Дихронавты

Глава 13

С наступлением ночи Сэт уселся на склоне холма и стал наблюдать, как тягачи выдвигаются в сторону парников с последними из оставшихся лебедок. На неровной поверхности приходилось все время поддерживать постоянную ориентацию колесной платформы, которая служила опорой для всего устройства, однако плоскости отдельных колес можно было поворачивать на небольшой угол, что давало рабочим возможность перетаскивать агрегат то в одну, то в другую сторону: восток–юг–восток, затем запад-юг-запад. Когда сюда доставили первую лебедку, Сэт спросил у своих друзей, раздражает ли их необходимость перемещаться на большие расстояния таким неудобным способом – короткими перебежками, да еще и петляя из стороны в сторону, – но те настаивали, что такой ритм приносил определенное удовлетворение, а постепенный характер движения был вполне ожидаем и совершенно не раздражал. – Юг есть юг, – сказала ему Евника. – Заставить что-либо катиться прямиком на юг нельзя – это знают даже дети.

– Надо было просто прицепить лебедки к аэростатам, – заявил Тео.

– Чтобы они висели над склоном на вдвое большей высоте? И чтобы их трепал ветер, а нас колошматило об скалы?

– Неужели эти проблемы так сложно решить? Если уж они собираются построить мост через западный узел…

– Ну да, ну да. Прибереги это для тех, кому не плевать. – Сэт потер глаза. Тео был достаточно дипломатичен, чтобы не тратить время, донимая его разговорами насчет бессмысленности экспедиции к провалу, но его бесконечные жалобы о тщетности и непрактичности воздушного моста по-своему действовали на нервы. – Если хочешь, чтобы проект моста отменили, лучше надейся на то, что мы вернемся домой, доказав возможность южной миграции.

Тео иронично рассмеялся. – Ты теперь всерьез говоришь о «южной миграции»? Может, нам заодно ввести в оборот и «восточный восход», чтобы избежать всяких неоднозначностей?

– Даже не знаю. А ты планируешь обратить Солнце вспять? Поймать в ловушку…, а потом перекидывать то туда, то обратно?

Тягачи вышли из радиуса досягаемости сонаров Тео. Пока Сэт сидел в темноте, южный ветер принес запах дождя, и он представил, что снова оказался в парниках, и теперь шагает по грязи прямиком к краю света, будто никогда не покидал этих мест.

– Я думаю, что разлом образовался в результате вышедшего из-под контроля сбросового отторжения породы, – заявила Ада. – Скала растрескиваться вдоль плоскости, расположенной под уклоном к югу – достаточно крутым, чтобы верхние слои породы начали отделяться от основной массы и соскальзывать по склону на север. Это, в свою очередь, уменьшает давление на нижележащую породу и дает ей возможность проделать то же самое. – Она уже довольно бегло говорила на диалекте Бахарабада; Сэт прекрасно понимал ее речь, несмотря на странный акцент.

Сэт промолчал, чувствуя, что ему не хватает знаний, чтобы как-то прокомментировать ее теорию. Закончив осмотр последней лебедки, они стояли на восточной стороне платформы, заглядывая за ограждение. Платформа выдавалась достаточно далеко, чтобы веревка не застряла, если ее верхняя часть потеряет натяжение и провиснет по вертикали, однако вид близлежащей скалы, терявшейся во мраке, едва ли мог соперничать с пейзажем, открывавшимся из корзины самого аэростата, а факты, способные пролить свет на детальную геологию этой структуры, сейчас были в дефиците.

– Где же тогда сами отторгнутые массы? – спросил Николас. – Если порода поднялась на поверхность, сползая вверх по склону и вылетая оттуда градом каменных обломков, разве к северу отсюда из них не должна была вырасти целая гора, размером с эту пропасть?

– Возможно, что когда-то она там действительно была, – ответила Ада. – Но затем она исчезла из-за постоянного выветривания. Когда бы это ни произошло, времени с тех пор явно утекло немало.

Сэт взглянул на восток, где виднелась средняя из трех лебедок, гораздо сильнее остальных выдававшаяся над пропастью в южном направлении; такое расположение обеспечивало более управляемое сцепление между канатами и их совместным грузом. Под платформой располагалась система перекладин, фиксировавших ее относительно поверхности обрыва, хотя выдававшийся над пропастью край по-прежнему производил устрашающее впечатление. Сэт чувствовал не вполне рациональную тревогу, но не столько за себя и своих товарищей по экспедиции, сколько за канатную бригаду, которой предстояло трудиться полночи, стоя на этой опасно выпирающей конструкции – ведь если балки треснут, рабочие погибнут, упав камнем с огромной высоты, чего не скажешь о пассажирах гондолы, которым столь скверная участь явно не грозила. С другой стороны, если лопнет средний канат, двух уцелевших боковых веревок не хватит, чтобы помешать гондоле разбиться о поверхность скалы.

– Что скажешь, Тео? – спросила Ада. – Могли ли это произойти из-за разломов породы?

– Скажи этой полудурке, что я сплю, – заявил внутренним голосом Тео.

– С какой стати мне ради тебя лгать? – сказал в ответ Сэт.

– А ты уже забыл, что они взяли под арест наших друзей?

– Нет, и если решишь ее осадить, мешать я тебе не стану. Но если тебе и правда этого хочется, действуй в открытую. Не надо просить меня сделать вид, будто ты задремал.

Тео умолк. – Возможно, мы найдем какие-то следы в горных породах самого склона. Совпадения с камнями, которые нашли гораздо дальше к северу, – задумчиво произнесла Ада, не обращаясь к кому-то конкретному.

Опустившись на корточки, Андрей поднял камень, который забросило на платформу порывом ветра, и перекинул его через ограждение. – Возможно, – согласился он. – Всякое бывает.

Солнце почти село, но как только они вышли из тени лебедки и направились к лагерю, Сэт почувствовал, как жара снова начала вытягивать из него силы.

– Думаешь, канатные бригады действительно вернутся, чтобы поднять нас наверх? – При такой погоде они могут запросто решить, что с них хватит.

– Тебе всего-то надо будет перелезть через край обрыва.

– Я бы на это не рассчитывал.

В лагере канатные команды уже проснулись и либо отдыхали, либо завтракали в тени своих палаток. Сэт вспомнил взгляды, с которыми многие из них поглядывали на топографа перед первым полетом на аэростате, считая его «ходячим трупом», и немного успокоился, заметив, что теперь его присутствие их ничуть не смущало.

Он попрощался с остальными и отправился на поиски Сары и Джудит. Сара уже не спала и просто лежала ничком позади своей палатки, стараясь не двигаться, чтобы Джудит смогла поспать хоть чуточку дольше.

– Пожалуйста, скажи, что внизу будет прохладнее, – прошептала Сара, обмахиваясь самоизданной брошюрой Ады «О значении пластов». Пока она говорила, начался дождь. – И суше.

– Уверен, так и будет, – заверил ее Сэт. – Вот только плоской земли обещать не могу.

– Не могу поверить, что отговорила Амира от поездки, – сказала она. – Я так по нему скучаю.

Сэт с трудом мог подобрать слова утешения; к чему бы ни пришла экспедиция, рассчитывать на скорое воссоединение не приходилось. – Только представь, сколько историй ты сможешь ему рассказать, когда это все закончится.

– Вообще-то я надеюсь, что наша работа будет по большей части состоять из походов и измерений, – заметила Сара. – И не окажется такой же незабываемой, как прошлая экспедиция.

– В этот раз я на похищения не рассчитываю, – с уверенностью заявил Сэт.

– Хождение и снятие измерений на сорокапятиградусном склоне тоже может произвести неизгладимые впечатления, – заметил Тео.

Лагерь окутало туманом, и вокруг них сомкнулась стена дождя. В поисках укрытия, по-видимому, не было особого смысла; они бы в любом случае вымокли до нитки. Когда Джудит, проснувшись, предложила отправиться к точке старта, ни у кого не нашлось возражения. Сэт услышал, как собираются канатные бригады, кричащие друг другу на фоне проливного дождя.

От лагеря была проложена грубая тропинка, ведущая строго на восток. Сэт вслепую шел следом за Сарой и Джудит, ориентируясь лишь по булыжникам, которых касались его ноги. Без рюкзака за плечами он чувствовал себя неготовым к какому бы то ни было путешествию, однако все инструменты и провиант уже дожидались их в гондоле.

Впереди показалось окруженное ореолом яркое пятно, которое колыхалось и дробилось, испытывая преломление в каплях дождя, но окончательно исчезло лишь после того, как Сара оказалась в прямой видимости Сэта. Спустя какое-то время маяк принял очертания фонаря, висевшего под потолком шатра, где уже собрались остальные члены их команды.

Стоявшая особняком Ада выглядела вконец потерянной и одинокой, и при виде ее промокшей фигуры Сэт даже ощутил обескураживающий укол тревоги, которую мог бы испытать к собственной сестре. Она не была виновата в том, что ее так воспитали: родители наверняка еще с младенчества начали добавлять яд ей в пищу. О существовании разумных поперечников она должна была знать задолго до того, как ей навстречу хлынули целые орды иностранцев, привлеченных проектом аэростата – но до того момента у нее, вероятно, не было возможности пообщаться с одним из них.

Райна заметила их приближение и кивнула в знак приветствия, пока Сэт следовал за Сарой к укрытию. – Нам остается только дождаться, пока канатные команды не разберутся с последними проверками.

– Я никуда не спешу! – заверил ее Сэт. Два последних испытания прошли без единого нарекания, но чем больше глаз успеет осмотреть снаряжение прежде, чем корзину с людьми опустят в пропасть, тем лучше.

– Я все равно считаю, что нам было бы спокойнее, согласись мы следовать моему плану, – с сожалением заметила Джудит. – Ситуация все время была бы у нас под контролем. – Она хотела заранее расположить веревки, спустив какой-нибудь тяжелый предмет, который бы сыграл роль якоря, а затем съехать по центральному канату в корзине, которую пассажиры смогут тормозить и приводить в движение по собственному желанию. Сэт прекрасно понимал всю притягательность подобной автономии, но предложенное ею приспособление для управления скоростью спуска инженеры сочли слишком сложным. И если расположенная на расстоянии лебедка могла стать источником проблем из-за одного сорванного храповика, то устранить поломку аналогичного устройства в самой гондоле было бы куда труднее.

– Но ты ведь наверняка уже привыкла к тому, что другие указывают тебе, куда идти? – возразил Андрей. Такие шутки были в порядке вещей среди самих бахарабадцев, но Сэт заметил, как недовольно напряглась Сара, будто увидев в словах Андрея личный выпад в их с Джудит сторону.

– Я просто хочу как можно скорее спуститься вниз, – вмешалась Райна. – Чтобы мои ноги не болтались в воздухе, а стояли на твердой земле.

Прибыли двое курьеров из канатной бригады. Ходок вытащил из защитного пакета акты технического осмотра и передал их Райне; просмотрев их, она объявила: «Пора выдвигаться».

Участники экспедиции гуськом вышли под дождь. Дойдя по тропинке до средней платформы, Сэт крепко схватился за направляющий поручень и боком зашагал к дальнему краю, под которым его уже дожидалась гондола. Там, к счастью, имелась небольшая крыша, служившая защитой от дождя, а внутри были аккуратно расположены два светильника. Райна следила за посадкой, лично проверяя страховочную привязь каждого ходока прежде, чем позволить им спуститься в корзину.

– Не смотри вниз, – взмолился Тео, когда Сэт, дождавшись своей очереди, направился к веревочной лестнице.

– Ты забываешь, что на самом деле тебя здесь нет. – Когда Райна помогла ему закрепить страховку, Сэт просунул руку в отверстие на платформе, ухватился за лестницу и встал на ближайшую перекладину.

Света ламп, пробивавшегося сквозь отверстие, вполне хватало, чтобы разглядеть крышу гондолы, которая плавно покачивалась в темноте, пока Сэт спускался с платформы. Несмотря на укрытие, лестница стала скользкой из-за дождя, долетевшего до нее вместе с ветром, но прежде, чем отпустить предыдущую перекладину, он крепко обхватывал следующую своей рукой, стараясь не думать о страхе и позоре, который ему довелось бы испытать, если бы он потерял хватку и повис на страховочных ремнях.

Приближаясь к крыше, Сэт почувствовал головокружение, не в силах отделаться от нелепой мысли о том, что может случайно наступить на нее и, соскользнув, полететь прямиком в темноту – вместо того, чтобы пролезть через люк и оказаться внутри безопасной кабины. Но затем он увидел Сару, которая стояла у основания лестницы, обратив вверх лицо, освещенное лампой гондолы; сосредоточившись на ней, он забыл обо всем остальном. Когда ноги Сэта коснулись пола, он заметил, что корзина не была идеально устойчивой, но Сара помогла ему выпутаться из страховочных ремней, после чего дернула за веревку и крикнула: «Он в порядке!».

Следующей спустилась Ада, затем Райна с Аминой. Наконец, рабочий из канатной бригады поднял лестницу и страховку, и Райна захлопнула крышку люка. – Никто не передумал? – жизнерадостно спросила она; Сэт не знал, шутит она или говорит серьезно, но ответа не последовало.

Размером гондола была примерно с сам аэростат, но сейчас здесь было куда теснее чем раньше, ведь ее занимали припасы экспедиции и пятеро ходоков. Три окна были обращены к непогоде, и в свете лампы ливень был виден так же хорошо, как и в восприятии сонаров Тео, в то время как со стороны укрытия на севере в поле зрения поперечника были видны лишь опорные балки, протянувшиеся до самого обрыва.

– Пора занимать места, – предложила Сара. Она села рядом с Сэтом на узкую скамейку; напротив расположились трое западников. Сэт представил, как канатные бригады подают друг другу сигналы при помощи фонарей, готовясь к совместному разматыванию веревок. О возможном рассинхроне они могли узнать, опираясь исключительно на меняющуюся геометрию канатов, но ни одна косвенная подсказка не могла сравниться с видом взмывающего в небо аэростата, громадного, как целое здание.

– Началось, – сообщил Тео. Сэт не почувствовал начала спуска из-за того, что корзина постоянно раскачивалась на ветру, но в северном окне мимо них уже проносились опорные балки, после которых в поле зрения осталась лишь голая поверхность скалы. Висящая на потолке лампа начала покачиваться в новом, устойчивом ритме, выделявшимся на фоне хаотичного движения ветра – в плавном и отработанном ритме канатных бригад, обещавшем в целости и сохранности доставить путешественников к их месту назначения.

Когда на корзину по мере спуска начали влиять те же геометрические ограничения, под действием которых их прежний аэростат, взлетая, двигался на юг, скала исчезла за уплотняющейся завесой дождя. Сэт обменялся с Райной взглядами, выражавшими их взаимное облегчение; теперь, чтобы швырнуть корзину на камни, потребуется нечто куда большее, чем порыв капризного ветра.

Ада достала из кармана какой-то предмет и поднесла его к левому сонару своей поперечницы.

– Что это? – спросил Сэт.

