Диссертация на тему «Партнер-социопат»

Часть 2

Все-таки за эвтаназию!

Гермиона повернула ключ с угрожающим хрустом, резким взмахом руки набросила запирающие чары и, наконец, врезала позвякивающую цепочку в щель замка. Прижавшись острыми лопатками к двери, она прикрыла глаза и чертыхнулась.

Осенние дни с лживым любезным солнцем лишь притворялись, что согревают. В доме воздух насытился затхлой прохладой, от мебели исходил холодок, пробирающийся под кожу набегами, так, что никогда не знаешь, когда судорожно вздрогнешь и бесконтрольно поежишься. Обычно Грейнджер бубнила (и, как ей думалось, небеспричинно) о том, что быстро замерзает и что необходимо начать, наконец, закаляться. Но сейчас это не имело значения. Находясь в прескверном настроении, Гермиона даже не замечала, что пора топить камин. Запыхавшаяся, со здоровым румянцем, она, казалось, раскалилась добела — настолько сильно, что невозможно было определить, какие именно эмоции владели ею, но явно смесь гремучая, противоречивая.

Треклятый Снейп! Он всему виной. Ее возмущенное сердце даже не замечало, с какой силой качало насыщенную эндорфинами кровь. Подумаешь, «за эвтаназию»! Ерунда! Она выиграла в его глупом состязании! Победила!

От взмаха палочки зажегся свет. В коридоре повсюду громоздились коробки с книгами, на полу унылым холмиком валялись мантии, по разным углам — одинокие опрокинутые башмаки — следы утренней спешки. Если бы хватало времени на сон, если бы Гермиона не растягивала негу в объятиях одеяла и не вверялась обманчивым пяти минутам, то не покидала бы дом в состоянии урагана.

Ей нужен новый будильник, а лучше — персональный будильщик, приставучий и неугомонный, как вульгарная, но заводная рекламная песня.

Следовало прибраться. Но после спора со Снейпом не осталось ни сил, ни желания. Грейнджер повесила мантию в тоскующий по одежде шкаф и смело переступила измученные неопрятностью вещи. В гостиной на столе ее ожидал пергамент, уписанный плотным мелким почерком, — расписание. За последний месяц список дорос почти до ста пунктов. Грейнджер склонилась над ним и с особым нажимом зачеркнула собрание у Макгонагалл. От пьянящей радости, что очередной спор с ним позади, она до того преуспела с перечеркиванием, что ее рука, разогнавшись, повисла в воздухе.

Еще ни одно еженедельное собрание не заканчивалось нормально.

Снейп не собирался отставать.

Он выбрал жертву.

Капля чернил шмякнулась на лакированную поверхность стола. Гермиона стерла ее ладошкой, машинально пробежалась взглядом по следующим горящим дедлайнам. Раньше она и представить не могла, что способна привлечь такое количество клиентов. Удивительно, но на ближайший месяц закончилась запись! А еще ожидала своего часа научная работа по колдосоциологии. Она стояла в приоритете, и потому куда-то следовало вписать встречу с заказчиком — Драко Малфоем, чтобы хоть как-то, хоть в нескольких словах обсудить с ним методы исследования. Придется повозиться. Драко помог ей с переездом, сбил цену за аренду жилья, поддержал с заработком. Гермиона обещала не подвести. Но когда, когда ей все успеть? Когда, если Снейп выбрал в жертвы ее, Гермиону, и теперь не выходил из головы; если мешал сосредоточиться? Она прозвала его «Пожирателем времени». Ее времени.

Его спокойная физиономия все еще стояла перед глазами. Как быстро он ответил! Черт! Неужели не мог сказать, что «против»? Хотя бы ради приличия.

Гермиона покачала головой и вновь уставилась на список. Да-да, Малфой… Встретиться, разве что, ночью — поглазеть на зевки и ухмылки. Придётся опять урезать сон. Макгонагалл права: на новый проект едва ли хватит времени.

