До наступления первого Дня

Глава 10

За счет света фонаря рейтинг друзей подскочил так, что грозил оставить далеко позади авторитет старшин руров. Об этом чуде только новорожденный не судачил в поселение все последующие дни.

И Сергей воспользовался этим обстоятельством на полную катушку.

Первым достижением стало то, что старики больше не заикались о нападении на соседей и терпеливо ждали приказа Адольфа Гитлера, который, как известно, дать мог его только через избранных им же, то есть Сергея, или его заместителя по снабженческим вопросам, Виктора. А они пока молчали в тряпку.

Вторым важным достижением стало неограниченная возможность привлекать в ритуальные церемонии сколько надо работников. Появлялась возможность все механические и физически нудные производственные процессы перекладывать на чужие плечи. При этом быть совершенно уверенным, что никто из них не попытается отлынивать даже, когда нет начальства рядом.

Виктор поручил Семену и его троим ученикам, производство чернил и бумаги, на окончательное получение которых ушли ровно три дня.

Они должны были растолочь до состояния крупномолотого кофе все собранные орешки и отдельно кристалл, который повезло найти в шахте.

На три дня залить родниковой водой порошок из орешков, а порошок из кристалла растворить в родниковой воде нагревая ее до появления пены, которую нужно было аккуратно удалять.

Через три дня Виктор собственноручно перелил обе жидкости в один большой кувшин и, взболтнув, получил готовые к употреблению канцелярские чернила.

Команда Семена, внимательно выслушав указания Виктора, за эти же три дня проделала еще одну большую и нудную работу.

Снопы они замочили в огромной глиняной бадье и все вчетвером непрерывно его молотили, пока не получили однородную волокнистую массу. По поручению Виктора они добавили в эту массу еще порошок мела, которым они лечили боли в желудке, и продолжали мешать и толочь.

Виктор также поручил Семену добавить в полученную массу немного светлой глины и животного клея, которую тот мог добыть вываркой сухожилий.

Затем они всю эту мокрую массу разложили под солнцем в шести больших квадратных рамах, сколоченных из толстых стволов камышей, и долго трамбовали гладкими камнями.

В результате, после полной сушки, получили шесть большущих листа, хоть и не очень качественных, но вполне пригодных для письма, рисунков и чертежей. Оставалось обрезать в удобный формат.

Как только все было сделано и бумага собрана в большие стопки, Виктор пришел к своему другу с одной из них и торжественно вручил всю пачку и готовые к употреблению канцелярские чернила со словами: «осталось тебе только купить гусиные перья».

Виктор даже не представлял себе, какую радость вызовут у Сергея его подарки.

Ему грозила немедленная казнь в медвежьих объятиях. Только вопль и затрещавшие ребра спасли его от неминуемой кончины.

— Откуда ты все это знаешь? — восхищался Сергей, любовно касаясь бумаг.

— Да, ничего особенного, — смущенно почесал Виктор темечко. — В «Науке и Жизни» было написано… Кстати! — поспешил еще порадовать друга Виктор. — Дрожжи готовы. Завтра с утрянки начну готовить бражку. А через неделю покапает «горькая слеза» Духа войны. Так что, морально готовься к шпионажу.

— Дерзай Витек, дерзай. Чую, у нас все получится. Как здорово, что мы встретились. А то сам, наверняка, не справился бы.

Виктор, довольный, что доставил другу столько радости, выбрался наружу и пошел в свой домик, где его уже ждала подруга.

На следующее утро, после завтрака и недолгого общения с Милой, Виктор подобрал большой чан, из тех, что дополнительно поставили ему гончары по его заказу, засыпал в него на треть зерна и добавил специально для этого дела плошку уже проросшего, все это залил почти доверху теплой ключевой водой. Плотно обвязав верх чана тканью, он отложил его под вытяжку на семь дней. А сам занялся сборкой агрегата для перегонки.

Он представлял собой многоэтажную конструкцию, которая устанавливалась на единый железный каркас и должна была поместиться под той же вытяжкой.

Первый его этаж был на достаточной высоте, чтобы можно было под ним развести огонь. И состоял он из большой железной емкости для воды, в которую уже навесно погружался другой большой тонкостенный глиняный горшок в форме усеченного конуса. В нем и должна была кипеть брага. Этот сосуд, где-то на две-третьей высоте, имел вживленные в тело горшка тоненькие железные прутики, на которых устанавливалась другая глиняная посуда, для сбора готового самогона. А над этой уже закреплялась еще одна железная чаша в форме опрокинутой круглой пирамиды, срединная часть которой почти плотно закрывала конусную чашу вместо крышки. В ней нужно было постоянно держать воду и, которую постоянно необходимо было охлаждать.

Значит, понадобятся помощники, которые в трехсменном режиме будут это делать.

По этой обслуге необходимо было использовать потустороннее могущество Сергея.

Виктор пошел к другу. Но его у себя не оказалось. Поэтому он еще немного побродил по территории, а потом решил пойти в какое нибудь укромное место и потренироваться в стрельбе из лука.

Прихватив лук и стрелы, он отправился в сторону леса. Там было достаточно прогалин, где можно было бы пострелять без свидетелей.