– Барометр, – ответила она. – Он измеряет вес окружающего воздуха и должен показать рост давления по мере нашего спуска.

Такой прибор Сэт видел впервые. – Откуда он?

– Я сама его сделала.

– По чьим чертежам?

– Чертежи тоже мои.

Если Ада говорила правду, ее изобретательность поражала воображение – хотя одна особенность самой конструкции внушала некоторую тревогу. Циферблат, который по всей видимости, показывал измеряемую величину, представлял собой круг, обращенный в сторону севера, а значит, Ада никогда не смогла бы увидеть его собственными глазами. Сэт понял, что молчание ее поперечницы каким-то образом убедило его в боковой слепоте самой Ады – в том, что она, одинокая, но независимая, шла по жизни, полагаясь лишь на собственные органы чувств. В действительности же все обстояло совершенно иначе. Напротив, она явно принимала помощь своего одурманенного раба как само собой разумеющий факт.

Ада отложила устройство, должно быть, заметив смущение на его лице. Сэт не хотел винить ее в собственном заблуждении; он успокоился и опустил взгляд.

– Разве можно взвесить воздух? – удивился Тео.

– Тебе не меня нужно об этом спрашивать.

– Как по мне, больше похоже на какой-то трюк, – проворчал поперечник. – Он, наверное, еще предсказывает будущее и находит тебе идеальную пару.

– Лично я без понятия.

Стук капель по крыше внезапно прекратился, но когда Сэт взглянул на север при помощи зрения Тео, то увидел, что дождь по-прежнему идет, но теперь уже вдалеке от них. Как только край ливня вышел за пределы досягаемости сонаров, окна заполнила сплошная пустота, а до его слуха доносилось лишь ритмичное поскрипывание крыши по мере колебаний в силе натяжения канатов.

Андрей смущенно улыбнулся. – Я привык к безлюдным местам, но оставлять за бортом целый мир – совсем другое дело.

– Даже Тео считает, что для этого нам пришлось бы отправиться еще дальше на юг, – заметила Сара.

В наступившей вслед за этим тишине Сэт представил, как ее слова рассеиваются в темноте и бесследно исчезают, поглощенные окружающей пустотой.

Поначалу увиденное зрением Тео в северном окне показалось ему далеким дождем или туманом. Сэт ждал, пока эта тонкая пелена не развеется или попросту исчезнет вдалеке, по мере того, как корзина будет продвигаться все дальше на юг, но завеса, напротив, стала медленно приближаться к ним.

– Это камень? – спросил он. – Это и есть склон?

– Скорее всего, – ответил Тео. – Он отличается от тренировочного уклона, но я не ожидал, что у них будет одна и та же текстура.

Учитывая геометрию местности, Сэт не рассчитывал на хорошее отражение сонарных сигналов, но вместо блеклого, равномерного сияния, исходившего от тренировочного муляжа, настоящий склон выглядел как тысяча крохотных пятен, увидеть в которых единую поверхность можно было, лишь приложив заметное усилие воли.

Муляж, который они использовали в качестве замены для склона, соорудили из больших каменных плит, расположенных под экстремальными углами – что было довольно проблематичным, но все же куда проще, чем высечь похожую структуру из целой горы. Загвоздка состояла в том, что при сильном наклоне горизонтальной поверхности все складки и трещины камня вытягивались настолько, что становились практически неощутимыми, в то время как аналогичная крутизна самого склона была, по всей видимости, обусловлена каким-то иным процессом и не испытывала поворота, который мог бы сгладить ее природные дефекты.

– Мы научимся здесь ориентироваться, это лишь вопрос времени, – сказала Амина.

С приближением склона его расплывчатые очертания местами стали выглядеть куда отчетливее. Эти проблески четкости будто всплывали на фоне невысоких скал, где уклон резко заканчивался, превращаясь в практически вертикальный обрыв над террасами с раскиданными по ним камнями; своим видом пейзаж напоминал заброшенный проект по прокладке дорог через какой-то немыслимый ландшафт или попытку приспособить местность под нужды сельского хозяйства.

Корзина приближалась к террасе, двигаясь по касательной, и хотя по мере сокращения дистанции в камне проступали все новые детали, скорость спуска не давала Сэту возможности как следует их изучить. Сейчас они двигались практически параллельно склону, и все же он чувствовал, как растет напряжение при мысли о преждевременном столкновении. Несмотря на топографическую съемку с аэростатов и все испытания лебедок, система могла отказаться недооткалиброванной, а ландшафт – недостаточно точно закартирован, чтобы гарантировать неподвижность гондолы в момент ее контакта с камнем.

Они замедлились и начали падать. Сэт запоздало пожалел, что не попросил установить наблюдательное окно в полу корзины: отсутствие солнечного света не помешало бы им самим подсветить землю на последнем отрезке пути, и даже без предложенного Джудит плана идеальной автономии они бы, вероятно, нашли способ избежать столкновения с самыми опасными из препятствий.

Послышался глухой стук, и корзина остановилась. В течение секунды или двух их окружала полная тишина и неподвижность. Затем пол со скрипом наклонился, и они начали скользить вверх по склону в сопровождении жуткого скрежетания. Сэт ухватился за свое сидение и, подняв взгляд, увидел, что остальные с мрачными от напряжения лицами неуклюже пытались удержать равновесие. Из-за разгона лампа наклонилась так сильно, что оказалась посередине между полом и потолком.

Канаты резко натянулись. Крыша стонала и содрогалась, а раскачивавшаяся взад-вперед лампа разделяла кабину на части очертаниями призрачной гиперболы. Сэт с тревогой ждал, пока гондола не займет устойчивое положение, когда силы, действующие на нее со стороны канатов и земли, окажутся не в одномоментном равновесии, а будут активно сопротивляться любому дальнейшему движению.

Колебания лампы затихли. Райна встала и принялась опускать одну из опорных ножек, спрятанных в желобке, идущем вдоль южной стены корзины; Сэт собирался сделать то же самое, но Сара оказалась на ногах быстрее него.

Когда ножки были зафиксированы, Андрей взялся за проверку устойчивости всей конструкции – сначала просто покачиваясь взад-вперед на одном месте, а затем осторожно прохаживаясь боком в попытке оценить реакцию гондолы. Сэт последовал его примеру; он слышал, как скрипит пол, но не чувствовал какого-либо движения. Кусочек склона, который сонары Тео выхватывали в северном окне, несколько сбивал с толку; он выглядел, как размытая мешанина противоречащих друг другу сигналов – вроде оптической иллюзии в восприятии поперечника. Но стоило ему начать двигаться по кабине, наблюдая, как текстура склона преображается в ответ на изменение его собственного местоположения, странность пейзажа начала понемногу сходить на нет.

Дожидаясь сумерек, которых должно было хватить в отсутствие полноценного рассвета, исследователи достали из отсека для хранения свои рюкзаки и поделили припасы. Ничего не зная о местной растительности, они взяли с собой изрядный груз орехов, семян и сухофруктов. Сэт недоумевал, куда Ада могла положить свою заначку одурманивающего препарата; среди припасов не было плодов дождевика, однако концентрированная форма наркотика могла оказаться настолько сильной, что она смогла без незаметно уместить его стодневный запас прямо у себя в кармане.

Райна открыла люк на крыше корзины и развернула прицепленную рядом с ним веревочную лестницу. Затем она зажгла вторую лампу и поднялась по ступенькам. Спустя примерно минуту она прокричала вниз: «Если кто-нибудь хочет присоединиться, то здесь легко уместятся по двое за раз».

На мгновение ее коллеги были парализованы взаимной учтивостью, но ближе всех к лестнице находился Сэт, который в итоге решил не тратить их время попусту. Когда его голова поднялась над люком, он остановился, чтобы дать глазам немного привыкнуть.

Свет от лампы Райны выхватывал лишь ближайшие окрестности, однако даже здесь, в месте приземления корзины, самая яркая его часть, соседствовавшая с тенью от конической решетки, обнажила в темноте несколько участков склона. Бурая порода казалась выветрелой, но в то же время достаточно твердой, чтобы просуществовать целые эоны – вроде выступающей на поверхность скалы, которую Сэт видел в пустыне. Она вряд ли обрушится под собственным весом; вопрос заключался лишь в том, сумеют ли они удержать на ней равновесие, учитывая, что весь их опыт был основан на тренировках с несовершенным макетом.

– Взгляни западнее юго-запада, – предложила Райна.

Сэт целиком выбрался из люка и встал на крыше для лучшего обзора. В южном направлении Тео был по сути слеп; если склон и не располагался строго под углом в сорок пять градусов, разница была достаточно мала, и его сонары не могли нащупать ничего, кроме воздуха. Сэт запрокинул голову на запад и обвел взглядом подсвеченную землю. Мгновением позже он заметил на краю освещенного лампой рельефа резкую линию, никак не связанную с геометрией самого луча.

– По-твоему, это обрыв? – спросил он.

– Да, – ответила Райна. – Только не очень глубокий.

– С чего ты взяла?

– Ты не можешь четко разглядеть его дно, но видишь, как его касается свет лампы.

Сэт был прав – яркий край луча на смежном участке склона резко обрывался, однако под ним можно было различить едва заметную, смещенную полосу света в месте касания нижележащей поверхности.

– Не исключено, что нам просто повезло, – заметил Тео.

Сэт снова забрался в корзину, чтобы дать другим возможность все увидеть своими глазами. Когда он спустился, то ближе всех к нему оказалась Ада; Сэт не смог заставить себя позвать ее словами, но указал на лестницу жестом, и Ада не стала возражать.

Остальные путешественники уже чувствовали заряд оптимизма; должно быть, они уже сложили друг с другом выводы, проистекавшие из разговора на крыше. Но Джудит было мало простой удачи. – Я смогла бы посадить нас так, чтобы терраса начиналась прямо за порогом корзины, – чванливо заявила она.

– В следующий раз, – предложил Николас.

– С какой стати кто-то будет устраивать новую экспедицию? – с раздражением спросила Джудит. – Неважно, окажется ли это препятствие достаточно мелким, чтобы миграция просто обошла его стороной, – от отправки новой команды ответ все равно не изменится.

– Возможно, – ответил Николас. – Но, мне кажется, люди все равно захотят узнать, что именно из себя представляет это место, а лично я сомневаюсь, что мы успеем ответить на этот вопрос за отведенное время – вряд ли этот склон настолько мал.

Тео его слова позабавили. – Если край обрыва непрерывно тянется на запад по геологическим координатам, то мы можем идти вдоль него столько, сколько существует вся наша цивилизация, и все равно не вернуться в исходную точку.

Когда по небу с северо-востока начала разливаться волна бледного света, Сэт наблюдал за ней с чувством благодарности за то, что ему не придется иметь дела с неистовым рассветом, разгоравшимся в землях, лежащих выше уровня скал. Сумерки не развеяли его чаяний насчет террасы, хотя оценить точный масштаб обрыва с такого расстояния было по-прежнему нелегко.

Андрей с Николасом вызвались добровольцами, чтобы первыми обследовать местность. Когда Сара помогла Андрею надеть страховку, Сэт вместе с ней занял место у барабанов со страховочными канатами, а Райна, Амина и Ада тем временем наблюдали за происходящим с крыши.

Андрей отодвинул западный люк. Северный край поля корзины опирался на камни совсем рядом с выходом, но высадка на землю все равно выглядела неуклюжей из-за склона. Привязав к правой ступне небольшой клин, Андрей поставил на землю ходулю, а затем поместил на ее платформу левую ногу. У всех членов экспедиции уже имелся некоторый опыт в использовании этой странной методики, однако тренировочный склон был далеко не идеальной заменой оригинала, и потому Сэт с тревогой наблюдал, как Андрей перенес свой вес на ходулю и, убедившись, что та не соскользнет к северу, поставил на землю правую ступню с клином; теперь он стоял на обеих ногах.

Держась за рукоятку, он приподнял ходулю и, крутанувшись вперед на правой ноге, вновь опустил на землю. Сэт подавил невольное желание дать ему совет: Андрей и сам наверняка понимал, что в своей поспешности поставил ходулю слишком низко, что угрожало его безопасности. Мгновением позже он наполовину обратил свое движение вспять. Затем он передвинул правую ногу вперед и принялся заново повторять весь цикл, неожиданно перейдя на прерывистую походку, столь же ненадежную и комичную, как и их тренировки на искусственном склоне, но и в то же время не менее эффективную.

Сэт и Сара разматывали канат, пока Андрей неуклюже ковылял на запад. Отыскав нужный ритм, он осмелел и начал слегка отклоняться к югу, подбираясь все ближе к обрыву. Ориентироваться при таком движении было явно непросто: Николас ничего не видел в южном направлении, а периферическому зрению Андрея, когда он наклонял голову вниз, был в лучшем случае доступен лишь маленький участок поверхности. Ему оставалось лишь мысленно зафиксировать точку на краю обрыва, пока та находилась у него перед глазами, и полагаться на собственную память о том, как она располагалась по отношению к окружающему рельефу, когда сама условная метка исчезала за границей темнового конуса.

– Готов поспорить, животные здесь не водятся, – заметил Тео. – Даже если со скал можно спуститься и по более простому маршруту, который мы пока что не нашли, на севере нет ничего, что могло бы научить их безопасно передвигаться по такому уклону.

– Хотя растительность исключать нельзя, – заметила Сара. – По ветру носится столько семян и спор, что какие-нибудь живучие виды вполне могли заселить парочку трещин. – Сэту камни казались совершенно голыми, но он не хотел списывать вариант Сары со счетов.

– Это же идеально! – с восторгом заявил Андрей. Он остановился примерно в шаге от обрыва. – Мы запросто доберемся до подножия. Внизу у земли все еще есть небольшой уклон к югу, но он не настолько сильный, чтобы нам понадобились ходули.

– Как далеко он тянется? – прокричала Джудит.

– Насколько хватает глаз.

Райна промолчала, хотя Сэт не видел причин отказываться от такого подарка судьбы. Западная протяженность террасы, возможно, и не так велика, как им нужно, но где бы она ни заканчивалась, экспедиция вряд ли окажется в более выигрышной позиции, проковыляв весь путь по склону.

– Я, пожалуй, взгляну, – решила Райна.

Вернувшись, Андрей с Николасом сменили Сэта и Тео у барабанов со страховочными канатами, а Райна с Аминой повторили их короткую вылазку. Сэт стоял позади выхода – не в состоянии как следует разглядеть происходящее, но и не желая присоединяться к Аде на крыше гондолы. Он думал, что необходимость цивилизованного обращения с тантонийкой больше не вызывала в нем внутреннего отторжения, но теперь мысль о том, чтобы расслабиться в ее присутствии, казалась попросту зазорной.

Райна сообщила, что ниже по террасе, судя по всему, разбросана целая уйма булыжников. Если они и правда представляли собой незакрепленные объекты, которые просто остановились в этом месте, – в отличие от обнажений более прочной корневой породы, пережившей обвал, – то вес нескольких людей едва ли мог спровоцировать новую осадку. Но чтобы сказать наверняка, ей пришлось бы спуститься на саму террасу и изучить камни вблизи.

