Дикий остров

1

Криса будто вдавило в кресло. Его желудок подкатился к горлу и там застрял. Казалось, он во взлетающем самолете. Не открывая глаз, попробовал двинуться. Не смог. Кровь застучала в висках. Ниже шеи как будто ничего у него не было. Одна только чугунная наковальня там, где раньше были грудь, живот и ноги. В нее все время били молотом, звонко, но для наковальни нечувствительно.

Крис приоткрыл глаза, увидел — здоровенный плазменный экран, показывающий его самого в кресле-каталке, мозаика мелких экранчиков левее, и в них мельтешит что-то неразборчивое.

Дальше странный иллюминатор — плоский, прямоугольный, длинный. За стеклом водоросли полоскают длинные листья. Равнодушная акула притиснула к стеклу ноздреватое рыло, уставила Крису в лицо желтый глаз.

«Это не самолет, — Крис соображал плохо. — Это подводная лодка? Мы всплываем?»

Взгляд вернулся к экрану, Крис различил за своей спиной смутную фигуру в темном. Попробовал обернуться и не смог — на экране шея-то у него была, а тут, в жизни, он ее совершенно не чувствовал. Глаза поднял, увидел: скалистая стена уходит вверх. «Нет, это не подлодка, — догадался вдруг. — Это зал. Я внутри горы», — вспомнил и наконец увидел то, что прежде не замечал, — прямо перед ним было кресло с высокой спинкой за полукруглым столиком из темного стекла с клавиатурой и пультами.

Тот Крис, на экране, тоже все это увидел, и человек, сидевший в кресле, оттолкнулся коленом от столика, развернулся, сел поудобнее и бесцеремонно стал разглядывать Криса.

Крис попробовал зафиксироваться на лице человека, но не был уверен, что это ему удалось. Совершенно серая личность: то ли мужик, то ли парень. Лицо плоское какое-то. Глаза прозрачные. Одет в широкую бархатную куртку с поясом и несвежую сорочку.

— Ты кто? — спросил Крис.

— Я… — задумался человек и, не найдя что ответить, усмехнулся: — Я тот самый…

Щелкнул пультом, на экране появились Юнг, грозящий кому-то над могилой Светы, потом Тартарен, обещавший прийти и разобраться, потом и сам Крис, взгляд которого не сулил ничего приятного незнакомцу в кресле.

— Я тебя знаю?

— Вряд ли. Впрочем… Фамилия Минаев говорит тебе что-нибудь?

Понаблюдал за бесплодными попытками Криса вспомнить.

— Меня вообще мало кто знает. — Не огорчался, не радовался — констатировал.

— А стоило бы знать? — набрал сил поинтересоваться Крис.

— Вашей-то компании? — Минаев перебрал в уме все, что видел за эту неделю на своем экране. — Вряд ли вас это остановило бы.

— Ты президент фирмы «Артур», — догадался Крис.

— «Артур»? — посмотрел поверх головы Криса Минаев. — У меня есть такая фирма?

— Договор, — сказал стоявший за спиной Криса фальшиво-мужественным голосом.

— Ах да, — повернулся с креслом, взял со стола три листочка, прошитых скрепкой. Просмотрел, кивнул. — Нет, фирмой «Артур» я как раз не владею. Она…

— Партнер, — подсказали из-за спины Криса.

— Вот именно, — согласился тот. — По бизнесу. Выполняет различные поручения моих служащих.

— Бандиты, — обвинил Крис непонятно кого. — Зачем мы тебе понадобились?

— Вы мне? — удивился Минаев. — Скорее уж это я вам понадобился. Не вы ли всю зиму мечтали о настоящем приключении? А что, есть претензии? Вас что-то не устраивает? Разве происходящее было понарошку? Я так не думаю.

— А-а-а… так это ты нам веселую жизнь устроил, — попробовал усмехнуться Крис.

— В смысле?

— Сбросили в море ночью, мешок скорпионов подкинули, дикари эти из Европы, змеи потом, — перечислял Крис, не понимая, что там в конце концов с его телом, почему он его не чувствует. — Бревно подпилили — твоя работа? У тебя там что, программа мероприятий? Ты так развлекаешься? От скуки?

