Джокер

Глава 14

Слушая печальный звон колокола, Стивен подумал, не похоронный ли это звон по всему тому, чему его учили в институте о механизме передачи вирусных инфекций. Все происходящее казалось совершенно лишенным смысла. Для поддержания жизни и возможности репликации вирусам нужен живой организм. Они не обладают свойствами, позволяющими существовать независимо во внешней среде, пусть даже в виде спор, как, например, бактерии. Сестра Мари Ксавьер должна была заразиться вирусом от живого источника, иначе все учебники придется переписывать. Эта мысль вызвала у Стивена улыбку. Учебники всегда нуждаются в переписывании — такое происходит каждый раз, когда новый факт занимает место «мнения экспертов».

Нужно было рассуждать логически. Больше никто из сестер не заболел, значит, Мари Ксавьер обязательно должна была получить вирус за стенами монастыря. Однако существовал неприятный факт, который заключался в том, что она не выходила из монастыря в последние девять месяцев. Стивен бессильно выругался и, наклонившись вперед, оперся лбом на рулевое колесо, а колокол продолжал уныло звонить под аккомпанемент дождевых капель.

Стивен решил поехать в Халл и расспросить в больнице Святого Томаса о природе болезни сестры Мари и проведенной операции. Он пока не видел, чем это может помочь, но ему нужно было собрать как можно больше информации о пациентах-«джокерах», и до тех пор, пока не придет время ответов, никто не может сказать, что относится к делу, а что нет. Делать хоть что-то все же лучше, чем ничего.

Мистер Клиффорд Сайкс-Тэйлор, член Королевского общества хирургов, совсем не был расположен разглашать информацию о своей пациентке, как он сразу же заявил Стивену. Затем он произнес перед гостем монолог о том, как несоблюдение правил конфиденциальности по отношению к пациентам разрушает отношения «врач — больной». Сайкс-Тэйлор был маленький коренастый мужчина с потрясающей самоуверенностью и удивительно громким голосом. Крапчатый галстук-бабочка, по-видимому, должен был добавить его облику благопристойности.

Стивен непроизвольно подумал, ему, наверное, приходится вставать на ящик, чтобы дотянуться до операционного стола.

— У меня есть полномочия запрашивать у вас эту информацию, — сказал он вслух.

Сайкс-Тэйлор вздохнул и сказал:

— Полномочия, конечно, полномочия — всегда полномочия! Вообще-то меня совсем не радует наличие в подобных делах полномочий. Я считаю это предательством доверия пациента, а для меня пациент всегда на первом месте. До сих пор вы не дали мне ни одной веской причины, почему я должен отвечать на ваши вопросы.

— Я дам вам три, если хотите, — произнес Стивен. — Первая — я врач, как и вы, и информация, которую вы мне сообщите, останется между нами. Вторая — у меня есть законное право требовать ее от вас. Третья — вашей пациентки нет в живых. Она скончалась час назад.

На лице Сайкс-Тэйлора появилось сначала удивленное, затем встревоженное выражение.

— Надеюсь, вы не собираетесь предположить, что проведенная мною операция каким-то образом сыграла роль в ее кончине? — спросил он подозрительно.

Эпитафия хирурга по своему пациенту, подумал Стивен.

— Нет, мистер Сайкс-Тэйлор, я ничего такого не предполагаю. Я просто хотел бы узнать, почему сестре Мари Ксавьер понадобилась ваша помощь?

На лице Сайкс-Тэйлора проступило явное облегчение.

— В наши дни люди готовы подать в суд, если вы просто посмотрите на них не так, — пробормотал он, в первый раз за все время беседы выдавливая из себя улыбку. — В этом году цены на медицинскую страховку просто заоблачные. Я иногда думаю, какого черта я оперирую этих негодяев — не получая за это ни капли благодарности.

Стивен хотел было спросить хирурга, куда делась вся его забота об интересах пациентов, но сдержался, потому что Сайкс-Тэйлор как раз встал и направился к шкафу для хранения документов. Вернувшись за стол, он открыл объемистую картонную папку, надел узкие очки и принялся за чтение.

— А, вот… у Мари Ксавьер были проблемы с сердцем — она мучилась последние пять лет или около того. Симптомы обычные: нехватка сил, одышка, и все такое. Вначале ей поставили диагноз недостаточности митрального клапана — клапан работал с эффективностью семьдесят процентов — но заболевание не было расценено как тяжелое. Однако в прошлом году во время обследования в декабре стало ясно, что недостаточность клапана прогрессирует и стеноз усиливается. Мы решили, что клапан может совсем отказать, поэтому поставили ее в очередь на операцию. Она поступила к нам в феврале. В больнице пробыла недолго, операция была простой и, по моим сведениям, вполне успешной. Она ушла от нас с ощущением, словно родилась заново, и, насколько я знаю, с тех пор у нее не было жалоб — не считая того факта, что она скончалась.

