Дикая ночь

Глава 4

Мы сидели в моей комнате. Миссис Уинрой пришла через пару минут после шерифа и так разволновалась, что мы предпочли подняться наверх.

— Ничего не понимаю, — сказал я. — Мистер Уинрой знал, что я приеду к ним на несколько недель. Если он был против, тогда зачем…

— Но тогда он еще не был с тобой знаком. Когда он тебя увидел и связал это с одной фамилией, которая похожа на твою, то… Вероятно, это сильно на него подействовало. Особенно если учесть, в какую переделку попал Джейк Уинрой.

— Если кто-то должен чувствовать себя расстроенным, так это я. Посудите сами, шериф. Если бы я знал, что Джеймс С. Уинрой — тот самый Джейк Уинрой, меня бы сейчас здесь не было.

— Понимаю. — Он сочувственно кивнул. — И все-таки кое-что мне не совсем понятно, сынок. Зачем ты вообще сюда приехал? Потащился в такую даль, из Аризоны, в какой-то городок Пирдэйл?

— Отчасти именно поэтому. — Я пожал плечами. — Потому что это далеко от Аризоны. Как только я решил начать все снова, то подумал, что лучше это делать подальше от дома. Трудно вырасти в глазах людей, которые за много лет привыкли смотреть на тебя как на пустое место.

— Так-так. Понятно.

— Это одна из причин, — продолжал я. — Учеба здесь стоит недорого, и колледж согласился принять меня в качестве экстернового студента. Вы сами знаете, не многие колледжи пошли бы на это. Если у вас нет среднего образования, никто вас и слушать не станет. — Я рассмеялся, но мой смех прозвучал мрачно и уныло. — А теперь мне кажется, что я сильно промахнулся. Я мечтал об этом много лет — вот получу образование, найду хорошую работу, начну новую жизнь… Но, похоже, здорово прогадал.

— Ну, ну, не стоит, сынок! — Он смущенно прочистил горло. — Не принимай так близко к сердцу. Я знаю, что все это чепуха, и мне эта история нравится не больше, чем тебе. Но у меня нет выбора, с Джейком Уинроем особый разговор. Просто помоги мне немного, и мы быстро покончим с этим делом.

— Я расскажу вам все, что смогу, шериф Саммерс, — сказал я.

— Отлично. Как насчет родных?

— Отец у меня умер. Насчет матери и другой родни я сейчас ничего не знаю. Мы разошлись сразу после смерти отца. Это было так давно, что я уже почти не помню, как они выглядят.

— Так-так, — сказал он. — Понятно.

Я продолжал рассказывать. Ничего из того, что я говорил, нельзя было проверить, но я видел, что он мне верит, и было бы странно, если бы не верил. История была в общем-то правдива. Чистая истина, если не считать дат. В начале двадцатых в Оклахоме во время депрессии было полно угольных шахт. Были забастовки и схватки с полицией, все сидели без гроша, денег не хватало даже на еду, не говоря уже про лечение и похоронное бюро. У семей хватало дел и без того, чтобы заниматься свидетельствами о рождении и смерти.

Я рассказал ему, как мы переехали в Арканзас, чтобы собирать хлопок, а потом еще южнее, в долину Рио-Гранде, на уборку фруктов, и снова к северу, где созрел новый урожай. Сначала мы путешествовали вместе, потом стали расходиться на день или два, чтобы найти работу. А потом и вовсе разошлись.

Я продавал газеты в Хьюстоне, в Далласе. Торговал программками и шипучкой в Канзас-Сити. Однажды в Денвере, перед отелем «Браун-Палас», я стрелял деньги у какого-то франтоватого парня. И тот сказал мне: «Господи, Чарли, ты меня не узнаешь? Я твой брат, Люк…»

Последний эпизод я, конечно, опустил.

— Так-так, — перебил он меня. Я вывалил на него столько, что он устал. — Когда ты переехал в Аризону?

— В декабре 1944-го. Не знаю точно, в каком году я родился, но тогда мне было лет шестнадцать. По крайней мере, — прибавил я, сделав вид, что хочу быть максимально точным, — уж никак не больше семнадцати.

— Ясно, — сказал он, слегка нахмурившись. — Это само собой понятно. Возможно, тогда тебе еще и шестнадцати не было.