— Каждый развлекается как умеет. И потом, далеко не все устраивал я. Ураган, например, как ты понимаешь, устроить не мог.

— Ну ураган. Заплати — и тебе дадут метеопрогноз прямо со спутника. Ладно, мы сами напросились. А первая экспедиция?

— Какая?

— Ну в которой все сломались и передрались. Один Жариков остался. Которого ты потом убил, а труп припрятал.

— Жариков. Кто такой Жариков? — Минаев снова поднял глаза на остроносого мужчину со шкиперской бородкой, который стоял за Крисом. Тот губами что-то такое показал: — Ах да… Ну об этом позже. В конце концов, он согласился поехать добровольно.

— И чтоб его тут порезали, он тоже был согласен?

— Ну, положим, трупа вы так и не нашли.

— А Света? Она хотела, чтобы ее на этом острове закопали и даже фамилии на могиле не написали? Как ее фамилия? — вспомнил просьбу Юнга.

— Придет время, все узнаешь. Если, конечно, успеешь. Кстати, могу тебя заверить, Свету эту тоже никто не убивал.

— Угу. Это она сама себя по горлу полоснула. Катю вы вообще силой сюда приволокли. Скажешь, нет?

— Ты не понял. — Хозяин горы посмотрел на него с сожалением и объяснил назидательно: — Девочки — это, конечно, одно из испытаний для вас, вроде урагана, но это же и развлечение. Да ты и сам это отлично понимаешь. Как вы там устроились под водопадом, а? — Он похабно облизнул губы. — И географ ваш… этот, Юнг, тоже успел воспользоваться.

Где-то сбоку, куда голова Криса все никак не поворачивалась, раздался звук — не то рыдания, не то рычания, но Крис мог видеть только экран и лицо Минаева.

— Еще что-то хотел спросить? — усмехнулся Минаев.

Крис хотел спросить, какого черта он обездвижен? Что это за газ, которым их травили? Где ребята, Юнг и… Катя? Но спросил о другом.

— Слушай, а как ты за нами подсматривал-то? Мы вроде все телекамеры уничтожили.

— Значит, не все.

— Последняя была без аккумулятора.

— Значит, не последняя. Последнюю вы все время с собой таскали, никак расстаться с ней не хотели.

— Жалко мне тебя. Больной ты. Подсматривать в щелку — это же болезнь. Ты ею в Москве заразился, да? Там это началось? Только не могу понять, как там за всеми нами удавалось следить.

— Тебе многого не понять, — в свою очередь пожалел его Минаев.

— Нет, тебя-то разгадать — элементарно. Богатенький мерзавец развлекается с живыми игрушками. Возомнил себя Господом Богом, телекамеры кругом напихал, экраны расставил. Вроде игра виртуальная, а все по-настоящему. Кнопку ткнул, у человека горлом кровь пошла. В режиме он-лайн. Все это было тысячу лет назад. Банально до пошлости. Меня только техника интересует. Ну здесь, на острове, понятно — ты хозяин. А в Москве? Откуда тебе известно, о чем мы всю зиму болтали? Про Катю и ее историю? Про детские кошмары Юнга?

— В самом деле, откуда? Согласись, такое уж точно только Богу под силу. И техника тут вроде бы ни при чем. Вы все связь искали, — откинулся Минаев в кресле, хлебнул из стакана, встряхнув кубики льда. — Что вас всех объединяет, где вы пересекались, пытались меня вычислить. Что ж, вы были правы. Всех вас действительно кое-что связывает чисто технически.

— А именно?

— Вы люди. И живете в двадцать первом веке.

— Да ну! А конкретно что ты имеешь в виду?

— Неужели не сообразил?

Техника, техника… Крис хотел потереть лоб, вспомнил, что обездвижен, сообразил, что рука у него все же дернулась, тут же замер. Ага, чувствительность возвращается. Осторожно пошевелил пальцами ног. Напряг и расслабил спину и плечи, бицепс под рубашкой.

Ф-фу! Тело снова нечужое. Все-таки с ним лучше, чем без него. Только вот Минаеву и этому, за спиной, лучше пока не знать, что он приходит в себя.