Сэт уже хотел предложить ей помочь со спуском, но затем она обратилась к нему сама. Он надел страховку, собрал в запасной рюкзак нужные ей инструменты, взял ходулю, нацепил на правую ступню клин, и, наконец, протиснувшись между Андреем и Сарой, ступил на склон.

В тот момент, когда ходуля коснулась камня, Сэт ощутил на его поверхности крошечные ямки и выпуклости, из-за которых она ощущалась куда менее скользкой, чем тренировочный склон. Сэт был уверен, что в конечном итоге эта грубая текстура упростит их задачу, но в то же время понимал, что некоторые из инстинктов, добытых тяжелым трудом во время их тренировки, теперь оказались совершенно бесполезными. Прикрепив страховочную привязь к северному канату, он потратил несколько секунд на подстройку внутреннего ощущения действующих сил и соответствующую им корректировку собственной осанки. Затем он зашагал вперед по каменному склону.

На склоне южное слепое пятно Тео сбивало с толку еще сильнее, чем на крыше корзины. Поначалу Сэта немного успокаивал тот факт, что, начав скользить, его тело, по крайней мере, будет двигаться вверх, а значит, он хотя бы увидит, куда едет – но затем его осенило, что возможны и другие варианты. Ближайшее окрестности корзины были явно наклонены под углом чуть меньше сорока пяти градусов, однако любое смещение в сторону большего угла могло оставаться незаметным вплоть до того момента, когда его опрокинет неожиданная сила, подействовавшая на ходулю. И хотя страховка должна была защитить его от любых падений, жутковатая асимметричная пустота на юге создавала ощущение, будто он вот-вот потеряет равновесие.

– Знаешь, что было бы еще хуже, чем вслепую соскользнуть вниз по склону и упасть на террасу? – спросил он Тео.

– Соскользнуть вниз по склону и перелететь через край террасы – тогда падение будет уже не остановить.

Впрочем, тревога Сэта пошла на спад, как только у него появилась возможность четко разглядеть террасу. Ухватившись за полосу ровной земли, его разум экстраполировал увиденное в южном направлении – не заполнив слепое пятно до конца, но все же лишив иллюзию большей части ее силы.

Добравшись до края утеса, он крикнул Саре, чтобы та отмотала еще немного каната с южного барабана, а затем придержал его позади Райны, дав соединявшему их отрезку немного провиснуть. Он достал из рюкзака шкив с прикрепленным к нему клином, намотал на него часть каната, передал Райне, а затем сделал шаг назад для лучшего обзора.

Несмотря на то, что одна нога Райны была приподнята над землей, благодаря ходуле, она вполне могла дотянуться до края, просто взмахнув рукой на юг, хотя ориентироваться в такой позе было непросто – именно поэтому ей и требовался взгляд со стороны в лице Сэта. Подстраивая вертикальную пластину, которая торчала из южной поверхности крепления шкива, нависая над обрывом, ей удалось скомпенсировать его северный крен – по крайней мере, так, чтобы шкив оставался в равновесии при небольших толчках.

– Теперь начинается самое веселое, – пробормотала Райна. Она попросила Сэта пройти вперед и положила руку ему на плечо, чтобы не потерять равновесие, пока сама разблокировала стопорные штифты на своей ходуле, складывала ее и убирала в рюкзак. Отцепив северный трос, Райна передала его конец Сэту, чтобы тот закрепил его на своей страховочной привязи.

А потом боком перепрыгнула через край утеса.

Сэт услышал гулкий хлопок тела, ударившегося о камень в тот момент, когда натянулась продетая через шкив веревка. – Ты в порядке? – спросил он.

Райна издала раздраженное ворчание, но Амина ответила:

– Да!

Сэт внимательно следил за шкивом и снизу передавал команды Саре, пока Райна не объявила:

– Мы спустились.

Вскоре внизу показалась ее фигура, медленно шагавшая по террасе на запад. – Порода здесь на вид такая же, как на остальном склоне, – сообщила Амина. – Я бы не стала исключать древний разлом или неоднородность, но принципиального различия между минералами здесь нет.

Райна подошла к ближайшему из валунов и присела на корточки, чтобы осмотреть его основание. – Это не сплошная порода, – сообщила она. Сэт был удивлен, что на террасах оказалось так мало обломков, ведь они, судя по всему, были единственным местом, где камни могли задержаться, не скатываясь вниз; возможно, что с течением времени большую часть мелких камешков расчистил ветер, который постепенно перемолол их в пыль, гоняя от террасы к террасе.

Наконец, Райна была удовлетворена. – Здесь мы будем в большей безопасности и сможем быстрее передвигаться. Так что стоит заняться спуском остальных.

Когда экспедиция начала свой долгий марш на запад, Сэт оглянулся назад, чтобы запечатлеть в памяти вид, открывавшийся издалека на ту часть террасы, где располагался канат, который они оставили висеть переброшенным через невысокую скалу. Потеряв эту тоненькую ниточку, они, вероятно, все еще смогут отыскать путь к гондоле, но если поиски самой гондолы не увенчаются успехом, им будет грозить верная смерть. Сэту еще ни разу не приходилось оказываться в ситуации, когда невозможность вернуться в точности тем же маршрутом могла обернуться настолько суровым наказанием.

Ширины террасы с лихвой хватало, чтобы четверо ходоков расположились на ней в одну шеренгу, но спустя какое-то время группа все же выстроилась в шахматном порядке. С юга от Сэта пропасть загораживали Сара и Джудит, а с севера туманный пейзаж склона заменяла вертикальная поверхность скалы – в итоге происходящее даже стало напоминать ему привычный порядок вещей.

– Может, нам стоит время от времени перебираться с места на место? – спросил он Тео.

– Зачем?

– Чтобы Джудит могла что-нибудь сканировать на юге. Если бы мой левый глаз пару дней находился в полной темноте, мне бы не хотелось полагаться на то, что он моментально придет в норму при первой же необходимости. Разве с твоими сонарами все иначе?

– Никогда об этом не задумывался, – признался Тео. – Но я не вижу никаких проблем в том, чтобы взять на себя равную долю сенсорной депривации.

Для измерения пройденного пути они при помощи кронциркулей отступали на заранее известное расстояние от какой-нибудь заметной детали рельефа, которую находили на скалах при помощи алидады, а затем фиксировали ее наклонение и рассчитывали высоту. Повторяя наблюдения, спустя некоторое время, можно было определить пройденное расстояние, прежде чем переходить к новой точке отсчета. По мере продвижения неизбежно бы накапливались погрешности, но стандартные методы прикидки широты и долготы сейчас были попросту недоступны.

И тем не менее, даже в этом лишенном теней краю можно было грубо оценить движение Солнца, исходя из того, как менялась яркость нависавшей над ними дымки рассеянного света. Сэт не ожидал, что полдень наступит так рано; скорее всего, то, что он принял за рассвет, на деле происходило куда позже, ведь летний день на поверхности сейчас был и без того коротким. Погода здесь, однако же, была прохладнее, чем в ночных парниках, и когда они сделали привал, чтобы поесть, Сэту вполне хватило своего пайка воды.

Пока остальная команда отдыхала, дав своему телу возможность переварить съеденное, Ада воспользовалась подвернувшейся возможностью, чтобы внимательно осмотреть поверхность скалы; приблизившись к ней боком, она принялась прохаживаться взад-вперед вдоль края, время от времени делая пометки в своей книжке.

– Откуда у тебя такая уверенность насчет текстуры камней? – спросил ее Сэт. Обычные ходоки и поперечники могли полагаться на взаимное восприятия, поскольку знали друг друга с самого рождения – но как можно было доверять видениям раба, сбитого с толку наркотическими препаратами?

– Оттуда же, что у тебя, – с готовностью ответила Ада. – Я тоже виду камень и тоже его касаюсь. Если одно сходится с другим, отчего же мне не доверять деталям, которые мне дает каждая из модальностей?

Каждая из модальностей? Сэт и сам толком не знал, на какой ответ рассчитывал, однако полнейшее бесстыдство ее реплики повергло его в шок. Для нее поперечник был всего лишь одним из органов чувств.

Ада продолжала осматривать скалу, не выказывая какого-либо стеснения от заданного вопроса. Постепенно гнев Сэта начал рассеиваться под весом собственной же бесполезности. Если он начнет видеть провокации во всех, даже самых обыкновенных ее поступках, то попросту отравит своей злобой всю экспедицию. Он не хотел тратить ближайшую сотню дней ради того, чтобы без толку выпускать пар, колеблясь между убежденностью, что Ада, не имея власти над собственным воспитанием, заслуживала лишь сожаления, и тем бесспорным фактом, что участь, доставшаяся ее поперечнице, была несравненно хуже.

– Удачи ей с гипотезой «бесконтрольного сбросового отторжения», – с издевкой произнес Тео. – Чтобы объяснить такое количество вышедшей на поверхность породы, ей потребуется шлейф обломков отсюда и до самого средизимнего круга.

Сэт промолчал. Едва ли он мог винить Тео за его собственные тщетные попытки сорвать злость…, однако всех их презрительные жесты никак не исправят бедственного положения тантонских поперечников. В итоге им обоим придется найти способ поладить с конкретной представительницей Тантона – и пообещать себе, что после окончания миссии они займутся этим вопросом в более конструктивном ключе.

Сэта проснулся оттого, что на террасе шел легкий дождь. Он вышел из палатки в темноте и наощупь поставил воронку, чтобы пополнить запасы воды в канистрах.

– Вода утекает в противоположную от нас сторону, – заметил Тео. Сама терраса имела небольшой уклон к югу, и часть воды скапливалась у подножия скал на северной стороне – однако влага не разбрызгивалась, перехлестывая через южный край, и не струилась с вершины самих утесов.

– Должно быть, мы стоим на переходной линии, – заключил Сэт. Уклон к югу от них наверняка был чуть больше сорока пяти градусов, а к северу – наоборот, чуть меньше. – Наверное, это самое подходящее место для формирования террас, потому что порода здесь испытывает дополнительное напряжение.

Он оставил канистры, чтобы те наполнились дождем, а сам встал в укрытии рядом с палаткой, предварительно стряхнув с себя капли влаги.

– Дождь может стать проблемой? – спросил Андрей.

Тео обрисовал ситуацию.

– Значит, когда мы дойдем до конца этой террасы, следующую лучше всего будет искать, двигаясь вдоль переходной линии, – предположил Николас.

– И как именно мы ее отыщем? – недоуменно возразил Сэт. – Без дождя ее почти невозможно отличить по внешним признакам.

– Если наши ноги изначально будут находиться по разные стороны переходной линии, – предложил Андрей, – то мы без труда почувствуем разницу, как только от нее отклонимся.

Сэт подумал, что это еще мягко сказано. – То есть, чтобы обойти проблему невидимости, мы рискуем растянуться на земле, сделав один неверный шаг?

Андрей рассмеялся. – Нет, если будем к этому готовы! И нам будет проще среагировать на любой неожиданный изгиб переходной линии, если она с самого начала будет находиться у нас между ног – это куда лучше, чем знать лишь то, что до этого она располагалась в стольких-то шагах к югу или северу.

– Как вышло, что угол наклона поверхности настолько близок к сорока пяти градусам? – задумчиво произнес Николас. – Я не верю, что дело в сбросовом отторжении – слишком уж велико это образование. Но если всему виной экструзия, вызванная давлением внутри породы, с какой стати ей останавливаться именно при такой величине угла?

– Возможно, она и не остановилась, – заметил Тео, – а до сорока пяти градусов уклон довело выветривание. Если часть потока движется с максимально возможной скоростью, а затем наталкивается на участок склона, угол которого препятствует течению, разве вода со временем не размоет такое препятствие?

Николас обдумал его слова. – Но много ли воды здесь было в прошлом, когда парники все еще располагались далеко на севере?

– Сложно сказать, – признался Тео. – Какая здесь была погода, когда на поверхности царило абсолютное лето?

– Ты все еще веришь, что это край света? – спросил Андрей. Его голос звучал испытующе, но без всякого пренебрежения; он вовсе не собирался поднимать гипотезу Тео на смех.

– Да, – ответил Тео.

– Тогда, если ты хочешь разобраться в долгосрочных гидрологических закономерностях этой местности, разве не стоит задаться вопросом о том, какова была погода дальше, гораздо дальше по склону?

Поздним утром на восьмой день путешествия группа достигла края террасы.

Они уже несколько дней наблюдали за тем, как медленно сужается расположенный неподалеку утес и приближается край южного обрыва, однако Сэт раз за разом убеждал себя в том, что эта закономерность могла в любой момент обратиться вспять. Наконец, при взгляде на запад уступ исчез окончательно, и им осталось лишь маршировать к его краю, беспрестанно ворча об исходе, который сами же все это время считали неизбежным.

– Я рада, что дни, которые мы провели на тренировочном уклоне, не прошли даром, – с сарказмом заявила Сара. Сэт старался не думать о том, насколько тяжелым ему показался короткий переход от гондолы к террасе, несмотря на маячившее впереди вознаграждение в виде ровной земли и уверенность, которую ему придавали страховочные канаты. Если к западу на той же линии перехода располагалась еще одна терраса, увидеть ее они пока что не могли. Впереди его поле зрения занимала лишь более или менее плоская громада бурого камня, которая располагалась под обычным для этого склона углом и была усеяна выступами скал, выглядевшими, скорее, как препятствия, нежели потенциальные места для отдыха.

Последний отрезок уступа была настолько узким, что группе пришлось выстроится в одну шеренгу. Впереди шли Андрей с Николасом, следом – Райна с Аминой, Сара с Джудит с Сэт с Тео, а замыкала шествие Ада. Они осторожно продвигались вперед шаркающей походкой, держась на достаточном расстоянии, чтобы случайно не столкнуться друг с другом.

Андрей подал сигнал к остановке и начал заниматься приготовлениями. Сэт не видел, что именно он делает, но слышал, как раскладывается ходуля и как сжимаются ее стопорные штифты. С юга дул постоянный ветер; еще вчера он был бы рад ощутить его прикосновение, но теперь это лишь осложняло его попытки удержаться в равновесии. Сэт опустил взгляд на аварийные крюки, прикрепленные к его запястьям; штыри должны были повысить шанс ухватиться за камень, если тело начнет скользить по склону, не дав хозяину содрать кожу, попытайся он достичь той же цели голыми руками. Не меняя положения ног на уступе, Сэт вытянул руку и прижал один из крюков к северному склону. Кончик зацепился за небольшое углубление, но его можно было без труда тащить по каменной земле.

– Даже если это не остановит тебя полностью, то по крайней мере, даст шанс сбить скорость, – сказала Ада.

– Похоже, что так, – согласился Сэт.

– Ну что, поехали, – объявил Андрей.

Сэт услышал стук ходули о камень, за которым последовал более мягкий звук уравнивающего клина. Андрей что-то неразборчиво пробормотал, после чего раздался еще один стук ходули; второй шаг был завершен.