— Причина не имеет отношения к состоянию ее сердца, — отозвался Стивен.

— Слава богу, — заключил Сайкс-Тэйлор.

«Милосердие человека не знает границ», — вздохнул про себя Стивен.

Из Халла он ехал в совершенном унынии. Еще утром он был уверен, что сегодня добьется прогресса, а вместо этого возвращался домой под проливным дождем в компании новой неразрешимой задачи.

Въехав в пригород Манчестера и направляясь в центр, Стивен увидел в газетном киоске крупный заголовок «КАТАСТРОФА». Заинтригованный, он остановился и купил газету — только чтобы прочитать об экономической катастрофе в Манчестере накануне Рождества. Продажи в магазинах города упали более чем на шестьдесят процентов по сравнению с предыдущим годом. Страх заставлял жителей держаться подальше от людных мест. «Ну и хорошо, — подумал Стивен. — Пусть у нас будет тихое скромное Рождество — как в старые добрые времена».

Накануне вечером у него не было времени изучить все материалы, которые прислал «Сай-Мед» по пациентам-«джокерам», поэтому по прибытии в гостиницу Стивен сразу же занялся ими. Много информации было по Хэмфри Барклаю, начиная со школьных записей его зубной формулы. За последние десять лет его дважды штрафовали за превышение скорости, а в 1997 году он три дня пролежал в больнице по поводу удаления зуба мудрости.

Эта последняя запись напомнила Стивену кое-что из первой папки, присланной «Сай-Мед» в самом начале, — что Барклай совсем недавно болел, в результате чего продвижение его по службе замедлилось. Просмотрев папку, он обнаружил, что в начале этого года Барклаю проводилась операция на сердце. Как и в случае с сестрой Мари, операция была простой и закончилась полным выздоровлением. Подробностей не было.

Удовлетворение от того, что он наконец-то нашел хоть что-то общее, пусть даже малозначительное, между двумя «джокерами», было сильно разбавлено тем фактом, что вряд ли оно относилось к делу. В прошлом году и Барклай, и Мари перенесли успешную операцию и оба полностью выздоровели. И что? Совершенно без энтузиазма Стивен подумал, что надо бы проверить информацию по Энн Дэнби, и ничуть не удивился, не обнаружив в ее медицинских записях сведений о подобной операции.

Он уже готов был отмести эти операции как простое совпадение, но вспомнил, что статус Энн Дэнби изменился. Она уже была не «джокером», а контактировавшим лицом, потому что заразилась вирусом от Виктора Спайсера. В манчестерской «колоде» именно Спайсер был истинным «джокером», и именно его медицинские отчеты нужно было просмотреть, а их у Стивена как раз не было. То же самое оказалось и с МакДугалом. Стивен связался с «Сай-Мед» и запросил детальную информацию о болезни Барклая и медицинскую карточку МакДугала. Что касается Спайсера, — Стивен решил встретиться с его женой и выяснить все самостоятельно.

Проезжая в машине по городским улицам, Стивен был поражен, насколько тихим стал город. Было чуть больше семи часов вечера, но возникало ощущение, будто сейчас три часа ночи. Стояла непривычная темень — большинство светящихся вывесок были отключены, потому что учреждения закрылись до дальнейших распоряжений либо «На время чрезвычайного положения», как гласили надписи снаружи. Пивные были открыты в качестве исключения, как и магазины по продаже спиртных напитков, поскольку власти решили, что их закрытие будет равносильно «сухому закону» — мера, доказавшая свою бессмысленность в прошлом. Автобусы ходили, но по сокращенному расписанию, ночные рейсы были отменены.

По дороге к дому Спайсера Стивен встретил три машины «скорой помощи», ехавшие с включенными маячками, означавшими, что они везут пациентов, однако сирены молчали по причине пустынности улиц. Это безмолвие добавило происходящему сюрреализма. «Скорые» напомнили Стивену о Кэролайн, и он решил заехать к ней после разговора с Матильдой Спайсер.