Чем же они все пользовались — что их, черт возьми, связывало? Компьютер? Слежка по электронике? У Жарикова, как бизнесмена, компьютер был наверняка. У Кати — как у ученого. А Света? Что-то непохоже, чтобы она за монитором дни и ночи просиживала.

Тогда что? Мобильники? Ну да! Как же он сразу не…

— Ты что, прослушивал наши разговоры по мобильному?

Сзади довольно хихикнули. Минаев глотнул из стакана, палец поднял:

— Вот!

— Да, но почему именно нас?

— А ты подумай. Мозги-то у тебя еще работают.

Посмотрел выразительно на руки Криса.

Погоди, вот силы ко мне вернутся, подумал Крис.

Мобила, сотовая связь… Всю зиму они трепались по мобильникам о будущем отпуске — он с Тартареном, Юнг с ним, Тёма со всеми. Оператор выгодный, тариф низкий. Как в рекламе — нас миллионы, и все мы болтаем с утра до вечера за копейки. Но Катя-то никому из них не рассказывала про свои заморочки. И Света… Они ведь даже не были знакомы. Что же у них общего? Ответ — оператор мобильной связи. Разрекламированный «Дедлайн».

— Минаев — владелец системы мобильной связи «Дедлайн», — сказал кто-то в углу голосом Юнга. — Он просто приказывал операторам прослушивать разговоры и находить нужных людей — молодых экстремалов, одинокую аспирантку, бизнесмена, на которого наезжают, девчонку, выехавшую на заработки за границу и угодившую в бордель.

Крис незаметно скосил глаза. В углу, на такой же каталке, как он сам, сидел Юнг. За спиной у него торчал охранник в камуфляже.

— Он прав? — уточнил Крис у Минаева.

— В общих чертах.

— А ты говорил, тебя никто не знает.

— Работая с козлами, не убережешься, — раздраженно заметил Минаев. Повысил голос на остроносого: — Кто-нибудь картинки на машину у этого, — кивок на Юнга, — заказывал?

— У девчонки Боба черная пантера на джипе нарисована, — ответили сзади Криса. — И у машины кличка — Багира. Потому Боб кошку эту здоровенную на остров за бешеные деньги и притащил.

— И ты только сейчас вспомнил, что заказчица тебе про хозяина своего парня трепала, пока ты ее джип кошками разрисовывал? — с любопытством посмотрел Минаев на Юнга.

— Угу, — рассеянно ответил Юнг, занятый как будто совсем другим.

— А Катину историю откуда он узнал? — спросил Крис у Юнга, еще чуть повернув голову, пытаясь понять — Димка способен двигаться?

Ему надо было потянуть время. Мышцы он минут пять уже разогревал. Еще немного — и будет в форме. Сзади стоявшего схватить за голову, через себя бросить, потом с этим мерзавцем Минаевым разобраться. Но тот, что за Юнгом прячется… здоровенный детина, вооружен, наверное. Хорошо бы, Юнг его придержал!

— А Катину историю он здесь, на острове, подслушал, — говорил, глядя перед собой, Юнг. — И Светкин страх белой смерти тоже. Бога делает не техника. Бога делают люди, выдумывая, что их прошлое кто-то связывает с настоящим и так предопределяет будущее.

— Значит, этого Бога мы можем сделать? — спросил Крис тихо, как будто они были вдвоем.

— Попробуем, — кивнул тихонько Юнг.

— На счет раз! — не таился уже Крис.

— Раз — и к Богу, — согласился Юнг.

2

Минаев с интересом слушал их, переводя взгляд с одного на другого. Крис весь подобрался, напружинился, примерился. Ему ведь отлично было видно, что там делает за его спиной остроносый лакей, на которого рассуждения Юнга действовали усыпляюще. Он, не таясь, зевнул. Минаев тоже сдержал зевок. Обитатели аквариумных покоев давно уже не спали по ночам из-за бессонницы Минаева, просматривая прямые трансляции и утренние записи. Потом полдня отсыпались.

— Прежде чем вы на нас нападете, — сказал Минаев, — посмотрите-ка вот на это.

Сунул через плечо пульт, сменил картинку на экране.