Спустя пять шагов наступила пауза. – Не так уже плохо, – заключил Андрей. – Нужно просто наклоняться вовнутрь относительно той ноги, которая сейчас стоит на земле. И по ощущениям стоять неподвижно здесь проще, чем рядом с корзиной – достаточно немного напрячь верхнюю часть ноги.

С этими словами Андрей вновь зашагал вперед. Райна и Амина молча поспешили следом за ним. Сэт достал из рюкзака ходулю и подготовил ее к работе.

Шаркая, Сара прошла вперед, а затем воспользовалась ходулей, чтобы удержать равновесие, пока поднимала правую ногу, прикрепляя к ней уравнивающий клин. В шаге перед ней Сэт видел точку, за которой терраса – а точнее, то, что от нее оставалось, – осыпалась, превращаясь в ничто. В его голове непрошено возник мрачный образ: Амир и Азиз, которые пытались утешить своих детей, и беспомощно наблюдающий за этим Сэт. Избавиться от него помогла лишь другая, не менее шокирующая фантазия: если Сара с Джудит станут жертвами склона, он бросится следом в тщетной попытке их спасти. С точки зрения иррациональной логики страхов, борющихся в сознании Сэта, абсурдная помпезность его мнимого поступка заметно подрывала правдоподобие воображаемой предпосылки.

Она ступила на склон и начала шагать, наклоняясь вовнутрь с каждым движением ноги, как и советовал Андрей. В ее исполнении это выглядело просто.

Подогнав клин, Сэт мысленно повторил успешный маневр Сары, а затем попытался как можно точнее его воспроизвести, касаясь склона в тех же местах, что и она. Когда воспоминание, которым он руководствовался в своем подражании, подошло к концу, Сэт замешкался, но после секундного испуга вернулся к ритму только что пройденных шагов и, вспомнив ощущения в мышцах и суставах, продолжил свою имитацию от первого лица.

Спустя дюжину шагов он оглянулся назад, чтобы проверить, как дела у Ады. Она спустилась с утеса и теперь следовала за ним, слегка неуверенно, но без особых проблем. – У тебя неплохо выходит, – сказал он.

– У тебя тоже, – ответила она.

Сэт снова развернул голову к западу. Что бы он ни думал насчет ответственности Ады, отказывать ей в мимолетной поддержке и солидарности было бы настоящим варварством.

На тренировочном склоне не было ничего, похожего на линию перехода, по которой они прямо сейчас шествовали с широко расставленными ногами; и все же привычка раз за разом уделять все свое внимание расположению клина и ходули казалась Сэту бесценным приобретением вне зависимости от особенностей самой поверхности. Он совершенно забылся, погрузившись в нюансы процесса, оценку равновесия, сил и сцепления с поверхностью.

– Там, где я стою, линия немного отклоняется на юг! – прокричал Андрей. Сэт попытался отыскать в видимой части склона какую-нибудь характерную особенность, которая помогла бы ему идентифицировать точку перехода; в итоге он остановил свое внимание на небольшой скале, расположенной к северу от текущего местоположения Андрея, после чего описал свой выбор Тео.

– Твои сонары смогут отличить его от остального рельефа? – Сэт не питал особой уверенности на свой счет; сойдя с уступа, он почти не уделял внимания зрению Тео, но проведя несколько дней к югу от отвесной стены, был уверен в одном – его собственная интерпретация странных эхосигналов склона по-прежнему могла оказаться неверной.

– Я буду отслеживать склон по мере того, как он пересекает границы нашего конуса, – заверил его Тео.

– Предупреди, если мой взгляд опустится слишком низко.

– Насчет этого можешь не переживать. Просто сосредоточься на безопасной ходьбе.

– Хорошо.

Приближаясь к изгибу переходной линии, Сэт задумался об Аде. Будет ли ей сложно координировать данные, не имея партнера, с которым можно было бы разделить эту задачу, или она настолько привыкла все делать в одиночку, что не почувствует особой разницы? Если бы ходоки рождались с торчащими из черепа сонарами, то, возможно, научились бы интерпретировать любой из отраженных сигналов, без посторонней помощи. Не исключено, что именно так она воспринимала и саму себя – как ходока, зрение которого покрывало север и юг, и который имел больше прав называть эти органы чувств своими, нежели спящий поперечник, никогда не имевший возможности применить их на практике.

– Твой ориентир вот-вот окажется ровно к северу от нас, – сообщил Тео.

– Спасибо. – Сэт немного сместился к югу, двигаясь медленной походкой, чтобы не пропустить момент поворота. Когда он для пробы поставил на землю северную ногу с клином, то почувствовал со стороны склона неожиданный сигнал – камень пытался утянуть Сэта вниз, на юг. Он не опоздал, а наоборот, поспешил с поворотом.

Он успокоился и скорректировал позу, сместив часть веса, чтобы удержаться на склоне. Он сделал еще один шаг, строго на запад – сначала ходулей, затем опять клином. На этот раз клин опустился на землю к северу от переходной линии.

– Это будет непросто, – признался он.

– Еще не поздно составить мне компанию на пенсии, – сказал в ответ Тео.

– Ага, а до Бахарабада мы прямо отсюда пешком дойдем.

– Мы могли бы вернуться к гондоле и дождаться, пока нас заберут. Или сперва скоротать время на террасе, чтобы потом не сидеть так долго в четырех стенах.

Сэт уже не знал, шутит ли Тео или настроен всерьез. – Звучит заманчиво, но нет. Я хочу собственными глазами увидеть, что там внизу.

Тео молчал. Сэт сделал еще один шаг и с безмерной осторожностью опустил ногу на землю, дожидаясь, пока склон не подскажет, в какую сторону он рисковал упасть.

Безопасное передвижение на склоне требовало все тех же усилий, но на третий день после схода с террасы сам факт того, что им удалось зайти настолько далеко, не совершив ни единой ошибки, придал Сэту новых сил. Той ночью шел дождь, но это была лишь легкая морось, которой как раз хватило, чтобы наполнить их канистры. При них имелись палатки, но группа решила, что усилия по подготовке лагеря того не стоят, а ночевать под дождем Сэту казалось безопаснее, чем спать под защитой сооружения, которое ограничивало поле зрения Тео и в экстренной ситуации могло создать препятствия для его собственных движений.

С более серьезной проблемой они столкнулись лишь на следующее утро: склон оказался слишком скользким, и продолжить путь группе удалось лишь после сумеречного полудня. Но особых неудобств это не доставило, и Сэт воспринял случившееся как хороший знак. Рельеф провала оказался самым сложным из всех, что ему доводилось видеть, но он вовсе не был враждебным или непроходимым – во всяком случае, пока. Теперь он был уверен, что у экспедиции есть неплохие шансы завершить миссию без риска для жизни и вернуться на поверхность с ясным и четким вердиктом насчет протяженности препятствия с запада на восток и его значимости для будущих миграций.

Спустя два дня, они увидели реку.

Слух Амины уже уловил на западе какой-то шелест, хотя она и не была готова поручиться за конкретную интерпретацию его источника. Но даже если она думала, что за этим звуком кроется лишь трескотня дождевых капель, теперь это было неважно: за утро далекое сверкающее пятно приняло вид легко узнаваемого потока, который переливался через склон на фоне безоблачного неба.

Когда они приблизились к воде, стало понятно, что река движется на север – а раз течение пересекало их маршрут по осевому направлению, значит, линия перехода, вдоль которой шагала их группа, вскоре должна была закончиться. Даже если бы русло реки высохло, и они смогли бы пересечь его прямо по дну, ко второй террасе это бы их уже не привело.

– Мы последуем за ней к северу и посмотрим, что из этого выйдет, – решила Райна. У Сэта не было причин для возражения: если экспедиция отправится на север, то поперечники, по крайней мере, смогут заблаговременно сканировать местность по ходу движения.

Стараясь не приближаться к влажному и скользкому берегу, они медленно взбирались по склону, пытаясь освоить новую манеру ходьбы. Чтобы достаточно оторваться от наклонной земли, ноги приходилось поднимать выше, чем обычно, отчего у Сэта беспрестанно ныли бедра. Но, по крайней мере, здесь ему не нужно было запрокидывать голову на запад.

– Почему нам не организовали отдельную экспедицию на восток? – пошутил он, обращаясь к Саре.

– А как же обратный путь..?

– Вдруг мы бы наткнулись на реку, по которой можно было бы обогнуть всю обитаемую зону.

Тео не смог удержаться от возможности вновь переключить разговор на свою вторую любимую тему для жалоб. – Шансы, пожалуй, выше, чем у аэростатов.

– Аэромост – не более, чем знак внимания, – заметил Андрей. – Всерьез к этой затее никто не относится, но они должны были показать, что испробовали все возможные варианты.

Впервые с того момента, как группа покинула гондолу, Сэту выдалась возможность поговорить с Андреем лицом к лицу, но он не успел намекнуть тому взглядом, что этой темы лучше избегать.

– Все возможные варианты? – Тео был в ярости. – Не считая единственной идеи, которая имела все шансы сработать!

– Проект с остановкой Солнца отбросили не просто так, – возразил Андрей. – Мы с Николасом входили в комитет, который занимался его оценкой.

На мгновение Тео замолчал, пытаясь осознать смысл сказанного. – Так ты забраковал его сам или тебя просто забили голосами против? – наконец, спросил он.

– Поначалу я относился к твоему плану с энтузиазмом, – ответил Андрей, – но после того, как комитет потратил на его изучение девять дней, наши собственные расчеты помогли прийти к консенсусу. Основная идея была вполне здравой: если бы мы действительно смогли воздвигнуть описанную тобой горную формацию, орбита Солнца стала бы испытывать дополнительный крутящий момент, который бы скомпенсировал ее вращение. Но проект оказался совершенно неподъемным с точки зрения логистики.

– Логистики! – парировал Тео. – Ты о политическом волеизъявлении?

Андрей был по-прежнему спокоен. – Нет. Политика на нашем совещании даже не упоминалась. Мы сразу исходили из того, что дипломатам удастся обеспечить условия, необходимые для привлечения к работе самого большого штата строителей, который только можно себе представить – восемьдесят процентов взрослого населения обитаемой зоны, – пока остальные будут заниматься фермерством, доставлять продукты и присматривать за детьми. Однако сооружение необходимой структуры в любом конкретном месте обитаемой зоны потребует столько времени, что к моменту его окончания обитаемая зона успеет оттуда уйти. Поспеть за миграцией по силам даже самому нерасторопному ребенку, но возвести высоченную гору, которая остановит Солнце прежде, чем оно успеет перебраться на новое место, не сможет и миллион взрослых. С тем же успехом можно ловить осевых ящериц, сплетая травяную клетку, когда одна из них пробегает мимо тебя.

Тео умолк.

Сэт и сам не знал, как относиться к этой новости. Было бы здорово больше не слышать от Тео гневных тирад в адрес слабоумных трусов, поставивших крест на его плане…, однако тот факт, что его проект был воспринят со всей серьезностью и в итоге был признан недостижимым даже в качестве крайней меры, вызывал некоторую тревогу. Если мнение Андрея насчет аэростатного моста было столь же обоснованным, поиск маршрута в обход провала вполне мог оказаться их единственным надеждой.

– Почему никто не сказал мне этого раньше? – с нажимом спросил Тео.

– Осмотрительность – не самая сильная твоя черта, – без обиняков объяснил Андрей. – Возникло опасение, что узнав об оценке экспертов, ты бы стал агрессивно оспаривать результаты и предал бы их огласке – да еще и так, что это непременно привело бы к панике.

– А тебе не кажется, что люди имеют право это знать?

На лице Андрея возникло выражение легкого недоверия. – Большинство людей никогда и не слышали о твоем плане, а большинство тех, кто слышал, посчитали его мало того, что непрактичным, так еще и совершенно излишним. Мы бы не укрепили доверие людей, рассказав миру о том, что топографы из десяти городов были настолько обеспокоены судьбой миграции, что всерьез задумались об остановке Солнца. Когда появится план, надежность которого не вызовет у нас сомнений, вот тогда и придет время поделиться им с остальным миром.

После трех дней следования за течением реки даже ходоки могли определить на слух, что впереди их ждет смена ландшафта. Звук ударяющейся о камень воды, поднимавшийся над ровным шумом с запада, предвещал кардинальные изменения в характере течения. Они ушли на север от того места, где была спущена корзина, хотя по-прежнему находились гораздо южнее скал, а для противодействия воде, протекавшей с юга на север, хватило и бы и нескольких лишних градусов наклона.

Когда сверху начали накрапывать туманные брызги крошечных водяных капель, экспедиция свернула к востоку в поисках сухой земли. Брызг стало меньше, но полностью они не исчезли; скорее всего, их разносил ветер, хотя по ощущениям сила осадков не менялась в ответ на осязаемые движения воздуха. Сонары Тео покрывали приличное расстояние вверх по склону, но даже их не хватало, чтобы дотянуться до источника капель. Сэт думал, что глядя на восток, в сторону, противоположную местонахождению гипотетического водопада, сможет поймать его далекий отблеск своим периферийным зрением, но размытое пятно света оставалось нечетким, даже когда он пытался обратить взгляд к северу – насколько хватало смелости в его состоянии шаткого равновесия.

На следующий день, к середине утра, видимость улучшилась, и Райна подтвердила его догадку. – Похоже на затопленную террасу, – согласилась она.

Если, достигнув террасы, река разделялась на два рукава, то течение на их стороне будет двигаться в восточном направлении. Даже если вода окажется достаточно спокойной, чтобы по ней можно было плыть, их просто унесет не в ту сторону. Продвинуться дальше на запад можно было лишь одним способом – пересечь ближайший рукав, а затем продолжить путь со стороны северного берега.

К тому моменту, когда они сделали остановку, чтобы разбить лагерь на ночь, сумрачный свет, отражавшийся от речной дельты, – и западнее северо-запада, и восточнее северо-востока – окончательно развеял все сомнения. Дальше на западе Сэт увидел следы водопада, расположенного в месте ветвления реки, где брызги взметались высоко вверх, окружая воронку, сравнимую с той, что они видели в джунглях Тантона. В сравнении с ней восточный рукав реки выглядел спокойным; судя по всему, топография дельты перенаправила большую часть потока на запад.

Утром экспедиция медленно продолжила свой путь; избежать мокрых от брызг камней было невозможно, поэтому они старались минимизировать риск, скрупулёзно проверяя каждый участок земли, прежде чем поставить на него ходулю или клин. Сэт почти не поднимал глаз от склона, пока Сара с облегчением не объявила: «Мне кажется, пройти здесь можно».

До реки оставалось всего несколько дюжин шагов. Благодаря сонарам Тео, сканировавшим берег непосредственно над ними, и его собственному зрению, покрывавшему смежную часть местности на востоке, Сэт мог различить ровный поток, скрывавшийся под дымкой капель, отделявшихся от поверхности воды. Источник брызг не был связан ни с турбулентным столкновением нескольких течений, ни с зубчатыми обнажениями скальных пород, создавших препятствия на пути потока. Несмотря на то, что угол наклона в районе южного берега был меньше сорока пяти градусов и, как следствие, заставлял воду течь вверх, более крутой угол северного побережья, которое пока что оставалось невидимым, преграждал реке путь, отчего большая часть воды скапливалась в одном месте, не имея иного выхода, кроме как на восток. Впрочем, чтобы вывести поверхность реки из равновесия, хватало легкого дуновения ветерка, который выталкивал воду за пределы критического угла, образуя целые каскады падающих капель – достаточно быстрых, чтобы самые легкие из них отскакивали обратно в воздух.