Он был потрясен видом жены Спайсера, когда она открыла дверь. Это была уже не уверенная в себе жена восходящей политической звезды, излучающая очарование. Он ошибся, посчитав ее стоиком и классической женой для члена партии Тори, — потому что сейчас перед ним стояла бледная, осунувшаяся женщина с затравленным взглядом, явно не спавшая несколько ночей подряд.

— Вы! — воскликнула она, увидев Стивена. — Какого черта вам-то здесь нужно?

— Простите, я не хотел беспокоить вас, но мне нужна информация о вашем муже, миссис Спайсер, — сказал Стивен.

— Почему вы спрашиваете меня? — фыркнула она. — Разве я хоть что-то о нем знаю? Видимо, я последний человек на земле, который знает, чем он занимается.

— Мне очень жаль. Я знаю, что вам очень нелегко пережить все это.

— Нелегко! — эхом отозвалась она. — Да разве вы можете представить, как это все отразилось на мне и моей дочери? Мы потеряли все, абсолютно все! Вы появились на сцене, и — абракадабра! — наша жизнь растаяла, как дым. У меня больше нет мужа, у Зои нет отца. Благотворительные организации, где я работала, больше не хотят знать меня. Даже помощницу по дому отозвало агентство — видимо, мы больше не являемся для нее подходящим местом работы.

— Я очень сожалею, — повторил Стивен. — Но я думал, что в такое трудное время вокруг вас соберутся друзья и родственники.

— О да, они собрались, — усмехнулась Матильда. — Вокруг него. Отец Виктора считает, что в той или иной степени произошедшее — моя вина. Если бы я была женой получше, его драгоценный сынок не стал бы заглядываться на других.

— Яблоко от яблони недалеко падает, — произнес Стивен с отвращением.

— Ну, так что вы хотели у меня спросить?

— Мне нужно знать, проводилась ли вашему мужу операция в течение этого или прошлого года?

— Да, проводилась, — ответила Матильда. Ей явно потребовалось приложить большие усилия, чтобы взять себя в руки. — В прошлом феврале ему делали операцию на сердце.

— Успешную?

— К сожалению, да.

— Могу я узнать, где проходила операция?

— Ее делали в Лондоне.

— В частной клинике?

Матильда назвала известную частную больницу.

— У нас там страховка, — добавила она.

— Понятно, — кивнул Стивен.

— А теперь, если вам больше ничего не нужно, мне действительно нужно идти… надо готовиться к Рождеству, — Матильда сопроводили свои слова таким выразительным взглядом, что Стивен понял — в испорченном Рождестве она винит именно его.

Он вежливо поблагодарил ее за помощь и пожелал всего наилучшего, хотя в сложившихся обстоятельствах это прозвучало неискренне. Матильда, которая совершенно не заинтересовалась причиной его расспросов, скорбно улыбнулась ему на прощание и закрыла дверь.

Идя к машине, Стивен услышал доносившееся из дома сбивчивое исполнение «Лунной сонаты». Он оглянулся и сквозь ветки рождественской елки, наполовину закрывавшие окно, увидел Зою Спайсер, сидящую на краю фортепианного стула, сосредоточившись на исполнении, а ее мать с отсутствующим видом стояла у нее за спиной.

Эта сцена заставила его задуматься о переменчивости судьбы. Жизнь для Матильды Спайсер наверняка казалась удобной, надежной и безопасной. Возможно, в мечтах она даже представляла себя женой министра. И вдруг, как она сказала, — абракадабра! Больше ничего этого не будет. «Такова жизнь», «всякое бывает», и ты остаешься… на нулях.

По дороге в гостиницу главной темой размышлений Стивена были три «джокера» и три операции на сердце. Это было более чем совпадение, хотя казалось, что это совершенно не имеет отношения к тому, как все трое заразились вирусом. Тот факт, что все они перенесли операции — причем, успешные операции, — был единственным общим звеном. Что касается самой операции, — она проводилась в разных больницах в разных частях страны разными хирургами и в разное время. На первый взгляд, это могло означать, что люди, перенесшие операцию, более подвержены инфекционным заболеваниям, однако совершенно не помогало установить, откуда взялась инфекция.

Вернувшись в гостиницу, Стивен заглянул в буфет и попросил собрать ему корзинку с едой для пикника на двоих человек, дополнив ее парой бутылок десертного вина. Если Кэролайн не захочется ехать куда-то пообедать — а ей скорее всего не захочется, после очередного десятичасового дежурства в церкви, — обед придет к ней сам. Стивен договорился, что заберет корзинку на стойке регистрации, когда соберется выезжать — примерно в десять вечера, и поднялся в номер в надежде, что пришла новая информация от «Сай-Мед».

