Джокер

Глава 13

К обеду Уильяма Виктора Спайсера взяли под стражу, предъявив обвинение в убийстве Энтони Пелоты, а Стивен все ломал голову, пытаясь установить, как Спайсер мог заразиться филовирусом. За последние пять лет Спайсер не приближался к Африке и не мог вспомнить, чтобы общался с кем-нибудь, приехавшим оттуда. Ничего из того, что Спайсер смог рассказать Стивену, на давало даже малейшей зацепки.

Оправдывались его самые худшие опасения по поводу того, что этот человек — тупиковая ветвь, а вовсе не общий фактор для всех вспышек заболевания. Хэмфри Барклай, Виктор Спайсер и Фрэнк МакДугал по-прежнему были не связанными между собой отдельными источниками филовирусной инфекции. Стивен позвонил Фреду Каммингсу и договорился встретиться с ним в городской больнице. Ему нужно было с кем-нибудь поговорить, а Кэролайн Андерсон была на дежурстве в церкви Святого Иуды — так сообщил ее автоответчик.

— Ты здорово поработал со Спайсером, — сказал Каммингс, когда Стивен рассказал ему о событиях сегодняшнего утра. — Люди Кейна даже не подозревали о его существовании.

— Но это никуда меня не привело. Спайсер просто заменил собой в колоде Энн Дэнби. Мы остались с вирусом, который словно вспыхивает сам по себе где придется.

— Мы оба знаем, что это не так.

— Я уже начинаю сомневаться… — вздохнул Стивен.

— Ты найдешь связь, — ободряюще сказал Каммингс. — Она где-то рядом, как любит говорить кое-кто.

— Премного благодарен за поддержку, — улыбнулся Стивен. — А что происходит в реальном мире?

— Случаев заболевания все больше, болезнь расползается по городу, как мы и боялись. Людям нужно передвигаться, и при всем желании мы не можем остановить город с населением более двух с половиной миллионов. Все врачи получили общегосударственное распоряжение быть начеку, так что сейчас больше шансов прервать распространение болезни, чем было вначале. Насколько мы знаем, новых «джокеров» нет, но остаются несколько больных, контакт которых еще не подтвержден.

— Что там у группы из Центра по контролю заболеваний?

— Они всерьез задумались над тем, может ли этот конкретный вирус переноситься по воздуху.

— Вот дерьмо, — проворчал Стивен.

— Они пришли к тому же заключению, что и мы: контагиозность слишком высокая, чтобы можно было с уверенностью сказать, что он передается только через выделения организма.

— И что теперь?

— Мы поставим вокруг города забор и подожжем все дома, — сказал Каммингс, но, увидев выражение лица Стивена, поспешно добавил: — Это шутка, конечно, но так поступали в Африке во время эпидемий, и такой подход был очень эффективен.

— Но нам он не годится.

— Думаю, лучшее, что мы можем сделать, — это ввести комендантский час. Мы запретили людям посещать общественные места. Закрыли большие учреждения типа кинотеатров и футбольных площадок, но от этого последнего требования получило освобождение столько мелких предприятий, что пользы почти никакой. Хотя, надо сказать, люди стали больше бояться, и это работает на нас.

— Страх — наш друг, — сказал Стивен.

— Хороший слоган, — улыбнулся Каммингс. — Надо взять на заметку.

— Как там с ресурсами?

— С оборудованием проблем нет. Американцы и шведы доставляют на самолете самую современную технику. По-моему, для Центра по контролю заболеваний мы своего рода испытательный полигон, где можно проверить то, к чему они годами готовились «в большом американском городе». Шведы гордятся тем, что являются экспертами по передвижным установкам, начиная с 1990 года в Линчёпинге. За исключением этого у нас растет проблема с медсестринским персоналом, это, думаю, вы видели сами.

Стивен кивнул.

— По всей стране брошен клич добровольцам, предпочтительно имеющим опыт работы с инфекционными больными, но их становится все меньше. Большинство старых инфекционных больниц были закрыты в последние десять-пятнадцать лет.

— Что ж, в них нет необходимости, учитывая, сколько у нас по стране заброшенных церквей, — мрачно сказал Стивен. — Все, что нужно, — это пристроить к ним крематории, и они будут просто идеальным местом для этой задачи.