Райна велела им приступить к сборке лодки. Небольшие палатки, которые каждый из них носил в своих рюкзаках, были сделаны из достаточно прочной водонепроницаемой ткани, что позволяло использовать их и для другой цели: связав и скрепив панели иначе, чем обычно, можно было соорудить из них жесткое замкнутое пространство с бесшовным и полностью непроницаемым полом. Каждый из пяти модулей мог плавать независимо от остальных, но самая безопасная конфигурация предполагала их стыковку в виде единого судна.

Они больше дюжины раз отработали процесс сборки на тренировочном склоне, хотя Сэт припоминал, что успешной оказалась лишь последняя попытка: во всех остальных случаях либо сама лодка, либо один из членов команды падал со склона на заранее подготовленный сеновал. Он принялся распаковывать и раскладывать материал, методично переключая внимание между контролем равновесия и устойчивости ног, всякий раз, когда возникала необходимость в перераспределении собственного веса, и тонкими манипуляциями, постепенно приближавшими тканевые панели к их конечному состоянию.

Само это состояние в силу своих размеров отличалось немалой громоздкостью, но на последних этапах сборки Сэт заметил, что как минимум один из углов конструкции можно оставить на склоне, позволив камню снять часть нагрузки с его рук. Когда дело было сделано, перед Сэтом стояла невысокая коробка с открытым верхом, пустотелыми стенками и таким же полом. Он осторожно потрогал получившийся модуль, убеждаясь, что все шнурки затянуты, а подпорки – надежно закреплены. Во время одной из репетиций ему удалось собрать модуль без единой ошибки, не считая того, что поверхность получилась вывернутой наизнанку, и все сочленения, в которых панели прикреплялись друг к другу при помощи одних только шнурков – перекрывая откидную створку, служившую потенциальным входом – оказались не внутри боковых краев, где у них был шанс остаться сухими, а на самом дне плавучей коробки.

– Дайте мне ровную землю, одно мертвое дерево и пять дней времени, чтобы сделать из него каноэ, – сказал Андрей.

– Пока мечтаешь, просто построй нам аэростат, – язвительно заметила Джудит.

– Вообще-то, – возразил Николас, – если вторая экспедиция все-таки состоится, организаторам будет нелишним задуматься и над таким решением. Представь, какую территорию нам бы уже удалось охватить.

– Только если это «уже» исключает сотни дней, необходимые, чтобы развернуть инфраструктуру, которая поднимет этот агрегат в воздух.

Когда пять модулей были готовы, команда приступила к их стыковке, что требовало довольно кропотливой работы. Углы в основаниях четырех модулей были срезаны, благодаря чему их можно было аккуратно присоединить к пятому. Первым делом Райна и Сара соединили свои модули, прошнуровав их вдоль общей стенки, затем опустили северные ребра парной конструкции на землю, а Ада, в свою очередь, пристыковала с юга свой собственный, центральный элемент. Сэту показалось странным, что место в середине лодки не было закреплено за лидером экспедиции; вероятно, какой-нибудь обеспокоенный чиновник из Бюро Топографии составил план рассадки, исходя из относительной неопытности Ады и дипломатических последствий, к которым могла привести ее травма.

Когда Ада завершила свою часть работы, к делу подключился Сэт; все, у кого были свободны руки, теперь стояли вокруг него, следя за тем, чтобы незаконченная лодка не уползла вверх по склону. Самой сложной частью сборки были нижние стыки между поверхностями, обращенными на север и юг – чтобы добраться до точек шнуровки, ему пришлось наклонить к югу свой фрагмент корпуса. Он действовал медленно и педантично, и заранее планировал все свои движения, веря, что коллеги справятся с ролью поддержки, но в то же время стараясь не делать ничего, что могло бы застать их врасплох.

Наконец, пришла очередь Андрея, который присоединил к лодке пятый, юго-восточный угол. Наблюдая за ним, Сэт постарался не думать о том, как бы справился с задачей на его месте, и сосредоточился на лодке, которую ему предстояло остановить, если она вдруг начнет подниматься по склону.

Андрей туго натянул последний отрезок нити и завязал ее конец. – Это… уже кое-что, – заметил он, разрываясь между удовлетворением от выполненной работы и пренебрежением к ее грубоватому результату. – Плавающий поднос для печенья?

– Это еще не все, – напомнила ему Райна. – Нам нужно прикрепить к нему салазки. – Расположившись по углам, они по очереди достали из своих рюкзаков небольшие, жесткие доски и зафиксировали их снаружи корпуса.

Какое-то время они просто стояли, восстанавливая силы. У Сэта ныло все тело; хотя сборка сама по себе не предполагала больших усилий, поддержание точного контроля над собственными движениями, по-видимому, требовало повышенного мышечного напряжения, за которое приходилось платить свою цену.

Райна огляделась в поисках трещин в породе, где можно было бы закрепить страховочный трос, пришвартовав с его помощью лодку, но ничего подходящего поблизости не нашлось. Стало быть, отдохнуть они смогут лишь после того, как доставят свою неповоротливую ношу к реке и продолжат путь поперек течения.

Сэт обменялся взглядами с Сарой. – Нам ведь всегда везло с реками, правда? – пошутила она. Сэт, с толикой жестокости, надеялся, что Ада невинно поинтересуется, что Сара имеет в виду – хотя об их побеге из Тантона она, должно быть, узнала задолго до того, как присоединилась к экспедиции.

Они начали подниматься по склону, направляясь к краю воды; группа двигалась как никогда медленно, ведь им приходилось постоянно координировать собственные шаги. Сэт не был до конца уверен, что образованное ими десятиногое создание, в силу множества точек соприкосновения с землей, отличалось большей устойчивостью, чем отдельный ходок, или же, напротив, имело больше шансов опрокинуться, учитывая, что южная нога в любой момент могла рассинхронизироваться с северной.

Вода на берегу шипела и плескалась, выпадая дождем на склон, а затем стекая обратно в реку неглубокими ручейками. Теперь Сэт боялся не столько поскользнуться и улететь в воду вверх по склону, сколько приложиться о камни, срикошетив от ее коварной поверхности.

Райна велела Аде забираться в лодку. Сэт на время забыл о своем раздражении и взвалил на себя сместившийся вес, стараясь относиться к этому, как к испытанию прочности судна. Если оно безо всяких подпорок выдержит пассажира в середине, в добротности швов можно не сомневаться.

Группа продолжала шагать на север, пока Райна и Сара стояли в бурлящей воде. Они остановились, чтобы оценить глубину, но в итоге пришли к выводу, что река здесь слишком мелководная, и двинулись дальше, для чего Сэту и Андрею пришлось войти в воду по северные лодыжки. Поверхность воды по-прежнему находилась под заметным наклоном; до затопленной террасы оставалось не меньше дюжины шагов. Ноги Сэта чувствовали скользкую поверхность дна – крошечные, пробные силы, которые он прикладывал к опорному клину, почти не встречали сопротивления.

– Если мы и дальше будем так идти, и кто-нибудь поскользнется, нас расшвыряет по пяти направлениям, – заметила Райна.

Она велела им опустить лодку, пока ее северный край не погрузился в воду, а дно – коснулось поверхности камня. Затем они с Сарой забрались внутрь, пока Сэт и Андрей удерживали лодку в горизонтальном положении. Двое новых пассажирок привязали свои ходули к восточной и западной сторонам корпуса, вблизи середины лодки, после чего Сэт с Андреем продолжили шагать боком – на сей раз очень медленно, ведь их беспокоил риск не только оцарапать край лодки о каменное дно, но и потерять контроль как таковой.

Сэт взглянул на Андрея, который сказал: «Ты первый». Корпус лодки располагался чуть выше пояса Сэта; продолжая держать, он привязал сбоку свою ходулю, после чего занял узенький отсек, плавно перебравшись через край лицом вперед.

Лодка не накренилась, не сломалась и не начала бесконтрольно скользить по воде. Сэт поднялся с живота и запрокинул голову на запад – так он мог ухватиться за ходулю и видеть, что делает. Стоять на коленях, опираясь лишь на тугую ткань корпуса и чувствуя, как вся конструкция изгибается при каждом твоем движении, означало постоянную тревогу. Находясь в аэростате и глядя вниз сквозь разреженный воздух с высоты, вдвое превышавшей самую крупную гору, он, по крайней мере, мог лежать на твердом полу гондолы.

Андрей проделал тот же маневр, сумев выполнить его чуть элегантнее Сэта. Четыре ходули неподвижно стояли на своих местах, удерживая лодку в горизонтальной плоскости. Сухопутное десятиногое существо превратилось в подобие робкой береговой ящерицы; теперь весь вопрос состоял в том, сумеет ли она завершить свою метаморфозу, перебравшись в речные глубины.

Андрей с Сарой отклонились от лодки, взяв на себя часть веса, приходившегося на угол Сэта, а сам Сэт тем временем наклонил верхнюю часть шкворневой ходули на юг, заставив нижний конец сместиться к северу, шаркнув по земле. Для сцепления с дном реки клину, находящемуся в основании ходули, не требовалось подобие голеностопного сустава ходока; угол склона был настолько близок к сорока пяти градусам, что основным его эффектом было увеличение площади контакта. Они по очереди повторили ту же процедуру для каждого угла, а затем перешли ко второму этапу: перенесли как можно большую часть веса на южный край, пока Сэт и Андрей снова повернули ходули на север, стараясь при этом не смещать их оснований. Наконец, то же самое проделали Сара и Райна. Процесс был крайне утомительным, но выполнимым – по-видимому, благодаря тому, что один край лодки находился в воде, а выталкивающая сила, игравшая роль дополнительной опоры, оказывала стабилизирующий эффект, благодаря своему взаимодействию с меняющейся ориентацией судна.

Когда их головы поднялись выше уровня, где уже начинала выравниваться поверхность воды, Сэт был и доволен, и обескуражен одновременно. Река оказалась куда шире, чем изначально попавшаяся им узкая терраса; Тео не мог даже зацепить своим сонаром ее северный берег. Если салазки сработают, то пересечение реки не встретит никаких препятствий, однако поток воды тем временем унесет их на восток.

– Возможно, нам стоит пересмотреть наши планы, – предложила Сара. – Если вода пытается унести нас в этом направлении, зачем ей сопротивляться? Мы с равным успехом можем отыскать край провала что с восточной, что с западной стороны.

Сэт не был уверен в серьезности ее намерений. – Давайте вначале выясним, с чем именно мы имеем дело, – сказала в ответ Райна. – Не исключено, что мы все-таки сможем добраться до дальнего берега, лишь изредка отступая на восток.

Когда северная половина лодки находилась в воде и уже почти достигла горизонтального положения, Райна и Сара убрали свои ходули. Сэт с Андреем еще раз подтолкнули с юга, и судно вдруг оказалось на плаву. Их подхватило течением, и лодка легла в дрейф, направляясь на восток.

Сэт отвязал свою ходулю и, сложив ее, закрепил на дне лодки. Вдалеке на западе он видел едва заметные очертания хаоса, возникавшего в том месте, где изменение уклона замыкало обращенный к северу рукав реки сам на себя – но здесь поверхность реки была практически ровной, без какого-либо намека на неистовое бурление водопада. После стольких усилий и нервов он был одурманен возможностью просто плыть по течению, куда бы ни несла их вода, и больше не тревожиться о каждом своего шаге.

Райна, судя по всему, чувствовала то же самое, поскольку решила дать им несколько минут передышки, прежде чем объявить:

– Теперь нам нужно установить салазки.

Доски уже были присоединены к углам лодки, но сейчас лежали горизонтально, не производя никакого эффекта. По сигналу Райны четверо ходоков в угловых модулях медленно и синхронно наклонили салазки, пока те не вытянулись вверх, образовав небольшой угол с направлением на юг.

Вода начала заползать на салазки и перехлестывать через край, легонько подталкивая лодку на север – и одновременно вниз, отчего та приобретала большую осадку. Сэт пристально вглядывался в поле зрения Тео, но дальняя часть реки по-прежнему находилась вне радиуса досягаемости его сонаров. Для большего разгона не хватило бы ни прочности салазок, ни глубины корпуса. И если они не могли ускорить переправу, значит, Сара, скорее всего, была права: вероятно, им и правда следовало воспользоваться даровым маршрутом на восток и просто развернуть первоначальный план экспедиции на сто восемьдесят градусов.

За салазками приходилось внимательно следить на случай, если они сломаются или упадут с лодки, а несовершенство креплений означало, что их приходилось слегка подправлять каждые несколько минут, хотя в сравнении с трудоемкой дорогой по склону задача казалась Сэту настолько легкой, что ему едва не стало стыдно. – Такое ощущение, будто в итоге я вышел на пенсию вместе с тобой, – сказал он Тео, лениво окуная руку в воду.

– Пенсия отменяется, – мрачно заявил Тео. – Когда вернемся, нужно будет присоединиться к проекту аэромоста. Это, наверное, опасно до безумия, но если другого выхода нет, мы просто обязаны стать его частью.

Тот факт, что Тео принял слова Андрея насчет солнечной ловушки и даже был готов пересмотреть преимущества конкурирующей идеи, произвел на Сэта впечатление, но было бы чересчур самонадеянным полагать, что он поменяет мнение насчет трех вещей разом. – Что, если река еще до наступления ночи доставит нас к восточному краю провала..?

– Это просто досужие домыслы. Никакого восточного края не будет – как и западного или южного.

Сэт взглянул на искрящуюся поверхность воды. – Если к югу от нас нет ничего, кроме пустоты, откуда тогда взялась эта река?

Тео помедлил. – Из дождевых облаков, которые ветром принесло с южного гиперболоида.

– Разве вода бы там не замерзла? В вечной темноте, где не бывает Солнца?

– Не исключено, что на краю летний воздух может накапливать влагу в процессе круговорота.

Сэт не знал, как относиться к подобной идее, хотя и не смог с ходу найти в ней слабое место.

– Нам стоит проявить терпение, – решил он. – Пока что я уверен только в одном – здесь у нас куда больше шансов выяснить правду, чем могло бы быть, останься мы на поверхности, чтобы рассуждать о всевозможных теориях.

Наступила ночь, но река по-прежнему тянулась без конца и края – и к северу, и к востоку. Райна решила, что салазки лучше убрать до утра; хотя они требовали лишь минимального присмотра, для этого пришлось бы привлечь не меньше четырех членов команды, и если каждый из участников экспедиции будет спать лишь пятую часть ночи, то на следующий день они попросту не смогут выполнять свои обязанности.