Он установил небольшую мишень из куска коры на кустик, и в шагах пятидесяти аккуратно разложил у ног свои стрелы. Сегодня он решил стрелять на меткость.

Первая же стрела застряла в кустах в тридцати сантиметрах от мишени.

Он уже заложил вторую, и собирался прицелиться, как шестым чувством ощутил, что за ним наблюдают.

«Эх, мерзавцы! — подумал он огорченно. — От них не укроешься, чтоб спокойно потренироваться».

И он сделал вид, что вовсе не стреляет, а совершает молитвенный ритуал. А сам исподтишка оглядывал окружающий лесок.

Заметил он их не сразу. А как понял, что это не из поселения люди, а совершенно из другой оперы, просто обомлел. Несколько одетых в шкуры, с большими дубинами. Их свирепые рожи уставились на него из-за дальних деревьев.

Виктор тут же понял, что, влип в неприятность. Как назло, не прихватил свою острогу. Теперь оставалась надежда только на свой лук, из которого он еще и не очень-то ловко пуляет.

Он медленно развернулся к пришельцам, потом также медленно направил в их сторону наконечник стрелы, что уже лежала на тетиве.

Сердце учащенно забилось в тревоге.

В тот же миг эти несколько дикарей, а их оказалось шестеро, с воплем и, высоко закинутыми над головами дубинами, ринулись на него.

Виктор мгновенно выпустил натянутую стрелу. С чмоканием вошла на половину в волосатую грудь первого дикаря. А Виктор поспешно уже поднимал вторую.

Мгновенная смерть товарища на таком расстоянии из незнакомого оружия ввела наступающих во временное замешательство, и они несколько замедлили бег. Этим тут же воспользовался Виктор, пустив вторую стрелу в живот второго нападающего. Тот завопил и, схватившись за оперение стрелы, скатился в траву.

Остальные четверо опомнились, и побежали зигзагами на Виктора, пытаясь не давать ему возможности целиться. Но двое переусердствовали и столкнулись на вираже.

Как только они притормозили, Виктор в третий раз выстрелил и увидел, что попал в предплечье одному из столкнувшихся.

Трое целых и один раненный были уже совсем близко. Лук становился бессмысленной палкой.

Виктор отбросил его в сторонку и схватил, сколько мог за секунду схватить стрел с земли. На ходу перехватив в правую одну, он понесся навстречу атакующим.

Дикари этого явно не ожидали. Скорее всего, подумали, что он постарается дать деру.

Воспользовавшись их растерянностью, Виктор сделал перекат под ноги одного из них, вскочил и вонзил стрелу рукой прямо в горло противника.

Вблизи они оказались, несмотря на издали грозный вид, щуплыми и на голову ниже него. Но они были вооружены. И это было немалое их теперешнее преимущество. Хотя теперь уже втроем, к тому же один ранен.

В этот миг другой позади Виктора замахнулся тяжелой дубиной, а перед ним очутился тот, у которого насквозь было прошито предплечье, и тоже замахивался дубиной в здоровой руке.

Виктор стремительно вильнул влево и, откатываясь в сторону, видел, как дубина размозжила голову раненому дикарю.

Он снова вскочил на ноги и хорошим пинком в зад откинул от себя горе-воина на целых пять метров. Перехватил правой еще одну стрелу и с размаху всадил, тому, кто оказался ближе остальных, точно в горло.

Напротив него остался только один, а упавший только поднимался.

Виктор не упустил своего шанса. Быстро поднял валяющуюся под ногами дубину только что убитого, боковым взмахом проломил тому голову.

Моментально его обрызгала кровь перемешанная мозгами.

Виктор еще больше разъярился. В нем просыпалась звериная сущность цивилизованного человека.

Спящая тысячелетиями в генах, она пробуждается при первом же случае убийства себеподобного. Особенно, когда так кроваво.

Не теряя ни секунды, он подскочил к, уже поднявшему свою дубину, дикарю и, не давая тому опомнится, разнес и ему бедовую тыкву.

Потом еще некоторое время, кровожадно рыкая, он носился по прогалине, пока не очухался и брезгливо не отбросил окровавленную дубину далеко в чащу.

Видать, стал опять цивилизованным.

Виктор сидел на траве и, разглядывая то, что наделал, тихо презирал себя.

Понятно, что защищался. Но так!

Спустя некоторое время, все еще ругая себя всеми известными ему ругательствами, он собрал все смертоносные и просто рассыпанные стрелы, как мог, оттер с себя кровище, и уныло поплелся в поселение.

— Вот и потренировался, — проворчал он на прощанье.

Первым делом он отправился к роднику, долго и тщательно отмывал с себя следы бойни. Потом нашел у дома Милу, попросил ее принести и ему местную одежонку, а эти — постирать.

Подруга без единого вопроса о кровяне быстро все сделала. На удивление, точно туника и мокасины были по его размеру.

Затем она сама, нежно разгладила пальцами его растрепанную замызганную шевелюру, перевязала лоб повязкой.

Теперь он наверняка стал таким же, как все. Даже обидно стало.