Каммингс искоса взглянул на него и сказал добродушно:

— Это не твои проблемы, Стивен. Тебе нужно отстраниться от будничных дел и сосредоточиться на выявлении источника. Он наверняка существует!

— Трудно оставаться в стороне, когда вокруг тебя умирают люди, а ты даже не представляешь, где искать.

— Все получится. Иногда требуется больше мужества, чтобы оставаться в стороне.

— А как дела у зануды Кейна?

— Он уже готов все бросить, — ответил Каммингс. — Действуя строго по инструкции, как делал всю свою жизнь, он абсолютно ничего не достиг. То, что ты выследил любовника Энн Дэнби, которого он со своей командой даже не заметил, и то, что правительство обратилось за помощью к Центру по контролю заболеваний, нанесло жестокий удар по его самолюбию. Сдается мне, он вот-вот осознает, что ему нужно «проводить больше времени с семьей», и подаст в отставку.

— Еще одна отставка? — поморщился Стивен. — Не очень-то хорошо для поддержания морального состояния… Кто занял место Кэролайн в службе здравоохранения?

— Ее первый заместитель, Кинселла. Парень неглупый, но Кэролайн так наладила работу в своем ведомстве, что он просто перенял у нее вожжи. Жаль, что Кэролайн пострадала из-за амбиций Спайсера. Она была хорошим руководителем.

— Это точно.

Вернувшись в отель, Стивен снова начал изучать информацию, которую ему удалось собрать по «джокерам». Снова и снова искал он общий фактор, который мог просмотреть, и снова его компьютер ничего не находил.

— Больше данных, — пробормотал Стивен уныло. — Не хватает данных…

Он позвонил в «Сай-Мед» и попросил поискать более подробную информацию об этих людях. Нет, он не может сформулировать запрос конкретнее, пусть присылают все, что удастся раздобыть, даже самые незначительные детали. Лучше слишком много информации, чем слишком мало.

Стивен долго размышлял о словах Каммингса «нужно уметь оставаться в стороне». В них был здравый смысл, и Стивен признал это, но его совесть говорила ему другое. Она говорила ему, что ждать вдохновения можно где угодно — в том числе и в церкви Святого Иуды.

Предполагая, что Кэролайн и Кейт выйдут на перерыв в то же время, что и вчера, Стивен поехал в церковь. Он ждал пятнадцать минут, наконец две женщины вышли из душа с мокрыми волосами и темными кругами под глазами от усталости.

— Вот уж не ожидала, что вы снова придете сюда, — сказала Кэролайн тихо.

— У меня оказался еще один свободный вечер, — сказал Стивен, пытаясь под напускной бодростью скрыть истинные чувства.

— Молодец, — сказала Кэролайн, но по ее взгляду было понятно, что она понимает, каких это стоило ему усилий.

Кода после перерыва женщины вернулись на работу, Стивен присоединился к ним. Ситуация в церкви была еще хуже, чем вчера. Количество пациентов резко возросло, добавилось еще три ряда кроватей, и теперь в церкви находилось около шестидесяти тяжело больных людей.

— Нам приходится использовать старую ризницу в качестве морга, — объяснила Кейт Лайнхэм. — Крематории не справляются, там уже очереди. Ну что, приступим, ребята?

Стивен отработал пятичасовое дежурство, как и прошлой ночью, и снова вышел из церкви вместе с Кэролайн, совершенно опустошенный, понимая при этом, что Кэролайн проработала вдвое дольше.

— По-моему, у меня дома есть отварная солонина, — сказала Кэролайн, — и возможно, немного фасоли. Как вам?

— Искусительница, — улыбнулся Стивен, снова отчаянно нуждавшийся в компании. — Но я предлагаю пообедать у меня в гостинице, если вы не против.

Она покачала головой:

— Нет, я совершенно без сил. Давайте пойдем домой. Вы можете угостить меня обедом, когда все это закончится.

— Договорились.

Ожидая, пока разогреется фасоль, Кэролайн спросила:

— Что заставило вас вернуться в церковь, после всего того, что вы чувствовали?

— Я врач и не могу оставаться в стороне, когда медперсонала катастрофически не хватает, — ответил Стивен. — А мои вчерашние чувства — это роскошь, которую я не могу позволить себе в такой ситуации.

Кэролайн понимающе кивнула, во взгляде ее сквозило уважение.

