Девушка изо льда

Глава первая

Кажется, я отключилась на какое — то время. Не помню, как долго и куда ехала на плече одного из амбалов. Сознание вернулось одновременно с ударом о пол, на который меня неловко скинули, бросив сверху какую — то тряпку. Стыдливо прикрыли, словно кучу хлама на центральной улице, по которой вот — вот должен проехать сам Вершитель судеб. Не могу шевелиться, просто осматриваюсь. Больше всего боюсь увидеть рядом хозяина дома, но сейчас я одна. Душно. Маленькое окно под потолком больше похоже на форточку. Мебели нет. Похоже, это кладовка, подсобное помещение. Бетонный пол холодит, белая штукатурка на стенах дает дополнительный свет. Волчья яма, ловушка.

— Выпустите меня! Слышите! Откройте! — бросаюсь на равнодушную дверь так же, как на грудь того монстра. Ответ — тот же. Тишина, равнодушие. Реву, как ребенок. Мозг отключается, страх накрывает с головой. Молча сползаю на пол и сворачиваюсь клубком. Запах. Запах этого мужчины повсюду. Резко вскочив, хватаю тряпку и начинаю с остервенением вытирать ноги. На внутренней поверхности бедер четко видны белые дорожки спермы. Краем глаза замечаю, что тряпка — часть моего платья, подол, который Бес оторвал в первые же минуты, когда решил взять меня силой.

— Будь ты проклят! — яростно шепчу, вкладывая в слова всю душу, ненависть и боль. — Тварь! Ненавижу! Чтобы ты сдох!

На ненависть тоже нужны силы, а их нет. Отползаю в дальний угол и сворачиваюсь клубком, прижимаюсь спиной к стене. Так кажется безопасней, но это лишь иллюзия. Отсутствие свежего воздуха и холодный пол играют с сознанием злую шутку: я замерзаю, задыхаясь. Перед глазами возникает видение, как открывается эта злосчастная дверь и входит мой брат. Мой Сережка. Слышу, как поворачивается ручка, и в узкую щель проникает яркий свет. Поднимаюсь навстречу, тяну руки, желая прикоснуться к плечам брата. Ноги трясутся, подкашиваются, и я снова оказываюсь на полу, когда взгляд упирается в черные, начищенные до блеска ботинки. Это не Сергей, это он. Бес. Свежая рубашка, новый костюм, идеальная прическа. Равнодушный взгляд.

— Изольда, — низкий хриплый голос произносит мое имя, тщательно смакуя каждую букву. — Изо — льда. Льдинка. Хрупкая девочка… Почти прозрачная.

С каждым его шагом я все сильнее съеживаюсь, словно пытаюсь превратиться в точку. Бешенная звериная энергетика уже загнала меня в угол, осталось лишь закрыть глаза и отвернуться. Запах парфюма ударил в нос, а твердые пальцы уже касаются моего лица. Бес рассматривает меня, словно бабочку, приколотую иголками к бархатной подушке. Очередной экземпляр в коллекцию.

— Отпусти меня, Дэн, — хриплю, пытаясь поймать взгляд темных глаз. — Зачем я тебе?

— Иди за мной. Без фокусов, — он равнодушно наблюдает за тщетными попытками встать. Опираясь на стену, медленно поднимаюсь и вновь падаю. Вздохнув, мужчина хватает меня за руку и тянет наверх. — Не отпущу, сама знаешь. Мы с тобой еще не закончили.

— Пожалуйста, пожалуйста… — шепчу, как заклинание, но слова улетают в пустоту, и я выдыхаю. — Мерзавец. Какой же ты…

— Ты еще не знаешь, как права, но я это исправлю. Обещаю, — легко соглашается он, выводя меня из каморки под пристальным взглядом охранника и открывая соседнюю дверь. — Будешь жить здесь. Сейчас придет доктор и осмотрит тебя.

— Доктор?

— Кажется, я слегка перестарался, поэтому тебя подлечат. Это будет долгая игра, Льдинка. Твой брат — не рыцарь, но надеюсь, он захочет выкупить свою хрупкую сестричку. Я буду радовать его стимулирующими фото, чтобы процесс не затягивался. А пока он ждет и думает, ты будешь отрабатывать проценты по его долгу…

— Проценты?

