Девятая директива

Глава 26 ДОСТАВКА

Охранники Пангсапы свое дело знали прекрасно и никакими вопросами его не отвлекали. Один сидел за рулем — Куо с ним рядом, а другой, пристроившись позади переднего сиденья, то и дело щекотал пистолетом шею монгола.

Мы с Пангсапой сели сзади. Сознание плыло, уходило куда-то, но усилием воли я не позволял себе отключиться и заснуть. Помимо усталости и потери крови на меня подействовала очевидность свершившегося факта: сопротивление на КПП сломлено, пленник переправлен, девятая директива оказалась пшиком.

И вдруг я как бы очнулся и понял, что, наклонившись вперед, кричу на Куо, ору изо всех сил. Слова отдавались в голове ударами молота, дробящего череп. Я кричал и требовал ответа: я желал знать, почему задание провалилось.

— Куо… как ты узнал мой план? Как ты узнал?

Он выглядел, конечно, паршиво, и прошла целая минута, прежде чем он ответил:

— Я распорядился, чтобы внутри палисандрового Будды установили микрофон.

Ошеломленный и сломленный, я откинулся на сиденье. Значит, они все слышали. Вели меня с самого начала, вышли по моим следам на Варапхана, вломились внутрь, подкинули «жучка» и… И с этого момента Куо задумал два задания соединить в одно, что ему успешно удалось. Одно задание — его, — было выполнено, а наше…

И все-таки я, наверное, отключился, потому что мозг стыдливо искал убежища от собственной вопиющей глупости. Голос Пангсапы то появлялся, то пропадал…

— …но они сказали, ты уехал…

— Что? — я тяжело встряхнул головой. — Что ты сказал?

Он повернулся и посмотрел на меня.

— Ты очень устал, мистер Квиллер. Не нужно говорить, отдохни. Поспи, я буду молчать.

Я встрепенулся и сел прямо.

— Я не устал. И я могу говорить. Просто я подумал о другом.

В неярком свете от фар я увидел, как Пангсапа улыбнулся.

— Англичане терпеть не могут проигрывать, не так ли? Это их злит. А я только что говорил, что сразу, как узнал о намечающейся поездке нашего общего друга сюда, — позвонил в посольство и попросил пригласить тебя. И они мне сказали — ты уехал. Был на проводе минуту назад и пропал. Зная твое пристрастие к работе в одиночку, я не стал им ничего сообщать, а вместо этого выехал сам на автостраду № 5, чтобы посмотреть, нельзя ли чем помочь. Мы как раз собирались обогнать «хонду», но началась стрельба, и мы отстали. Решили, что разумнее будет подождать развития событий.

Огромный американский «крайслер» не несся, а парил над пустынным вечерним шоссе, кондиционер работал, снабжая нас прохладным воздухом. Я пошарил по дверце и открыл окно; я не золотая рыбка. В машину ворвался сладкий запах рисовых полей.

— Когда тебе стало известно о штурмовиках? — поинтересовался я у Пангсапы.

— Два дня назад. Но это была случайная информация, ты понимаешь, о чем я говорю. До меня лишь дошли сведения, что местный командующий в зоне вокруг Тха-Кхека, в чьем распоряжении находятся «патхет-лао», выделил шестьдесят специально обученных боевиков и приказал тайно перебросить их в Таиланд. И я никак не мог связать их с твоим заданием, пока не увидел несколько минут назад зеленую сигнальную ракету. Мне все время хотелось знать, каким образом Куо намерен выбраться из страны, а тут сразу стало ясно. Чувствуешь себя уязвленным, согласись? Произошло то, что ты должен был предвидеть.

— Послушай, — перебил я, — что за самолет там приготовлен? — И вдруг сообразил, что информацию можно получить из первых рук. — Эй, Куо… какой у них самолет? — Он не отвечал, и ярость вспыхнула во мне быстрее, чем я успел что-либо сообразить. — Куо. — Моя рука, скрючившись, как когтистая лапа, была уже у его лица.

Водитель едва заметно повернул голову.

— Он же еле дышит. Не желает ли уважаемый господин Пангсапа, чтобы мы сделали остановку и привели его в чувство по-настоящему?

— Нет. — Пангсапа положил свою руку на мое запястье. — Постарайся справиться с разочарованием, мистер Квиллер. Свое я уже проглотил. Поверь, мне было так же больно и горько.

