Дети Земли

11. Дознание координатора Маркуса

А что же дальше? Как вернуться в свое время?.. Капитан Крэнк, прежде чем приступить к очередному маневру, дал возможность экипажу отдохнуть и расслабиться. Пока удалялись прочь от Земли двадцатого века с оптимальным ускорением 9,8 метров в секунду. Александр Иванович уединился в каюте — переживал, осмысливал произошедшее. Однако через двенадцать условных часов не выдержал и отправился к системному координатору, которому дал поручение приготовить дополнительные сведения о Грегоре Чьюдике. Еще перед полетом подразумевалось, что связь с Землей может быть затруднена, ограничена или вовсе невозможна. Поэтому в базу данных бортового компьютера «запихали» огромный объем технической, познавательной и развлекательной информации. Кроме того, специфическую информацию, связанную со своей деятельностью, прихватил Маркус.

— Ну, что узнали о Чьюдике? — едва войдя, спросил капитан.

— Многое, — член КГБ бросил на Крэнка внимательный взгляд. — Вы присаживайтесь, Александр Иванович. Разговор будет долгим.

Сам продолжал прохаживаться и медлил, словно не зная, с чего начать.

— Прежде вопрос к вам, Александр Иванович, — наконец, заговорил. — Я хотел бы уточнить, как мистер Чьюдик попал в состав экспедиции. По вашей рекомендации, не так ли?

Капитан напрягся и припомнил самый первый разговор со стажером. Грегори предоставил диплом об окончании той же школы, которую когда-то закончил сам капитан. Новобранец словно подсказывал: «Смотрите! Я такой же, как вы»… И вот еще что припомнилось. Когда он вошел, то конфиденциально шепнул: «Я только что от Патрика Освальдовича».

— Да нет, — ответил, прокрутив это в голове. — Я почему-то считал, что рекомендацию дали вы, Патрик Освальдович.

— Ошибаетесь, — возразил Маркус. — Он напросился на встречу со мной и начал с того, что многозначительно сказал: «Я уже имел беседу с Александром Ивановичем».

— Вот прохвост! — пробормотал капитан. — Ловко втерся в наше доверие. Значит, беседуя со мной, ссылался на вас, а беседуя с вами, ссылался на меня?

Он невольно припомнил те давние времена, когда в общественном транспорте обязывали покупать проездные билеты, а безбилетников обзывали длинноухим косоглазым животным.

— Вот заяц, а? — добавил с вопросительной интонацией.

— Смею уточнить: космический заяц! — подтвердил член КГБ. — А еще более точно: первый космический заяц. Ибо ничего подобного раньше не приключалось. Его склонность к авантюрам и привела к настоящему прецеденту.

Он приостановился возле капитана.

— Я выяснил всё. Материалов оказалось больше, чем достаточно. И, надо сказать, Грегори выбрал себе трудную судьбу, Александр Иванович. Оставшись в прошлом, он хлебнул по полной программе. На него настрочили донос. Власти узнали, что он приземлился с неба на неизвестном летательном аппарате. Его арестовали и обвинили в шпионаже. В деле он проходил, как Григорий Чудаков. Обстоятельства усугубились тем, что началась так называемая «холодная война» между двумя супердержавами. Чудакову дали десять лет и отправили в Сибирь, в северо-восточную ее часть. Правда, впоследствии реабилитировали и обвинение в шпионаже сняли. Но его психика оказалась подорвана. По рекомендации силового ведомства он на длительное время попал в психобольницу…

— Какого еще ведомства? — нахмурился капитан.

Патрик Освальдович замялся.

— Оно тоже называлось КГБ, но, поверьте, к нашему Комитету Галактической Безопасности отношения не имеет. Из больницы Григорий Чудаков вышел на свободу законченным аутистом, жил тихо-мирно, практически ни с кем не общаясь, и скончался в полном одиночестве.

— Вон оно что, — выдохнул Крэнк. — Всё это так неожиданно.

— Необычная биография, — согласился Маркус. — Но я раскопал еще один удивительный факт…

— Говорите же, Патрик Освальдович. Не тяните меня за хвост!

Системный координатор не внял торопливости капитана. Глянул испытующе, как доктор, засомневавшийся в здоровье пациента.

— Как вы себя чувствуете, Александр Иванович?

— Вы опять? Нормально! — капитан заволновался. — Выкладывайте!

— Боюсь вас ошеломить. Дело в том, что вы напрасно называли Грегори Чьюдика «сынком». На самом деле, вы находитесь с ним в иных родственных отношениях.

— И кто же он?

— Он ваш отец, сэр.

— Не может такого быть! — вскрикнул Крэнк.

— Я бы не осмелился утверждать без оснований. Но сохранившиеся документы прямо указывают на этот факт. Кроме того, о том же говорят анализы ДНК — вашего и Чьюдика. Я консультировался с Чжао Линем. Он оценивает такую вероятность в девяносто девять процентов.

Капитан побледнел, потом побагровел и вцепился в подлокотники кресла.

— А моя мать, выходит… та самая…

— Да. Девушка, из-за которой наш стажер остался в прошлом.

— Кто она?

— Доярка совхоза «Красная Нива» Мария Глебова. Вашей маме тоже досталось. Лишь на пятом году заключения вашего отца ей разрешили свидание, и она поехала к нему в Сибирь. Там и осталась жить на поселении, ожидая освобождения возлюбленного. Однако уже через год, при родах в отсутствии квалифицированного медперсонала, умерла от сильного кровотечения. Вы же родились крепким, здоровым мальчиком. Вас сдали в детприемник города Канска, где вы воспитывались до пяти лет. Впоследствии вас усыновил работник внешнеторгового ведомства, и вы попали в Австралию…

— Спасибо! — прервал капитан. — О дальнейшем я сам помню. Так выходит, я не Александр Крэнк, а Александр Чудаков?