— Я буду брать тебя так, как хочу. Тогда, когда пожелаю. В любой позе и в любом месте. Неужели ты рассчитываешь, что своими дырочками сможешь закрыть ту сумму, которую этот идиот украл из моего бизнеса? Не преувеличивай свою уникальность, Льдинка. Проценты, не более. Располагайся поудобнее и жди.

Перед уходом Дэн потянулся к моим губам, но я успела отшатнуться и повернулась боком. Он резко отстранился и вышел из комнаты, не услышав вздоха облегчения. Зеркало, висящее в ванной, честно отразило нечто ужасное.

— Доктор и впрямь не помешает. Кажется, мне нужен психиатр.

Безумные глаза, темный зрачок все еще заливал серо — синюю радужку глаз. Встрепанные волосы почти не прикрывают алый след мужской ладони на лице и следы засосов на шее и груди. Я сбросила платье, от которого остались лишь лохмотья и закрыла за собой дверь душевой кабины. До одури, до красноты терла свое тело, пытаясь смыть с кожи его сперму и запах. Никакое количество геля не могло справиться с простой задачей: я пропахла Бесом снаружи и пропиталась его соками изнутри. Завернувшись в белый банный халат, упала на постель.

— Дура! Вот дура! Сама во всем виновата, — слезы безостановочно текли по лицу, когда я вспоминала этот день. Никто не заставлял идти в волчье логово. Я решила, что конфликт можно уладить путем переговоров.

— Золя, это не поможет, — пытался вразумить меня Сергей, глады по волосам. — Я сам разберусь, ты лучше не лезь.

— Ты не понимаешь. Бессонов просто не в курсе ситуации, в которую ты попал. Уверена, что он поймет и даст тебе отсрочку, как только все узнает.

— Бес — прожженный делец, а не честный бизнесмен. Все переговоры он ведет с позиции силы, а ты — маленькая и хрупкая. Не вмешивайся, прошу.

— Мне двадцать пять. Я уже давно выросла, не маленькая, — обиделась я тогда на слова брата, — и все прекрасно понимаю.

— Обещай, что…

— Ну все, хватит. Обещаю, что не буду вмешиваться в разборки больших мальчиков, — оборвала я Сергея. — Не волнуйся.

Этот разговор состоялся рано утром, а днем я вызвала такси и назвала водителю адрес Дениса Бессонова. Сейчас мне казалось, что с того момента прошла вечность. За окном темнело. Летняя ночь, для других наполненная пением птиц, ароматом цветов и романтикой, для меня была лишь надеждой на перерыв. Дверь открылась внезапно, без стука. Я не успела испугаться, когда в комнату вошла пожилая женщина с чемоданчиком в руках. Спокойная, как гора, с аккуратно убранными в пучок волосами, она напомнила мою первую учительницу. Такая же чопорная и до остервенения правильная.

— Женщина… она же тоже женщина… — билась в голове единственная мысль. — Она поймет. Поможет.

Она оказалась не просто врачом, а гинекологом. Прикосновение холодных инструментов к истерзанному телу заставляло морщиться и стонать.

— Помогите, пожалуйста… — сдерживая слезы, прошептала я. — Сообщите в полицию.

Дама поправила очки в модной оправе и поджала тонкие губы.

— Мне сказали, что вы добровольно пришли в этот дом, милочка. Вас к этому никто не принуждал и даже не приглашал. Это так?

— Ддаа…

— В таком случае, чего вы хотите? За свои поступки надо отвечать. Сначала думать, и только потом — делать.

На столе появились таблетки и мази. Каллиграфическим почерком врач написала инструкцию по их применению и молча вышла, не удостоив меня даже взглядом. Не знаю, что она сказала Бесу, но на несколько дней он про меня забыл.

Каждый новый день похож на предыдущий. Мне приносят еду в комнату, но я не могу съесть ни кусочка. Тошнота подкатывает, стоит бросить взгляд на поднос. Когда голод стал невыносимым, а желудок скрутило в жутких спазмах, заставляя стонать от боли, в комнату вошел один из охранников.

