Джокер

Глава 10

Стивен закончил объясняться с полицией к трем часам утра. Он рассказал им все, что знал, утаив лишь факт, что Пелота собирался помочь ему в его собственном расследовании, но не смог в результате вмешательства кухонного ножа. Теоретически Стивен совершенно не обязан был отвечать на их вопросы, но Пелота был убит, а полиция всегда возмущалась, если кто-то пытался прикрыться высоким положением или должностью, когда речь шла об убийстве. У Стивена не было желания настраивать против себя тех, кто мог оказаться ему полезным в ближайшем будущем, поэтому он дал им всю информацию, какую мог. Однако догадку о том, что Пелоту убили, чтобы Стивен не смог установить личность загадочного «В», он оставил пока при себе. Полицейские пообещали, что будут держать его в курсе, если удастся что-то выяснить, и довезли его до того места, где он оставил машину.

Вернувшись в гостиницу, Стивен сразу же направился к мини-бару и плеснул в бокал порцию бомбейского джина. Затем добавил такое же количество тоника и залпом проглотил смесь. Что за ночь, подумал он, что за жуткая дерьмовая ночь! Он рухнул на кровать и уставился в потолок. Если бы только Пелота прожил достаточно долго для того, чтобы сказать хоть слово, все было бы по-другому. Сейчас Стивен уже говорил бы с Виктором, и большой кусок головоломки встал бы на место.

Но Пелота умер, спасибо этим проклятым упрямым бюрократам и их проклятым корпоративным правилам… Стивен заставил себя остановиться, признав, что был несправедлив из-за вспыхнувшей злости и разочарования. Санитары были обычными людьми, и это был реальный мир, а не телевизионный сериал, где медсестры — ангелы, врачи — святые, а в скорой помощи работают только герои, с нетерпением ждущие повода пожертвовать собой.

Правда заключалась в том, что люди — это всего лишь люди, а сейчас в Манчестере мысли у всех только о вирусе. Возможно, санитары были правы в своем упорстве. На самом деле, он сам виноват, что не сообщил дежурному врачу всю информацию о состоянии Пелоты — но у него просто не было времени. Пелота умер бы прямо там, если бы Стивен тратил время на подробности. О, черт, да какая сейчас разница? Стивен включил воду, чтобы принять ванну, и налил себе еще джину, на этот посильнее разбавив его тоником.

Лежа в мыльной пене, он размышлял о своем подходе к расследованию. Слишком рано он решил, что Виктор является ключевой фигурой в этой игре, и сосредоточил все усилия на его поисках. Это было бы резонно, если бы вспышек заболевания было всего две, но ему нужно было пересмотреть свой план, когда заболевание обнаружилось в Шотландии. Сейчас, в четыре часа утра, казалось совсем маловероятным, что Виктор является связующей нитью между двумя вспышками. Приходилось взглянуть в лицо неприятному факту: Виктор мог быть тупиковой ветвью расследования.

Вода остыла. Стивен встал и яростно растерся полотенцем, продолжая размышлять о смене тактики. Даже если Виктор оказался «тупиковой ветвью», все равно нужно найти его, чтобы удостовериться в этом окончательно. Разумеется, если Виктор — убийца Пелоты, полиция найдет его первой. Ну а пока — и на тот случай, что они его не найдут, — Стивен решил продолжить поиски самостоятельно.

Хотя он никогда не встречался с Энн Дэнби, она ему нравилась. Что-то в этой девушке и обстоятельствах ее смерти вызывало у него искреннее сочувствие. Люди любили ее, но никто не знал ее. Ее квартира была похожа на номер в гостинице — удобный, но совершенно безликий. То же самое обнаружилось и в ее рабочем кабинете.

Энн всех держала на расстоянии, кроме, конечно, Виктора. В отношении Виктора она была само благоразумие, до такой степени, что не хранила даже никаких памятных вещичек и сувениров, свидетельствующих о их совместном времяпрепровождении. Не было ни писем, ни фотографий мужчины, к которому она без сомнения испытывала серьезное чувство — только книга сонетов с фальшивым уверением в неувядающей любви. В квартире Энн вообще было мало фотографий — Стивен мог вспомнить только две, одна из которых была копией фотографии в ее кабинете.

От этой мысли Стивена внезапно пробрала дрожь. Почему, задумался он, почему, если Энн вообще не держала фотографий, у нее было два одинаковых снимка, в квартире и на работе? Причем фотография совершенно неинтересная — стандартная процедура открытия скучной выставки. Ничего особенного во всем этом… кроме, разумеется… на ней наверняка был запечатлен Виктор!

