Девочки Тора

Глава 27

Аня

Всю дорогу до больницы, куда мы едем вместе с Торецким, чтобы зафиксировать синяки на запястьях, я не могу перестать думать об утреннем инциденте.

Ксю, кстати, довольно быстро отошла, и когда пришла няня, дочка сразу переключилась на общение с ней. Няня мне понравилась. По ней видно, что специалист блестящий, и работает не только ради денег, но и на результат. И детей любит, что немаловажно в этой профессии, а бы даже сказала — это вопрос первой значимости.

Но в любом случае, прав ли Торецкий? Разумеется, я понимаю, что Свиридов бы меня не пощадил. Уверена, что его родители про меня дочке и так всякие гадости говорили. Но я же не они, в конце концов. Я так не поступаю.

И он мог для начала спросить меня.

— До сих пор дуешься?

— Что? — резко поворачиваюсь к Тору, который все это время молчал.

— У тебя брови сведены на переносице. И морщины на лбу выступают. Ты по-прежнему злишься на то, что я сказал Ксении. Ты со мной не согласна.

— Я просто считаю, что вы… неправильно поступили, Максим Константинович, — заикаясь, начинаю объяснять свою позицию боссу.

Мне непривычно бороться за собственное мнение, но не просто же так я пытаюсь начать новую жизнь? Уж точно не для того, чтобы остаться такой же бесхребетной, какой и была раньше, и бояться издать звук.

— Я уже понял, что ты со мной не согласна.

— Мне бы хотелось, чтобы вы советовались со мной прежде, чем что-то говорить Ксюше. Она в первую очередь моя дочь. Кроме того, если вы собираетесь делать только то, что считает правильным вы, то чем тогда ваше поведение отличается от поведения моего мужа? Он тоже считал правым только себя.

У меня даже кровь в ушах шумит от собственной смелости. И знаете, это щемящее чувство в груди, будто отстаивая свою позицию, ты делаешь что-то плохое. Ты как бы сомневаешься в самой себе или в правильности происходящего.

В темных глазах Торецкого мелькает искра. Во всяком случае, мне так кажется. Я уже начинаю думать, что сейчас он поставит меня на место, что-нибудь рявкнет в ответ, но Тор лишь коротко кивает.

— Хорошо. Я тебя услышал.

И… всё? Вот так просто? И никаких споров и криков? Ничего. Он взял и согласился?

— Максим Константинович, приехали, — сообщает Савелий, это водитель и по совместительству охранник, который сегодня везет нас до клиники. Вчера он же возил нас с Ксю в магазин.

— Спасибо, Савва, — кивает Тор. — Идём, Анна. Нам еще сегодня необходимо успеть на одну встречу и увидеться с юристом.

Водитель выходит первым и открывает дверь. Дальше из салона выбирается Торецкий, после чего помогает выбраться мне.

Он сказал, что описывать травмы, нанесенные мне Свиридовым, будет его знакомый врач, но я все равно жутко нервничаю и чувствую себя неуверенно.

Это идиотское сомнение внутри, что сейчас меня начнут допрашивать и насмехаться, будто я эти синяки себе сама фломастером нарисовала.

Врачом оказывается мужчина средних лет. Зовут Алексей Демидович. Работает он оперативно и без лишних вопросов, так что мои опасения не оправдываются. Он делает несколько снимков, затем пишет заключение врача, и еще спрашивает, нет ли других травм. Старых переломов или трещин, например.

Покраснев, я отвечаю, что один раз муж ударил меня кулаком в ребро, и оно очень долго болело, но перелома не было, так что…

Алексей Демидович сильно хмурится. Не знаю, говорит ли он потом эту информацию Тору, но после клиники настроение босса явно ухудшается.

— Мы сейчас в офис или на встречу с адвокатом? — нервно дергаю ремешком сумки, искоса наблюдая за Торецким, который с мрачным видом уставился на дождливый пейзаж за окном машины.

— К адвокату. В офис мы не поедем. Я всех распустил на сегодня после вчерашнего корпоративна. Понятия не имею, как у них все прошло, но из-за смещений во времени мне нужно попасть после юриста на одну из встреч с партнером. Хочу, чтобы ты на этой встрече присутствовала, Анна. Если ты, конечно, планируешь работать у меня в компании…

— Я планирую. Мне нужна эта работа. Сейчас даже еще больше, чем до этого.

— Вот и отлично.

Даже ни разу не повернулся. Так и смотрел в окно. Разговариваю словно с его затылком.

— Хорошо… Скажите мне прямо, Максим Константинович.

— Что сказать? — наконец, он поворачивается и тут же выгибает бровь, будто вообще не понимает, о чем я.

— Ваш друг, который врач. Алексей Демидович.

— Ну?

— Он рассказал, что муж ударил меня по ребрам. И вы злитесь и хотите обвинить меня в бездействии, и что оставалась в опасной ситуации и рисковала…

— Я ни в чем не пытаюсь обвинить тебя, Аня, — Тор вскидывает руку. — А вот твоего мужа раздавить очень хотелось бы. Неплохо было бы сломать ему пару ребер. Обдумываю, как сделать это законным образом.

Волна стыда огненным жаром проходит от щек к шее. Мне становится нечем дышать. Значит, он вовсе не посчитал меня виноватой. Снова.

Наоборот, Торецкий во всем целиком и полностью обвиняет Игоря. А я набросилась на него.

С моей паранойей надо будет что-то делать. Хотя эта паранойя связана с тем, что в нашем больном обществе принято во всем обвинять жертв. Человек избил — жертва не ушла. Изнасиловал — не в том на улицу вышла.

Очень страшно, что такое повсеместно считается нормой, поэтому ты заведомо хочешь защищаться…