Там, в белой комнате с невысоким пластиковым потолком, сидели в белых кожаных креслах Тартарен, Тёма и Катя. Позы застывшие, как будто их заморозили в холодильнике и неоттаявших принесли сюда — руки, ноги и спины согнулись и теперь торчали нелепо, не совпадая с мягкими линиями кресел.

Они даже говорить не могли, только глаза у них были широко раскрыты и смотрели прямо в камеру на Криса с Юнгом, Тёма не морщил нос с лукавым выражением, Тартарен не фыркал в усы, Катины брови-перышки как вздернулись удивленно, так и застыли.

— Что ты с ними сделал? — крикнул Крис. Он не успел прыгнуть, Минаев сбил его спокойным, ровным голосом:

— От вас зависит — смогут они двигаться или так и останутся паралитиками.

— Что мы должны сделать, чтобы ты дал им антидот? — почти спокойно спросил Юнг.

— Как люди мудреют, столкнувшись со смертью, — поднял Минаев взгляд на остроносого. Тот не понял, но на всякий случай засмеялся.

«Кретин», — вздохнул Минаев.

— Твой друг прав, — обратился он к Крису. — Нервно-паралитический газ… Как он действует, вы испытали на себе. Неприятно ведь, когда у тебя тело вдруг исчезает, правда? Сам я не пробовал, но в инструкции об этом довольно подробно… Так вот, если вовремя не ввести человеку антидот, он так на всю жизнь и останется без тела, даже говорить не сможет, только глазами хлопать, есть с ложечки, ходить под себя. Вы антидот вовремя получили, чувствительность к вам уж минут пятнадцать как вернулась, хотя вы и пытаетесь это скрыть. А вам надо думать о том, как своих друзей из этого овощного состояния вывести, а не о том, чтобы на меня нападать!

Глаза его потеряли прозрачность. Злился, что ли? Или скучал? Перебьет он их всех сейчас от скуки и ляжет спать, подумал Крис.

— Ладно, сколько у нас времени осталось?

— Минут пятнадцать, не больше.

— И что мы должны сделать?

— Сыграть в старинную пиратскую игру, — оживился, сел поудобнее Минаев. — Хождение по доске называется.

Откатился на своем кресле. Сделал знак. Остроносый и второй охранник развернули Криса и Юнга в инвалидных креслах и подкатили вплотную к аквариуму. Акулы монотонно плавали там из угла в угол, как недокормленные хищники в зоопарке.

Минаев нажал что-то за своим столиком с пультами. Аквариум задрожал, двинулся, поехал в сторону с куском стены.

Солнце, соленый запах океана, ветер, крики птиц ослепили Криса и Юнга. Они зажмурились, а когда глаза открыли, увидели прямо под собой ту самую бухту, в которой втроем болтались накануне, только очень далеко. Бухта внизу казалась отсюда голубой песочницей во дворе двадцатиэтажного дома.

Откуда-то снизу появился кончик доски — довольно толстой, гладкой, белой, свежеструганой, сантиметров сорок шириной. Доска выдвинулась со скрипом, как телескоп, — три метра, пять, восемь, задрожала над синим кружком бухты.

— Что мы сделать-то должны? — переводя взгляд с белой жердочки на синий кружок бухты под ним и обратно, спросил Крис.

— Дойти до конца доски и вернуться, — ткнул его в спину Минаев.

— У пиратов человек за борт шел падать, — напомнил Юнг. — В мешке и со связанными руками.

— Ну мы ж не пираты. И вообще, это дело сугубо добровольное. Право выбора за вами. Можете и не ходить никуда.

— Но тогда ребята останутся на всю жизнь паралитиками?

— А вам-то что? Кстати, — щелкнули сзади замочки, — у меня вот тут сорок тысяч, обещанных вам фирмой «Артур». И от меня столько же. Итого — восемьдесят. Поскольку ваши друзья вполне могут и не вернуться, по договору все вам достанется. Не желаете посмотреть?

Передал тонкий «дипломат» остроносому, не дожидаясь ответа. Тот сунул раскрытый чемоданчик с серыми пачками между Крисом и Юнгом.

Те не глядя вытеснили остроносого с чемоданчиком.

— Какие гарантии, что, если мы вернемся, ребята получат антидот?

— Тот, кто вернется, сам увидит, — туманно пообещал Минаев. — Ну? Кто первый?

