Девятая директива

Глава 21 ПОСРЕДНИКИ

В «номере шесть» помимо Ломана были еще трое. Он занимался с ними, но попросил уйти, как только я вошел. Однако зазвонил телефон, он снял трубку и долго кого-то слушал, то и дело бросая в мою сторону лишенные всякого выражения взгляды.

Когда разговор был окончен, Ломан заметил:

— Я пытался связаться с тобой.

— Есть новости?

— Да, — он посмотрел на мою руку, — есть новости. Что с тобой случилось?.

— Ничего, из чего можно было бы извлечь пользу. Значит, все официально? Обмен пленниками?

Лицо его стало непроницаемым. Мне это надоело. Ему никогда не нравилось, если кто-то знал больше, чем он. Усевшись прямо на стол, я решил подождать. Он не мог удержаться, чтобы не спросить:

— Как ты узнал, что это обмен?

Украсть человека у них называется похищением. Купить за его жизнь свободу какого-нибудь мерзавца — обменом. Да назови как хочешь, только…

— Эм-Ай-6 сказали.

— А как они узнали?.

— Они давно знали об этом.

Сверкающие глазки сверлили меня насквозь. Этим утром он блестел, как воздушный шар, который вот-вот лопнет.

— Они не могли, — уныло заявил он, — они бы что-нибудь предприняли.

— Им удалось проведать, что планируется обмен, но они не думали, что возьмут Персону. Они считали, это буду я.

Маленькие руки Ломана так и взлетели в воздух.

— Какой же это идиотизм — межведомственное соперничество! Какая тупость! Они знали, что намечается обмен, мы знали, что готовится попытка покушения на жизнь Персоны. Обменяйся мы информацией, сопоставь факты — могли бы разработать что-нибудь совместно. Но почему они…

— О Боже! Ломан, что нам теперь, отправиться разгонять Уайтхолл? Выкладывай, что у тебя, и покончим с этим. — День мой начался скверно, и мне не хотелось, чтобы от так же продолжался. Я не мог себе представить, как посмотрю в лицо Пангсапе — он дал мне один шанс из тысячи, выложил как на блюдечке, а я свалял дурака.

Ломан кинул мне через стол листок бумаги.

— Прочти.

Заголовка не было. Обычный машинописный текст, первый экземпляр, отстукано наспех.

Ломан с нетерпением наблюдал за мной.

— Итак… — сказал я.

И тут его прорвало.

— Предложение поступило ранним утром и, естественно, рассматривается с учетом всех обстоятельств. Это сейчас самое первоочередное дело. Отклонять его никто не думает, потому что никто не уверен, что Персона, когда его найдут, будет жив и невредим. Мне стало известно, что обмен действительно состоится и что уже ведутся приготовления — параллельно с непрекращающимися ни на минуту интенсивными поисками. Следовательно, это теперь вопрос времени. Обмен состоится через несколько дней; взбудораженная общественность у нас в стране оказывает огромнейшее давление на правительство, но народу ничего не будет сказано до тех пор, пока обмен не осуществится. Причины понятны.

Ломан кружил по комнате, я сидел и смотрел. В руке пульсировала кровь, каждый толчок болью отзывался в ране, но я наслаждался этой болью. Ведь я уже готов был распрощаться с любыми ощущениями.

Вот и ответ еще на один вопрос: оказывается, это на самом деле государственный уровень, хотя я ничего подобного и не допускал. Китай все-таки решился. Похищение осуществила «остающаяся инкогнито сторона» — то есть вроде бы не сами китайцы. И это произошло в Таиланде — опять же не на китайской территории. И мотив элементарно прост — выкуп. Мотив, совершенно не имеющий отношения к отбывающему заключение китайскому агенту. Но… как жест доброй воли… дабы укрепить дружбу… да еще так получилось, что в Англии как раз сидит их агент… то почему бы всем не собраться, не сделать, что предлагается, а потом мирно и счастливо жить и благодарить друг друга?

Даже с коммерческой точки зрения все шито-крыто. Китай выплачивает Куо восемьдесят миллионов гонконгских долларов, которые получает потом обратно от англичан, Хуанг Ксиунг Ли достается ему бесплатно. А на повестку дня становится важнейший вопрос: Китай получает научно-техническую информацию, позволяющую создать супероружие, которым можно пугать весь мир, как Восток, так и Запад.