Я снова откинулся на мягкое сиденье. Адреналин не поможет, он только зря разгоняет кровь. Я физически ощущал, как бьется пульс, в такт ударам сердца мелькали искры перед глазами; я закрыл их, осталось лишь гнусавое шелестение слов Пангсапы.

— Мы уже ничего не можем сделать, ты видишь это. Из моих источников мне стало известно, что процедура обмена официально должна состояться на лаосской границе, а точнее — на мосту Кемерай-бридж через реку Меконг. Территорию по ту сторону контролируют «патхет-лао», они подчиняются только Пекину. Отсюда до Кемерая три часа езды, так что пассажир в «роллс-ройсе» прибудет на место около десяти часов вечера. Там его возьмут под охрану и будут ждать утра, обмен — на рассвете. Горевать нет смысла, мистер Квиллер.

— Я — человек, — сказал я сквозь зубы.

— Ты — европеец, человек Запада. Вам на Западе не хватает философского отношения к жизни. Я огорчен ничуть не меньше твоего. Когда ты впервые пришел ко мне за информацией, я увидел, что из этого можно извлечь неплохое вознаграждение. Мы сошлись на пятидесяти тысячах батов, ты помнишь. Но потом я из своих источников узнал, что планируется не просто покушение на убийство, а похищение, а это обещало вознаграждение поистине огромных размеров. Ты, вероятно, счел за неслыханную дерзость с моей стороны просить тебя оценить твою значимость как международного агента, но я хотел знать, сколько ты можешь стоить для Китайской республики. И ты ответил, я считаю, наиболее просто и понятно: назвал себя по статусу равным Абелю и Лонсдейлу. Оба были агентами, но общее между ними не только это. В свое время их обоих выменяли на других лиц. — Пангсапа опять повернулся и смотрел на меня. — И мне показалось, что в тот момент ты уже предугадал мои намерения. Я сделал такой вывод, мистер Квиллер, когда ты назвал именно их. Но это было всего лишь случайное совпадение, не так ли?

Значит, вот как выражается ярость Пангсапы при поражении: он решил выместить все на мне. Что ж, замечательно, только меня он на это не купит. Я закрыл глаза, не выражая ни малейшего интереса.

— С того момента, мистер Квиллер, мои намерения окончательно сформировались. В меру всех своих сил я взялся помогать тебе, чтобы не допустить похищения и обмена. Финансовые соображения в данном случае начисто отсутствовали. К сожалению, нам противостоял противник, обладающий незаурядным талантом, и мы проиграли.

Сквозь самообладание Пангсапы прорывалось раздражение, особенно в последних словах. Изливать желчь на других и оставаться в это время равнодушным у него не получалось. На душе стало легче, я открыл глаза и взглянул на него сбоку: он походил на обиженного ребенка.

— Ты выходил на контакт? — спросил я. — Было соглашение?

— О да. Через посредника в китайском посольстве. Куо запросил за Персону пять миллионов фунтов, за тебя я потребовал половину, и ударили по рукам. Они не сомневались, что эта сделка со мной не состоится — были уверены, что Персона будет доставлен когда и куда следует, так оно и произошло в конце концов. Но им нужна была своего рода гарантия: если Куо не доставит Персону, то я предложу тебя.

Вот почему он явился с телохранителями. Если бы мне сегодня удалось освободить Персону, Пангсапа уже поджидал бы меня тут как тут, и я угодил бы из одной западни в другую. Интересно, как много знали Эм-Ай-6? Виния говорила: «…если не смогут переправить к границе его, то схватят тебя». Нелепость какая-то.

— Когда они обещали заплатить за меня, Пангсапа?

— По совершению обмена.

В груди у меня что-то сжалось.

— Шикарно. Два с половиной миллиона — можно разгуляться. — Я опять повернулся к нему. Отрывистый хриплый смех разрывал грудную клетку, меня трясло, смех перемежался отдельными фразами. — Никакого обмена бы не было. Эх ты, жалкий недоумок. Неужели ты думаешь, что Англия отдала бы небывалый по мощности лазерный пугач каким-то желтокожим для того только, чтобы заполучить обратно меня? Меня? — Я понимал, что смех надо остановить, но ничего не мог с собой поделать. В глазах стояли слезы. — Два с половиной миллиона за одного ничтожного хорька, обосравшегося с ног до головы?

Больше я говорить не мог, меня било как в лихорадке. Вскоре это прекратилось, но чувствовал я себя хуже некуда. Думается, я даже заснул и в течение нескольких Богом посланных минут по дороге в город спал как убитый.