Взволнованный этим открытием, Стивен решил приехать в «Тайн Брукман» прямо к началу рабочего дня и расспросить Хилари Блэк о людях на фотографии.

— Я смотрю, в «Мари Клэр» не очень-то изменили вашу прическу, — улыбнулась Хилари. — Думаю, что если немного подсветлить и укоротить челку…

Стивен несколько секунд не мог сообразить, о чем она говорит, но затем вспомнил, что спрашивал у нее, как пройти в парикмахерскую, которую посещала Энн Дэнби.

— Я сбежал, — улыбнулся он.

— Чем могу вам помочь на этот раз?

— Фотографии в кабинете Энн… Я бы хотел, чтобы вы назвали мне имена тех людей.

— Сейчас принесу, — с этими словами Хилари вышла из кабинета и через несколько секунд вернулась, неся обе фотографии. Она положила их на стол и встала рядом со Стивеном.

— Вот эта, — сказал Стивен, показывая на ту, где Энн обменивалась рукопожатием с мэром.

— Это Седрик Фэншоу, наш управляющий директор. — Палец девушки двинулся дальше по ряду. — Том Браун, наш главный редактор, Мартин Бил, организатор выставки, и Уильям Спайсер, местный член парламента. Это мэр, мистер Дженнингс, и, конечно, Энн.

Стивен мгновение изучал снимок, затем указал на Спайсера.

— Я видел его совсем недавно, — сказал он. — По телевизору.

— Восходящая звезда оппозиции, — объяснила Хилари. — Видимо, здравоохранение — его нынешний… круг интересов.

— Точно, — согласился Стивен. — Он обсуждал с членом партии лейбористов то, как власти справляются со вспышкой заболевания. Обвинил власти в некомпетентности и разрушил карьеру вашего руководителя службы здравоохранения.

— А он этого заслуживал?

— Она, а не он, и — нет, не заслуживала. Просто Спайсер решил, что это самое подходящее время найти козла отпущения, и бросил Кэролайн Андерсон на растерзание волкам, чтобы набрать себе баллов и сделать карьеру.

— Да уж, вполне в духе политиков, — саркастически сказала Хилари.

— Не знаете, он женат?

— Да, я помню его предвыборные рекламные листовки — фотографии его жены, занимающейся «добрыми делами»: как она раздает булочки беднякам или вяжет носки для жертв СПИДа, что-то в этом роде. К сожалению, не могу вспомнить ее имя.

— Вы точно уверены, что его зовут Уильям?

— Ну да. Я не голосовала за него, но он наш местный член парламента. Я живу на земле рядовых американцев, которые до сих пор горюют по Маргарет Тэтчер. Они проголосуют за шимпанзе, если у него на пиджаке будет голубая розочка и он пообещает насадить закон и порядок.

Это описание напомнило Стивену родителей Энн.

— Как же вас угораздило поселиться в таком районе?

— Я познакомилась со своим будущим мужем в университете, у нас оказались похожие принципы и идеи в отношении социальной справедливости. Мы собирались изменить мир. — Хилари улыбнулась воспоминаниям. — В итоге он бросил меня, чтобы жениться на дочери своего начальника и стать директором фирмы, но в качестве компенсации я получила дом в «хорошем районе».

— Жизнь есть жизнь, — сказал Стивен сочувственно.

— Никогда бы не поверила, что люди могут так измениться.

— Сегодняшние мятежники нередко превращаются в завтрашних лысых руководителей какого-нибудь фонда, — заметил Стивен.

— И на этой отрезвляющей мысли… — улыбнулась Хилари.

— Да, не буду больше отнимать у вас время, — спохватился Стивен. — Еще раз большое спасибо вам за помощь.

— Вы все еще пытаетесь собрать по кусочкам жизнь Энн?

— Да, все пытаюсь.

— Непохоже, что вспышка идет на убыль.

— Возможно, будет еще хуже…

Возвращаясь домой, Стивен размышлял о людях на фотографии. Жалко, что Спайсера звали Уильям, а не Виктор, потому что тогда все совпадало бы замечательно. Этот Спайсер наверняка пользуется у женщин популярностью — член партии Тори, круглолицый, с вьющимися волосами и слащавой улыбкой. Женат, занимает высокий пост и явно амбициозен. Стивен решил, что все равно имеет смысл запросить в «Сай-Мед» более подробную информацию о нем. Он по-прежнему считал, что должна быть веская причина тому, что Энн держала эту фотографию на работе и дома, при том что, не считая члена парламента и мэра, остальных присутствующих на фотографии она могла видеть на работе хоть каждый день. Стивен сообразил, что не удосужился спросить имя мэра. Энн могла питать слабость к угловатым шестидесятилетним мужчинам с маленькими усиками а-ля Гитлер и тяжелой золотой цепью на шее — возможно, склонность к садомазохизму? Нет, о мэре можно забыть…

Стивен отправил по электронной почте запрос по Спайсеру в «Сай-Мед», затем скачал и декодировал информацию, которую запрашивал ранее по поводу вспышки заболевания в Шотландии. Весь следующий час он просматривал данные в поисках возможной связи — пусть даже эфемерной — с хотя бы одной из двух других вспышек, но безуспешно. Он уже собирался выехать в городскую больницу, когда пришла информация по Спайсеру.