— Сегодня вам было легче?

— Меня только что вывернуло наизнанку в ванной, если это отвечает на ваш вопрос… но вы работали гораздо больше меня. Как вам это удается?

Размышляя над ответом, Кэролайн прикусила губу, и Стивен увидел у нее во взгляде беспомощность — впервые за все это время. У него комок подкатил к горлу.

— Сегодня у нас умерло девятнадцать человек, — тихо произнесла Кэролайн. — Мы сложили их в ризнице… друг на друга, как мешки с картошкой. Чья-то дочь, чей-то сын, все лежат в куче, ожидая, пока их заберут… чтобы сжечь. Никогда не думала, что увижу такое в Англии в наше время.

— Когда вы отдыхали последний раз? — мягко спросил Стивен.

— Никто из нас, кроме семейных, не берет выходных, пока к нам не придут еще хотя бы несколько медсестер, — сказала Кэролайн.

— Вы заболеете…

— Может быть, я этого заслуживаю. Может быть, если бы я подняла тревогу после того, как та девочка сбежала на дискотеку, все было бы по-другому.

— Ерунда, — сказал Стивен. — Мы это уже обсуждали. Вы приняли совершенно правильное решение в тех обстоятельствах. Вам не за что упрекать себя, абсолютно не за что! Тот политик просто использовал вас и обстоятельства, чтобы выдвинуться, — жалкий, корыстный негодяй.

— Спасибо… но вряд ли вам удастся убедить меня до конца.

Уверения Стивена прервал звонок его мобильного, доносившийся из кармана куртки. Чтобы поговорить, он вышел в коридор. Когда он вернулся, Кэролайн сразу поняла: что-то случилось.

— Что? — спросила она.

— Обнаружен новый «джокер» — в Халле, — ответил Стивен, все еще ошарашенный новостью. — «Сай-Мед» выслала мне подробности. Служба здравоохранения считает это ярким примером того, что болезнь возникает сама собой.

— Вот черт, — вздохнула Кэролайн. — Когда все это закончится?

Стивен секунду мрачно смотрел на нее, затем сказал:

— Это закончится, когда мы выявим источник, изолируем всех контактировавших и прервем распространение болезни, как и при любой другой вспышке инфекционного заболевания. Нужно верить, что нам это удастся.

Кэролайн медленно кивнула.

— Конечно, — сказала она. — Конечно… Господи, как я устала! Расскажите мне анекдот, Стивен. У меня такое ощущение, что я уже несколько недель не улыбалась.

— Знакомое ощущение, — кивнул Стивен.

— Давайте, расскажите анекдот.

Он на секунду задумался, потом начал:

— Сидит на камне маленький полярный медвежонок и смотрит, как мимо проплывают льдины. Внезапно он поднимает глаза на свою мать, сидящую рядом с ним, и спрашивает: «Мам, а я полярный медведь?» — «Конечно, ты полярный медведь», — отвечает его мать и ласково гладит по голове. Проходит еще некоторое время, и медвежонок снова спрашивает это и получает тот же ответ. Через некоторое время медвежонок снова задает этот вопрос. Его мать, потеряв терпение, отвечает: «Конечно, ты — полярный медведь! Я полярная медведица, твой папа — полярный медведь, твой брат — полярный медведь. Мы все — полярные медведи. Что за ерунду ты спрашиваешь?» — «Понимаешь, — вздыхает медвежонок, — просто я ужасно замерз!»

Лицо Кэролайн медленно растянулось в улыбке, а затем она расхохоталась. Она хохотала так долго, что Стивен забеспокоился, не истерика ли это. Однако анекдот просто послужил выпускным клапаном для всех ее накопившихся эмоций.

— О Господи, — сказала она, вытирая катившиеся по лицу слезы. — В точку, Данбар. Просто отлично!

— Рад был вам услужить, мэм, — улыбнулся Стивен. — Чем-нибудь еще могу помочь?

— Можешь налить нам обоим выпить, и пусть весь мир подождет хотя бы пару часов.