— Шеф просил передать, что, если не будешь есть сама, тебя будут кормить насильно. Привяжут к стулу и… Так что хватит ломаться и страдать на публику…

На публику? Я покрутила головой и заметила в углу комнаты белую камеру, подмигивавшую красным огоньком. Беса не было рядом, но он все видел… Борясь с рвотными позывами, малюсенькими порциями заталкиваю в себя еду и уговариваю тело принять ее. Иногда получалось договориться. Мне постоянно мерещился запах насильника, и я шла в душ. Снова и снова натирала кожу мочалкой, а потом просто сидела в кабинке под струей воды. Рассыпаться, расколоться на мельчайшие осколки и сбежать из этого ада через маленькие дырочки сливного отверстия. Об этом я мечтала бо́льшую часть времени. Выбираясь из ванной, с ногами залезала в кресло и апатично смотрела в окно, выходящее в сад. Решетка на окне. Я изучила каждый ее сантиметр. Наступил вечер, когда условное одиночество нарушили. Тот самый бугай, что нес меня в первый день на своем плече, показался на пороге комнаты. Я вжалась в кресло, наблюдая за его приближением.

— Вставай! Денис Андреевич хочет тебя видеть.

Не дождавшись ответа, он хватает меня за шкирку, как котенка, и выдергивает из кресла, а потом тащит из комнаты по коридору. Шипя, как кошка, я пытаюсь освободить руку из стального захвата. Бесполезно. В этом доме я не имела ни права голоса, ни права на жизнь. Открыв дверь в одну из комнат, охранник бросает меня на пол и уходит. Не вставая, оглядываюсь. Кабинет. Серо — синие стены, скрытые светильники наполняют комнату теплым светом. Черный кожаный диван вдоль одной стены, у другой — стеллаж с книгами и папками. Прямо передо мной — большой письменный стол, за которым в огромном глубоком кресле вальяжно расположился он. Мой мучитель. Бес. Бессонов Денис Андреевич. В его руке тяжелый хрустальный стакан с янтарной жидкостью.

— Долго будешь валяться? Поднимайся и садись на диван.

Закусив губу, я поднимаюсь с колен, поправляю халат и аккуратно присаживаюсь на край дивана. Бес неспешно закуривает, наслаждаясь сочетанием табака и алкоголя, разглядывает меня тяжелым взглядом.

— Выглядишь отвратительно!

Он смеет меня за это осуждать? Он? После всего того, что сделал? Я подавила рыдание, но слезы бесконтрольно текут из глаз.

— Давай попробуем договориться, Льдинка, — голос Беса настолько тихий, что приходится прислушиваться. — Я могу брать тебя в любом состоянии. Страшную и несчастную. Пусть даже и в темноте, чтобы не видеть, во что ты себя превращаешь. Мне все равно. Все будет так, как в первый день. Это первый вариант.

По моему телу пробегает волна холода, руки начинают трястись. Перед глазами вновь встают сцены насилия. Считывая мое состояние, Дэн довольно улыбается и проникновенно продолжает: — Есть другой вариант. Ты можешь попробовать получать от этого удовольствие и перестать сопротивляться. Поверь, это возможно, — похоже, в моих глазах мелькает безумная надежда, потому что он решает уточнить. — Я трахаю тебя где хочу, сколько хочу и как хочу. Взамен ты сможешь перемещаться по дому, тебе привезут нормальную одежду. Согласись, вполне приемлемый вариант. Что скажешь?

Мне предлагают выбирать между адом и адом. Безнадежно.

— Отпусти меня.

— Понял. Значит, ты выбираешь первый вариант, — хмыкает Дэн, отодвигая стакан. — Я тебя услышал, Льдинка.

— Нет, — сиплю, захлебываясь от ужаса. Тело крутит судорога, в горле встает ком. — Нет… второе. Я выбираю второй вариант.

— Ты умная девочка, — довольно улыбается Бес. Его голос становится сиплым прерывается, и я знаю, чем это грозит. Пытаюсь отвлечь, меняю тему.

— А потом ты меня отпустишь, правда?

