Дикий остров

1

Первую запись в путевом журнале сделал Тёма.

Он один помнил про этот пункт договора и записал на первой странице ежедневника в сером переплете в день перелета:

«15.05.200…

23.45 по Москве.

Вилла у моря на Канарах.

Запись ведет Артем Горбунов.

Паспортный контроль в Шереметьеве участники экспедиции, финансируемой фирмой „Артур“ с неизвестной целью, прошли без проблем. Паспорта, визы, авиабилеты оказались в порядке, что, учитывая скорость их подготовки, свидетельствует о том, что за всей этой затеей стоит серьезная организация.

Что это за организация, каковы ее цели и наша роль — неизвестно.

Ни в Шереметьеве, ни в аэропорте на островах представители фирмы „Артур“ не появлялись.

Мы дали водителю такси адрес, указанный фирмой „Артур“, и приехали на виллу. Охранник не пропустил машину на территорию виллы. Он провел нас в помещение, чем-то напоминающее ангар для ремонта катеров и яхт (стапели, инструмент и пр.). Попытки выяснить, что нам предстоит, ни к чему не привели. На наши вопросы охранник не отвечал, хотя мне показалось, что он русский, а значит — все понимает.

Спустя полчаса после пребывания в ангаре участники экспедиции В. Кирсанов и А. Татарский решили обследовать территорию виллы с целью получения дополнительной информации и обнаружили, что ворота ангара заперты…»

На этом первая запись в путевом журнале странной экспедиции обрывается.

Ил-86 скрипел на взлете, как старая ветряная мельница, — всеми своими крыльями, подкрылками, хвостом и фюзеляжем.

Едва погасла двуязычная надпись на табло, не советовавшая курить и отстегиваться раньше времени, сзади послышалась возня и в проходе между кресел появилась высокая девица с роскошной фигурой. Походкой быстрой, но удивительно плавной, она направилась к туалету, отчего Тартарен не выдержал и шумно сглотнул.

Вся мужская половина салона, отогнав взлетные страхи, ждала, когда она вернется, чтобы сравнить вид сзади и спереди (рост около ста восьмидесяти, все формы крутые в меру, натуральные темно-русые волосы острижены и открывают тонкую линию шеи над воротом ярко-зеленой блузки; кожаная юбка с широким поясом обтягивает замечательно плотный задик и открывает ноги — длинные, стройные и, должно быть, чрезвычайно приятные на ощупь).

Она вдруг обернулась. Мужики опустили глаза. Кто успел разглядеть, оценил: и спереди фигура у девочки что надо! Лицо вот только чуть более округлое, чем обещала стройная фигура. Полноватые, как у школьницы, губы сложены в презрительную усмешку, перышки бровей вздернуты, взгляд темных насмешливых глаз говорит: «Знаю, о чем вы думаете. И убеждены, что я думаю о том же. Господи, как мне это надоело!»

Девица вернулась, проскользнула к окну мимо двух раскрашенных, молодящихся теток, с трудом сдержавших завистливое шипение. Лица Криса и Тартарена напряглись. Тёма покосился на них с усмешкой. Юнг, не отлипавший с самого взлета от иллюминатора, ничего не заметил.

Первым очнулся Тартарен. Высунул из-за спинок кресел усатое лицо. Похлопал глазами и спросил:

— Девушка, вы не знаете, куда направляется этот аэробус?

Девушка нахмурилась, точно кто-то слишком громко включил радио, но глаз в очках от толстой книги не подняла.

— А вы на следующей не выходите? — не унимался Тартарен, и тетки-соседки млели от одного его голоса и вида усов.

Девушка оторвалась от страниц с английским текстом, поискала источник шума, обнаружила его в самодовольном и усатом лице с надутыми щеками. Секунду оценивала и влепила с улыбкой:

— Ширинку застегни.

— То есть? — икнул от неожиданности Тартарен.

— То есть эрекцию сдерживать надо.

Тетки возмущенно вжались в спинки кресел.

— Не слишком ли часто мы сдерживаемся? — попытался отбиться Тартарен.

— Кончай, — потянул Тёма Тартарена за локоть.

— Да я только начал! — возмутился Тартарен и, сам того не желая, уже углублялся в замкнутый круг двусмысленностей.