Грейнджер подперла ладонью щеку и устало вздохнула. Задуманный проект полезен для всех. Ей бы в свое время точно пригодилось, будь при ее выпуске что-то подобное. Не хотелось, чтобы светлые головы прозябали на рынке труда, как она сама. Да, такая жизнь неплоха. Многих удовлетворили бы и арендуемый дом, и неофициальное трудоустройство. Подумаешь, профессия, на которую метила, конкретно для нее имела стеклянный потолок. Ну и что? Рынок изобилует и другими вакансиями.

Видите ли, невозможно стать спин-доктором(1) в известной зельеваренческой компании — «Варю чудо!» — если отсутствует опыт работы. Даже попасть на стажировку и то нельзя: нет мест! Но Грейнджер рвалась только туда. Ни одна магическая организация не имела более благородной цели, чем эта — помощь маггловским детям. Лечить магией да еще с официальным разрешением Министерства — мечта! Однако пиар в магическом мире стоял на заре расцвета, и все немногие вакансии уже были заняты более удачливыми волшебниками, а потому негде было наработать необходимый стаж. Искать же счастья в магловском мире, учиться в колледже немагическим наукам она категорически не хотела.

Чудо случилось неожиданно: «Варю чудо!» нуждалась в молодых зельеварах, и Гермиона решила поступить в подмастерья, чтобы затем устроиться в компанию. А уже там как-нибудь договорится о вожделенной стажировке.

Изначально Гермиона подавалась к известным зельеварам, писала троим. Получила два объективных отказа и один снейповский.

Грейнджер покосилась в окно. В доме напротив горел свет.

— Невыносимый, невероятно подлый и гадкий человек…

Вся ее жизнь будто крутилась вокруг него. И это донельзя раздражало. А теперь еще и за эвтаназию! Гермиона поморщила нос. Зачем только искала тесты про социопатию в научных журналах. Ведь если они правы, то Грейнджер просто не имела морального права злиться! Она знала себя и свою сердобольную натуру.

— Пропади пропадом все ваши котлы, окислись все зелья с редкими ингредиентами! Пусть три, нет, четыре! Нет, пять! Пять новичков окажутся неумелыми, как Невилл! — пыхтела Гермиона, выискивая остатки сердитости. Но они, к сожалению, сходили на нет. Это привело ее в грустное замешательство. Неужели она выдохлась? А дальше что? Начнет Снейпа жалеть?

В гостиной всюду лежали книги: открытые и закрытые, потрепанные и совсем недавно купленные, библиотечные и ей принадлежащие. Голая стена просила шкафа, но вместо этого была заставлена коробками — Гермиона переехала в августе, но до сих пор не обставила дом, по-настоящему не обжилась. И все ее в интерьере раздражало, все не нравилось.

Гермиона подошла к камину и уложила шалашиком дрова. Медленно разгорелся огонь. Его алые отблески осветили два окоченелых кресла позади нее. На одном ожидала работа про социопатию. На втором — книги, которые на неделе нужно вернуть мадам Пинс, а Гермиона их даже не открывала. Не мешало бы подмести и помыть полы. Еще — вспомнить о пыли, которая устроилась на каминной полке и тумбочках. А сколько здесь стояло кружек с засохшими каплями кофе на дне! Непорядок. С понедельника начнут приходить клиенты, что за сервис их ждет? Нет-нет-нет, если Гермиона хочет быть спин-доктором, ей просто необходимо делать ставки на репутацию и качество обслуживания. Придётся пожертвовать выходными.

Кухня ютилась в другой половине дома и отделялась аркой. Все в ней было бежевого цвета: стены, занавески, шкафы, посуда. При взгляде на это однообразие во рту появлялся привкус овсянки или залежавшейся халвы. Единственное, что спасало интерьер — сиреневые свечи, которые в большом количестве разгоняли тусклый, болезненный вид комнат. Основное освещение Грейнджер предпочитала не зажигать.

Закипел чайник. Кофе удался — пенка гордо и неустойчиво возвышалась над краем кружки. Гермиона отхлебывала напиток, уныло поглядывая на запустелый задний двор. В гостиной хотя бы висели красные шторы, а здесь — блеклый тюль, напоминающий об осенней хандре.

Внезапно что-то загудело в камине. Пламя выросло и тотчас погасло. Истлевшие дрова зашипели, пустили грязный вонючий дымок.