— Отпущу… — он лениво крутит стакан в руках, наблюдая, как вязкая золотистая жидкость оставляет на стенках тонкие дорожки, а потом вновь впивается в меня взглядом. — Я не звал тебя, Льдинка. Ты сама пришла ко мне и попросила помочь, соблазняя открытыми коленками и длинными ногами. Помнишь? Я обещал, а теперь выполняю.

Что? Бред! Я пришла поговорить, объяснить. Достучаться. И я никого не соблазняла. Шифоновое платье и правда было выше колен, но так ведь сезон, лето. Жарко.

— Не волнуйся, Льдинка. Я обменяю тебя на деньги. Обычный бартер, — я обреченно киваю, вспоминаю слова врача. Дура, которая искала сочувствия у зверя, не достойна жалости. Из воспоминаний меня выдергивает голос. — А теперь сними эту тряпку и иди сюда.

Пояс падает на пол, халат летит следом. Босыми ногами ступаю по натуральному паркету, вызывая в памяти знакомый образ.

— Это не я. Все происходит не со мной. Я — вода, убегающая на свободу. Чистая, звонкая, прозрачная.

Я оказываюсь на столе с разведенными ногами, а Бес любуется открывшейся картиной. Его ладонь обжигает промежность, движется по сухим губам. Шершаво, неприятно. Больно. Палец проникает внутрь, царапая стенки. Через минуту к нему добавляется второй. Я стискиваю зубы, чтобы на закричать. Я — вода, не кричу, просто утекаю.

Свободной рукой Бес сжимает мою грудь, дергает за сосок, который твердеет от грубых прикосновений. Рычит, прикусывая его вместе с ореолой, жадно сосет, а потом переходит на другую грудь. Я сухая внутри. Истерзанное тело не вырабатывает смазку так быстро, но ему некогда ждать. Слышу звук расстегивающейся молнии, а затем — резкое болезненное проникновение.

— Бля! Какая узкая! Ничего, я тебя разработаю.

Тело сотрясается от его толчков, я изо всех сил хватаюсь за край стола, чтобы не слететь под мощным напором. Я — вода, море. Шторм пройдет, волны и муть, поднятая со дна, улягутся. Солнце снова будет пускать блики по ровной поверхности. Губы Беса впиваются в мои, но это не поцелуи, а атака. Они мнут, кусают, рвут, подчиняют. Движение ускоряется. Он максимально выходит из меня, оставляя лишь краешек головки касаться уже увлажненных губ, а затем резко входит на всю длину. Тишину разбивают звуки хлопков наших тел, рык зверя и мой хрип. Быстрее, еще быстрее. Бес вдавливает мои бедра в свои, изливаясь с утробными звуками, словно старается наполнить своим семенем до предела. Тяжело дыша, выходит, и сдергивает меня со стола, толкает на колени.

— Вылижи, — его член еще твердый, покрытый моими соками и спермой, оказывается прямо у лица. — Ну… я должен заставить?

Рука уже движется на мой затылок, когда я закрываю глаза и языком снимаю белую влагу. Бес внимательно смотрит, тихо покачивая бедрами, издавая едва слышный рык, похожий на мурлыкание большой кошки. Обрабатываю ствол и головку, почти закончила, когда его член проникает в мой рот и одним резким движением изливает последнюю партию спермы прямо в горло.

— Глотай! Ты должна знать меня на вкус.

Я делаю глотательное движение, не открывая глаз. Слезы бегут по щекам, горло горит. Бес не хочет отпускать, удерживая мою голову у паха. Несколько минут кажутся вечностью, пока наконец его орган не начинает уменьшаться, после чего мужчина отстраняется.

— Умница, — он треплет меня по щеке, достает из стола пачку салфеток и приводит себя в порядок, застегивает брюки. — Я же говорил, что это не больно. Хорошая девочка. На сегодня все. Возвращайся к себе.

Иду, как пьяная, практически наощупь. Охранник открывает дверь моей комнаты, а я подхожу к унитазу. Тошнит, спазм скручивает мое тело. Чищу зубы, полощу рот, а затем закрываюсь в душевой кабине, включаю воду и реву. Вою. Я — не вода, я — человек. И я больше не выдержу.