У посольства Великобритании «крайслер» остановился. Светло было словно днем. Всюду стояли полицейские, за полицейскими толпились многочисленные журналисты.

Куо собрался с силами и без чьей-либо помощи вышел из автомобиля. Охранник Пангсапы вызвался проводить монгола до здания, но я ответил, что справлюсь сам, после чего обратился к его боссу:

— Благодарю за доставку до места. — Это была дешевая двусмысленность, но ничего другого я придумать не мог.

Полицейские окружили нас — они видели, в каком мы состоянии. Прошло не меньше минуты, прежде чем я нашел и показал документы. Куо за все это время даже не шевельнулся. Он хорошо понимал: если что, я убью его не раздумывая. Нас с эскортом провели через толпу, от фотовспышек зарябило в глазах.

Я вел Куо перед собой до самых дверей «шестого номера». Там никого не было. Откуда-то вынырнул испуганного вида клерк, и я попросил его срочно позвать Ломана. Ломан пришел не сразу; чувствовалось, что в коридорах посольства царит паника. Он увидел нас и, по-моему, даже не удивился. Ломан выглядел так, словно не удивился бы сейчас ничему.

Со всей ясностью и отчетливостью, на какую был способен, я сказал ему:

— Ломан, это — Куо. Наш единственный трофей.

Ломан кивнул и направился к телефону, а я прислонился к дверному косяку. Куо не взглянул ни на меня, ни на Ломана. Он был необычайно бледен, рука, на которой я сломал ему палец, опухла, и он держал ее на весу. Ломан попросил кого-то немедленно направить к нам доктора и охрану, затем вернулся ко мне и спросил:

— Что произошло в Нонтабури?

Очевидно, какие-то обрывки информации к ним уже просочились.

— Из Лаоса прибыла банда вьетконговцев, и они разнесли КПП к чертовой матери. Персона, насколько я понимаю, сейчас уже в самолете. Обмен состоится на лаосской границе, на мосту Кемерай-бридж.

Он снова кивнул. Я ждал, когда же он начнет унижать меня за неудачу, я бы мог в ответ тоже отвести душу, но Ломан молчал.

— В чем дело, Ломан?

Куо буквально на дюйм передвинулся в сторону одного из окон, но я уловил его движение и сказал, что лучше ему не дурить, так как я ищу только повода, чтобы вышибить ему мозги.

— Хуанг Ксиунг Ли здесь, — ответил Ломан. — Пол-часа назад, сразу с самолета, его доставили сюда.

— Здесь? В этом здании?

— Да. В два ноль-ноль поверенный в делах выезжает вместе с ним к месту обмена. Кемерай-бридж, ты абсолютно прав. В данный момент сэр Коул-Верити обсуждает последние детали с представителями китайского посольства. — Сказав это, он отвернулся и засунул руки в карманы. Я никогда не видел, чтобы он делал так раньше; да он и не знал, наверное, что делает, — шоу подходило к концу, и красноречивее выразить свои чувства Ломан не мог бы даже словами.

Пришли два охранника, Ломан показал им, кто пленник, и на Куо надели наручники. И тут я вспомнил, что еще многое надо сделать; я ни в коем случае не должен заснуть на ногах и упасть.

— Послушай, Ломан. Не разрешай пока уводить его.

— Но он уже не нужен нам. Если б он мог что-то предложить, то давно уже сказал бы.

Ломан имел в виду телефонный звонок на лаосскую границу. Если бы Куо приказал своим людям попридержать пока Персону в Таиланде, мы бы могли провернуть наш собственный обмен. Куо вполне подошел бы. Подыхать ему не хотелось. Его ждали суд, приговор и взвод стрелков с автоматами, потому что в результате убийства водителя королевского автомобиля жизни лишились семнадцать человек, и пожизненное заключение исключалось. Но Куо уже не мог позвонить и приказать. К завтрашнему утру сумма — 80 миллионов гонконгских долларов, — будет выплачена и получена. Они заберут деньги и смоются. И его долю тоже, львиную долю. Так что, телефон уже не помог бы.

— И все равно, Ломан, пусть он остается здесь. В этой комнате. — Я решил, что изъясняюсь недостаточно понятно, и добавил: — Я совсем не так плох, как выгляжу. И я знаю, что говорю и что делаю.

Его взгляд слегка затуманился, словно бы остекленел, и это означало упрямое нежелание согласиться со мной.