— Дело времени, — повторил Ломан.

— Точнее нельзя?

— Мы пока не знаем. Но как только станет известно, что Персона находится на территории Китая, предложение будет официально принято, я не сомневаюсь. К тому же мне так сказали. Еще сообщили, что Хуанг Ксиунг Ли уже выпущен и сейчас в пути — его везут из Дарема в Хитроу. Теперь тебе, надеюсь, понятно, с какой скоростью все разворачивается. В течение последнего часа я дважды по прямой посольской линии выходил на Бюро, инструкции однозначны: найти Персону и освободить его до того, как сможет состояться обмен.

Телефон снова зазвонил. Не успел раздаться второй звонок, а Ломан уже держал трубку у уха.

— Слушаю.

Он кивнул Мне, я подошел и взял трубку. Голос ее был пуст и невыразителен.

— С тобой хотят поговорить.

Я понял: сейчас.

— У тебя все получилось? — Он не представился.

— Нет.

— Что произошло?

— Я упустил возможность.

Подробнее мы говорить не могли, линию, возможно, прослушивали. Так же спокойно он спросил:

— Но мой человек не виноват? — Он имел в виду индуса.

— Нет. Он действовал безупречно. Виноват я сам.

Ломан наблюдал за мной. Я отвернулся.

— Вам сейчас будет тяжело. Они готовы на все. Но надеюсь, информация еще поступит. И если так, то мне необходимо будет найти тебя немедленно. Могу ли я рассчитывать, что ты будешь на месте?

— Безусловно.

— Хорошо. Так и поступим.

Кто-то колотил в дверь, Ломан пошел открывать, а я тем временем положил трубку. Это был один из посольских. Переговорив с ним, Ломан повернулся ко мне.

— Что-то важное?

— Рыботорговец.

— Подождет?

— Да.

Ломан кивнул и вышел. Эту кличку он присвоил Пангсапе из-за аквариума с окрашенной кровью водой.

Я остался один. Хотелось снова набрать ее номер и спросить, как она, но в этом не было необходимости. С ней все в порядке. Просто я хотел опять услышать ее голос, больше ничего. Это было возможно, вот и все. Возможно, как и боль в руке.

Хирург в полицейском госпитале наложил шов. Пять стежков. Он задавал вопросы, но я ответил, что упал рукой на разбитый унитаз, после чего он заткнулся и больше ни о чем не спрашивал.

Огромные бумажные змеи и близкое дыхание смерти вызвали у меня в последнюю секунду странное чувство — показалось, что разыгралось воображение. Один змей висел прямо за спиной китайца. Он стоял передо мной с пистолетом, изготовившись для убийства. Змей был с нарисованным лицом. И вдруг я увидел три лица в ряд, одно за другим.

Лицо китайца — холодное и бесстрастное в момент выстрела и дрогнувшее в изумлении, когда он начал падать. Он падал медленно и, оседая, открыл второе лицо — лицо бумажного змея с хищным взглядом и свирепо оскаленными клыками. А позади, немного высунувшись из-за змея, она смотрела, как падал китаец, и ее лицо — третье, — исказило выражение ненависти, она смотрела на него сверху вниз; но вот ненависть сменилась полным спокойствием, она закрыла глаза, и я увидел перед собой лицо спящего ребенка.

Китаец даже не шевельнулся. Кровь вытекала из маленького отверстия на шее. Она стреляла в третий позвонок шейного отдела, пуля вышибла его и разорвала нервный ствол. Выстрел был точен, как скальпель хирурга, с учетом всех особенностей мелкого калибра.

Из ствола шел дымок, и, поднимаясь, извивался в падающих сквозь крышу солнечных лучей. Ее глаза открылись. Я переступил через труп и забрал у нее пистолет. Он ей больше не понадобится. Один прекрасный день, о котором она мечтала, наступил, и легенда Полумаски дописана.

Мы дошли до посольства не торопясь, растягивая каждую минуту выпавшей нам передышки. Под сенью магнолий в парке мы шли будто позабывшие обо всем влюбленные. Я молчал, потому что психологическая травма, которую она перенесла, быстро не проходит; она же, наоборот, говорила и говорила. О самых простых вещах.