— Чудесно! — Гермиона вжала голову в плечи и продолжила разобиженно впихивать в себя очередную дозу кофеина. В ответ камин кашлянул, извергнув облако сажи.и Оно взметнулось и причудливыми узорами осело на старый ковер, кресла, книги и ее работу. Грейнджер издала нечленораздельное, но полное злобы бормотание. Не впервой камин устраивал подлянку. Гермиона подозревала, что он затаил обиду. Причём безосновательную! Она вызывала мастера, тратила время, ругалась с хозяином дома, а в итоге заплатила втридорога за ремонт. Починить починили, но предсказали скорую поломку — одно из наибыстрейших пророчеств в ее жизни! Требовалась полная перекладка дымохода и обновления чар для каминной сети. Хозяин потребность дома игнорировал. Гермионе приходилось копить, чтобы успеть до заморозков.

С новой чашечкой кофе Грейнджер вернулась к письменному столу, добавила в список пункт про мастера, притянула манящими чарами испачканную работу. Сложив губы трубочкой, хорошенько дунула на пергамент — колдовать не хотелось. Воздушная чистка сбила основной налет пепла, но оставила титульник с серым напылением.

Тема «Влияние темномагических сект на развитие социопатических наклонностей» — самобытная. Гермиона сразу заявила, что некомпетентна как в колдосоциологии, так и в психиатрии, но Драко, развалившись в кресле и блаженно прикрыв глаза, заверял, что ничего гениального в Министерстве и не ожидают и что в общем-то плевать на достоверность. Даже официальной статистике верить нельзя, а что уж говорить о них — новичках в этом деле.

Честно, Грейнджер не знала, что писать. Сам Драко состоял когда-то в темномагической секте, если так, конечно, можно выразиться. Однако социопатия в нем не проявилась. Он был придурком, нахалом, надменной выскочкой — так с детства! Секты не при чем. Со вступлением в ряды Пожирателей поведение Малфоя не только не утонуло в девиациях, но и, наоборот, улучшилось. Во всяком случае, он многое переосмыслил. Можно утверждать, война изменила волшебников, но чтобы взрастила социальную болезнь, которая бы помутила разум, мораль и ценности, — спорно. Бытовой цинизм, ожесточенность, посттравматический синдром со всеми вытекающими — пожалуйста. Но социопатия — слишком громко сказано! Социопатом нужно либо родиться, либо долго воспитываться.

Внезапно в голове Грейнджер щелкнуло, что раскрыть тему следует иначе. Она введет новую переменную — идентичность! Тот, кто желал влиться в ряды «сектантов», изначально имел социопатические наклонности и причислял себя к таковым. Драко стал Пожирателем вынужденно. Таких, как он, можно назвать «невовлеченными», а значит, наименее подверженными разрушительному влиянию темномагических группировок. Социопатические наклонности могли развиться только у тех, кто был по-настоящему предан «секте».

Разобравшись с введением, Грейнджер перешла к работе с понятиями. Она раскрыла монографию прогремевшего на весь научный мир Фрейста-Кутини, макнула перо в чернила и начала конспект. Систематизация информации всегда давалась ей легко. Мешал только треклятый образ Снейпа, который постоянно присутствовал где-то на задворках сознания и будто бы усмехался.

— Это не про него, — чуть погодя услышала она свой недовольный голос и пришла к выводу, что звучит неубедительно. Ткнув пальцем в нужный абзац, пытаясь доказать самой себе, прочитала:

«Социопатия — это устойчивое нарушение характера волшебника. Сопровождается пренебрежением устоями и нормами магического общества. Социопаты выделяются агрессивным поведением, скверным характером, неумением строить отношения с окружающими. Такие волшебники чаще всего используют темную магию и нередко достигают высот в управлении ею».

— Да нет же, — пробубнила Грейнджер, таращась на точку.

«Социопаты превосходно манипулируют, а также нередко пугают магглов проявлениями магических способностей. Они не боятся обидеть или сделать больно; рассматривают окружающих как средства для достижения целей, поскольку им чужды, в первую очередь, такие чувства как эмпатия и сострадание. Данный тип волшебников опасен и склонен подчинять других путем запугивания».