— В то время вовсю шла война, и помощи ждать было неоткуда. Но мистер Филдс и его жена — очень приятная пожилая пара — дали мне работу на своей автозаправочной станции. Платили, правда, очень мало, потому что доход она приносила небольшой, но я был доволен и этим. Я жил вместе с ними, почти как их сын, и откладывал практически всю зарплату. А два года назад, когда па… то есть мистер Филдс… умер, я выкупил у нее автозаправку. Наверное… — Я замялся. — Наверно, это единственная настоящая причина, по которой я решил уехать из Таскона. Когда папа умер, а мама переехала в Айову, я уже не чувствовал себя там дома.

Шериф прокашлялся и высморкал нос.

— Черт побери Джейка, — пробормотал он. — Значит, ты продал дело и уехал?

— Да, сэр, — ответил я. — Хотите посмотреть копию купчей?

Я показал ему документ. Я также продемонстрировал ему письма миссис Филдс, которые она писала мне из Айовы перед тем, как умерла. Он прочитал их гораздо внимательней, чем купчую, а когда закончил, снова высморкал нос.

— Будь я проклят, Карл. Мне чертовски жаль, что тебе приходится этим заниматься, но я еще не кончил. Ты не против, если я дам телеграмму в Таскон? Я должен это сделать. Иначе Джейк никогда от меня не отвяжется.

— Вы хотите сказать… — Я сделал паузу. — Вы хотите связаться с шефом полиции в Тасконе?

— Ты ведь не будешь возражать, верно?

— Нет, — потупился я. — Просто я знал его не так хорошо, как некоторых других людей в городе. Может быть, заодно вы отправите телеграмму шерифу и окружному судье Маккафферти? Я часто заправлял их машины.

— Будь я проклят! — сказал он и поднялся с места. Я тоже встал.

— Это не займет много времени, шериф? Не знаю, как я смогу учиться в колледже, пока все это не утрясется.

— Ты прав, — кивнул он сочувственно. — Мы все быстро выясним, и ты начнешь учебу в понедельник.

— Перед этим мне хотелось бы съездить в Нью-Йорк. Разумеется, я не поеду, если вы так скажете. Однако я заказал там новый костюм, и в субботу должна быть последняя примерка.

Я проводил его до двери, и мне показалось, что снаружи в коридоре скрипнул пол.

— Люди не слишком охотно общаются с представителями моей профессии, так что больше я не буду тебя допрашивать. Но эти Уинрои… Не стоит тебе экономить на жилье, какой бы дешевой их лачуга ни была. Если хочешь знать мое мнение…

— Да? — сказал я.

— Нет… — Он вздохнул и покачал головой. — Думаю, что ничего хорошего из этого не выйдет. Джейк поднял ужасную шумиху, и ты сразу после этого съезжаешь. Не важно, что потом скажем ты или я. Все равно все будет выглядеть так, что ты вынужден был уехать, что в его безумной подозрительности есть какой-то смысл.

— Да, — кивнул я. — Жаль, что я не знал, кто он такой, когда сюда приехал.

Когда он ушел, я закрыл за ним дверь. Я вытянулся на кровати с сигаретой, полузакрыв глаза и пуская дым в потолок. Я чувствовал себя выжатым. Сколько ни готовься к таким вещам, они здорово тебя изматывают. Мне хотелось отдохнуть, немного побыть одному. Но дверь открылась, и в комнату вошла миссис Уинрой.

— Карл, — сказала она хрипло, присев на край постели. — Прости меня, милый. Я убью этого Джейка, как только до него доберусь!

— Забудь об этом, — отмахнулся я. — Кстати, где он сейчас?

— Наверно, в своей парикмахерской. Может быть, всю ночь там проведет. И прекрасно, раз он считает, что там ему будет лучше!

Мои пальцы скользнули по ее ноге и поползли вверх. Через пару секунд она их сжала и положила мою руку обратно на кровать.

— Карл… Ты не сердишься?

— Мне это не понравилось, — ответил я, — но я не сержусь. На самом деле мне даже жаль Джейка.

— Он совсем спятил. Неужели он не понимает, что они не посмеют его убить? Для них это будет даже хуже, чем если бы он стал свидетельствовать на суде.

— Да? — сказал я. — Боюсь, я не очень хорошо во всем этом разбираюсь, миссис Уинрой.

— Они… Почему бы тебе не называть меня Фэй, милый? Когда мы одни, как сейчас.

— Фэй, — произнес я.