— Лоусон позвонил на рассвете и сказал, что ты от него ушел в районе центральной телефонной станции. Мы встали на свое обычное дежурство. Он вернулся к отелю, Грин прикрыл Сой-Суэк-3, а я отправилась к сараю с воздушными змеями. Могла, конечно, быть и другая расстановка, но на этот раз так получилось.

Она взяла меня за руку, быстро и неожиданно, и я почувствовал, как она дрожит. Сама убила человека. Причина — то, что «они» сделали с Ричардом, мое же спасение было лишь благовидным предлогом. Пройдет время, она найдет объяснение и забудет.

Пальцы дернулись, я их отпустил, и она сказала:

— Я видела, как разворачивался «линкольн»… решила войти через другую дверь и посмотреть, не смогу ли что-нибудь сделать.

То, что у их группы имелись ключи, я знал. Она отпирала дверь раньше, ночью, когда пришла за Ломаном.

— Он бы… — она судорожно перевела дыхание и начала фразу сначала: — Он бы убил тебя, да? Если бы я этого не сделала?

— В следующие полсекунды.

Найти объяснение и забыть.

— Я не имела в виду…

— Не надо. Я знаю.

— Я бы все равно это сделала, не в этот раз, так в другой. Я рада, что это был ты.

Небо над сочной зеленью магнолий было синим, такой синевы я никогда раньше не видел. Мы медленно шли в золотом свете.

— Я не жалуюсь, — сказал я.

Она начала смеяться. Сначала тихо, потом громче, пока смех не стал резким и неестественным. Я оборвал ее:

— Хватит, прекрати сейчас же.

И с этой минуты она уже чувствовала себя нормально. Я поймал ей такси, назвал водителю адрес — британское посольство, а сам прошел пешком до расположенного в трех кварталах полицейского госпиталя.

Ломан вернулся минут через десять. Он не сказал мне, куда его вызывали, — все они обожают корчить из себя пуп земли, когда перед ними сидит агент; «дважды по прямой линии… выходил на Бюро… инструкции однозначны…» и далее в таком же роде.

— Чего хотел рыботорговец?

— Запрашивал местонахождение и возможность контакта.

— Он очень хороший человек. Ни в коем случае не следует недооценивать его возможности. Прекрасный источник информации.

— Боже мой, Ломан, да знаю я это! Сегодня утром он уже дал мне ниточку, и все могло получиться… отлично получиться.

Он замер, как статуя, весь внимание.

— И что?

— Сорвалось. В итоге я попался сам. Один убит.

Ломан кивнул.

— Помочь замести следы?

— Не надо. — Что характерно — с Ломаном всегда так. Только начнешь раздумывать, сколько еще времени ты сможешь его терпеть, как он сразу говорит что-нибудь хорошее. Другой бы на его месте меня сейчас в порошок стер — упустил единственную наводку, когда больше их, может быть, и не предвидится.

Он уже направился к телефону, но я остановил его.

— В особый отдел я передал. Из госпиталя, когда дожидался своей очереди. Черный «линкольн», зарегистрирован в Бангкоке, номер и так далее. На заднем сиденье искать заряженный стрелами пружинный пистолет. Если, конечно, дверцу откроют.

Он спрашивал про направление: откуда, в какую сторону; другие детали. Все существенное я рассказал. Про убитого не спрашивал — раз все чисто и подбирать за мной не надо, то он доволен.

— Не исключена вероятность того, что автомобиль все-таки найдут, — сказал он. — «Линкольнов» немного. Плохо, что в «Метрополитен» не передадут и розыск не объявят. Чертовы спецы, особые службы во всем мире одинаковы. — Он отвернулся к окну и спросил: — Об убитом доложил?

— Нет. — Сообщать или нет о человеческих потерях — это обычно остается на усмотрение директора и агента не касается. Обстоятельства складываются по-всякому. — Ты можешь пока не лезть туда, Ломан?

— Причина?

— Надо бы там кое-что сделать, и ничто не должно мешать. Прошу несколько часов.

— Хорошо. — Он произнес это после небольшого раздумья.

Задание, похоже, летело ко всем чертям, и Ломан осмотрительно ни на чем не настаивал. Не хотел обрастать ответственностью за ошибочные решения. Насколько возможно, он предоставлял мне свободу действий, и это, пожалуй, был единственный твердо усвоенный им урок. Я работаю один, и Ломан понимал, что вынужден будет с этим смириться. Но он все равно считал, что фиаско приближается.