Первая строчка в сообщение вызвала у Стивена ощущение, что жить стоит: Уильям Виктор Спайсер в течение семи лет являлся членом парламента манчестерской консервативной партии.

— Ну-ну-ну… — пробормотал Стивен. — Попался, Виктор!

Он стал читать дальше. Закончив колледж Эмплфорс, Спайсер читал курс классической литературы в Кембридже, а затем вступил в дело по экспорту-импорту товаров, которое вел его отец. В этой компании он получил пост управляющего экспортом и каким-то образом удержался на нем во время расследования, проведенного Министерством торговли Великобритании по поводу того, что некоторые товары экспортировались в арабские страны под видом «запчастей к автомобилям».

Через год его приняли в кандидаты на место в манчестерской консервативной партии, которое он занимает и по сей день. Его приняли на фоне жестокой конкуренции, и судя по всему, его отец, Руперт, сыграл большую роль в победе сына на выборах. Спайсер-младший давно стал влиятельным лицом в местном деловом сообществе и Ассоциации консервативной партии.

— «И сын взойдет…»[10] — пробормотал Стивен. Спайсер был женат на Матильде, «в девичестве Риган», у них была дочь Зоя семи лет. В настоящее время он является представителем по делам здоровья и широко известен как будущий министр. Болеет за команду Манчестера и любит горный туризм. Стивен решил, что имеет полное право ликовать. Теперь у него не было сомнений, что он нашел таинственного Виктора.

Недавно Спайсер вернулся из экспедиции в Непал, где был тяжело болен и едва избежал смерти. В висках у Стивена застучало, когда он прочитал эту историю. Спайсер и три его спутника, один европеец и два непальца, тяжело заболели «высотной болезнью», находясь в семистах милях от цивилизации. Когда другая группа путешественников обнаружила их, Спайсер был единственным выжившим.

— Высотная болезнь, вашу мать! — прошептал Стивен. — Это была геморрагическая лихорадка, сынок, тебе сказочно повезло…

Теперь все обретало смысл. В Непале Спайсер заболел геморрагической лихорадкой, но выжил и, вернувшись домой, заразил Энн Дэнби вирусом, который оставался в его организме. Вполне вероятно, что он заразил ее, когда они занимались любовью во вторник, во время их последней встречи, а потом, судя по всему, он сообщил девушке, что решил расстаться, и она покончила жизнь самоубийством.

Теперь фокус переместился с Энн, и вопрос, каким образом она заболела, больше не стоял — ответ был известен. Оставалось выяснить, как Спайсер заразился вирусом. В этой смене акцентов Стивен видел один большой плюс: в отличие от Барклая и шотландца МакДугала, Спайсер остался жив. Он был единственным во всей этой заварухе, кто мог ответить на вопросы. Это был повод для ликования.

Однако дело предстоит нелегкое. К Спайсеру нужно подходить очень осторожно. Скорее всего, он будет отрицать любое предположение в связи с Энн Дэнби, поэтому Стивену придется сначала завоевать его доверие и убедить его в полнейшей конфиденциальности, независимо от того, как он относится к этому человеку на личном уровне. Его цель — не разрушить его карьеру или брак Спайсера, а выяснить, каким образом он заразился вирусом.

Размышляя, как лучше всего связаться со Спайсером, Стивен решил, что тот скорее всего остался в Манчестере после телевизионной перепалки с лейбористом — в надежде заработать еще очки, порицая действия местных властей по выходу из кризиса. В файле, полученном из «Сай-Мед», имелся манчестерский домашний адрес политика и номер телефона.

На телефонный звонок ответила женщина с аристократическим контральто, и у Стивена тут же возник перед глазами образ: она стоит в воротах собственного дома и объявляет ожидающей толпе репортеров, что останется рядом со своим мужчиной несмотря ни на что. Отмахнувшись от этой мысли, он спросил:

— Скажите, я могу поговорить с мистером Спайсером?