Юнг встал, но Крис удержал его. Что-то тихо сказал. Тот возразил. Крис настаивал.

— Э-э-э! — окликнул их Минаев. — Не вздумайте жульничать. Тут каждый сам за себя. Доходит до конца доски и… возвращается, никакой взаимопомощи. И давайте поскорее, пока я не передумал.

Крис ступил на доску.

— Эй, — вновь позвал его Минаев.

Крис обернулся.

— Высота — тридцать метров. Плотность воды равна плотности асфальта.

— Это к чему?

— Падать будет больно.

Крис сделал шаг. Смотреть старался только на доску, какая она гладкая, в прозрачных слезках смолы. До середины дошел незаметно, случайно отвел взгляд, увидел далекую синюю лужицу бухты, покачнулся, доска задрожала.

Выровнялся, еще два шага сделал, доска прогнулась. Вот же он — край, нужно только быстро добежать, перебирая ногами, и вернуться. Еще шаг — смотреть только на доску. Птицы, сообразившие вдруг, что над головами их и гнездами кто-то гуляет, снялись с места, захлопали крыльями, пронзительно крича, и закрыли маленькое синее донышко, куда нырнуть, все равно как об асфальт грохнуться с двадцатого этажа.

В этот самый момент доска вдруг стала уходить из-под ног Криса, гнуться, опускаться под его тяжестью, и вот он уже едет по ней, как по горке, а она от этого прогибается еще больше, круче становится, и Крис просто падает вниз, едва касаясь ногами гладкой и узкой деревяшки.

— Крис, держись! — крикнул Юнг, пробежал по доске до середины, согнул своей тяжестью сильнее. Доска затрещала. Крис повис, болтаясь на конце. Забросил ноги, попытался вылезти, а Юнг съезжал ему навстречу и никак задержать себя не мог; когда съедет до конца, оба они разом полетят вниз, и, даже если уцелеют после удара о воду, ребятам уже никогда не ходить своими ногами.

— Юнг, держись! — Крис отпустил доску, полетел вниз, в черное облако птиц, прорвал его, дальше, дальше вниз комком смятым, в зале на экране было видно, как взорвалась бухта белым пенистым фонтаном, и подводная камера показала тело Криса, в кипящих пузырьках воздуха уходящее на дно.

Куда именно, камера проследить не сумела. Плоская желтая рыба в черных полосах не вовремя подплыла к объективу.

Изображение на экране погасло. Минаев досадливо закряхтел и увидел перед собой взлетевшего на отпружинившей доске Юнга. Доска выпрямилась, концом поддала Димку как лаптой. Он отлетел к середине, с трудом удержался. Так что условие Минаева он выполнил. Оставалось только вернуться.

И Минаев понял, что он обязательно вернется, и сказал что-то остроносому, а тот ответил, что нет проблем, Боб тут, готов и ждет, и когда Юнг, глядя только на доску и стараясь не думать, что сталось с Крисом, кинул взгляд к проему в скале, он увидел Минаева в кресле и рядом фигуру человека очень ему знакомого.

3

Питбулья улыбка сквозь плотно сжатые губы, короткий ежик на голове. Гена Жариков, целый и невредимый, без единой царапины, преградил Юнгу путь к спасению друзей.

— Ну здравствуй, Гена Жариков. И давно ты с ними? — спросил Юнг, балансируя на доске.

— Какой он тебе Жариков, — заметил остроносый, задрав шкиперскую бородку. — Это ж Боб! Правая рука хозяина. Он же с самого начала все эти пакости вам устраивал. Как вы его не раскусили? Лохи — они и есть лохи. Отвел он вас один раз от ямы с кольями, и вы ему поверили. Сумку, кстати, тоже он увел, а потом подкинул с начинкой. Дельтаплан ваш подпилил, веревку надорвал, с деревом через трещину — тоже его идея.

— Это правда? — спросил Юнг Жарикова.

Тот только ухмыльнулся и глаза вбок скосил.

— Ты его о девице своей спроси! — сидя в кресле под темной каменной аркой, как в театральной ложе, подал голос Минаев.