Девушка, не опуская книги, сказала нежно и певуче:

— А ты как бы хотел — стоя, сидя, лёжа? Сверху или снизу? На крыле самолета или в туалете?

Тёма не удержался и прыснул. Юнг почувствовал, что сзади что-то происходит, оторвался от окна и заглянул поверх кресел к приятелям. Тартарену оставалось ретироваться, сохраняя остатки достоинства.

— Я предпочитаю интимно, — буркнул он и отвернулся.

— Хорошо, что мы еще летим над Россией, — не повышая голоса и не стараясь быть услышанным сзади, прокомментировал Крис, — над Европой она бы тебя привлекла за домогательство в общественном месте.

— Хам, — вздохнули сзади над книгой.

— Как вы сказали? — спросил холодно Крис, появляясь над спинкой кресла.

— Вы отлично слышали, — сняла очки девушка.

Секунду они смотрели друг на друга одинаково враждебно и насмешливо, не поддаваясь шевельнувшейся в них симпатии. Крис наклонил голову и сказал с оскорбительной вежливостью:

— Прошу простить меня, дамы, — отдельный кивок в сторону обладательницы стройной фигуры и острого языка — и девушки. Я не хотел вас обидеть.

— Феминизм — бич человечества. Мы скоро просто вымрем, — тяжело вздохнул Тартарен и попросил шампанского у проходящей мимо стюардессы.

И только Тёма, минут пять спустя украдкой оглянувшийся назад, заметил, что девушка смотрит в свой английский текст не читая, обиженно прикусив полную губу.

Все девчонки казались Тёме какими-то беззащитными. Даже если они умели огрызаться и нападать. Он ничего не имел против манеры Тартарена и Криса знакомиться. Но сам так не умел и не хотел учиться.

В аэробусе люфтганзы, летевшем на Канары, симпатичная феминистка все с тем же пухлым томом в мягкой обложке снова расположилась сзади Криса, Тартарена и Тёмы.

Слышно было, как дверь в заднюю галерею-гармошку с чавканьем закрылась. Тихо шелестели кондиционеры. Чуть подрагивали двигатели. Пассажиры нервно поглядывали на часы, опасаясь теракта.

Занавески под надписью на табло встрепенулись.

В салон ворвалась припанкованная девица — тифозная стрижка, губы в помаде лилового цвета, голый плоский живот, пирсинг на пупке, крупная серьга в левом ухе, дешевая дорожная сумка в одной руке, билет в другой.

Пробежала по проходу, оглядываясь, точно за ней гнались. Отыскала место рядом с девицей, отбрившей Тартарена и Криса, попыталась с маленьким своим росточком запихнуть сумку на полку.

Тёма вскочил, подхватил непокорную сумку, одним сильным движением поставил на место. Руки и глаза опустил, увидел, что девчонка уже сидит в кресле рядом с феминисткой и смотрит на него снизу вверх колюче и настороженно, что брови у нее совершенно черные, а короткие волосы выжжены до химической белизны и справа над губой тонкий шрам. А глаза зеленые, совершенно дикие — и в них вызов.

Тёма пожал плечами сел и пристегнулся. Тартарен, с живейшим интересом наблюдавший за этой сценой, прижался щекой к спинке кресла, выдвинул кончик уса и прищуренный глаз, но сказать ничего не успел.

— Отвали! — с ходу влепила ему новенькая.

— Но… — начал было Тартарен.

— Ты что, глухой, что ли? Тебе же русским языком сказали.

Тартарен мигом втянулся в кресло, как черепаха в свой панцирь.

— Вот кобели русские, — бубнили сзади. — Всю Европу уже пометили.

Ученая соседка, не удержавшись, засмеялась в книгу.

— Ну? — развернулась к ней вновь прибывшая.

— Хорошо летим, — прокомментировал Крис.

Аэробус плавно тронулся, бесшумно выкатывая на взлетную полосу.

2

— Что, так и будем тут сидеть? — подал голос Тартарен.

Он уже минут двадцать лежал на верстаке, подложив руки под голову, и изучал алюминиевый потолок ангара.

— А что ты предлагаешь?

Крис коротал время, кидая тяжелый нож в деревянную стойку стапеля. Нож вонзался в дерево и вибрировал.

Тёма записывал что-то в книжицу в сером переплете с цифрами 200… на обложке.