Гермиона отбросила перо. В уголках ее губ притаилась досада. Социопатия объясняла многое в поведении Снейпа. В школьное время он доводил ее до слез. Оскорбление насчет прически не забыть никогда. На протяжении нескольких дней она покоряла сложное колдовство, лишь бы укротить непослушные волосы. Первое заклинание вышло неудачно и только сильнее запутало пряди. Чтобы хоть как-то привести их в порядок, у нее ушли все силы, закончилось терпение, и тогда, схватив гребень, она стала рвать соломенные колтуны. От боли школьница-Грейнджер задерживала дыхание и сжимала зубы так, что ныли десны, ломило под пломбами, а недостаток кислорода доводил до легкой тошноты. О, как она тогда была беспощадна к себе в попытке что-то доказать этому больному человеку! А как позднее пыталась пробиться к нему в подмастерья? Целый героизм! Думала, что их объединяло прошлое, что он рад бывшей ученице, что все-таки считает Гермиону Грейнджер незаурядной и имеющей неплохие задатки. Нашла, с кем связываться!

Все закончилось выгоранием. С тех пор она терпеть Снейпа не могла, хоть старалась сдерживать себя и демонстрировать вежливость. А у него день не удался, если кому-то не испортит настроения! И, черт побери, если он социопат, то она не могла на него злиться! Снейп лишал ее и этого права. Она всегда с состраданием относилась к больным. Даже сейчас он портил настроение. Нет, нет, она докажет, что Снейп не социопат!

Поскольку камин не сдерживал наступление холода, Грейнджер уже по привычке сходила в спальню за одеялом. Пошел дождь. Она вернулась к работе, плотно укутавшись в хлопковый кокон.

Снейп не социопат. Вот, например, «социопат не может понять своей выгоды при соблюдении норм и правил хорошего поведения». Снейп отлично чует выгоду, но иногда готов ей жертвовать ради едких замечаний. «Социопатам не хватает опыта для сдерживания импульсивности». Он импульсивен только в насмешках, но в остальном расчетлив до мозга костей. Так что и это не в счет! «Их антисоциальное поведение часто сопровождается негативными поступками, отличающимися жестокостью. Они мучают животных, могут даже их убивать, издеваются над сверстниками и детьми более младшего возраста, особенно магглами». Животных Снейп не мучает точно. Едва ли он убивает их без практической пользы.

«Детская социопатия проявляется в таких действиях, как крики, укусы, приступы злости, побеги из дома, бродяжничество». Гермиона нахмурилась. Этого она знать не могла, но уже представила темноволосого чумазого мальчугана, убегающего из бездушного дома. Внутри нее поднялся бунт, и какой бы ни был характер воспрявшего чувства, Грейнджер он не понравился! Она сердилась все меньше и все больше заходила в тупик.

«Предположить социопатию можно при наличии:

— отсутствие чувства вины и сопереживания;

— игнорирование моральных принципов, социальных норм и правил;

— уклонение от любых взаимоотношений и беспомощность в их поддержании;

— обвинение без повода окружающих людей, выдвигание необоснованных претензий;

— отсутствие понимания личных границ, как психологических, так и физических;

— стремление к подавлению и превосходству;

— индивид рад конфликтным ситуациям, поэтому часто сам их создает;

— одиночка».

Гермиона фыркнула. Возможно, Снейп все-таки склонен к социопатии, но ведь не болен! Это больше скверный характер. Чтобы быть социопатом, нужно попасть по всем пунктам, а Снейп выгоду от хорошего поведения знал, над животными не глумился, его угрозы почти никогда не перерастали в агрессию, а значит, он почти здоров. Она могла ненавидеть его и злиться! Если же Снейп на самом деле болен, то все его недостойное поведение перерастало в недостаток, справиться с которым он попросту не мог, даже если бы очень захотел.

Гермиона решила: пока есть хоть три доказательства, что Снейп не конченый социопат, она не будет считать его таковым. К тому же Министерство Снейпа оправдало, а следовательно, он не был фанатиком идеи чистоты крови! Министр магии Кингсли поспособствовал, что Снейпу вручили орден Мерлина и в качестве награды какую-то модную модель метлы. Нет-нет, он точно не социопат, а тест из журнала явно врал! Ну и что, что написал его Фрейст-Кутини? Даже гении ошибаются. Эвтаназия никак не связана с социопатией. Она здесь ни при чем. Признаться, сама Гермиона никогда не задумывалась об этом явлении, но и однозначно против не была. Так что вопрос, действительно, не в счет!