— Я эту Светку твою, — начал, ухмыляясь, Боб Жариков, — из борделя вытащил. У хозяина сеть таких по всей Европе для советских дурочек. Пацаны оттрахали ее сутки, я ей побег устроил, к вам подсадил. Она должна была у вас там мужиков перемутить, чтобы вы из-за нее передрались, а она с тобой снюхалась. Ты ее трахнул, она, сука, меня собиралась выдать. Ну я с ней и разобрался. Дозу ей вкатил, отодрал во все дырки, а она у меня порошок из пакета схватила, побежала тебе жаловаться. Не добежала.

Если Гена хотел так завести Юнга, чтобы он ослеп от ярости, попер напролом и с доски свалился, это ему, кажется, удалось. Юнг кулаки сжал, шагнул не глядя, спохватился, закачался, еле устоял.

— Ты что ж стоишь? — подначивал Минаев. — Ведь он девчонку твою… Может, тебе запись показать?

— Ты обещал ребят освободить, — глухо напомнил Юнг.

— Ну да. Если ты дойдешь до конца доски и вернешься.

Юнг понял, что, пока он Жарикова с дороги не уберет, не вернуться ему никуда.

— Ну и чего ты там встал? — попробовал он раздразнить Жарикова. — Говорить можешь только с парой телохранителей за спиной? Ну иди сюда, разберемся. Закончим то, что начали на озере. А если слабо, вали с дороги, дай пройти.

Жариков ноги шире расставил, кулаки к подбородку поднял, приготовившись одним ударом смахнуть Юнга вниз.

— Нет, так дело не пойдет! — вмешался Минаев. — У них же шансы неравны, — сделал знак остроносому. — Надо восстановить справедливость.

Остроносый, видимо, был в курсе минаевских планов. Ухватил сзади Жарикова за локти, а охранник выхватил у Гены из-за пояса ствол и выпихнул на доску к Юнгу. Жариков руками замахал, развернулся, чтоб прыгнуть обратно. Остроносый навел на него ствол.

— Придется тебе, Боб, подраться немножко.

— Э нет… Мы так не договаривались, — оскалился тот.

— А я с тобой договариваться и не собирался, — холодно заметил Минаев. — Дела начал за моей спиной крутить? Ты что же думал, на моем острове втихую будешь коноплю выращивать, в борделях сбывать, деньги в карман, а меня побоку?

— Да я…

— Что — я? Долг теперь за тобой. Вот ты мне его сейчас и заплатишь. С этой доски теперь только один сойдет. Если ты — считай мы с тобой в расчете. А если он — я всю их компанию отпускаю. Там сзади слышно меня? — повысил он голос.

Юнг медленно подбирался к Жарикову — дать ему под коленку, проводить взглядом до бухты. Жариков почувствовал, развернулся, руку в карман сунул, нож выхватил. Присел, руку отставил, а другую с ножом вперед.

— Чего ж ты нож-то ему оставил? — как будто недовольно спросил Минаев остроносого.

— Так ты же сам сказал: уравнять шансы. Вот я и уравнял.

Жариков сделал короткий выпад. Юнг отскочил, зашатался, руками замахал, хватая воздух. Жариков не дал ему опомниться, снова ткнул ножом, метя в живот. Юнг еще отступил. Оглянулся — конец доски приблизился. Еще шаг назад, она согнется, он съедет по ней, как Крис.

Вдруг резануло по локтю — Гена зацепил его лезвием. Доска ушла из-под ног, бухта внизу мигнула синим глазом. Юнг, схватившись за руку, почувствовал теплую влагу на ладони, еще попятился. Жариков наступал, присев, почти на корточках — он чувствовал себя уверенней и одной рукой за доску придерживался, а вниз старался не смотреть.

Да он высоты боится, с удивлением отметил Юнг. Здорово боится.

Назад переступил, почувствовал, как доска гнуться начинает, тихонько подпрыгнул на месте, доска вздрогнула, слегка подбросила Жарикова. Он присел ниже на корточках, обе руки в стороны выставил, лицо поднял, оскалился, волосы на голове у него стали дыбом.

Юнг прыгнул повыше, опускаясь, ударил ногами по доске, Жариков выронил нож, шлепнулся на живот, двумя руками вцепился в доску, зажав ее между ног.