Юнг скучал на сумках с вещами.

— Все! — спрыгнул Тартарен с верстака и решительно направился к воротам ангара. — Вы как хотите, а я… Что за черт?

Дернул — ворота не поддались. Навалился плечом — алюминий прогнулся и встал на место.

— Ха! — нервно улыбнулся Тартарен. — Они нас заперли.

— Как? — замер Крис с ножом.

— Ворота заперты, — повторил медленно Тартарен.

Тёма отложил книгу записей, вытащил из сумки чемоданчик с инструментом и занялся замком. Тартарен осмотрел петли, проверил еще раз дверь на упругость и отошел шагов на пять, готовясь с разбегу влететь в нее всей своей стокилограммовой массой. Крис в два прыжка оказался на стапеле и бродил где-то под потолком, пытаясь найти слабое место в конструкции. Юнг выдернул из деревянной стойки нож, всаженный туда напоследок Крисом, подтащил какой-то ящик к маленькому окошку рядом с дверью, провел пальцем по прокладке между стеклопакетом и стенкой ангара, аккуратно срезал резинку и вытащил прозрачный пластик из пазов.

— Есть выход! — сказал он негромко. Но все услышали.

— Для кого выход-то? — опустил руки Тартарен, который в это окошко разве только плечо просунуть мог.

— Для меня, — сообщил Юнг, подтянулся на руках и скользнул в окошко.

Вернулся минут через пятнадцать тем же способом.

— Ну что? — спросил Тартарен.

— Охранник этот ерунда, — отдышавшись, начал Юнг. — Тут совсем другая компания. Нормальные коммандос — в бронежилетах, с приборами ночного видения, вооружены автоматами с лазерными прицелами. Посты по периметру забора. Один на крыше виллы. Забор с проволокой под током. Есть прожекторы, так что территория просвечивается насквозь. Единственный выход — причал на пирсе. Там только один охранник, который привел нас сюда. И самолет амфибия пришвартован. Можем на нем уйти.

— Шуму много, — заметил Тёма.

— Можно вплавь. Вплавь, оно конечно, тише, — съязвил Тартарен.

— А куда это вы собрались? — вежливо спросил Крис.

— Погоди, Крис, не заводись… — начал Тартарен.

— А я и не завожусь, — спокойно продолжил Крис. — Я только не понимаю, зачем было так далеко лететь, чтобы в море окунуться — и назад.

— И что ты предлагаешь? — спросил Тартарен.

— Ждать. Мы ведь хотели оттянуться по-крупному? Судя по тому, что увидел Юнг, мы имеем дело с серьезными людьми. Острые ощущения нам гарантированы. Фирма «Артур» пока выполняет все, что обещала. До места мы еще не добрались. Так что я остаюсь. Хочу посмотреть, чем все это кончится.

— Да эта фирма «Артур»… — начал Тартарен.

— Что — фирма «Артур»? — перебил Тёма.

— Нет, ничего, — спохватился Леша. Пожалел, что сразу не рассказал про исчезновение офиса с «Артуром», а теперь поздно. — Крис прав. Надо подождать. Только не здесь же, под замком.

— А почему под замком? — удивился Юнг.

— Но ведь ворота заперты. А в это окошко я, например, при всем желании…

— А кто сказал, что ворота заперты? — невинно спросил Юнг.

— Так… ты… — запыхтел Тартарен. — Открыл, что ли? А чего ж через окно?

— Ему так нравится, — небрежно обронил Крис, направляясь к ангарским воротам.

— Да ладно… — не заметил Юнг подтекста типа: «Не ожидал».

Крис толкнул створку ворот.

Ворота раскрылись.

На пороге стоял лысый и грузный охранник в рубахе с подтеками под мышками.

Толстяк показал знаком, чтоб собирались и следовали за ним. Прихватив сумки, ребята вышли толпой, как призывники. Акваплан покачивался рядом с пирсом, молотя воздух пропеллерами. Сзади светился белым правильный, как кусок рафинада, корпус виллы с галереей и стеклянными стенами первого этажа. Пальмы встали цепью вокруг бассейна и потряхивали султанчиками листьев.

— Ну и где они, твои коммандос? — оглядевшись, спросил Крис.