В первом письме сообщались результаты лабораторных исследований крови Виктора Спайсера. У него был обнаружен высокий уровень антител к новому филовирусу, указывающий на то, что недавно он был инфицирован этим штаммом. Стивен удовлетворенно хмыкнул — приятно было видеть, как отдельные детали головоломки складываются вместе. Теперь не оставалось сомнений, что Спайсер является причиной манчестерской вспышки.

Вторым письмом поступила информация по Хэмфри Барклаю. В детстве он болел ревматизмом, в результате чего у него развилась недостаточность клапана легочной артерии. За последние два года его состояние ухудшилось, потребовалась хирургическая операция, которая была проведена в марте этого года. Операция прошла успешно, и до этой геморрагической лихорадки Барклай наслаждался почти полным здоровьем, чего не испытывал уже много лет.

— Прямо как сестра Мари Ксавьер, — пробормотал Стивен. — Вам проводится успешная операция на сердце, вы чувствуете себя заново родившимся — и вдруг умираете.

Матильда Спайсер не рассказала подробностей операции, проведенной Виктору, а Стивен не испытывал желания снова общаться с ней в сложившихся обстоятельствах. Однако он запомнил название больницы, и попросил «Сай-Мед» сделать запрос и узнать все подробно.

Он уже собирался выходить из номера, как поступила информация по Фрэнку МакДугалу. Дрожа от нетерпения, Стивен проглядел файл и мысленно ахнул: МакДугал тоже страдал от болезни сердца! В декабре 1999 года ему поставили диагноз возрастной дегенерации аортального клапана. В апреле текущего года была проведена операция по коррекции этого состояния, которая была настолько успешной, что МакДугал возобновил занятия горным туризмом и за прошедшее лето уже оставил за собой четырнадцать из двухсот двадцати семи гор Манро.[11]

— Мой бог! — прошептал Стивен. Он пока еще не понимал, что происходит, но ликовал по поводу того, что между всеми «джокерами» нашлась наконец связь. Четыре «джокера», четыре заболевания сердца, четыре операции — это не могло быть простым совпадением!

Выходя из душевой вместе с Кейт Лайнхэм, Кэролайн выглядела более усталой, чем когда-либо. Она похудела, с горечью отметил Стивен, под глазами появились темные круги.

Кейт пыталась убедить ее взять выходной.

— Займись чем-нибудь, — посоветовала она. — Неважно, чем, просто смени обстановку.

— Я буду здесь. Я не видела, чтобы ты брала выходной.

— Я более привычна к подобным вещам, чем ты.

— Никто не может привыкнуть к такому, — упорствовала Кэролайн, отрешенно глядя куда-то вдаль.

— Решать тебе, — сдалась Кейт, — но, если ты заболеешь, никому пользы не будет. — Она повернулась к Стивену и сказала: — Я умываю руки. Проследите, чтобы она легла спать пораньше.

В этот день Кэролайн пришлось оставить автомобиль дома, поскольку он отказался заводиться, поэтому Стивен повез ее обратно на своей машине.

— Тяжелый был день? — спросил он, хотя ответ бы написан у нее на лице.

— Самый ужасный. Знаешь, я вообще перестала понимать, что происходит. С того момента, как я пришла в церковь, только три человека потихоньку начали выздоравливать. Все остальные умерли. Мы только и делаем, что убираем кровь, рвотные массы, мочу и дерьмо… целый день, каждый день, снова и снова… А потом они умирают.

Стивен глянул на Кэролайн краем глаза и увидел, что по щекам у нее катятся слезы, хотя лицо было бесстрастным.

— Кейт права. Тебе нужно отдохнуть хоть немного, — сказал он тихо.

— Не выйдет, — твердо ответила она. — Во всяком случае, до тех пор, пока к нам не придут еще медсестры-добровольцы.

— Ты уверена, что делаешь это не из подсознательного чувства вины? — спросил Стивен как можно осторожнее.

— Может быть, так и было вначале, — не протестуя, согласилась она, к удивлению Стивена, — но сейчас уже не из-за этого.

— Тогда почему?

— Знаешь, наверное, просто потому, что я надеюсь — кто-нибудь сделает то же самое и для меня, если мне это когда-нибудь понадобится, — сказала Кэролайн. — Это самая убедительная причина, которая приходит мне в голову.

— Я считаю, что ты к себе несправедлива, — вздохнул Стивен. — Но не буду смущать тебя уверениями, что ты необычная женщина. Лучше я накормлю тебя обедом.

— Ты серьезно?