Юнг запрыгал ритмично, раскачивая доску, заставляя подскакивать ее все выше, как на вышке в бассейне, а Жариков, теряя с каждым подскоком все бойцовское преимущество, кроме животного страха, мотался, сжимая доску, кренясь вбок и сползая.

Юнг в последний раз, как перед прыжком в воду, сильно опустился на трамплин, оттолкнулся, доска выгнулась, подбросив вбок Жарикова. Тот в воздухе распластался, как лягушка, падая, зацепился рукой, но не удержался, с воем полетел вниз.

Минаев поднял глаза на экран, отследил, как неуклюже, с мокрым звуком Жариков шлепнулся о воду.

А Юнг болтался в это время над пропастью, силясь подтянуться, закинуть локоть, влезть на доску снова. Остроносый и детина в камуфляже разом попятились в тень, надеясь, что хозяин забудет о них и не пошлет сталкивать этого прыгучего. Но Минаев ничего такого приказывать им не торопился.

Дождался, пока, обламывая ногти, цепляясь чуть не зубами, Юнг влезет на доску и, обхватив ее руками, доползет по ней до «театральной ложи», как гусеница по краю листа, пройдет до своего кресла на колесах, опустится в него, тяжело дыша и стараясь не глядеть в провал в стене, откуда шансов выбраться у него не было. А он все-таки выбрался.

Минаев, откинувшись в кресле, приподнял стакан на уровень глаз, сделал глоток, вроде как в честь Юнга.

Одно движение — подтолкнуть сзади инвалидное кресло Юнга, докатило бы оно его до края, а дальше он сам бы полетел, обгоняя кресло, вниз. Но Минаев сдержал себя, нажал кнопку на пульте. Стенка с аквариумом поехала, стала на место.

Остроносый с охранником вздохнули с облегчением. Все-таки это не очень приятно, стоять на краю без ограждения, да еще рядом с таким хозяином, как Минаев, которому в голову может прийти все, что угодно.

— А ты молодец, — без восторга похвалил Минаев.

— Ребята… — с трудом выговорил Юнг.

— Что? Ах ребята… Да все в порядке с твоими ребятами.

— Антидот… — выдохнул Юнг.

— Не нужен им никакой антидот, — сморщился Минаев.

— Ты слово дал! — привстал Юнг.

— Сказал же — не нужен. Все уже давно у них выветрилось. Как и у вас. Вон можешь посмотреть. Живые они, как огурцы. И все эти страсти на экране наблюдали.

Минаев выдавил с пульта на экран картинку. В салоне, обшитом белым пластиком, Катя уткнулась в ладони, Тартарен обнял ее мощной своей рукой, прижал к себе, растерянно поглаживая плечо. Тёма сидел в соседнем кресле, не веря в только что увиденное — Крис висит на кончике доски, Юнг летит на него сверху, Крис отпускает доску и падает, свернувшись в комок, вниз, с шумом и брызгами проваливается в воду, и больше его нет.

— Я ж не маньяк, — сказал зачем-то Минаев. — Если бы мне нужно было вас убить или покалечить… Но мне не это нужно. А вообще — понравилось мне, как ты держался. На вот, возьми… — захлопнул «дипломат» с деньгами, протянул Юнгу.

Юнг отрицательно затряс головой.

— Твои же деньги! — удивился Минаев, а остроносый с досады зачесался весь — такие бабки, а этот лох отказывается. Совсем крыша съехала.

— Не возьму, — не глядя на Минаева, сказал Юнг.

— Гордый такой?

— Деньги за смерть не беру. Да и за цирк — тоже. Я развлекать тебя не нанимался.

— Ну так другим отдашь, — все держа на вытянутых руках открытый «дипломат» и довольно глупо тыча им в Юнга, настаивал Минаев. — Вот этот толстый… Он от денег наверняка не откажется. Сколько ему клиентов по недостроям водить, чтобы такие бабки заработать? Лет пять? Да и то если продаст хоть что-нибудь.

— Он тоже не возьмет, — вступился за Тартарена Юнг. — И вообще. Ты сказал, что отпустишь нас, если…

— Да ладно, иди, — захлопнул, опустил рядом с креслом чемоданчик. — Я вообще-то хотел работу тебе предложить. Мне честные и преданные люди нужны.

