Дикий Рыцарь. Пик Роквора

Старый волшебник

Путь до Глуши занял у Странников выдался довольно длинным. Большой проблемой было поймать убежавших лошадей, и впрячь их обратно. К несчастью для отряда, найти и вернуть удалось лишь одну из двух потерянных лошадей. Но, немного поругавшись с Вейлором, и пообещав в случае отказа отдать его в руки Михеля, который якобы сожрёт его мозги, вопрос с лошадьми удалось решить. Хотя рыцарю такой способ убеждения пришёлся не по душе.

Большую часть пути Леванд провёл отдыхая, расположившись прямо в повозке со снаряжением. Неожиданно для себя, молодой Леванд после налёта почувствовал сильную усталость, будто тот пережил не столкновение с парочкой демонов, а на протяжении нескольких часов без остановки сдерживал целую армию. Впрочем, неудивительно, с его-то ранами…

Нормальный сон к нему так и не пришёл — рыцарь постоянно видел ту снежную пустыню, будто окутанной враждебностью. Чёрный снег раз за разом стремился его поглотить, и Леванда спасало от этой участи только скорое пробуждение. Было ли это на самом деле не сном, или всё же это просто восприятие так играло с ним, было до сих пор неясно…

Толком не отдохнув, Михель проснулся в очередной раз уже когда совсем стемнело. Тело всё ещё немного скрипело от боли ран, а на душе чувствовались те самые жуткие чёрные снежинки. Казалось, что с каждым разом они проникали всё глубже и глубже в него, будто стремясь подстроить его под себя… Но со временем это странное чувство проходило.

Отряд окружали высокие деревья, покрытые светло-зелёными листьями. Средних Гор уже не было видно даже на горизонте. И единственной причиной, почему тьма ночи не поглотила Странников, были светлячки, светившиеся необычно ярко для маленьких насекомых.

Леванд перелез к Браубергу, управлявшим повозкой. Старик спокойно сидел, покашливая время от времени и едва держа в руках вожжи. С лёгкой улыбкой на устах смотрел на светлячков. Теперь, когда он снял свой капюшон, рыцарь отчётливо мог рассмотреть его голову, покрытую длинными спутанными седыми волосами, достигавшие ключицы. Брауберг никак не отреагировал на то, что юный рыцарь пристроился возле него, лишь слегка зевнул, и продолжил наблюдать за маленькими насекомыми.

Вообще, Свет был против любого проявления магии. Согласно его законам, она несла лишь хаос в Аксалом, из-за которого и случались все войны. Только вот, в Рокворском Ордене, несмотря на верность Свету, магию не презирали, и даже уважали, если она применялась во благо. Именно поэтому Михель не чувствовал никакой ненависти к магам, в отличие от других последователей Света.

— Слушай, ты ведь маг, да? — попытался начать разговор рыцарь, проведя со стариком пару минут в молчании. Брауберг отвлёкся от светлячков, и повернулся к рыцарю. В серых глазах была видна некоторая тоска, хотя на устах плясала улыбка.

— А ты ведь у нас рыцарь Рокворского Ордена? — с усмешкой поинтересовался старик.

— Лучше бы и дальше молчали, — пробормотал себе под нос Вейлор, везущий повозку на пару с другой лошадью.

— Ну… да… наверное… — неуверенно ответил Михель, слегка удивлённый данным вопросом. Брауберг в ответ лишь рассмеялся. Но смех практически сразу перерос в слабый кашель.

— Ну вот и я, наверное, маг, — сказал Брауберг, слегка улыбнувшись. — Только вот, заклинания у меня не очень.

— А как же то отражение стрел? — возразил Леванд. — Оно ведь было даже очень!

В ответ старик лишь тяжело вздохнул. Послышался хрип, а следом и кашель. Явно почувствовав засуху, Брауберг достал из-под своего плаща небольшой бурдюк с водой и сделал пару небольших глотков. Выдохнув с облегчением, он произнёс:

— Порой магия начинает сильно вредить своему носителю, — сказал маг, убирая бурдюк обратно под плащ. — И то отражение теперь засело у меня в горле.

— А… — протянул Михель. — Понимаю…

Снова повисла тишина. Которая будто съедала Рокворского рыцаря изнутри. Ему хотелось её нарушить хоть как-то, но вот с чего нужно было начать…

— Получается, вы… э… мастер магии? — смог наконец выдавить из себя вопрос Михель.