— Абсолютно.

Остаток пути они провели в молчании. Кэролайн закрыла глаза, откинувшись на подголовник.

Еда, которую приготовили в гостинице, была обильная, хотя и холодная. Впрочем, поскольку оба они были голодны, но не особенно интересовались пищей, это не имело значения.

— Ты ничего не рассказал о том, как прошел день, — сказала Кэролайн, когда они сидели перед камином, не спеша потягивая вино.

Стивен сообщил ей о своих открытиях.

— Операция на сердце? — воскликнула она. — Но какое это имеет отношение к вирусу?

— Знаю, это звучит странно, — согласился Стивен, — но таковы факты, и я думаю, это больше, чем простое совпадение.

В глазах Кэролайн все еще читалось сомнение.

— Если бы им всем проводили хирургическое вмешательство в одной больнице в одно и то же время, я бы могла согласиться, что это подозрительно, но это не так, и даже время операции у всех разное. К тому же операции проводились несколько месяцев назад. Инкубационный период у этого вируса составляет от семи до десяти дней — как это вообще может быть связано?

— Понятия не имею, — признался Стивен. — Мне нужно поговорить с хирургом, чтобы хоть немного войти в курс дела.

— А пока, может быть, откроем вторую бутылку?

— Вода из Леты уже течет…

Через некоторое время Кэролайн соскользнула с кресла и села перед камином у ног Стивена, положив голову ему на колени.

— Сколько еще до Рождества? — спросила она. — Я потеряла счет времени.

— Десять дней, — отозвался он. Этот вопрос напомнил ему о Дженни. Видимо, ему не удастся провести с ней Рождество. Надо будет позвонить Сью и выяснить, как девочка это воспримет.

— Где ты его проведешь? — спросила Кэролайн, словно прочитав его мысли.

— Здесь, судя по всему. А ты?

— В церкви, — тихо ответил она, — складывая тела друг на друга. Интересно, как Господь разберется с таким количеством душ…

Стивен нежно потрепал ей волосы, она благодарно вздохнула.

— Боже, кажется, меня сто лет не гладили так, — пробормотала она.

Вино и тепло огня сделали свое дело, и Кэролайн вскоре заснула. Стивен осторожно встал с кресла, поднял ее на руки и отнес в спальню. Положив ее на кровать, снял туфли и накрыл одеялом. Центральное отопление автоматически отключилось, и в комнате было холодно.

Кэролайн сонно пошевелилась и, не открывая глаз, сказала:

— Значит, ты все-таки уложил меня в постель?

— Я обещал Кейт Лайнхэм, — прошептал Стивен и выключил свет.

Он выпил слишком много, чтобы садиться за руль, поэтому устроился на диване в гостиной. Проснулся он через несколько часов с ноющей шеей. Яростно растирая мышцы, он босиком подошел к окну, раздвинул занавески и протер запотевшее стекло. В свете уличных фонарей порхали крупные снежинки, белым ковром покрывая улицу и сад. Стивен поежился и взглянул на часы — было четыре часа утра. Не лучшее время суток для прилива оптимизма, но что-то в том, как снег бесшумно засыпал спящий город, заставляло задуматься о природе добра и зла.

— Ты, наверное, замерз, — сказала Кэролайн за его спиной. — Я не приготовила для тебя одеяло.

Повернувшись, Стивен увидел, что она стоит в дверном проеме.

— Все нормально, — улыбнулся он. — Не спится?

— Сплошные кошмары… Нужно выпить кофе. Ты будешь?

Он кивнул и задернул занавески. Кэролайн сварила кофе, и они уселись на диване, грея руки о кружки с горячим напитком и молча глядя на камин, который Кэролайн включила на полную мощность.

— У меня плохие предчувствия, — прошептала Кэролайн вдруг.

— Самый темный час — перед рассветом, — отозвался Стивен.

— Может, рассвета и вовсе не будет. Ты в курсе, что число самоубийств в городе за прошлую неделю выросло в восемь раз?

— Я не знал.

— Они считают, что это их вина. Родственники заболевших чувствуют себя беспомощными, потому что ничем не могут помочь — даже похоронить не могут своих близких из-за распоряжения всех кремировать.

Кэролайн зябко поежилась, и Стивен обнял ее одной рукой.

— Ты не сочтешь меня ужасно нахальной, если я предложу тебе лечь спать вместе? — спросила она, пристально глядя на огонь.

— Нет, — искренне ответил Стивен.

— Мне почему-то кажется, что у нас осталось очень мало времени, — прошептала она.