Лагерь здесь разбивать не приходилось, отчего ночь казалась Сэту как никогда праздной. Единственным минусом их нового пристанища было избавление от отходов жизнедеятельности, для которого приходилось пользоваться контейнером – а в случае Ады еще и передавать соседу, чтобы тот опорожнил емкость за бортом. Сэт с Тео первыми заступили на дежурство, и теперь, когда лодка больше не толкала себя вперед, сканировали воду на севере, почти не ожидая каких бы то ни было сюрпризов.

– Бесит, когда не знаешь, где находишься, – сказал Тео. Потеряв из виду южный берег, экспедиция лишилась последнего ориентира, так что теперь пришлось попрощаться и с их грубой системой аддитивной навигации, на смену которой пришли еще более грубые прикидки насчет течения реки.

– Мы сделаем новые измерения на обратном пути, – сказал в ответ Сэт. – Нам более-менее известно, как далеко к северу мы находились относительно корзины, когда вошли в воду, и каким бы ни был обратный маршрут, эту реку нам, скорее всего, придется пересечь в обратном направлении. И даже если мы не сможем вернуться в точности по тому же самому пути, то наверняка отыщем ту первую террасу, выйдя на нее с восточной стороны.

Когда он решил, что его смена окончена, то разбудил Андрея и Николаса, а сам лег вздремнуть. Лежа на спине, у Сэта не было возможности вытянуться во весь рост, но опершись головой о западный край лодки и прислонившись согнутыми в коленях ногами к восточной стенке своего отсека, он, по крайней мере, чувствовал себя удобнее и безопаснее, чем в любом слинге.

Кто-то разбудил его своими толчками. – Сэт? – позвала Райна. Она не говорила шепотом, хотя было по-прежнему темно.

– В чем дело? – спросил он. Тео проснулся, и Сэт смог достаточно хорошо разглядеть Аду и Сару, чтобы понять – люди в лодке были чем-то взбудоражены.

– Выше по течению река меняет направление, – сообщила Амина. Сэт ничего не слышал, но Тео согласился: «Думаю, она права». Рано или поздно затопленная терраса должна была закончиться, но им вряд ли стоило надеяться, что к тому моменту экспедиция успеет добраться до северного берега.

– Мы должны быть готовы к перестройке лодки.

– Само собой. – Сонливость Сэта уже как рукой сняло. Неважно, куда в итоге свернет русло – как только река уйдет с террасы, поверхность воды приобретет более-менее тот же уклон, что и нижележащая порода. Конструкция модулей учитывала этот вариант: южная пара могла скользить вниз, оставаясь при этом чуть ниже остальных, благодаря чему каждый из отсеков по отдельности мог сохранять горизонтальное положение даже на сорокапятиградусном склоне. Но такую модификацию Сэт всегда представлял лишь при свете дня, когда группа могла видеть, какие изменения в течении реки поджидают их впереди, и как быстро к ним приближается судно. В пределах досягаемости сонаров Тео ни на северо-, ни на юго-востоке не было и намека на то, что поперечники улавливали при помощи слуха.

Сэт, насколько хватило смелости, ослабил узлы вокруг бегунков на северной стене своего отсека; он не хотел возиться со шнуровкой, освобождая их в последний момент, однако слишком долгое болтыхание в воде могло их повредить.

– Нам нужен сигнал, – предложил Андрей. – Для верности мы воспользуемся бегунками одновременно.

– Крика «давай!» должно хватить, – ответил Сэт, продолжая следить за натяжением узлов.

– Если угодно, – согласился Андрей. – Я хотел предложить, чтобы любое громкое ругательство воспринималось как признак того, что кричащий заметил крен лодки – так задержка будет меньше, чем в случае осознанного выбора.

– Пожалуй, – неохотно согласился Сэт. – Но ты же не хочешь браться за перестройку лодки, если я просто обо что-нибудь споткнусь.

– Река поворачивает на юг, – сообщила Ада. – Теперь я слышу – асимметрия стала заметной.

Сэт промолчал, и в лодке повисла тишина, которую никто так и не заполнил. Намекала ли она на превосходство собственных слуховых навыков или же хотела сказать, что одурманенный поперечник делился с ней своим зрением? Так или иначе, лично он бы приберег свое доверие для поперечников, которые были в состоянии вести диалог.

Лодка скользила по темной реке. Места, которые сканировал Тео, слегка поблескивали, подернутые рябью от слабого ветерка, но сама поверхность оставалась такой же непроницаемой, как раньше.

– Здесь есть поперечное течение, и оно усиливается, – вдруг сказала Сара. – Мы ускоряемся в сторону юга! Разве вы этого не чувствуете?

Полной уверенности у Сэта не было, ведь он не уделял особого внимания точной оценке давления, которое его тело испытывало со стороны тех или иных участков матерчатого корпуса, а значит, и не мог сравнить его с текущим положением дел. Но если они действительно приближались к краю террасы, изменения в направлении потока могли проявиться задолго до его достижения.

– Что, если мы попробуем вернуться к южному берегу с помощью салазок? – предложил он. – Если само течение несет нас на юг и вниз по склону, то приложив дополнительное усилие, мы, возможно, успеем вернуться на землю прежде, чем река поменяет направление.

Райна обдумала его идею. – Ладно. Скорее всего, мы уже уплыли слишком далеко на север, но попытка не пытка.

Заново устанавливать салазки приходилось наощупь, но крепления издавали щелчок при каждом увеличении угла, а лодка в ответ резко прибавляла скорость, что без труда чувствовал и сам Сэт. Он переместил ладонь от салазок к бегунку, проверяя надежность узлов.

Теперь, когда у них появился шанс избежать резкого падения вниз по склону, Сэт поймал себя на том, что картины опасностей прорисовывались в его сознании куда ярче, нежели в те моменты, когда угроза казалась неминуемой. Даже если река, несущая свои воды на юг, была достаточно глубокой, чтобы защитить их от удара о камни, переход на новую запруженную террасу под конец потока едва ли обеспечит им мягкое приземление.

– Сколько теперь, Амина? – спросил он.

– Еще несколько минут, – отозвалась она.

В поле зрения Тео по-прежнему была видна ровная поверхность, хотя сама вода вела себя все более хаотично, и подгоняемые ветров ряды волн с их привычной регулярностью сменялись более беспорядочными структурами, идущими с востока. Сэт видел и наложенный на эту рябь след самой лодки, но тот был куда слабее.

Неожиданно на юге возник обрыв – линия, за которой измятый лист водной поверхности попросту исчезал из вида. Сэт радостно закричал; они, наконец-то, приближались к берегу. Пошарив на дне лодки, он отыскал свою ходулю. – Нам нужно снова зафиксировать эти штуки, верно? – спросил он у Райны. Если лодка вылетит из воды прямиком на склон, им понадобится как-то удержать ее в горизонтальном положении.

Она помедлила. – Да.

Сэт прикрепил ходулю к боковой части корпуса; тоже самое сделал и Андрей.

Поблескивающая поверхность, которую рисовало зрение Тео, все больше и больше уступала место темноте. Кровь Сэта стучала в ушах, и его тело напряглось, приготовившись к удару, который ему предстояло ощутить через ходули, случись тем вновь коснуться твердой земли. В сложной топографии, которой отличалась местность к югу от берега, просто обязана существовать линия, при пересечении которой угол наклона переставал быть чуть меньше сорока пяти градусов и становился, наоборот, чуть больше. Все, что от них требовалось, – это выйти из воды у ближней границы этой линии, где склон по-прежнему сможет поднять их вверх, одновременно сдержав течение реки.

У восточного края граница наползающей темноты начала отклоняться к югу, обнажая турбулентную пену, которая рассеивала сигналы сонаров сразу во всех направлениях. На мгновение Сэт почувствовал замешательство, но затем понял, что именно ему показывал Тео: вода с террасы аркой перехлестывала через склон вместо того, чтобы моментально подстроиться под форму нижележащего рельефа и аккуратно исчезнуть из вида. Если они не смогут добраться до берега, лодка свалится прямиком в водопад.

– Разверните салазки! – умоляющим тоном воскликнула Джудит.

– Зачем? – спросил Николас.

– Что бы мы ни делали, нас все равно несет вниз по склону. Но если мы продвинемся дальше на восток – если сможем завернуть за этот угол, – поток должен стать спокойнее.

– Нет, – твердо ответила Райна. – Оставьте салазки, как есть. У нас еще есть шанс приземлиться.

Сэт наблюдал, как лодка приближается к пролегавшей с юга ровной, крутой пропасти – и приближается еще быстрее, чем раньше. Он не знал, действительно ли Райна верила собственным словам или просто решила, что применять тактику Джудит уже слишком поздно, и итог все равно один.

Внутренний голос Тео медленно произнес:

– Пять. Четыре. Три. Два. Один.

Береговая линия находилась позади. – Вперед! – заорал Сэт, надавив на рукоятку бегунка, как только лодка резко рванула в темный воздух. Кожу ужалил рой мелких брызг, а в поле зрения Тео было видно лишь облако тех же самых капель – и северная половина лодки, вздымавшейся по левую руку.

Они ударились о поверхность реки, следовавшей на юг, погрузившись в воду почти на всю высоту корпуса, затем вновь срикошетили. Секунду вода лилась на них сверху – но заем водопад, накрывший их позади верхней секции судна, так быстро отступил на север, что буквально испарился еще до того, как Сэт успел подготовиться к капельному обстрелу. Когда лодка разогналась в потоке, без труда обогнав дождь, им тут же завладела смесь ужаса и инстинктивного осознания стихийной мощи. Гравитация в воздухе была ничтожно мала по сравнению с силами, действующими на поверхности склона, где усилия, создаваемые породой ради сохранения собственной целостности – даже под действием скромного веса реки – становились настолько неэффективными из-за экстремального угла наклона, что большая часть ее сопротивления сжатию уходила на разгон стекавшей вниз воды.

– Все на месте? – крикнула Райна. Видя перед собой лишь темноту и новую двухъярусную фигуру лодки, Сэт не мог удостовериться в этом сам, но остальные отозвались хором утвердительных ответов. – Тогда, блин, держитесь крепче. Когда налетим на очередную террасу, предупреждения не будет.

Спуск, по-видимому, достиг конечной скорости, и пока они болтыхались и дрожали в воде, заставляя содрогаться корпус судна, двигаться синхронно с потоком им мешала лишь сила несущегося над лодкой ветра. Когда Сэт осторожно опустил руку в воду, то почувствовал, что течение их активно обгоняет – хотя, если бы он попытался проделать нечто подобное на берегу, то вполне мог лишиться руки. Сейчас ветер вгрызался в его кожу, будто готовый вот-вот перерасти в коническую бурю. Остановка явно будет жесткой – вне зависимости от причины.

– Давление воздуха увеличилось почти на пятьдесят процентов, – сообщила Ада.

– Может быть, все дело в ветре? – предположил Николас.

– Это средняя величина – она в равной степени учитывает наветренное и подветренное направления.

– Тогда что именно она означает? – спросила Сара.

– Что сейчас мы находимся ниже, чем когда-либо. Гораздо ниже.

Сэт вгляделся во тьму. Не исключено, что с каждой минутой они опускаются так глубоко, что на восстановление потерянной высоты у экспедиции уйдет целый день утомительного подъема по склону.

– Мы найдем реку, которая течет на север, – сказал Тео. – Надежда была отнюдь не праздной: насколько им было известно, каждая капля окружавшей их воды некогда текла на север. Более насущной проблемой был конец их спуска – и с этим ничего поделать было нельзя, кроме как подготовиться морально.

Течение вокруг них становилось все более турбулентным и потряхивало лодку, ломая прутья и разрывая узлы. Ветер налетал и исчезал порывами, от которых немели щеки, – настолько мощными, что их источником могли быть лишь неровности в рельефе склона. Сэт мысленно желал, чтобы эта пытка ожиданием, наконец, закончилась, и воображал себе десятки самых разных сценариев, а затем представлял наихудший из них и убеждал самого себя, что теперь готов к чему угодно. Но река продолжала неустанно течь вперед, унося их на юг подобно глупому ребенку, который по ошибке стащил у взрослых что-нибудь ценное и теперь все быстрее убегал прочь из одного только упрямства и своенравия. Случайно столкнувшись с единственными оказавшимися поблизости живыми существами, река могла лишь бесцельно нести их вглубь, все дальше от дома, пока ее интерес, наконец, не угаснет, и она просто не разобьет их о камни.

Когда небо начало светлеть, Сэт подумал, не стал ли он жертвой галлюцинации: тот факт, что их падение могло продолжаться всю ночь, уже не казался чем-то немыслимым, однако яркость света во много раз превосходила все, что ему доводилось видеть с тех пор, как группа спустилась в провал. Ему потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя и разобраться в сути явления: тень от скал имела конечную длину, и чем дальше они уходили на юг, тем уже становился зазор между поверхностью склона и освещенным слоем воздуха.

Когда лодка выплыла за границы ночи, проносящаяся мимо них вода неистово засверкала рассветным сиянием. Из-за собственного движения лодки восточный берег выглядел, как размытое пятно, и лишь каменную громаду далекого склона можно было принять за что-то твердое – настолько она казалась неподвижной. Сэт оглядел юго-восточный угол своего поля зрения, пытаясь отыскать там реку, которая текла с запада, после чего запрокинул голову и проделал то же самое с противоположным рукавом. Однако расшифровать этот ландшафт не представлялось возможным, а любое отдаленное мерцание, намекавшее на неизбежное торможение лодки, в итоге оказывалось попросту ложной тревогой.

– Я думаю… – крикнула Амина.

Сэт ухватился за поручень в тот самый момент, когда небо залила вода. Прежде, чем он успел сделать вдох, лодка ушла так глубоко под воду, что свет над головой померк, не оставив и следа. Когда зрение Тео угасло, как и его собственное, весь мир Сэта сжался до сокрушительного давления воды у него на груди и обступившей со всем сторон тишины.

Стоит поддаться желанию сделать вдох, и он труп. Внутренний голос Тео принялся нести околесицу; Сэт ответил тем же, полностью отдавшись ритму их беседы. Почувствовав боль в легких, он заглушил ее криком: «Не сейчас, не сейчас, не сейчас».

– Флёрдибылл гразниснифф? – спросил Тео.

– Малпенереш, сокали! – непринужденно отозвался Сэт.

Вырвавшись на поверхность, он втянул воздух, пока вода все еще стекала по его лицу. Он захлебнулся и начал кашлять, пока, наконец, не избавился от надоедливой жидкости; какое-то время Сэт неподвижно лежал, жадно хватая воздух ртом и дожидаясь, когда к нему вернутся силы.

Он сел и попытался оценить ситуацию. Корпус его отсека был заполнен водой, но пустотелые стенки, по-видимому, удержали модуль на плаву. Он видел сидящего перед ним Андрея – вымокшего до нитки, но очень даже живого, – а когда Тео прочистил свои сонары от воды, у боковой стены отсека появилась и движущаяся рука Ады. Держа ладонь горстью, она вычерпывала воду из лодки.

Вот только все остальные модули будто испарились.