— Кто его спрашивает? Представьтесь, пожалуйста.

— Меня зовут Стивен Данбар.

— Мой муж принимает избирателей в первый понедельник каждого месяца, мистер Данбар. Может быть, вы хотите прийти с одним из них? Я только проверю, кто на очереди…

— Я не избиратель, миссис Спайсер, — прервал ее Стивен. — Я ведь говорю с миссис Спайсер?

— Да.

— Я следователь из инспектората «Сай-Мед». Мое дело имеет отношение к вспышке заболевания.

— Пожалуйста, подождите минутку.

— Уильям Спайсер, — сказал через секунду голос из телепрограммы.

Стивен попросил о встрече.

— Честно говоря, я не представляю, чем могу помочь, — озадаченно произнес Спайсер.

— Не беспокойтесь, я уверен, что можете, мистер Спайсер, — сказал Стивен загадочным голосом.

— Ну хорошо. Приходите завтра утром в одиннадцать. Я смогу уделить вам пятнадцать минут.

Попрощавшись, Стивен положил трубку.

В пять часов вечера, когда пресса сообщила уже о пятидесяти пяти подтвержденных случаях болезни и еще об одиннадцати скончавшихся, Фред Каммингс позвонил Стивену и сказал, что в городе объявлено чрезвычайное положение.

— Это оправдано? — спросил Стивен.

— Нет, это политический шаг. Его Величество Правительство должно было проявить расторопность, поэтому мы предприняли этот шаг, с поддержкой от группы из Центра по контролю заболеваний в Атланте, чтобы отвлечь внимание публики от того факта, что городская больница больше не в состоянии принимать пациентов. Мы собираемся использовать пару закрытых церквей, чтобы разместить там новых заболевших.

— Церквей? — воскликнул Стивен.

— Да. Знаю, это не очень-то удачный выбор и обывателям наверняка не понравится, но в этом есть своя логика. Нет смысла втискивать вирусных больных в другие больницы — все равно им уже ничем не поможешь, кроме медсестринского ухода, а сами они представляют опасность для других больных. Гораздо более оправдано собрать их всех вместе подальше от других пациентов и общества на территории, где будет дежурить обученный персонал.

— А как обстоят дела с обученным персоналом?

— О, еще та проблема, — признался Каммингс. — Мы почти исчерпали лимит, но на наш призыв отозвалось немало добровольцев. Мы обратились с просьбой о помощи к медсестрам, которые уволились с работы в последние несколько лет, но при этом решили отказаться от помощи семейных врачей. Кстати, в одной из церквей добровольцем работает Кэролайн Андерсон.

— Молодец девочка, — сказал Стивен. — Мне было интересно, как она поступит после увольнения. В какой церкви?

— В церкви Святого Иуды на Крэнстон Стрит.

— Думаю сходить проведать ее. С ней обошлись несправедливо.

— Превратности публичной жизни, — вздохнул Каммингс.

— Ты не сказал, что из себя представляют чрезвычайные меры.

— В первую очередь закрытие общественных мест — кинотеатров, театров, ночных клубов и ресторанов, затем — обращение к гражданам с просьбой не совершать путешествий без крайней необходимости и распространение листовок с информацией, как избежать заражения. Кроме того, нам пришлось настаивать на кремации погибших в течение суток после смерти. Не считая проблем с моргами, трупы являются резервуарами вируса.

— Звучит так, словно вы считаете, что вирус возник из воздуха, — заметил Стивен.

— Мы до сих пор не можем выяснить источник — но в любом случае, он дьявольски заразен. Контактировавшие заболевают один за другим. Мы ожидаем еще свыше двухсот больных, прежде чем все закончится, и это в том случае, если не будет никаких новых неприятных сюрпризов.

— То есть все вновь заболевшие так или иначе были в контакте с больными людьми?

— Да, есть хорошая новость, — сказал Каммингс. — Новых «джокеров» не было.

— Слава богу…

— И еще один момент. Три пациента выздоровели, и мы хотя бы знаем теперь, что летальность у вируса не стопроцентная.

— Хорошо, — сказал Стивен, размышляя о том, что мог бы добавить к этой статистике и четвертого выздоровевшего. — Как дела в Шотландии?

— Восемь случаев, три смерти, но службе здравоохранения хорошо удается выявлять и изолировать контактировавших. Там нет многоэтажек, так что беспокоиться не о чем — людям в Шотландии дышать посвободнее.

— Будем надеяться, что удача от них не отвернется.