— Держать его здесь совершенно незачем. Он разыскивается за совершение массового убийства бангкокской…

— Не надо, Ломан. Ради Бога, помолчи. — Я, пошатываясь, подошел к охранникам и быстро заговорил по-таиландски: мол, нам необходимо на короткое время задержать пленника, гарантируем, что он будет содержаться должным образом, и в самое ближайшее время передадим его «Метрополитен-полис», а пока извините, прерогатива посла, британская территория, и так далее, и тому подобное, и огромное спасибо, что пришли.

Один, рангом повыше, сказал, что если пленник останется в здании, это будет означать, что вокруг посольства придется выставить полицейский кордон. Я ответил, что более разумное решение трудно найти.

Демонстрируя отличную выправку, охранники отдали честь и ушли, но не успела дверь закрыться, как вошел еще один человек. Я спросил у Ломана:

— Какого дьявола они лезут сюда?

Это был англичанин, с черной сумкой в руке. После первого же взгляда на меня он заявил:

— Согласен с вами. Немедленно вызываем «скорую».

— О Боже, опять начинается! — вырвалось у меня.

Я подошел и встал у двери, потому что Куо был начеку, а в наручниках человек бегает почти так же быстро, как и без них.

Ломан смотрел на меня, как судебный следователь. В глазах двух местных полицейских его авторитет несколько потускнел, но он знал, что даже такой проходимец, как я, не решился бы на подобный шаг, не имея на то веской причины.

Я медленно начал объяснять:

— Послушай. Есть одна вещь, которую я еще не совсем додумал, она пришла мне в голову только сейчас. Дай мне немного времени. Но потребуется твоя помощь — у меня нет твоего веса и положения, а кроме того, мне кое-что понадобится. — Его ясный взгляд действовал на меня гипнотизирующе, и я вынужден был опустить глаза. На полу, где я только что стоял, осталось густое кровяное пятно; я слышал, как доктор ищет что-то в своей сумке, и сказал ему: — Пожалуйста, без лишнего допинга. Максимум — локальный анестетик, а самое главное — убрать всю грязь. — Ломан молча ждал, я сделал над собой усилие и поднял на него взгляд. — Приставь к нему хороший караул. Обратись к Эм-Ай-6… те двое толковых ребят, Грин и второй… как его… пусть вооружатся под завязку. Этот мерзавец опасен, скажи: не спускать глаз. — Я чувствовал, что голос меня выдает, но я должен был убедить Ломана и закончил, как мне показалось, на очень сильной ноте: — Не потеряй его, Ломан, очень прошу. Только не потеряй.

Доктор пытался снять с меня пиджак, но я сопротивлялся.

— Подождем охрану. Вот так, молодец, понимаешь меня.

В наполовину стянутом пиджаке я был совершенно беспомощен.

Куо следил за мной и только того и ждал.

— Все нормально. Не беспокойся, — произнес Ломан. Маленький черный «вальтер» в его руке смотрел на монгола.

— Отлично, — сказал я, — так держать. — Доктор продолжил свои манипуляции, вместе с пиджаком на пол упали комочки засохшей грязи. — Который час, Ломан? Сколько сейчас времени?

Не сводя с Куо глаз, он поднял руку так, чтобы видеть циферблат, не поворачивая и не опуская головы, мельком взглянул на него и продолжал следить за Куо.

— Пять минут десятого.

— Ли повезут в два часа ночи? — спросил я.

— Да.

В разговор вступил доктор:

— Мне понадобится помощь медсестры и некоторые инструменты.

Без пиджака и рубашки я, должно быть, являл собой довольно гнусное зрелище.

— Ломан, — я произнес его имя, чувствуя, что ноги подкашиваются, — у меня будет время поспать. Несколько часов. Обещай, что не подведешь меня. Проследи за всем лично. Не надо допинга, прошу. Никаких уколов. Разбудишь в полночь.

Доктор послал за одеялами, их расстелили прямо на столе, потом принесли теплую воду, еще что-то, и Ломан сказал, что за всем проследит. Потом я услышал, как он разговаривает по телефону, страшным усилием воли разомкнул веки, но его пистолет был направлен, куда надо — на Куо.

Я сидел на стуле, ножницы состригали остатки рубашки.

— Ломан, ты слушаешь?

— Да.

— Ближе к полуночи съезди на склад и забери ее. Ты знаешь где. «Хускварна». Нужна будет. Сделаешь? Для меня, Ломан?

— Сделаю. — Он сказал что-то еще, но я уже провалился в туман.