Сэт старался сохранять спокойствие: у него было не больше причин переживать за судьбу своих товарищей, чем у них – опасаться на его собственный счет.

Течение несло их полулодку на запад, и куда быстрее, чем на первой запруженной террасе. Оглядываясь на водопад, Сэт не видел и следа своих пропавших спутников, но, случись что, им бы, скорее всего, досталась более подходящая часть судна – их собственная сохраняла ровное положение лишь благодаря тому, что два южных отсека были залиты водой, уравновешивая модуль Ады.

– Есть смысл перестраивать лодку? – спросил он у Андрея.

– Я бы не рискнул, – ответил тот. – Сейчас мы держимся довольно устойчиво – и, по крайней мере, будем готовы, если налетим на еще один осевой рукав.

– Как думаешь, где сейчас остальные?

– Я им кричал, но никто не отозвался, – ответил Николас. – Скорее всего, они по другую сторону водопада.

– Хочешь сказать, их унесло на восток?

– Да.

Сэт обдумал сказанное. – Нам нужно выбраться на сушу, и как можно скорее. Воссоединиться друг с другом разрозненные группы смогут, лишь направившись к южному берегу реки.

– И как мы это сделаем? – Андрей указал на восточную сторону лодки. – Мои салазки пропали. А твои?

Сэт проверил. – Тоже.

– Если вода здесь неглубокая, возможно, нам хватит и ходуль? – предложил Тео.

Сэт порылся на дне своего затопленного модуля. Ходуля, пристегнутая к полу вдоль северной стороны, как ни странно, была на месте. Он поднял ее, разложил и, опустив в реку, привязал к верхней части корпуса. Когда Сэт наклонил ее, чтобы удлинить, течение начало беспорядочно дергать ее в разные стороны, но он так и не почувствовал сопротивления со стороны твердого дна; оглянувшись на Андрея, который пытался сделать нечто подобное, Сэт понял, что тот преуспел не лучше него самого.

– Ты это видишь? – спросила Ада. Ее взгляд был обращен к западу.

– Вижу что? – Сэт находился в воде так низко, что его поле зрения было до прискорбия ограниченным.

– Кажется, нас ждет еще один поворот.

Сэт, насколько хватало смелости, наклонился к северу, и его голова оказалась почти на одном уровне с Адой. Они приближались к точке, где река заворачивала западнее юго-запада, стекая вдоль обычного, не осевого уклона. Оценить, сыграет ли изгиб течения им на руку, было непросто, но по мере поворота река как будто становилась шире, а значит, ее глубина должна была уменьшиться.

Он опустился ниже и оперся об осевший в воду корпус, крепко сжимая в руке ходулю. Сэт рассчитывал обеспечить себе достаточно надежную точку опоры, чтобы, чередуясь с Андреем, заставить лодку вращаться вокруг ближайших к ним концов, а большую часть работы переложить на само течение, которое само приведет лодку к берегу по зигзагообразной траектории.

Когда река начала расширяться и уходить вниз по склону, Сэт наклонил ходулю к югу, направив ее дальний конец в сторону берега и еще сильнее погружая в воду. В воздухе крутящий момент при таком экстремальном угле наклона мог бы сломать ему запястья, но в воде часть нагрузки на себя взяла плавучесть дерева.

Ходуля начала дрожать; она не могла закрепиться на дне, но уже за него цеплялась. – Есть контакт! – крикнул Андрею Сэт. Вдвоем они наверняка сумеют затормозить лодку.

– У меня тоже, – отозвался Андрей. – Но никак не могу ухватиться.

Предплечья Сэта пылали от боли. Он продолжал держаться, раскачивая ходулю вперед-назад в отчаянной попытке найти хоть какое-то положение, которое обернется им на пользу. – Нам нужна всего лишь выбоина, какое-нибудь углубление в камне…

Услышав шум бурлящей воды, он взглянул вверх, пытаясь отыскать источник звука, но сейчас лодка двигалась почти что на юго-запад, и любые изменения впереди оставались вне их поля зрения. Ходуля неожиданно остановилась, больше не желая двигаться вместе с лодкой; по ощущениям ее как будто зажало в какой-то расщелине. Но радость Сэта сменилась паникой, когда задний конец лодки, описав дугу, сильно отклонился к северу, увеличив ширину корпуса поперек направления потока. Андрей попытался заякорить лодку в другом месте дна, но ему не повезло, и уже через несколько секунд сила течения освободила их судно, и группа снова понеслась вперед.

Сэт пошевелил ходулей, готовясь к новой попытке, но затем понял, что на это требуется куда меньше усилий, чем раньше. Он вернул ходулю в вертикальное положение, отвязал и вытащил из воды. Нижние две трети не выдержали нагрузки и отломились.

В рюкзаке лежала запасная ходуля, но прежде, чем он успел ее достать, лодка резко дернулась, приложив Сэта о борт, а вспененная вода превратилась в поток, несущийся вниз по склону.

Переход оказался более плавным, чем во время прошлого поворота на юг, и хотя Сэт еще не успел привыкнуть к резким ускорениям, его мысли – стоило осознать, что устойчивости лодки больше ничего не угрожало – вернулись к тем же проблемам, с которыми предстояло справиться остальным членам команды в попытке удержать их судно в горизонтальном положении, случись их путешествию на восток столкнуться с тем же самым поворотом.

– Когда она остановится? – спросила Ада. Вопрос мог прозвучать жалобно, если бы ей не пришлось перекрикивать шум воды.

– Река должна разделиться на рукава, – ответил Андрей, – а каждый рукав рано или поздно пересохнет.

Его слова, почти затерявшиеся в шуме несущейся воды, прозвучали нелепо, но Сэт мысленно ухватился за тот факт, что на их пути уже встретились два ветвления исходного потока, движущегося в северном направлении. Если этот процесс продолжится, и по ходу течения русло не будет обрастать новыми притоками, то путешественник, решивший сплавиться по реке, рано или поздно окажется в одном из мелководных ручьев. Сэту все больше начинало казаться, что он не имеет ни малейшего представления, как долго обе половины их группы будут добираться до гондолы, но пока что он был готов порадоваться простой возможности вновь ступить на сушу.

Он напряженно ждал очередного нырка, время от времени поглядывая на размытые очертания восточного берега. Кое-где ветер уже начал рассекать его кожу; точно такие же раны он видел и на лице Андрея.

– Твой барометр еще при тебе? – спросил у Ады Тео.

– Нет. Я его потеряла где-то в реке. – Она помедлила. – Но если мы спустимся еще ниже, то, вероятно, сможем оценить глубину по гравитационным эффектам.

– Это будет зависеть от того, как мы себя поведем, – возразил Тео. – Как мы движемся, каков расклад прочих сил. – В его голосе чувствовалось раздражение оттого, что его против воли втянули в разговор с неприятелем, но вступив в разговор, но едва ли мог прервать его на полуслове. – Если бы мы решили спускаться по склону, самым заметным эффектом была бы смена направления гравитации.

– И как сильно она бы изменилась?

– А насколько глубоко ты хочешь спуститься? Рано или поздно она пересечет конус и сменит направление на осевое.

Аде потребовалось время, чтобы обдумать его слова. – На таком склоне вода в обычных условиях течет вниз, значит…, к тому моменту, когда гравитация приобретет осевое направление, и «верх» окажется на юге, угол наклона, если считать относительно новой горизонтали, станет меньше сорока пяти градусов, и вода потечет вверх. Но вверх будет означать на юг. Так что направление потока относительно самого склона останется прежним. Сама по себе гравитация не сможет развернуть реку вспять и вернуть нас обратно тем же путем.

– Так и есть, – согласился Тео.

– Но в итоге мы все равно будем двигаться на север, пусть и по другим причинам, – заметил Николас.

– Почему? – потребовала ответа Ада.

– Если положится на случайность, то сколько раз река может ветвиться по одной и той же схеме?

Аду этот ответ не удовлетворил. – Но откуда нам знать, что этот процесс случаен? Если весь склон расположен под определенным углом к достаточно большой нижележащей площади, направление может меняться вовсе не хаотичным образом.

Возразить Николасу было нечего.

– Тогда мы могли бы просто спуститься на дно пропасти, – сказал Сэт. Они стали слишком серьезно относиться к абсурдной гипотезе Тео о крае света, не видя на юге ничего, что могло бы ее опровергнуть. – Даже если река не унесет нас на север, мы вполне можем оказаться на ровной земле. – Больше никаких ходуль, никаких водопадов. Пока у экспедиции будет укрытие от Солнца, они какое-то время смогут жить, как цивилизованные люди, отдыхая и восстанавливая силы, прежде чем озадачиться поисками обратного пути.

С наступлением ночи река так и не отклонилась от своего южного курса. Концентрация Сэта начала слабеть; он был уверен, что не дремал, но временами его сознание будто разделялось с внешним миром, дистанцируя Сэта от неумолимо хлещущего ветра, трясущейся лодки и проносящегося мимо них ландшафта.

В темноте отследить ход времени было куда труднее. Какими бы точными ни были его внутренние часы, их ход был нарушен растянувшими на весь день сумерками, а затем еще больше сбит нескончаемым падением лодки. Обычный опыт подсказывал, что ни один предмет не мог рухнуть вниз быстрее камня, так и не долетев до дна на счет десять; Сэту казалось, что после тщетного ожидания удара его мысленный таймер потерял всякую уверенность в продолжительности своих молчаливых отсчетов.

Удобного места для отдыха из лодки не получилось, но посреди ночи все стало только хуже. Из-за сильного ветра и движения самого судна его постоянно швыряло к северной стенке, зажимая руку; Сэт так и не смог найти положение, которое бы облегчило его дискомфорт. Когда Тео задремал, Сэт попытался представить, как остальные покидают реку, забираются вверх по склону и придумывают, как завершить топографическую съемку. Провал, как выяснилось, был до нелепости глубок, но все еще мог оказаться достаточно узким, чтобы его можно было обойти в процессе миграции.

Как только на востоке появились первые сероватые проблески, с неба заморосил дождь. Южная сторона корпуса закрывала Сэта лишь наполовину, а лодка так быстро неслась на юг, что Сэт чувствовал ударяющиеся под углом капли. Небо посветлело, а затем на горизонте появилась ослепительно яркая бусинка – настоящий рассвет. На минуту или две он закрыл глаза, открыв их лишь после того, как закончилась морось.

Они миновали дождь, но тот был все еще виден на востоке. Сэт наблюдал, как сверкают в солнечном свете его далекие капли. Поначалу ему казалось вполне логичным, что осадки падали именно с юга: в конце концов зрение лишь подтверждало более ранние ощущения.

Дождь, однако же, шел под углом к местному рельефу; объяснить это движением лодки не представлялось возможным. На мгновение он даже задумался, могло ли это быть связано с достаточно сильным изменением угла наклона, но тогда его поверхность должна была сначала выровняться, а затем начать подниматься к югу – не замедлив течения реки и не опрокинув их кособокую лодку.

– Мы перебрались на другую сторону, и ты меня даже не разбудил? – возмущенно пожаловался Тео.

Андрей со вздохом шевельнулся и, заметив растерянный взгляд Сэта, наклонил голову на восток. Ливень отступал; Сэту хотелось, чтобы он исчез окончательно, забрав с собой эту обескураживающую иллюзию.

– Может, это просто ветер? – предположил Николас.

Андрей извлек из рюкзака свою канистру и взял ее одной рукой, с южной стороны тела. – Она блокирует почти столько же воздуха, сколько и одна моя рука, но я отчетливо ощущаю избыток веса – теперь он указывает, скорее, на север, чем в направлении, которое раньше было низом.

– Я почувствовала изменение веса посреди ночи, – сказала Ада. – Но подумала, что мне просто привиделось.

Сэт попытался сесть, но когда его голова приподнялась над краем лодки, северная сила – чем бы ни был ее источник – едва не опрокинула его за борт, вынудив снова принять лежачее положение.

Солнце поднялось над горизонтом в полную силу и уже начало беспощадно припекать. Сэт не сомневался, что на поверхности при той же широте они бы уже оказались в зоне абсолютного лета; от близости к конусу их защищала лишь глубина.

– Рано или поздно река должна поменять направление, – заявил он. Если провал не был в буквальном смысле бездонным, его дальняя сторона будет напоминать, скорее, потолок, чем дно, и уклон рано или поздно станет слишком крутым, чтобы по нему смогла взобраться вода.

– Будем надеяться, – сказал Андрей. – Ходули – то еще удовольствие; передвигаться, пользуясь одной рукой и ногой, даже пробовать не хочу.

Сэт не был до конца уверен, что Андрей шутит. Но в каких бы странных обстоятельствах они ни оказались, полпути до другого гиперболоида – это всего лишь полпути.

Полуденное Солнце нещадно палило и, нависая над истоком реки, которая теперь протекала снизу вверх, окрашивало вспененную воду на северном краю зрения Сэта росчерком белого огня, упрямо следовавшего за отступавшими путешественниками. Он съежился внутри лодки, но сколько бы ни сжимался и ни скручивался, никак не мог целиком уместиться на скромном пятачке тени.

Осознав факт смещения вертикали, он отслеживал ее сдвиг, испытывая нечто вроде мрачного восхищения. Тело получало все необходимые подсказки, которые позволяли ему судить, как сильно правое плечо приподнималось над левым, однако ситуация так разительно отличалась от всего предшествующего опыта, что процесс больше напоминал снятие показаний какого-нибудь сложного инструмента, чем интуитивное осознание собственной позы.

– Нам нужно подготовиться, – предупредил Тео. – Если окажемся на земле, ориентированной к югу, мы должны быть готовы соорудить какое-нибудь приспособление, которое поможет нам передвигаться.

– В лодке найдется несколько осевых стоек, которые должны выдержать наш вес, – скрепя сердце ответил Андрей. – Больше, чем по одной на каждого ходока. Полагаю, с их помощью мы смогли бы удержать равновесие. Но нам все равно пришлось бы ползать на боку, чиркая по земле половиной туловища. Такое путешествие мы вряд ли переживем – если только место нашего приземления не окажется всего в нескольких шагах от текущей на север реки.

– Мы должны были это спланировать, – с горечью произнес Тео. – Мы же приняли в расчет склон и реки.

– И что именно нам нужно было соорудить? – спросил Николас. – Забудем про груз, который нам пришлось бы всюду таскать с собой; что именно нам бы пригодилось? Колеса здесь работать не будут – ни в одном из направлений. Думаю, ты мог бы вообразить устройство, в котором будет достаточно рычагов и блоков, чтобы ходок смог управлять системой осевых ног, лежа под чем-то вроде платформы или страховочной привязи…, и надеяться, что местность будет твердой и ровной, как мощеная дорога.

– Ответов у меня нет, – признался Тео. – Пока мы не наткнулись на реку, я в лучшем случае мог вообразить, что нам удастся отыскать факты, косвенно свидетельствующие о том, что склон тянется вглубь до самого низа. Я и подумать не мог о том, чтобы побывать там лично.

Сэт молчал. Лично ему казалось, что они, скорее, погибнут в последнем водопаде провала, чем столкнутся с одной из неразрешимых проблем, но эту мысль было необязательно высказывать вслух.