Юнг посмотрел на пустующий пирс, на площадку перед виллой. Заглянул зачем-то за ангар.

— Тут были.

— Где — тут?

— Возле ворот. Перед бассейном. На галерее двое торчали.

Крис, ни слова не говоря, решительно шагнул к самолету.

— Знаешь, что я делаю, когда кажется? — дружелюбно спросил Тартарен.

Тёма поправил сумку и похлопал Юнга по плечу: мол, померещилось, с кем не бывает.

Юнг постоял перед ангаром, спрашивая себя, что это с ним, в самом деле, и, не найдя ответа, бросился догонять ребят.

В салон самолета он взбежал по трапу последним. Задержался перед открытой дверью, еще раз оглядел пустынную территорию виллы и галерею, не понимая, откуда появились эти в бронежилетах и с автоматами и куда они потом делись. Ведь он-то их точно видел.

Тогда, выскользнув из окошка, он обогнул ангар и, притаившись в кустах, пахнущих лавровым листом, отлично их разглядел. И даже слышал, как переговаривались двое у ворот.

Один спросил лениво:

— Видал?

— Угу.

— Ну и как?

— Лохи, — ответили в темноте, и кто-то сплюнул.

Говорили эти типы на чистейшем русском языке.

Самолет зашлепал лыжами по воде, тяжело оторвался, сделал вираж.

За окном в темноте виднелась пара звезд. Облаков не было, но летающую лодку качало как в пятибалльный шторм.

Летели низко. Внизу виден был океан, круглый, как гигантское черное блюдо.

— Каменный век, — двинул Тартарен задом по дюралевой скамейке. — Мы что им, багаж, что ли?

Салон действительно был каким-то допотопным — ребристые металлические стены безо всякой обшивки. Пара скамеек вдоль стен. Тусклые лампы в круглых плафонах под потолком.

— Не думал я, что на Западе «кукурузники» летают, — не унимался Тартарен.

Юнг прильнул к окну сначала с одного борта. Потом перешел к другому. Посмотрел на часы и компас. Снова заглянул в окно, шевеля губами.

Тёма сзади потянул Юнга за рукав, сунул ему серую книжицу с ручкой. Показал жестом: «Запиши».

— Что? — перекрикивая рев моторов, спросил Юнг.

— Ты ведь курс вычисляешь?

— Да.

— Запиши в путевой журнал!

— Курс? — очнулся задремавший Тартарен. — Как он может вычислить курс?

— Может, — крикнул ему в ухо Тёма.

Юнг до автосервиса успел закончить геофак.

Примерно через час Тартарен проснулся, выглянул в окно и, не заметив никаких перемен — все то же круглое блюдо океана, возмутился:

— Мы что, блин, на одном месте кружим?

— Нет, — сказал неспавший Юнг. — Мы над Атлантикой! Где-то в районе экватора!

— А точнее?

Юнг руками развел.

— Пойду спрошу пилота, — поднялся Тартарен. И его тут же швырнуло на борт. Потом на другой. Он выровнялся и, балансируя руками, добрался до двери в кабину пилота. Убедился, что дверь заперта. Заколотил в нее кулаками, крича:

— Эй! Отпирайте, пилоты хреновы! Дайте человеку информацию!

— Зря стучишь, — остановил его Крис.

— Почему?

— Там нет пилотов.

— А что же там?

— Еще один салон!

Тартарен оставил в покое дверь и улегся на полу, подтянув под голову сумку, закрыл глаза, бормоча:

— Второй салон. Бизнес-класс. Шампанское и девочки. Классовое неравенство в воздухе, на земле, в Африке и на полюсе. Блин, и почему я не президент какой-нибудь компании?

Проснулись от того, что самолет теперь трясло не переставая. Пол накренился, Тартарен покатился к лавке, стукнулся коленом, взвыл, потирая ушиб, спросил:

— Чего это?

Крис заглянул в окно, но ничего не увидел. Океан пропал. Они летели в облаках.

— Похоже, снижаемся, — сказал Тёма.

Корпус вибрировал, лампочки мигали. Минут через пятнадцать они как будто провалились в яму. Потом подпрыгнули. За бортом плеснуло, пол под ними опустился, потом дернулся вверх, потом вниз, вверх, вниз.