— Они ведь не осмелятся, правда, Карл? Здесь, в родном городе, где все знают его, а он знает всех? Нет, правда… — Она нервно рассмеялась. — Это единственное место на свете, где он в безопасности. Никто из чужих не сможет к нему подобраться — никто, кого он не знает…

— Я к нему подобрался, — сказал я.

— О, — она пожала плечами, — ты не в счет. Он знает, что те, кого посылает сюда колледж, в полном порядке.

— Да? По его поведению этого не скажешь.

— Потому что он все время пьет! У него уже белая горячка!

— Как бы он себя ни вел, — сказал я, — ты не можешь его винить.

— Не могу?

— По крайней мере, не должна, — уточнил я. Я приподнялся на локте и погасил сигарету. — Будь я на месте Джейка, Фэй, — сказал я, — я бы смотрел на это дело так… Конечно, я знаю о преступниках только то, что вычитал в газетах. Но я умею ставить себя на место других людей, и если бы я был Джейком, то думал бы примерно вот что. Я бы думал, что если они решили убить меня, то я не смогу их остановить. Бесполезно что-то делать, бесполезно прятаться.

— Но, Карл…

— Если они могут достать меня в одном месте, то достанут и в другом. Все равно, где и каким способом и как бы трудно это ни было. Я бы знал, что они меня достанут, Фэй.

— Но они не будут! Они не посмеют!

— Конечно, — согласился я.

— Дело никогда не дойдет до суда. Все об этом знают!

— Что ж, тогда они знают об этом лучше меня, — сказал я. — Я говорю только о том, что чувствовал бы Джейк, если бы он думал, что они действительно хотят его убить.

— Да, но ты говоришь… Я хочу сказать, если он знает, что они этого не сделают, то почему…

— Он-то знает, но знают ли они? Понимаешь, о чем я? Он знает, что у них огромная сила и большие деньги. Он знает, что если им будет нужно, то рано или поздно они это сделают.

— Но они…

— Не станут, — усмехнулся я. — А если станут? Тогда Джейк никому не может доверять. Они могут добраться до него через кого угодно, даже через этого старика Кендэлла.

— Карл! Это смешно!

— Конечно, смешно, — сказал я, — но ты понимаешь, о чем я? Это может быть любой парень, которого никто не подозревает.

— Карл…

Она смотрела на меня, прищурив глаза, с интересом и опаской.

— Да, Фэй? — спросил я.

— Ты… А что, если… если…

— Что «если»? — спросил я.

Она продолжала смотреть на меня странным, опасливым взглядом. Потом вдруг рассмеялась и вскочила с места.

— Господи, — сказала она. — А я еще говорю, что у Джейка едет крыша! Послушай, Карл. Ты будешь ходить в школу на этой неделе?

Я покачал головой: Я не стал говорить ей, что она слишком любопытна.

— В общем, Руфь уходит в девять, так что вставай в восемь, если хочешь, чтобы она приготовила тебе завтрак. Или можешь сам сделать себе кофе и тост или что-нибудь другое, чего тебе захочется. Я и сама так делаю.

— Спасибо, — сказал я. — Я подумаю об этом завтра утром.

После этого она ушла. Я открыл окно и снова растянулся на кровати. Мне нужно было помыться, но я совсем обессилел. Не мог даже раздеться и спуститься вниз, чтобы принять ванну.

Я лежал тихо, заставляя себя не двигаться, хотя мне хотелось немедленно вскочить с кровати и посмотреть на себя в зеркало. Надо уметь держать себя в руках. С песком в ботинках далеко не убежишь. Я закрыл глаза, мысленно глядя на себя со стороны.

Это занятие всегда мне нравилось. Словно смотришь на другого человека.

Я делал это уже тысячи раз, и каждый раз в этом было что-то новое. Я смотрел на себя так, как смотрят на меня другие люди, и ловил себя на мысли: «Господи, какой приятный мальчуган. Сразу видно, паренек что надо…»

То же самое я подумал и сейчас и почувствовал, как по спине бегут мурашки. Я начал размышлять о своих зубах и других деталях, хотя знал, что на самом деле все это не важно. Но я заставлял себя думать о них.

Мне казалось, что лучше думать об этих и подобных им вещах, чем… чем о чем?