В гостиницу Стивен вернулся поздно, но нашел в себе силы скачать новую информацию, пришедшую ему на электронную почту из «Сай-Мед», и принялся ее изучать. Он отложил в сторону данные по Барклаю и остальным, и сосредоточился на новом «джокере». Сразу стало понятно, почему власти готовы были признать, что вирус возникает «из воздуха»: пациентка, сестра Мари Ксавьер, монахиня-бенедиктинка, жила в закрытом религиозном ордене, ориентированном на медитацию и самосозерцание. Сестры практически не контактировали с вешним миром, и служба здравоохранения установила, что Мари Ксавьер не покидала стен монастыря и не встречалась ни с кем из внешнего мира в течение последних семи месяцев.

Первоначальное удивление сменилось надеждой: Мари Ксавьер должна дать ключ к разгадке! Она монахиня, значит, не предполагалось никаких секретных любовников, случайных контактов с иностранцами, поездок за границу и никакой возможности контакта с дикими животными. Если ему удастся выяснить, как сестра Мари Ксавьер заразилась вирусом, он разгадает тайну всех остальных вспышек.

Из письма Стивен узнал, что заболевшая монахиня родилась в городе Эннискорти в республике Ирландия, и в возрасте четырех лет, осиротев, попала в монастырь. Сейчас ей было тридцать шесть, и последние одиннадцать лет она жила в закрытом ордене. Неделю назад она заболела, и когда ее состояние резко ухудшилось, вызвали врача, наблюдавшего сестер. Он сразу понял, в чем дело, и поднял тревогу. Службе здравоохранения редко попадаются такие случаи, когда настолько легко можно изолировать пациента и контактировавших с ним лиц. Монахини уже сделали это сами, поскольку таков был их образ жизни. Для работы с зараженным диагностическим материалом власти вызвали одну из шведских передвижных лабораторий, и она уже установила, что сестра Мари больна недавно выявленным новым филовирусом.

Стивен выехал сразу после завтрака и быстро преодолел девяносто миль до Халла, но почти столько же времени ему пришлось искать монастырь, располагавшийся в маленькой заросшей деревьями долине примерно восьми милями к северо-западу от города. Никаких указателей не имелось — в этом не было необходимости, поскольку сестры не ждали посетителей и не приветствовали вторжения в их личную жизнь. Когда он наконец нашел старое здание, которое, судя по всему, в свое время было резиденцией какого-то знатного лица, он обнаружил, что полиция окружила все входы в обитель полосатой резиновой лентой.

В полицейской машине сидели два полицейских, неподалеку виднелась шведская передвижная лаборатория. Стивен показал полицейским свое удостоверение и спросил, какова текущая обстановка. Ему рассказали, что пациентка находится на первом этаже в западном крыле здания, которое отделено от остальной территории. Шведы оборудовали отдельный вход, воспользовавшись старыми створчатыми окнами, чтобы создать герметичный «шлюз». Кроме сестер, которые ухаживают за больной, остальные обитатели монастыря занимаются повседневными делами и попросили, чтобы их распорядок дня нарушался как можно меньше.

Стивен вошел в главный вход, увенчанный каменной аркой, и постучал в тяжелую деревянную дверь. Ответа не было, да он и не рассчитывал. Повернув латунную ручку, он шагнул в темный пахнущий плесенью холл с вытертыми ковровыми дорожками и огромной мебелью зловещего вида. Только по висевшему на стене кресту можно было догадаться, что это святая обитель, а не замок графа Дракулы.

В конце коридора промелькнула монахиня со склоненной головой и спрятанными в рукава руками, но она не заметила Стивена и исчезла прежде, чем он успел что-либо сказать. Он медленно прошел до конца коридора, где тот расходился вправо и влево, и остановился. Не желая дальше двигаться без разрешения, он подождал на перекрестке, пока кто-нибудь появится. Наконец к нему подошла молодая монахиня в очках с толстыми стеклами, ее болезненная худоба была заметна даже под просторной одеждой.

— Кто вы? — спросила она возмущенно. — Вам нельзя здесь находиться!

— Прошу прощения. Я постучал, но никто не ответил. Меня зовут Стивен Данбар. Я бы хотел поговорить с настоятельницей, если это возможно. — Он протянул монахине свое удостоверение, и она близоруко поднесла его к самым глазам, повернувшись к свету.

— Подождите здесь, — сказала она, внимательно изучив удостоверение. — Я спрошу игуменью.