Моторы ревели, в днище била волна. Они сидели, посматривая то на входную дверь, то на дверь в соседний салон. Почему-то казалось, что и оттуда на них смотрят. Обороты двигателей упали. Дверь в соседний салон распахнулась, и полезли те самые, которых заметил Юнг на вилле, — в бронежилетах, в черных вязаных масках, с короткими автоматами навскидку. Трое загнали их в хвост. Один распахнул дверь. Волна ударила в борт, обрызгала салон.

Дальше все было очень быстро. Из соседнего салона вытолкнули одну за другой (господи, эти-то откуда взялись? — мелькнуло разом у Тартарена с Крисом)… тех двух девиц, соседок по перелету, высокую феминистку и стриженную наголо узницу детдома.

Держали их двое, приставив автоматы к голове. Девица, просидевшая весь перелет над книжкой, округляла в ужасе глаза, рот ее кривился в беззвучном крике. Маленькая рвалась, брыкалась, хватала державшего за руку и пыталась прокусить рукав комбинезона. Плевать ей было на автомат у головы.

Толкнули высокую к мужику у входной двери. Тот придержал ее на краю, дал разглядеть, что там за бортом. Разглядела — и в салоне раздался пронзительный визг. В следующую секунду она уже летела за борт. Вторую выпихнули вдвоем, с трудом оторвав руки, которыми она с неожиданной силой вцепилась в дверь.

Крис, не рассуждая, отпихнул коммандоса с автоматом, одним прыжком подлетел к двери и исчез в проеме. Тартарена и Тёму парни в масках погнали туда же. Тартарен у выхода развернулся, сгреб ближайших двоих в охапку попытался утащить за собой, но получил короткий удар рукояткой автомата в лицо и вылетел спиной вперед.

Крис прыгнул за девчонками вовремя.

Длинная феминистка, не вскрикнув даже, плюхнулась в воду и камнем пошла на дно. Крис нырнул, обхватил ее сзади за шею, прижал спиной к себе, потащил вверх. Вынырнул, перевернул девицу лицом к небу, сделал пару гребков на спине, уперся рукой в железную лыжу и, только дав спасенной ухватиться за какую-то стойку, отпустил.

Тёма с Тартареном плавали рядышком.

— Эй! — позвал их Крис. — Этой, маленькой, нет там?

— Нет тут никого. Только мы с Тёмой, — отозвался Тартарен, пока там наверху, пыхтя, выпихивали Юнга из самолета.

— Блин, неужели потонула? — спросил кого-то Крис, и тут же мимо него пролетел Юнг с тяжелой Тёминой сумкой, от которой его не сумели оторвать, и, обдав всех кучей брызг, скрылся под водой. — Эй, — тряхнул он студентку. — Где твоя подруга?

— Я ей не подруга, — послышалось с другой стороны самолетной лыжи, и над ней появилась стриженая голова.

— Да кто вы такие? Как сюда попали? — закричал на них Крис.

— Я… Я Катя, — распустила пухлые губы фигуристая феминистка. — Я на конференцию летела, а они меня заманили в машину. Потом в этот самолет чертов сунули.

— А ты?

— Отвали, — отбрили Криса.

— Зовут тебя как?

— Ну Света, тебе-то что?

— Как ты сюда попала?

— Ну чего пристал?

— Так вы что, не вместе, что ли?

— Еще чего? Чтобы я — с ней… — возмутилась Света.

— Привет! — пробулькал рядом Тартарен. — Все целы?

— Вроде, — неуверенно сказал Крис. — Стоп. А Юнг где?

Все уставились на серую воду, слабо освещаемую из двери самолета. Секунда, вторая, третья… Время шло, надежды таяли.

— Ой! — вскрикнула Катя, и тут же в центре освещенного круга выпрыгнул, как поплавок, Юнг. Глотая жадно воздух, подплыл ко всей компании.

— Ты где был? — спросил обрадованно Тартарен.

— Сумку Тёмину спасал, — повис Юнг на лыже.

— И где она?

— Там, — шлепнул Юнг ладонью воду.

Тёма вспомнил, сколько он в своей сумке всего припас, и вздохнул.

О тех, в самолете, они совсем забыли, но вдруг услышали обрывок разговора двоих наблюдавших за ними сквозь открытую дверь.