— Не найдешь ты никогда ни преданных, ни честных, — вынес приговор Юнг.

— Наверное, ты прав, — согласился Минаев. — Да оно и к лучшему. Преданные предают, остальные — продают. А разница знаешь в чем?

Юнг не ответил.

— В том, что на продажных ты не рассчитываешь и потому верности от них не ждешь. Предать может только тот, кому ты доверился. Друг — в первую очередь. Вывод: держись от преданных подальше. Принципам не стоит изменять.

Юнг не возражал и не соглашался. Встал из инвалидной коляски, посмотрел на остроносого, потом на дюжего охранника.

— Проводи, — не глядя сказал охраннику Минаев. — Только…

Тот понял его. Наручники вытащил из-за пояса, руки за спину Юнгу завел, щелкнул. Ствол из кобуры вынул, курок взвел, сзади к затылку приставил.

— Для твоей же безопасности, — пояснил Юнгу Минаев. — А то вздумаешь бежать, а у меня тут заблудиться легко.

— Ты что, серьезно собираешься нас отпустить?

— Не веришь мне? Правильно. Хотя сейчас я именно это и собираюсь сделать. Яхта отвезет туда, где вас сможет подобрать какое-нибудь судно. Ну а уж там как повезет. Это и есть тот риск, который вы искали. Заметь, кстати, я вас ни к чему не принуждал. У вас всегда был выбор. Подписывать договор или отказаться, лезть на стенку или надеяться, что все само собой утрясется, спасать своих друзей или собственную шкуру. Я вам только выбор предоставлял, выбирали вы сами.

У двери в приемную, откуда обычно Минаев вызывал своего пиратского секретаря, Юнг обернулся:

— Хотел спросить тебя… Тот труп, который Боб твой над ямой вывесил, он вообще чей?

— Да это вас не… Старые дела, короче. Человека легче убить, чем потом избавиться от его трупа. Так что я предпочитаю, чтобы тот, кто мне мешает, исчезал бесследно. Был человек — и нет. Через год его уже никто не ищет. Тем более здесь.

— Понятно. А Светы как была фамилия? — без видимой связи спросил Юнг.

— Зачем тебе? — скривился Минаев. — Света и Света. Понятия не имею. Боб знал, но ты от него избавился, если я не ошибаюсь.

Юнг толкнул ногой дверь и вышел. Минаев откинулся в кресле, прикрыл уставшие глаза. Остроносый, стоя сзади, тихонько, но внятно кашлянул.

— А… ты здесь, Филиппыч. Проследи там, чтобы все…

— Когда?

— Часа через два, — взглянул на часы Минаев. — А я пока посплю.

— А я?

— Ты? — удивился Минаев. — Я же сказал: сделаешь все, вернешься, я посмотрю, тогда и будешь спать. Все! Свободен.

Филиппыч вздохнул недовольно и поплелся на выход, прошел сквозь приемную в небольшой холл, миновал двоих охранников, вызвал лифт, спустился и оказался в гроте. Там, под высоким скалистым сводом, подрагивала на черной смолистой воде белая трехпалубная яхта, подсвеченная прожекторами, под флагом с перевернутым драконом. Капитан с демонической внешностью в белой фуражке и кителе стоял, возложив руки на поручень.

Яхта готова была к отплытию. Оставалось только подняться на борт, дать указания капитану и охране, дойти до каюты, открыть бар, выпить кое-что, упасть на застеленную кровать и спать, спать…

…Минаев лег прямо в кабинете. Он давно уже спал здесь на диване, поближе к своим экранам и экранчикам, даже во сне с пультом не расставался.

Вот и сейчас, перед тем как уснуть, переключил на большой экран старые картинки — Юнг стоит перед поваленным деревом, на стволе силуэт огромной черной кошки; распятая на земле Катя и нависший над ней смуглый бандит с редкой черной бороденкой; Тартарен с тоской смотрит на исчезающие запасы еды; Тёма, выдирающий себя из травянистого матраса поверх промозглого подземного озера…

Собрав воедино примеры людских страхов, какое-то время разглядывал их, наконец выронил пульт, глаза закрыл, засыпая, подумал, что двух часов ему на сон хватит.