Как только со Снейпом стало понятнее, работа пошла продуктивнее. Хогсмид накрыло ливнем.

Ранним утром, ближе к половине пятого, когда небесная синева и туман никак не могли разделиться и порождали мистическую красоту, гулять в холодрыге которой не возникало желания, Грейнджер поставила точку и сладко зевнула. Одна глава исследования готова. Теперь нужно дождаться Драко, чтобы обсудить дальнейшие действия.

Гермиона прогнулась в спине, почувствовав тяжесть окаменевших мышц, и поняла, что если ляжет, то проспит до полудня, а потом целый день будет ощущать себя не лучше переспелых тыкв Хагрида. Спасти мог только животворящий эликсир. Главное — продержаться до вечера, а там хоть в восемь, хоть в семь лечь. Но зелья закончились. Грейнджер заварила кофе. Из кружки поднимался ароматный пар. Ее замерзшие ладони посильнее вцепились в теплый керамический сосуд. Стрелки часов подползали к пяти. В сладкой уличной дремоте кто-то тихо постучал. Могло показаться, что это последние капли дождя соскальзывают с крыши и бьются о подоконник. Тук-тук, тишина. Тук-тук, тишина. Тук-тук-тук-тук!

Взяв блюдце и поставив на него чашку, Грейнджер вяло приблизилась к окну. На подоконнике Снейпа сидел крупный непальский филин. Он нетерпеливо заявлял о себе. Очевидно, открывать ему не собирались. Поздней осенью, когда сыро и холодно, подняться из теплой постели в пять утра и подставиться мерзкой руке холода — определенный подвиг. Гермионе даже испытала удовольствие, представив, как Снейпу придется все это проделать. Птица не оставляла стекло в покое. Пять утра — с ума сойти! Кому понадобилось так рано вести переписку с зельеваром? Бедное животное. Не удивительно, что оно желает побыстрее разделаться с поручением. Кажется, филин начинал злиться.

Сначала Гермиона наблюдала с улыбкой. Стук относился к тому самому виду раздражающих звуков, игнорировать которые невозможно. Вот он — идеальный будильщик. Гермиону Грейнджер захватило ликование. Тук-тук-тук! Тук! Тук-тук! А потом почти плоский ритм, не дающий слуху передышки. Сонливость как рукой сняло.

Внезапно окно с грохотом приподнялось. Появился по пояс обнаженный Снейп. Свесившись через подоконник, он поймал отпрыгнувшего филина. Птица издала вопль и забила крыльями. Когтистой лапой она толкалась в не менее хищную лапищу — бледную, со вздутыми венами руку. Снейп и филин двигались слишком быстро для уставшего зрителя. Иногда мелькала пожирательская метка. Летели перья. Снейп исторгал ругательства, скалился. Филин метался то в одну, то в другую сторону, угрожающе клекотал, царапался. Лицо Снейпа искажалось гневом. В одно движение он затащил почтовую птицу в дом, но получил клювом в палец и разжал хватку. Филин выпал, заносился и залетал, как обезумевший, по комнате и, судя по глухим грохотам, что-то сбивал на своем пути.

Мрачный Снейп схватился за раму окна, готовясь вот-вот пресечь бегство пернатой, как заметил в доме напротив объемный белый силуэт — Грейнджер в объятии одеяла. Она, созерцая его напряженные плечи и суженную по-мужски талию, отпила кофе и поставила чашку на блюдце. Самое главное — выражение ее лица — полное спокойствие, безмятежность. Снейп задумался, а не страдает ли Грейнджер лунатизмом. В этот момент удача улыбнулась филину. Он выскочил в окно и с победоносным хохотом исчез в дымке тумана. Снейп поджал тонкие губы и с громыханием рамы закрыл окно.

— Вот. Же. Черт… Да он конченный…— протянула Грейнджер и, наконец, ее бледные, как рисовый пергамент, щеки покраснели. Над горизонтом показалось солнце.