— А ты говорил, лохи… — сказал один.

— Ладно, увидишь, что сейчас будет, — пообещал второй.

— Эй вы, уроды! — заорал Тартарен.

Но ему не ответили. С самолета сбросили какой-то сверток. Он тут же зашипел.

— Все назад! — крикнул Тартарен.

— Это плот, — спокойно заметил Тёма.

Наверху с грохотом захлопнулась дверь. Моторы взревели. Лыжа, на которой висела вся компания, дрогнула и двинулась, вырываясь из рук.

— От самолета! — скомандовал Крис и, ухватив упирающуюся Катю, подплыл вместе с ней к маленькому надувному плотику, развернувшемуся на воде.

Окружили плот, ухватившись за надувные борта, смотрели, как амфибия, покачиваясь на небольшой волне, сделала круг, заскользила мимо них, набирая скорость. Лыжи повисли в воздухе, хвост вильнул, и самолет растворился в темноте. Красные огни на крыльях помигали, удаляясь, и погасли.

Они болтались в море совсем одни. Катя ткнулась лицом в резиновый плот и заплакала.

3

— Да заткнись ты! — прикрикнула Светка на Катю. — И так тоска. А тут еще ты ноешь.

Крис положил ладонь Кате на спину. Почувствовал тепло сквозь мокрую блузку. Катя прерывисто вздохнула и затихла.

Темнота, накрывшая их, едва исчезли огни самолета, чуть расступилась. На расстоянии вытянутой руки можно было различить бледно-серые лица — плот был не больше надувного матраса.

Дальше — пустота. Ночь сквозь плотные облака скупо цедила свет луны.

Может, оно и к лучшему, подумал Юнг, что они сейчас видят только друг друга.

Тартарен думал по-другому.

— Блин! Когда тут светает-то?

Юнг посмотрел на фосфоресцирующие стрелки часов, прикинул, подсчитал что-то:

— Часа через два, не раньше.

Помолчали.

— А вообще земля тут какая-нибудь есть? — спросила Светка голосом хриплым и злым.

— Наверняка, — уверенно сказал Крис. — Иначе зачем бы им было нас сюда везти?

— Да? Зачем же, по-твоему, вас сюда привезли? Ты, вообще, что-нибудь знаешь об этом?

— Могу предположить.

— Ну так предполагай скорее. А то твоя подруга сейчас описается от страха.

— Нет, я ничего. Это так. Я в порядке, — вздрогнула Катя.

И тут же:

— Ой!

— Ну вот! Что там еще?

— Подо мной… что-то шевелится, — прошептала Катя.

— Да перестань! Что там может… — начал бодро Тартарен и вдруг изменился в лице.

И все почувствовали — под ними действительно что-то двинулось. Что-то очень большое.

— Мамочки, я боюсь! Это акулы! — вскрикнула Катя и полезла на плот.

— Да успокойте ее. Она ж всех нас потопит!

— Нет здесь никаких акул. — Крис приблизил лицо, говорил медленно. Но было темно. И взор его гипнотической силы здесь не имел. А Катя была напугана. И под ними действительно что-то двигалось.

— Юнг, скажи ей…

Юнг постарался лечь на воду плашмя. И сказал:

— Никакие это не акулы. Это…

— Ха! Ты-то откуда знаешь? Специалист, что ли? — перебила Светка.

— По образованию я географ, — учтиво заметил Дима.

— Так что там про акул? — торопил Тартарен, так же старательно подтягивающий ноги.

— Акулы в открытом море не нападают, — неуверенно сказал Юнг. — Только в прибрежной зоне.

— Уже хорошо, — послышался спокойный голос Тёмы. — Значит, берег где-то близко.

— И акулы, — стуча зубами, добавила Катя.

— Что — акулы?

— Тоже близко.

— Акулы по ночам не охотятся, — соврал Юнг.

— Только что придумал?

— Ну почему же… скорее всего, мы сейчас болтаемся над склоном какой-нибудь подводной скалы. Он оброс коралловыми полипами, водорослями. Под нами течение. Водоросли колышутся, и нам кажется — там кто-то есть.

— Ты это серьезно? — спросил теперь уже Крис.

— Ну да. Я это почувствовал, пока… бултыхался там с сумкой.

— Пока ты ее не упустил, — напомнил Тартарен.