– Но салазки будут работать, как и раньше, верно? – прокричала Ады через стенки своего отсека.

– Да, – согласился Николас. – И в любом направлении. Если окажемся в спокойной водах, нам, возможно, удастся что-нибудь придумать.

– А потом надеяться, что оттуда можно будет по воде добраться до реки, текущей в северном направлении, – добавил Тео. – Это, наверно, звучит оптимистично, но такой шанс у нас есть.

Когда Солнце, наконец, скрылось за краем склона, Сэту пришлось обратиться к беспристрастным геометрическим выкладкам, дабы убедиться, что минувший день, каким бы бесконечным тот ни казался, в действительности был короче любого из проведенных им на поверхности. Обычные подсказки в его окружении поменяли свой смысл, но он, несмотря ни на что, продолжал держаться за высокопарный, обезличенный образ несущегося по орбите Солнца, скал – какими он их увидел с аэростата, и пронзающей мир бездны, которая выглядела, как линия на мысленной диаграмме, наискосок соединяющая два гиперболоида – независимо от того, вел ли ко второму из них настоящий провал. Не исключено, что именно геометрия их в итоге и погубит, но разобраться в ситуации – не говоря уже о выживании – можно было, лишь благодаря доскональному пониманию ее принципов. Он вспомнил одноклассника, который рассмеялся, услышав о желании Сэта выучиться на топографа. – Какой толк от всей этой академической чуши? Любой ребенок нутром чувствует, как работает геометрия! – Так, вне всякого сомнения, и было, пока экспедиция не оказалась в местности, где сама геометрия не давала встать на землю двумя ногами.

– Как думаешь, где сейчас Сара и остальные? – спросил Тео.

– Не знаю. Я просто надеюсь, что с поисками суши им повезло больше, чем нам. – Сэт не хотел прорабатывать все возможные варианты, стараясь отбирать лишь самые вероятные. Где бы они ни оказались, помочь им он сейчас не сможет; никакие его слова не повлияют на их судьбу.

– Веревки у них было куда больше, чем у нас, – заметил Тео.

– Вот, значит, что решило нашу судьбу, – сказал в ответ Тео. – Длина веревки.

– Нет, но я прорабатывал несколько возможных сценариев. Если нас вынесет к ваттам, и поблизости будут расти деревья, то нам, возможно, удастся зацепиться за них веревкой и вытянуть себя на сушу.

Сэт рассмеялся. – А если мы окажемся на многолюдном рынке – при том, что у нас совсем нет денег, а если бы даже и были, то никакого толку из них, скорее всего бы ни вышло – то, наверное, сможем обменять свои теодолиты на нужные нам веревки, пищу и осевые ходули.

Тео погрузился в молчание. – Но ты все-таки прав, – немного погодя, добавил Сэт. – нам стоит проработать возможные варианты. – Он попытался продолжить начатую игру. – Если окажемся на льду, то, возможно, сумеем перетащить по нему секции лодки. Нет нужды арканить деревья, если можно просто скользить.

– Впереди течение меняется, – вслух сообщил Тео. – Я это слышу.

Николас не был так уверен, но спустя минуту или две согласился с Тео. А затем перемену уловил и слух самого Сэта – новое, неистовое шипение воды у них над головой, прорезавшее шум ветра и скрип лодки.

Если уклон менялся не так сильно, то, оказавшись под углом, большим сорока пяти градусов, река бы до некоторого момента продолжила течь вверх просто за счет накопленного импульса. Но затем, исчерпав свой лимит, излилась обратно на склон, претерпевая, надо полагать, довольно бурную метаморфозу. В лучшем случае они могли надеяться на еще одну широкую затопленную террасу, где вода будет достаточно глубока, чтобы не дать им разбиться о камни.

Потянувшись вверх, Сэт ухватился за ручку с правой стороны отсека, но не смог проделать того же с левой из-за навалившегося на него веса. Он задумался, не лучше ли было бы отпустить обе руки и позволить течению выкинуть себя из лодки. Сколько еще изгибов реки им удастся пережить? И даже если группе повезет оказаться на суше, они умрут голодной смертью прежде, чем доберутся до корзины.

Но он был не вправе отнимать жизнь Тео, и задумавшись о поисках оправдания такому поступку, сразу же лишил его всей привлекательности. Если наступит момент, когда он сможет честно заявить самому себе, что у них больше не осталось надежды, тогда-то он и выскажет свои доводы вслух, но никак не раньше.

К этому моменту шипение заглушило все остальные звуки. Когда Сэт попытался представить источник шума, в его сознании возник не образ воды, бьющейся о воду или скалы, а картина водяных брызг в воздухе. – Стоит ли мне забраться наверх лодки, чтобы проверить, сможешь ли ты просканировать местность на юге? – спросил он Тео.

– А если бы мог, наш план бы как-то поменялся?

– Насколько я понимаю, нет.

– Значит, риск того не стоит.

Шипение достигло оглушительной громкости, и вскоре от него стало больно ушам. Мышцы Сэта застыли, прижав его тело к корпусу лодки. Мысль о том, чтобы осознанно спасовать перед лицом смерти, ушла, но риск разделить ту же участь не по собственной воле еще никогда не казался настолько материальным.

Что-то забарабанило по верхней части лодки; Сэт ощутил вибрации еще до того, как удары достигли порога слышимости. Выставив руку с северной стороны, он почувствовал бьющиеся о его кожу холодные, крупные капли: часть речного потока, пройдя через то, что ждало их впереди, возвращалась обратно в виде дождя.

– Уже скоро, – спокойно сообщил Тео. Сэт вспомнил свое последнее, бездыханное погружение и начал совершать осознанные вдохи и выдохи, заставляя себя сосредоточиться на определенном ритме в надежде, что не собьется с него даже в состоянии шока. Он представил Андрея с Николасом и Аду с ее безмолвным пассажиром, съежившихся в темных отсеках лодки – а затем подумал о Саре с Джудит и Райне с Аминой, которые в его мыслях взбирались по склону к дожидавшейся их корзине аэростата. Если ему грозила неминуемая смерть, то уйти он предпочел бы именно так: с верой в то, что его друзья выживут, с пониманием их общей истории.

– Помнишь, как мы восхищались Райной и Аминой просто за то, что они побывали в парниках?

– Да. – Но Тео бы не позволил себя отвлечь. – Будь готов, – строго заметил он.

– К чему?

– К чему угодно.

Корпус застонал, а затем что-то оторвалось и разлетелось вдребезги. Вес Сэта будто испарился; он невольно вскрикнул и начал вопить, хватая ртом воздух – но падение продолжалось так долго, что он успел восстановиться и не только взять под контроль собственное дыхание, но и почувствовать ручку и покрепче за нее ухватиться.

Затем северная стенка отсека ударилась о его бок, и Сэт погрузился в холодную воду. Правое плечо пылало от боли из-за судорожных толчков лодки, изрыгавшей последние запасы воздуха, но Сэт, несмотря ни на что, продолжал держаться за ручку – благодаря не столько осознанному усилию воли, сколько инстинктивному нежеланию покидать свое убежище.

Затем все стихло, и он стал ждать, пока лодка не поднимется на поверхность; Сэт чувствовал тревогу и нетерпение, но, по крайней мере, успел набрать полные легкие воздуха и сейчас был несравненно лучше подготовлен к подобным испытаниям. Скатившись вниз по реке, он еще не оправился от шока, но стук крови и мурашки на коже теперь вызывали смесь страха и волнительного ощущения триумфа. Они не налетели на камни, а собственные травмы Сэта казались не такими уж значительными по сравнению с тем, что могло ему грозить при неудачном раскладе.

Он почувствовал тупую боль в легких. Это была не слепая паника, которую он чувствовал раньше, а, скорее, назойливая грызня.

– Мы поднимаемся или тонем? – спросил он у Тео. На какой бы скорости лодка ни ударилась о воду, к этому моменту она уже должна была двигаться вверх. – Никак не пойму.

– Я тоже. Сними рюкзак.

Сэт расстегнул ремни, и ранец свалился с его плеч. Секундой позже его тело ударилось о верхнюю часть лодки: теперь его плавучесть была выше, чем у сброшенного груза. Похоже, что корпус получил повреждения, и в заполненных воздухом стенках образовался разрыв.

Оставался всего один вариант – бросить лодку. Чуждая гравитация, тянувшая Сэта к югу, не позволит ему плыть вверх, но он, скорее всего, сможет удержаться на поверхности.

Пошарив вокруг себя, Сэт отыскал край корпуса. Он собирался забрать с собой и остальных, если те не покинули лодку раньше него – но когда ему удалось добраться до отсека, где должны были находиться Андрей и Николас, то обнаружил на его месте лишь воду. Тогда он, перехватываясь руками, заставил себя опуститься вдоль края лодки и попытался нащупать отсек Ады, но тот пропал, как и первый. Он отпустил разбитую, тонущую коробку из промокшей палаточной ткани и мысленно велел своему телу всплыть на поверхность.

В темноте он не чувствовал собственного движения. Сэт отвел правую руку от туловища и попытался оттолкнуть воду вниз, зачерпнув ее ладонью, но рука не чувствовала сопротивления, как бы он ее ни поворачивал. Он хотел избавиться от спертого воздуха в легких, но боялся, что именно это до сих пор помогало ему держаться на плаву, оставаясь легче воды; неосторожная струя пузырьков, сорвавшихся с его губ, могла отправить его прямиком на дно, к останкам разрушенной лодки.

Темнота прояснилась, сменившись странным голубовато-серым сумраком. Сэт воспринял галлюцинацию, как признак неминуемого удушья, но инстинкт, вынудивший его зажмуриться, в награду принес осознание, что этот невероятный свет был вполне реален – ведь чтобы его погасить, а затем увидеть снова, достаточно было просто моргнуть.

Когда Сэт поднял правую руку, тыльная сторона его ладони почувствовала прохладный воздух. Обрадованный, он оттолкнулся от воды, пытаясь приподнять голову, но та упорно отказывалась всплывать.

Заставив себя сохранять неподвижность, Сэт представил, как плавает у самой поверхности воды. Он медленно отвел левую ногу от тела, одновременно удерживая равновесие при помощи рук и не давая себе наклониться в неправильную сторону.

Воздух коснулся его щеки. Сэту удалось достаточно сильно наклонить голову, чтобы восстановить дыхание. Какое-то время он был идеально неподвижен, если не считать расширения и сжатия легких, но подобная конфигурация не отличалась устойчивостью; малейшая волна на воде или едва заметное движение конечностей, и он снова начнет тонуть, а всю процедуру придется повторять с самого начала.

– Что теперь? – спросил он Тео.

– Будем надеяться, что один из оставшихся модулей уцелел. Дай мне время, чтобы немного обсохнуть, я и начнут звать на помощь.

– Идет. – Сэт не знал, как долго ему удастся сохранять равновесие, но выбора у них не было.

Его поле зрения на поверхности воды было сильно ограничено из-за низкого положения головы и скованных движений, но чем бы ни был источник света, он явно выглядел более четким, чем сумрак, к которыми Сэт успел привыкнуть на склоне, хотя и не таким ярким, как настоящий солнечный свет. С другой стороны, ни то, ни другое не могло возникнуть прямо посреди ночи. Окружающая вода казалась до невозможности спокойной; Сэт попытался отыскать какой-нибудь ориентир, по которому можно было бы судить о скорости течения, но вдали все выглядело слишком размытым.

Под действием потока его тело медленно вращалось вокруг вертикальной оси – для него самого это была ось лево-право, – совершая ленивый кувырок назад и совершенно не встречая препятствий со стороны силы тяготения. Запад, восток и старые верх и низ теперь были неотличимы друг от друга, из-за чего Сэт не мог толком понять, куда именно обращено его лицо. Пока он старался удержать голову на поверхности, где-то за пределами воды в его поле зрения появилась вереница голубоватых огоньков, которые тянулись вдаль и поднимались вверх, насколько хватало глаз. Он насчитал дюжину точек, прежде чем они слились друг с другом в единую линию; казалось, что вместе они образуют гладкую, почти что плоскую кривую, и хотя отдельные огоньки не лежали на ней абсолютно точно, сама линия была отчетливо видна, и чем дальше от нее находились точки, тем бледнее они выглядели, будто источником их силы была сама близость к этой абстрактной и незримой форме.

– Я слышу поперечника, – сказал Тео.

– Ты о Николасе?

– Надеюсь, что нет.

– Почему? – недоуменно спросил Сэт.

– Он кричит, как младенец. Если это Николас, то он явно перенес что-то пострашнее боли от ранения; только повреждение мозга заставило бы взрослого издавать такие звуки.

– Думаешь, это поперечница Ады? – Сэт уже перестал думать о том, где именно Ада прятала свои запасы препарата, но она сама призналась, что потеряла барометр, а значит, ее дождевики тоже могло унести течением.

– Скорее всего.

Момент пробуждения, возможно, и пришелся не к месту, но кричащая во весь голос женщина-ребенок доказывала, что как минимум одна из их пары выжила. – Можешь определить, сильно ли эта поперечница залита водой?

– Меньше, чем я. Насколько я могу судить, она вообще не в воде.

Значит, их модуль был все еще на плаву. – Нам нужно привлечь внимание Ады – и надеяться, что у нее есть хоть что-то на замену салазкам.

– Валяй, – ответил Тео. – Я еще не просох, а в ее диапазоне ты можешь говорить не хуже меня.

Сэт прокричал ее имя, стараясь удержаться в равновесии, несмотря на движение. Его голос разнесся над водой, но казался слишком слабым; с другой стороны, Ада могла находиться всего в дюжине шагов позади него, дожидаясь, пока ее станет видно на фоне медленной панорамы течения.

– Что-то движется в воде, – сообщил Тео. – И плывет довольно быстро, почти прямо на нас.

– Лодка Ады?

Тео замешкался. – Вряд ли. Расстояние между нами и тем поперечником меньше не становится.

– Андрей! – завопил Сэт, опасаясь, что он может оказаться почти невидимым – не более, чем бултыхающейся головой, которая едва выдавалась над поверхностью воды.

– Даже если это и правда они, Николас не отвечает, – заметил Тео.

Прежде, чем переживать о молчании Николаса, Сэт вполне мог дождаться, пока они все не соберутся в одной лодке. – Андрей! – снова прокричал он. Больше всего он боялся, что они могут разминуться, когда Николас направит своего ходока прямиком к вопящему поперечнику Ады.

– Они здесь, – ответил Тео. Сэт почувствовал, как на него нахлынуло некое подобие волны; он начал захлебываться и ушел под воду.

Кто-то сверху схватил его за плечо и правую руку. Две ладони, три, четыре. Они извлекли его из воды и протащили по чему-то короткому и твердому, совершенно непохожему на тканевый корпус экспедиционной лодки. Затем мокрого Сэта опустили на палубу судна, спиной к его спасителям.

– Кто вы? – умоляющим голосом спросил он. Позади Сэта раздались звуки возбужденной речи на незнакомом языке.