Стивен терпеливо ждал, пока девушка стучала в дверь, находящуюся метрах в двадцати дальше по коридору. Она ненадолго исчезла в комнате, затем снова появилась и подозвала его, преувеличенно размахивая руками. Стивен сообразил, что она просто не видит его на таком расстоянии. Он вошел в маленькую квадратную комнату со сводчатым потолком. Мать-настоятельница встала из-за резного стола розового дерева, чтобы поприветствовать его. Правую половину ее лица покрывало багровое родимое пятно, а левая была изуродована огромной кистой в глазной впадине.

Однако голос у нее был мелодичным и приятным.

— Доктор Данбар, чем могу помочь?

— Я пытаюсь выяснить, как сестра Мари Ксавьер могла заразиться этим вирусом, матушка. Я хотел бы узнать о ее передвижениях и с кем она недавно могла контактировать.

— Как я уже сказала тем, кто приходил до вас, молодой человек, передвижения сестры Мари ограничивались этим домом, а контакты — с сестрами, которые были единственными ее соседями.

— При всем моем уважении, матушка, это невозможно, — настаивал Стивен. — Должна быть какая-то связь с внешним миром, иначе придется предположить, что здесь, в монастыре, произошло самопроизвольное зарождение вируса.

— Все возможно в мире Божьем, доктор.

— Вы предполагаете, что Господь создал вирус специально чтобы умертвить сестру Мари? — сказал Стивен, слегка раздражаясь от услышанной банальности и крайнего самодовольства глубоко религиозного человека.

— Не думаю, что обязательно нужно истолковывать это таким образом.

— А как истолковывать это, матушка? Вирусы подобные тому, которым заразилась сестра Мари, не могут существовать вне организма-хозяина. Их единственная задача — убивать.

— Возможно, это единственная их функция, известная нам, доктор.

Стивен предпочел прекратить бесплодный спор.

— Вы сказали, что вас уже спрашивали о передвижениях сестры Мари? — спросил он.

— Люди из службы здравоохранения были так же непреклонны, как и вы, утверждая, что наша сестра должна была контактировать с внешним миром в последние несколько недель, но на самом деле она не покидала этих стен гораздо дольше. И не общалась ни с кем, кроме сестер и священника, который приходит выслушать нашу исповедь. Я лично могу гарантировать вам это.

— Полагаю, святой отец здоров, матушка?

— Если не считать озабоченности состоянием здоровья сестры Мари Ксавьер, отец О'Доннел чувствует себя настолько хорошо, насколько это возможно для семидесятилетнего человека.

Неужели она прочитала мои мысли, подумал Стивен. Судя по проницательному взгляду, настоятельница вполне могла догадаться, о чем он подумал, и именно поэтому, словно невзначай, сообщила возраст священника. Стивен решил, что нет смысла просить священника сдать кровь на антитела к вирусу.

— А когда сестра Мари Ксавьер все-таки выходила во внешний мир, матушка? — спросил он.

— Наш орден очень закрытый, доктор. Мы вообще стараемся не выходить во внешний мир. Мы предпочитаем молиться о нем и о всех населяющих его людях.

— Понимаю, — сказал Стивен. — То есть за прошедшие десять лет сестра не покидала этих стен?

— Было бы не совсем верно говорить так, — ответила монахиня. — Сестра Мари не могла похвастаться хорошим здоровьем. В прошлом году врачи решили, что ей необходима операция, поэтому примерно девять месяцев назад она провела несколько дней в больнице Святого Томаса в Халле. Господь допустил, чтобы она вернулась к нам живой и здоровой.

— Хорошо, — кивнул Стивен. — А что конкретно с ней было?

— У нее был упадок сил, она быстро уставала. Частенько возникала одышка, — объяснила настоятельница. — Сестра Мари даже несколько раз падала в обморок, но после операции она стала совершенно здоровой, спасибо Господу нашему.

— Ей понадобится все ее здоровье, чтобы справиться с вирусом, — заметил Стивен.

В дверь постучали. Заглянув, монахиня сообщила, что необходимо присутствие матушки — этого требует состояние сестры Мари.

Стивен смотрел, как две женщины спешат по коридору в западное крыло, а затем вышел из здания. Он сидел в машине, размышляя, как могла монахиня, которая девять месяцев не выходила во внешний мир, заразиться геморрагической лихорадкой. Когда он окончательно зашел в тупик, неожиданно зазвонил одинокий колокол, и он понял, что сестра Мари Ксавьер скончалась.