Я посмотрел на часы. Половина второго.

— Буду выходить на связь по мере надобности.

— А если позвонит Пангсапа и скажет…

— Пангсапе придется подождать, пока я не объявлюсь.

— У тебя что-то есть, Квиллер?

— Сыграю лоб в лоб. Иначе тупик и голова в кустах. Третьего не дано.

Что ему оставалось делать? Ничего. Только свалить все на меня.

— Учти, у нас примерно двое суток. Сорок восемь часов. Этого времени достаточно, чтобы Ли доставили из Дарема в Лондон, а оттуда на китайскую границу. Куо это тоже знает. Им наверняка известно, что предложение намечено принять и ни одна из сторон не собирается тянуть время. Сегодня, в крайнем случае завтра, Куо сделает все возможное, чтобы выбраться из Бангкока, — говоря это, он дошел со мной до дверей. — Англия не может оправиться от шока, все мучительно следят за развитием событий. Пока сообщено лишь то, что Персону увезли и он в опасности. Кстати, это так и есть. Те многие на Уайтхолле, кому известно о варианте обмена, мучаются куда больше — понимают, что придется уступить и вместе с Ли выдать Китаю оружие неслыханного потенциала.

— Сорок восемь часов, — повторил я его слова, — уйма времени. Можно многое успеть, если повезет. О Боже, повезет ли нам наконец?

Выйдя от Ломана, я взял такси, сошел, немного не доезжая, и, соблюдая максимальную осторожность, приблизился к той двери склада, что выходила на аллею. Китаец сказал водителю, что будет через час. Тридцать минут назад они должны были начать беспокоиться. Можно допустить, что еще полчаса уйдет на то, чтобы они поняли — он угодил в дерьмо, и если они на этом успокоятся, то о нем забудут. Но я считал, что успокоиться и наплевать на него в сложившейся ситуации они просто-напросто не могут себе позволить: им необходимо было удостовериться, что его не схватили и что профессионалы в полиции не вытягивают сейчас из него жилы, вовремя перехватив капсулу с цианистым калием. Они должны быть уверены, что по-прежнему находятся в безопасности, что вокруг их базы в эту самую минуту не стягивается кольцо вооруженных полицейских.

Им придется либо сорвать замок, либо взломать дверь, и я не знал, какой дверью они воспользуются. Поэтому в момент их прихода я должен находиться внутри. Пистолета у меня не было, я полагал, он не понадобится — если они вообще придут, то не будут даже знать, что я здесь. Операцию я планировал начать с момента их ухода, проследить за ними и обнаружить базу.

Если бы это мне удалось…

В аллее чисто. Я обошел склад со всех сторон, присматриваясь и прислушиваясь. Затем внутрь, сначала отпереть, потом запереть за собой. Когда придут — дверь должна быть заперта. Только после этого я обернулся.

Мертвый китаец исчез.

Я оцепенел и напрягся.

Густая лужица крови на дощатом полу потемнела, воздушные змеи не шевелились, тишина стояла полная.

Неприятный, нервный холодок снова пополз по позвоночнику. Целых две минуты я стоял и следил за бумажными драконами. Они служили отличным прикрытием и поглощали звуки, но любой, кто захотел бы выйти из-за них, привел бы змеев в движение.

Они свисали с шестов абсолютно неподвижно.

Вероятно, шофер доложил Куо, но тот ждать не стал. Китаец хоть и контролировал ситуацию, но находился с противником один на один, а этого было достаточно, чтобы Куо заволновался. Для обеспечения безопасности он немедленно направил человека, и тот нашел и увез тело.

Успели, сукины дети. А я опоздал. Дьявол, совсем чуть-чуть.

На складе было удивительно тихо. Пять минут, чтобы осмотреть место. Злость на себя, крушение последней надежды, презрение — соединившись, все это жгло изнутри, а мозг отчаянно, напряженно искал хоть какой-нибудь выход. Какая-то надежда все же оставалась.

Но их не было. Никого. Я отпер дверь, вышел на улицу. И вдруг уловил краешком глаза, почти на самой границе поля зрения, неожиданное быстрое движение. Пригнувшись, я кинулся в сторону, прыгнул и, когда горячая волна взрыва окатила меня, царапая осколками одежду и ударив грохотом по барабанным перепонкам, я находился от двери уже ярдах в двенадцати.