— А что я мог сделать? — начал оправдываться Юнг. Но его перебили.

— Ой! — снова вскрикнула Катя и подняла над плотиком какой-то темный предмет. — Тут что-то есть.

Это был небольшой кожаный баул. Их не просто выкинули в море, но оставили им с собой нечто нужное, это было приятно.

Крис нащупал «молнию» на бауле. Вскрыл, порылся.

— Ну что там? — торопил Тартарен.

— Сухари, запас пресной воды, — ощупывал в темноте содержимое сумки Крис. — Солонина и галлон виски. Запас пороха, пуль и ружья.

— Ну да, — протянул разочарованно Тартарен. — А также маленький парусный.

— Чего вы все врете-то? — возмутилась Света. — Блин, мы тут болтаемся в море неизвестно где, а они острят.

— Вы совершенно правы, мадам, — подхватил Крис. — Я, как вы изволили выразиться, вру. Ничем полезным эти пираты нас не снабдили. Тут только какая-то пластмассовая хрень на веревочках.

Крис вытянул из баула плоский предмет на шнурке.

— Тём, ты у нас эксперт по технике. Посмотри.

Тёма взял плоскую коробочку. Повертел в руках, пощупал.

— Похоже на мобильник. Но это не мобильник. Оптика тут какая-то. Может, что-то вроде радиомаяка?

— Ага. Это чтоб наши тела легче найти было среди волн, — сказал Тартарен, выудил из баула штуку на шнурке, нацепил на себя.

— Почему — тела? — спросила Катя.

— Он шутит, — успокоил Крис, надевая непонятный предмет Кате на шею.

— Шутник, — сказала Света, но плоскую штучку все же повесила себе на грудь.

И каждый повесил это на шею. Больше в бауле ничего не было.

Держась за плот, качались на волнах. Вода была теплой, градусов так двадцать пять. Как будто ночное купание под звездами рядом с берегом. Только звезд не было. И берега тоже.

— Эй, — тряхнул Тёма Тартарена, — не спи.

— Что? — сонно спросил тот. — Да. Что-то сильно качает.

— Ветер усилился, — заметил Тёма.

— Хочешь сказать — будет шторм?

— Возможно.

— Есть предложение, — окончательно проснулся Тартарен. — Давайте расплывемся на все четыре стороны. Кто раньше доплывет до берега, крикнет остальным. Честно говоря, мне эта болтанка изрядно надоела. Да и пить хочется.

— Воды нет, это верно, — согласился Крис. — Зато унитаз прямо под тобой. А вот расплываться мы не будем.

— Это почему же? — поинтересовался Леша.

— Потому. Ты через сто метров уже не будешь знать, где плот и куда тебе возвращаться. Может, радиомаяки нам и подбросили. Но фонарей тут я не вижу. А мы еще пока не мыши летучие, чтоб радиосигналы улавливать.

— И что ты предлагаешь?

— Ждать рассвета. Или когда нас к берегу прибьет волной.

Юнг представил, как волна выбрасывает плотик на берег. Хорошо! Твердая почва под ногами. Можно вытянуться, подложить что-нибудь под голову, уснуть. Это если волна маленькая, а берег пологий. А если шторм усилится, а поблизости какой-нибудь скалистый берег? Да их просто разобьет в темноте о скалы, а они даже не поймут, что случилось!

Надо было сказать кому-нибудь об этом. Например, Крису. Но тогда его услышит Катя. А она, кажется, только успокоилась. Положила голову на руки и глаза прикрыла. Не стоит ее зря волновать. И ребят тоже. В конце концов, если тихо отплыть, никто и не заметит, что тебя нет.

Юнг выпустил край плота, волна подхватила его и унесла в темноту.

Дима проплыл так метров пятьдесят, весь отдавшись воде и ночи и ни о чем не думая. Остановил его образ, возникший вдруг в голове. Сначала он «увидел», что под ним не десять и не пятнадцать метров до кафельного дна бассейна. Дно невероятно далеко, как обитаемая планета. Наверное, на такой глубине лежит «Титаник».

От этой картинки дыхание перехватило, сжалось что-то в животе, захотелось колотить изо всей силы руками и ногами по воде, лишь бы двигаться.

— Паника, — сказал себе Юнг.

