «Я буду работать около пушки».

Дети стараются узнать, кто же начал войну. Так пятилетний Боря Яхонтов, обращаясь к воспитателю, спрашивает: «А кто начал войну, Гитлер?» «Да, Гитлер», — отвечает воспитательница. Боря болезненно сжимается и с ненавистью произносит: «Эх, если бы Гитлера сейчас привезли к нам, в детский дом, мы бы его подвесили за макушку, а я бы подошел к нему, отрубил бы ему ногу и сказал: „Вот тебе за мою маму!“».

Находясь в окружении, малыши видели своими глазами, как фашисты издевались над русскими детьми. Так Юра Арчаков видел, как немецкий танкист наехал на трехлетнюю девочку, потом вышел из танка, взял тряпку и отбросил труп с дороги.

В разговоре с воспитательницей пятилетняя Зина Герасенко с любопытством спрашивает:

— Клавдия Борисовна, а у фрицев бывают маленькие фрицата?

— Да, бывают, — отвечает воспитательница.

— А наша Красная Армия, когда дойдет до Германии, то всех фрицат побьет?

— Нет, Зина, наша Красная Армия воюет не с детьми немецкими, а с фашистами, — поясняет воспитательница.

В разговор вмешивается Толя Гончаров. Он уверенно поясняет:

— Скоро рассердятся германские дети, возьмут Гитлера и растерзают его.

Толя очень впечатлительный. «Когда вы нам про панфиловцев рассказываете и я песню пою, то мне кажется, что я смелый и не в детдоме, а на фронте и всех немцев бью!»

Любимые игры детей— в войну.

Вот как об этом вспоминает воспитательница Ольга Петровна Фокина.

«Я читала ребятам о Герое Советского Союза летчике Талалихине, показала его фотографии — портрет и его снимок около сбитого им мессершмитта. И все захотели быть летчиками. „И я! И я!“ — говорят наперебой Юра Затонский, Коля Краевский, Толя Беликин. А когда Юре Арчакову приготовили костюм летчика ко Дню Красной Армии, все захотели быть похожими на него.

„Мы будем летчиками!“ — в восторге кричали ребята из звена Юры Арчакова, а звену Гены Иванова они предложили быть танкистами.

„Ольга Петровна, — обращаются к воспитательнице Коля Андреев, Толя Ткаченко, Толя Родионов, — мы большие и ведь еще больше вырастем, а мы тогда в танк уместимся?“

— Ребята, я видел одного танкиста в три раза больше тебя, Толя, он заберется в танк, его совсем не видно, — говорит Юра Милов.

— И я! И я видел большого танкиста. Бо-ольшой! — говорит Фима Батмаев, высоко подняв руки над головой.

После того, как я прочла детям книжку о разведчиках-комсомольцах, они несколько дней играли в разведчиков. Стали дружнее, все выполняют вместе, слушают своего командира.

Поэтому для них боец с красной звездочкой — самый желанный гость в детском доме».

Декабрь 1944 г.