Зубы и контактные линзы. Здоровое и загорелое лицо. Прибавка в весе. Прибавка в росте… и только отчасти из-за ботинок на высокой платформе, которые я носил с 1943 года. Я немного вытянулся с тех пор, как завязал, а теперь, когда я вернулся… или не вернулся? Предположим, я вдруг заболею, да так, что не смогу справиться с работой? Босс будет вне себя, и… и что это за имя? Чарльз Биггер — Карл Бигелоу? Не хуже всякого другого. Что бы я выиграл, назвавшись Честером Беллоузом или Чонси Биллингслеем, — имя все равно было бы более или менее похожим. Человек не может слишком далеко уйти от своего имени. Попробовать можно, но ничего хорошего из этого не выйдет. Есть метки на белье. Есть вопросы, на которые нужно отвечать. В общем…

В общем, я не сделал никаких ошибок. Но Босс меня нашел. Раньше мы с ним никогда не виделись, но он знал, где меня искать. А если это удалось Боссу, то…

Я закурил сигарету, сразу смял и откинулся на подушки.

Босс — это особый разговор. Он не в счет. Я не сделал никаких ошибок и не собирался их делать. Не только в том, как выполнить работу, но и как замести следы. Потому что, как был гладко ты все ни сделал, все равно можно на чем-то засыпаться. И лучший способ «сгореть» — это попытаться попросту сбежать. Боссу не понравится, если ты провалишь дело. Если они тебя не достанут, то он достанет.

Значит… Меня клонило в сон.

Никаких ошибок. Не расслабляться ни на минуту. Никаких болезней. Используй их всех — миссис Уинрой прямо, а других косвенно. Пусть они будут на твоей стороне. Пусть они на сто процентов убедятся, что я не могу сделать то, что я должен сделать. Боссу совсем не обязательно за мной присматривать.

Они будут за мной присматривать. Они все будут следить, все ли я сделал правильно… все будут следить… всегда… и я…

…Они толпились по обеим сторонам этой узкой темной улицы, одинокой и темной улицы. Они занимались своими делами, смеялись, болтали и наслаждались жизнью; но в то же время они следили за мной. За тем, как я выслеживаю Джейка, а Босс выслеживает меня. Я обливался потом, я не мог перевести дыхание, потому что слишком долго пробыл на этой улице. А они шли за мной, проходили между мной и Джейком, но никогда не смотрели на Босса. Они хотели меня, МЕНЯ. И… я чувствовал во рту вкус угольной пыли, я слышал, как трещат подпорки в шахте, лампа на моем шлеме начала мигать, и… я схватил одного из ублюдков. Я схватил его или ее, мы перекатывались и кричали…

Она была на моей кровати. Она лежала подо мной, пригвожденная моим телом, и я вжимал костыль ей в горло.

Я заморгал, глядя на нее и пытаясь вырваться из сна. Я воскликнул:

— Господи, малышка! Никогда больше…

Я отбросил в сторону костыль, и она снова начала дышать, но все еще не могла сказать ни слова. Она была слишком испугана. Я взглянул в ее огромные, расширенные глаза — они следили за мной — и с трудом удержался от того, чтобы ее ударить.

— Выкладывай! — рявкнул я. — И поживее. Что ты здесь делала?

— Я… я… я…

Я ввинтил ей в бок кулак и как следует нажал. Она задохнулась.

— Говори!

— Я… я… волновалась за тебя. Я испугалась, что… Карл! Не надо…

Она стала бороться, и я налег на нее всем телом. Я держал ее, ввинчивал кулак, и она стонала и хватала ртом воздух. Она попыталась схватить меня за руку, и я нажал сильнее.

— Не надо!.. Я никогда… Карл, я никогда… Так нельзя… Карл! Карл! Ты не должен… Я хочу ребенка, и…

Она перестала меня упрашивать.

Просить было больше не о чем.

Я посмотрел вниз, прижав к ней голову, чтобы она не могла проследить за моим взглядом. Я взглянул и быстро закрыл глаза. Но я не смог удержать их закрытыми.

Это была ножка ребенка. Совсем маленькая ступня на крошечной лодыжке. Она начиналась сразу над коленом — вернее, в том месте, где у нее могло быть колено, — маленькая лодыжка толщиной в большой палец… лодыжка и ступня ребенка.

Пальцы сжимались и разжимались, двигаясь в такт ее телу…

— Карл… О, Карл! — прошептала она.

После долгой паузы — мне показалось, что она была очень долгой, — я услышал, как она сказала:

— Не надо. Прошу тебя, не надо. Все в порядке, Карл… Пожалуйста, Карл… Не плачь больше…