Паника — это конец. В два счета выдыхаешься, волна бьет в лицо, глотаешь соленую воду, пытаешься откашляться, глотаешь снова, хватаешься руками за воздух, в глазах темнеет.

Стоп!

Юнг перевернулся на спину, раскинул руки, закрыл глаза, вдохнул глубоко и медленно выдохнул, расслабив все мышцы. Потом еще и еще раз. Так дышать и расслабляться учил Тёма. Он, до того как попал на свою ракетную точку, долго и с успехом занимался йогой.

Юнг успокоился, лег на воду и поплыл, всматриваясь в темноту.

Он медленно, но верно удалялся от единственного живого островка в океане, стараясь не думать, как долго ему придется плыть и что будет, когда он решит вернуться.

Ветер подул сильнее. Темнота впереди сгустилась. Ему показалось… Юнг заработал руками сильнее. Гребки стали энергичнее. Ногами отталкивался от воды изо всех сил. Сгустившаяся темнота с каждым гребком отодвигалась все дальше. Показалось. Мираж. Темнота не была ни скалой, ни берегом. Темнота — это пустота.

Юнг в отчаянии ударил рукой по воде и вдруг почувствовал под собой что-то. Тут же острая боль резанула колено.

Юнг отдернул ногу, заколотил руками по воде, почувствовал под собой что-то твердое и лохматое. Тут же оно выскользнуло из-под ног, но он снова нащупал его, опустил руку, дотронулся до усыпанной чем-то острым и скользким поверхности.

Что это?

Поднял глаза. Прямо перед ним белела круглая площадка — маленький галечный пляжик. Выше — темной громадой скала. А сам он висел в воде, опираясь руками на обломок породы, заросший водорослями и облепленный острыми раковинами.

Это были берег, бухта, земля и спасение.

— Ой, что это? — в третий раз вскрикнула Катя. И все снова напряглись.

— Ну что там еще… — заворчала Света.

— Тихо! Слышите? — шепотом спросила Катя.

В темноте ясно послышался свист. Тоненький и короткий. Потом повторился. Тонкий, короткий свист через равные промежутки времени.

— Дельфины, — сказал Тартарен.

— Дельфины смеются и крякают, — возразила Светка.

— Скорее уж косатка, — поправил Крис.

— Это такие огромные? А что они едят? — спросила Катя. И вспомнила, как косатка хватает морского котика и как его шелковая ласта беспомощно бьется в зубах.

— Тихо! — прикрикнул Крис.

Свист раздался совсем близко.

— Может, она нас не заметит? — спросила Катя с надеждой.

— Да заткнешься ты? — зашипела Светка.

Замерли, прислушиваясь. И плеск со свистом замер, словно оно тоже прислушивалось. Потом позвало:

— Эй, где вы!

— Блин, да это ж Юнг! — захохотал Тартарен. — Юнг!

— Ребята… — слабо вскрикнул Дима и подплыл к плоту.

— Ты где был? — строго спросил Крис.

— Очень просто, — встрял Тартарен, — заснул и отцепился. Правильно?

— Ф-фу, — отдувался ослабевший Юнг. Выдавил с трудом: — Я на разведку сплавал. Там…

— Та-ак, — протянул холодно Крис. — Ты хоть понимаешь, что мог нас всех подставить?

— Как? — удивился Юнг.

— А так! Мы бы тебя хватились. Тебя нет. Пришлось бы искать в темноте, и кто-нибудь точно потерялся бы. Я ведь говорил…

— Погоди, — перебил Тёма. — Что ты видел?

— Земля…

— Где?

— Вон… там. — Юнг обернулся показать направление, и тут же все увидели.

В предрассветном сумраке можно было различить темный контур скалы. Юнг вздохнул разочарованно — и чего он полез раньше времени? Через полчаса все и так бы разглядели. Катя взвизгнула — то ли от радости, то ли сообразив, что волна несет их на скалы.

— Там, правее, — крикнул Юнг.

— Что там?

— Бухта. Гребем вместе! Скорее!

Компания собралась у одного борта плота и энергично заработала ногами.

Через десять минут волна благополучно высадила их на маленький пляжик. Чуть левее или правее — и их непременно бросило бы на скалы. Выходит, Юнг плавал на разведку совсем не зря.