Дикая ночь

Глава 19

Разговор с Фэй состоялся в воскресенье.

Убить Джейка мы наметили в четверг.

Впереди было еще четыре дня, от первого шага до последнего. Целых четыре дня. Но мне показалось, что гораздо меньше. Словно я заглянул в бар, поговорил с Боссом и вышел на улицу прямо в вечер четверга.

К этому времени я был выжат до предела. Я не жил, а только передвигался.

По-моему, жить — это значит помнить. Если вы ко всему теряете интерес, если все вокруг становится однотонно серым, как если бы вы смотрели на свет, закрыв глаза, и если вам ничего не хочется отложить в памяти — ни хорошего, ни плохого, ни награды, ни наказания, — ваше существование еще не кончено. Но вы уже не живете. И ничего не помните.

Я ходил в колледж. Работал. Ел и спал. И пил. И… Да, насчет Руфи. Я несколько раз говорил с ней по дороге в колледж и обратно. Ее… да, ее я помнил. Помню, как думал о том, что с ней станет дальше. И хотел ей чем-нибудь помочь.

Но кроме Руфи — больше ничего.

Не считая тех нескольких минут, которые я провел с ней, из понедельника я попал прямиком в четверг. В восемь часов вечера.

Тогда я выскользнул из тумана и опять вернулся к жизни. В такие моменты приходится это делать, хочешь или нет.

Время на работе тянулось медленно, дольше, чем когда-либо прежде. Я с головой ушел в работу и не ждал, что кто-нибудь может появиться на складе.

Я стоял во внешней кладовой с выключенным светом и смотрел на другую сторону улицы.

За минуту до восьми мимо прошла Фэй.

Я смотрел на часы и ждал. В восемь пятнадцать мимо прошел Джейк.

Я отпер дверь и вышел на улицу.

Стояла хорошая темная ночь. Он шел прямо к дому, не глядя по сторонам.

Я медленно побрел по той стороне улицы, где стояла пекарня, пока он не перешел дорогу на перекрестке. Тогда я тоже перебрался на другую сторону и последовал за ним, прибавив шагу, потому что он намного меня опередил.

Я был футах в пятидесяти от него, когда он свернул на параллельную улочку, ведущую к дому. Между нами была нужная дистанция — как раз для того, чтобы он смог открыть ворота. Он завозился с ними, пытаясь найти щеколду, а я все сбавлял ход, пока мне не пришлось почти остановиться. Наконец он их открыл, и я…

Я застыл на месте.

То, что этот парень был пьян, я понял потом. Он вышел из маленького бара напротив дома, поплелся вдоль дороги и — уж не знаю, как ему это удалось, — каким-то образом перевалился через ограду. Он лежал во дворе, когда туда вошел Джейк, — с внутренней стороны ограды. Когда Джейк открыл ворота, он встал и, пошатываясь, направился к нему. Джейк издал истошный вопль.

И внезапно во дворе стало светло, как днем.

Два мощных фонаря ударили с пустых участков, расположенных по обеим сторонам от дома. Со всех сторон повалили копы.

Секунду я стоял прикованный к месту. Потом повернулся и тихонько направился назад к пекарне.

Я уже почти свернул за угол, когда услышал крик шерифа, перекрывавший другие голоса: «Да подождите вы, черт возьми! Это не он…»

Я продолжал идти и подходил уже к пекарне, когда меня догнал новый крик: «Эй, ты! Стой!»

Я не остановился. Какого черта? Я был уже в двух кварталах. Откуда мне знать, что он зовет меня?

Я вошел в пекарню и запер за собой дверь. Перейдя в главную кладовую, закрыл внутреннюю дверь и сел за рабочий стол.

Я взял бланки заказов, приготовленные на вечер, и начал готовить продукты по обычной схеме.

Кто-то постучал в наружную дверь. Я остался сидеть на месте. Опять-таки, какого черта? С какой стати я буду пускать кого-то в пекарню в такое время суток? Может быть, это грабитель, решивший похитить мешок муки!

Стук прекратился. Я усмехнулся, перебирая карточки. Я снова чувствовал себя живым.

Дверь в пекарню с грохотом распахнулась. Вошли Кендэлл, шериф и его заместитель. Шериф шел первым.

Я встал. Направился к нему, протянув руку.

— Как поживаете, шериф? — спросил я. — Как миссис Сам…

Он размахнулся и ударил меня так, что я почти развернулся на месте. Его пальцы впились в мою рубашку, и он оторвал меня от пола. Вцепился в меня, словно бульдог, встряхивающий крысу. Если я видел смерть на чьем-то лице, то это было его лицо.

— Вонючий ублюдок! — Он вертел меня одной рукой и при этом колотил другой. — Думаешь, ты умнее всех? Думаешь, всех обвел вокруг пальца, всем запудрил мозги, сначала прикинулся овечкой, а потом…

Я его ни в чем не винил. Нет хуже оскорбления, чем обмануть человека, которому ты нравился и который тебе доверял. Но рука у него была тяжелая, и Кендэлл не мог его остановить, потому что ему мешал заместитель шерифа.

Я потерял сознание.