Подъехав к церкви Святого Иуды, Стивен обнаружил вокруг нее полицейское оцепление. Оно представляло собой несколько столбиков для парковки с натянутой между ними лентой, за исключением площадки перед главным входом, которую охраняли два констебля и куда подъезжали машины «скорой помощи». Стивен показал свое удостоверение и получил разрешение войти. Проходя под каменной аркой, он отметил про себя, что впервые в церкви его встречает тепло: для того чтобы поднять температуру в помещении до больничных стандартов, были задействованы промышленные обогреватели. Большие красные таблички предупреждали о том, что дальше нельзя проходить без спецодежды.

В приемной он обнаружил двух усталых медсестер, которые пили чай, на столе перед ними стояла открытая пачка апельсинового печенья. Он представился, затем спросил, здесь ли Кэролайн Андерсон.

Пожилая медсестра взглянула на часы и сказала:

— У нее должен быть перерыв через десять минут. Вы подождете?

Стивен сказал, что подождет, но от чая отказался.

— Как вы справляетесь? — спросил он.

— Бежим изо всех сил, только чтобы остаться на месте, — ответила вторая медсестра, — очень неприятное ощущение.

— Могу себе представить. Как вам помещение?

— Каждый раз, когда я вхожу сюда, — сказала первая медсестра, кивая в сторону главного зала, — мне кажется, что я оказываюсь в дантовском аду. Это просто кошмар.

Глянув на часы, вторая медсестра сказала своей коллеге:

— Нам пора готовиться, — и пояснила Стивену: — Чтобы залезть в эти костюмы, уходит добрых пять минут. Вы просто подождите здесь, а Кэролайн выйдет к вам после того, как примет душ.

Пожилая медсестра дожевала последнее печенье и вздохнула:

— И снова в пучину…

— Удачи, — от души пожелал Стивен.

Через пять минут в дверь вошла Кэролайн Андерсон в сопровождении женщины лет сорока, которая представилась сестрой Кейт Лайнхэм. Женщины были одеты в чистые форменные брюки и блузки, волосы у обеих были мокрыми, лица блестели от воды.

— Что вас сюда привело? — поинтересовалась Кэролайн.

— Пришел повидаться и выяснить, что вы-то здесь делаете, — сказал Стивен с улыбкой.

— Я нанялась добровольцем, — ответила Кэролайн. — Меня отстранили от того, что у меня получалось лучше всего, но отсюда они меня не выживут. Я прекрасно представляю, что такое особо опасные инфекции, и могу ухаживать за больными не хуже остальных, так почему бы и нет?

— Снимаю перед вам шляпу, — сказал Стивен с уважением.

— Вы всегда можете снять еще и пальто и помочь нам, — сказала Кэролайн. — У нас тут не хватает работников.

— Вы серьезно?

— У вас медицинское образование?

— Конечно.

— Ну, можете выбросить все ваши научные степени в мусорную корзину. Этим людям не нужны ваши врачебные знания — только простой медсестринский уход и соблюдение правил антисептики. Как думаете, справитесь?

— Можно попробовать, — сказал Стивен. — Откуда начинать?

Теперь пришла очередь удивляться женщинам.

— Вы серьезно? — воскликнула Кэролайн. — Я же пошутила.

— А я нет, — без улыбки ответил Стивен.

— Что ж, пойдемте, я выдам вам костюм. Но имейте в виду, пусть мы оба врачи, но в этой «больнице» мы делаем то, что скажет Кейт. Она профессиональная медсестра по уходу за инфекционными больными. Вас это устраивает?

— Без проблем, — ответил Стивен.

— Нам возвращаться через пятнадцать минут. Мы успеем ввести вас в курс дела.

Кэролайн нашла подходящий по размеру противочумной костюм и проинструктировала Стивена, как пользоваться респиратором.

— У нас установлена портативная система защиты «вход-выход», которую разработали шведы для подобных ситуаций, — сказала она. — Принцип простой: «чистая сторона», «грязная сторона» и душ между ними. Все, что вы берете с собой внутрь, назад не выносите. Понятно?

Стивен кивнул.

— Наша задача следить, чтобы пациенты были максимально чистыми и чтобы им было максимально удобно, — сказала Кейт. — Единственная медицинская процедура, которую мы проводим, — это восстановление объема потерянной жидкости, и это самая опасная вещь во всей нашей работе. Многие больные находятся в бессознательном состоянии, поэтому обычно один из нас держит пациента, а второй вводит иглу. Нам приходится связывать некоторых больных, чтобы игла не выскочила.

— Борцам за права человека это не понравится, — криво улыбнувшись, пошутил Стивен.

— Что ж, они могут прийти и делать, как им нравится, а мы все пойдем домой и поваляемся перед телевизором, — отозвалась Кейт.