— Отнюдь, — покачал головой старик. — Я может и знаю о магии довольно много, но мастером назвать себя уже не смогу…

— Но ты всё равно активно используешь сильную магию, — заметил Михель. — Не это ли признак мастерства?

Брауберг тихо хохотнул, после чего всё снова переросло в кашель. Затем, покачав головой, он произнёс как-то по-отечески:

— Мастером магии считается не тот, кто может положить сотню врагов за секунду. А тот, кто нашёл способ использовать свою магию правильно. И приносить живым страдания… явно не по мне, мальчик мой.

— А демонам? — допытывался Леванд.

— А они разве не живые, подобно нам? — спросил с каким-то возмущением старик. — Скажи, что отличает нас от энов?

— Тем, что они твари, — вмешался Вейлор, нисколько не скрывая своего раздражения. — И заслуживают самых худших страданий из всех, что существуют в нашем мире.

Несмотря на слова кентавра, и последующего от старого мага упрёка в его сторону, Леванд не решался хоть что-то сказать им по этому поводу. Отчасти, он понимал и позицию Вейлора, готовый приписать их к Абсолютному Злу Аксалома, но, с другой стороны, он понимал, что не готов признать их неразумными убийцами.

Перед глазами всё ещё мелькал тот образ избитого воина Доминиона. Он не был похож на монстра, который был взбешён из-за наглости столь жалкого существа, как Леванд. Нет, он выглядел столь жалким и ничтожным, что даже язык не мог повернуться назвать его монстром. В тот момент, избитый кулаками рыцаря воин не отличался от… него самого.

Да, в детстве у Михеля было много разногласий со сверстниками, из-за чего его пару раз даже избивали. И в те моменты, когда он едва мог пошевелиться, его гнев обращался слезами, ведь ответить им было практически никак нельзя. И чувствуя сходство между собой в детстве и тем воином вчера, Леванд ощущал, как мороз на его коже становится всё сильнее…

— Тогда зачем ты сражаешься? — спросил рыцарь, спустя пару минут раздумий.

— Просто Хаббер имеет благую цель, которая мне по душе, — произнёс Брауберг, вытягивая левую руку вперёд. Светлячок немного покружил над сморщенной ладонью старика, а затем мирно присел на неё. — Сделать наш мир лучше. Это мечта каждого из нас, которой мы добиваемся всеми средствами, какие у нас есть, являясь тем, кто мы есть, или стремясь кем-то стать. Думаешь, что смог бы изменить мир, будь ты кем-то другим?

— Думаю, что я бы точно смог изменить мир… будучи королём, — произнёс задумчиво Михель. Брауберг и кентавр поперхнулись от смеха.

— А ты шутник, Мозгожор, — язвительно отметил Вейлор, не прекращая смеяться. — Королём он хочет быть! «Принесите мне мозги на завтрак»! «Поднимите мне веки»! О! О! Брауберг, а если он тебя к себе придворным магом возьмёт? Это же будет…

— Что ты несёшь, а? — недовольно поинтересовался Михель, бросив мрачный взгляд на кентавра. — Я совсем беспомощный, по-твоему? С такими простыми вещами я и сам могу справиться…

— Поверь, Мозгожор, все короли в наше время — сплошные неженки, которые думают лишь о себе, — произнёс Вейлор, вытирая брызнувшие из глаз слёзы. Смех потихоньку проходил. — Из людских и эльфийских, по крайней мере, точно. Когда-то да, были короли-герои, которые отличались своей самоотверженностью и преданностью своему народу. Но теперь…

— Мальчик, ты не прав, — сказал Брауберг, откашлявшись. — Мир может изменить кто угодно: хоть ребёнок, хоть калека. Я как-то слышал историю, как смерть одного нищего старичка стала причиной переворота в стране…

На секунду Михель задумался. И мысль была вовсе не о том, как он мог изменить этот мир, будучи собой. Рыцарь думал о хитром волшебнике, который так искусно смог развить целую философскую тираду из простого разговора, который так сильно желал Михель, чтобы не чувствовать всю эту поездку совсем уж тихой и мёртвой. Однако, для себя он уяснил одно: ни Брауберг, ни Хаббер в свет не верили. А это значит, что оба были в какой-то степени опасны…

Следующий день пути прошёл довольно спокойно. Леванд неустанно слушал рассуждения старого мага о добре и зле, смысле жизни, и насчёт других философских вопросов, пытаясь не проникнуться чужими идеями. А к вечеру показались огни. Странники наконец добрались до места назначения.