— Это примерно одно и то же. Тут даже консультироваться с нашим лингвистом не нужно. Крэнк, с английского, и есть чудик, чудак. То есть логично предположить, что все в вашем роду обладали незаурядным качеством видеть мир по-своему. А люди, с которыми вы общались, сразу это замечали. Извините, конечно, Александр Иванович…

— Тогда уж называйте меня Александром Григорьевичем, — пробурчал капитан.

— Хорошо, Александр… э, Григорьевич.

— А еще что выяснили?

— Есть много документов, которые представляют для вас интерес. Можете потом сами ознакомиться. Вот, к примеру, в архивах я обнаружил копию письма, датированного шестидесятым годом. Оно написано вашим отцом и адресовано известным фантастам братьям Борису и Натану Стругацким с просьбой подтвердить, что в будущем так всё и будет, как он излагает в объяснительной записке.

— И что ответили братья Стругацкие?

— Ответа я не нашел. Но вполне вероятно, что они использовали некоторые реалии, высказанные Грегором, в их фантастическом романе о будущем.

Капитан оторвал руки от подлокотников и сцепил их на затылке. Потом поднялся и сказал надтреснутым голосом:

— Спасибо за информацию. Я пошел.

— Позвольте спросить, — забеспокоившись, спросил Маркус. — Куда вы намерены идти?

— Ну пульт управления.

— Для какой надобности, Александр Григорьевич?

— Хочу к папе и маме, — жалобно проговорил Крэнк. — Желаю пообщаться с ними, пока они еще живы.

— Эх, так я и ожидал, — в тревоге сказал Маркус. — Но поймите, сэр, это за гранью возможного.

— Прекратите отговаривать! — вскричал капитан. — Почему! невозможно! вернуться?

Патрик Освальдович, заторопившись, взял со столика пластиковый стакан с бледно-розовой жидкостью, приготовленный им заранее.

— Выпейте. Возврат не корректен. Как член Комитета Безопасности я не могу этого допустить. Я уже объяснял. Повторюсь еще раз. Могут возникнуть серьезные нарушения казуально-причинных связей прошлого с будущим. Это чревато непредсказуемыми последствиями! Захотим вернуться к себе, а не получится. Окажется, возвращаться-то нам уже некуда.

— Как это некуда?

— Вдруг уже не будет двадцать первого века-то? — попугав капитана, Маркус со своих рук напоил его лекарственным напитком и сам остаток допил. — Вы уж простите меня, Александр Григорьевич. Я тоже виноват в случившемся. Мы вместе поддались доводам первого космического зай… извините, вашего отца. Ведь первоначально в состав контактеров планировался лингвист Ять.

— Вы что несете? Да как вы смеете! — с болью бросил капитан. — Конечно, Рудольф неплохой парень, но я и мысли не допускаю, чтобы он мне подменил отца.

— Я другое имел в виду, — поторопился поправиться Маркус. — Ведь останься Чьюдик на борту, всё вышло бы иначе. Рудольф Ять вряд ли пошел на контакт с дояркой Глебовой. Он ведь дружит с Дашей Кондратьевой, я точно знаю. Ну, единственное, что он насмелился бы сделать, так это взять автограф у Юрия Гагарина.

— Послушайте, Маркус, — капитан назвал координатора по фамилии. — Вы что, вообще против моего рождения?

— Ах, да! Извините за необдуманное высказывание.

— Знаете, Патрик Освальдович, я, конечно, не такой большой спец по космической безопасности, как вы, но у меня имеется особое мнение. Я думаю, природа не так глупа, как нам кажется, и создала защитный механизм на этот случай. Ведь ничего страшного с нашим будущим не случилось, когда мой отец остался в прошлом. Мы все своим существованием это подтверждаем. Конечно, прискорбно, но человек попавший не в своё время неизбежно выпадает из него. Тут, наверно, прячется какой-то физический закон.

— Очень может быть, — мягко, утешая как взрослый ребенка, отозвался Маркус. — Если откроют, то назовут законом Крэнка-Чудакова.

Далее не слушая его, не желая принимать возражений, капитан активизировал свои видеофон и вышел на связь с инженером Штуффом.

— Якоб, что вы скажете о технической возможности хотя бы кратковременного возвращения на Землю прошлого века?

— Технически, да, возможно, — голос Штуффа, как всегда, был невозмутим, лицо на экране видеофона тоже. — Мы еще не сильно разогнались. Но в таком случае нам может немножечко не хватить ресурсов на очередную эволюцию. И мы вряд ли будем способны возвертаться в наш собственный прайм-тайм.

— Понятно, — капитан помрачнел и прикрыл потяжелевшие веки.

— Позвольте дать вам дружеский совет, Александр Григорьевич, — мягко, осторожно, почти ласково проговорил всё слышавший Маркус. — Не зацикливайтесь на прошлом. Переключитесь на настоящее. Ну, в конце концов, наведайтесь еще раз к Клариссе.

— Вы что мне предлагаете! Идти ублажать себя, после того как Кларисса потеряла любимого человека?

— Именно поэтому, — продолжал уговаривать системный координатор. — Она ведь сейчас тоже одинока.

Капитан опустил голову и с минуту осмысливал, что услышал.

— Ладно, я подумаю. Спасибо, Патрик Освальдович, за дружеский совет. — Он потопал к выходу, но у двери приостановился. — А выяснили, кто из экипажа дальний родственник шведскому королю Карлу?

— Я имел в виду себя, — Маркус скромно потупился. — Но стопроцентной уверенности нет. Сведений, увы, недостаточно. Возможно, полностью мне удастся выяснить, вернувшись на Землю.