Ну, Сергею простительно. Как-никак он член правительства. И должен быть в парадной форме. А ему-то зачем? Нет. Надо попросить Милу поскорее застирать его шмотки.

Но ждать результата он не стал, а сразу пошел к другу.

Когда он вошел, Сергей аж подскочил.

— Эх, как же тебе подходит обновка, — воскликнул он.

По его лицу Виктор так и не понял, издевка это или на самом деле так считает. Но решил, что, все-таки издевка. Уж слишком озорно сверкают его глазки.

— Это я временно, — буркнул он, проходя к шкурам на полу. — Костюм свой испачкал. Отдал на стирку.

— И где ж ты замызгался, мил человек?

— В лесу. Хотел пострелять из лука.

— И как охота? — поинтересовался Сергей.

— Шесть душ.

— А зачем тебе это надо? Охотники с запасом бьют каждый раз. Небось, замучился тащить сразу столько.

— Я сказал семь душ, а не туш, — пояснил Виктор.

Сергей с недоумением уставился на друга.

— Ты что, по людям там стрелял?

— Можно и так сказать, — уныло промямлил Виктор. — Не знаю даже как вышло. Как лютый зверь стал. Двоих пристрелил, а четверых руками раздавил…

— Стой, стой, — Сергей подсел к нему поближе. — Давай по порядку расскажи. Что произошло-то?

Виктор рассказал все во всех подробностях, не забыв и про то, как он обезумел под конец. Ему было стыдно в этом признаваться, но решил понести свой крест до конца.

Когда он закончил повествование, Сергей спешно выскочил из помещения, оставив его одного недоумевать.

Пришел спустя несколько минут, сообщил:

— Я послал туда, куда ты сказал, воинов. Пусть разберутся кто такие. А пока давай, чего нибудь перекусим… Катя! — заорал он на весь поселок.

Влетела Катя и быстренько накрыла им циновку.

Они молча пожевали что было перед ними, а потом Сергей загадочно улыбнулся и достал листок бумаги, исписанный мелким почерком.

— Я вот, — смущенно начал он, — стишок сегодня накатал. Хочешь послушать?

И не дожидаясь ответа, принял поэтическую позу и прочитал:

— Тучнеет мира Голиаф,

Сверкает меч наш неподкупный.

Какой же силой недоступной

Ты, мальчик, мужа одолел?

Бушует море, зверем став,

Сверкают тучи огневые.

Каким упорством одаренным

Ты смог титана…

В этот момент на улице поднялся гвалт. Послышался топот множества ног.

Сергей растерянно прервал чтение и обернулся ко входу.

Там стоял воин, козыряя указательным пальцем.

— Зовут, — кратко доложил воин и исчез.

Они скоро поднялись со шкур, направились к выходу.

Весь люд был на площади. Прямо возле статуи Марак в землю древками вниз были воткнуты шесть копий, на остриях которых красовались головы Виктором убиенных дикарей. Причем, только три из них смотрелись целыми. Возле голов стояли все пятеро старейшин и несколько воинов.

При приближении героев, толпа почтительно расступилась, пропуская их в центр площади.

Старцы тихо шептались, пока они не приблизились к ним.

— Это глоты, — сказал один из них, обращаясь к Виктору. — Наши злейшие враги из леса. Они убивают наших охотников и воруют женщин. Ты хорошо поступил, что убил их так много. Ты великий воин, Виктор.

Остальные старцы тоже закивали в знак согласия. А другой добавил:

— Много наших женщин они держат в рабстве. Ты отомстил за шестерых.

— Вы знаете где они их держат? — спросил Виктор.

— Да. Наши лазутчики давно обнаружили их стан. В самом сердце леса они устроили свои жилища.

Виктор вспомнил, что со скалы он замечал далеко в лесу круглые проплешины, где дымили костры. Значит, там они ютятся.

— Почему же вы до сих пор не освободили пленниц, если знаете где они? — удивился Виктор. — Вы их боитесь?

Старцы переглянулись. Такой наглости ни один из руров безнаказанно не пережил бы, но этих двоих они сами боялись до колик в животе.

— Наши воины никого не боятся, — надменно выдал тот самый, что во сне с Марак флиртовал. — Но мы, пока не скажет сама великая Марак, — и он задрал голову к высоким торчащим грудям идола, — пока не скажет, не можем идти на них войной.

Всю эту белиберду Сергей слушал, прекрасно понимая причину их нежелания воевать с глотами, даже, если там томятся в рабстве местные женщины.

Глоты, это вам не богатые северные племена. С них ничего не возьмешь, как с церковной мыши. А потерь не избежать. Вот и молчит при встрече с хитрожопым старцем их Марак.

— Вот что нужно сделать, — сказал, как отрезал Сергей. — Сегодня я спрошу на счет этого дела Адольфа Гитлера. — Старики дружно зажали рты и издали звуки, отдаленно напоминающие смех.

— Если он даст команду о нападении, — смеясь, продолжал Сергей, — то все мои воины завтра же с утра пойдут со мной. Кто не подчинится — расстрел на месте. — Последнюю фразу он, почему-то, озвучил по-русски, а все вокруг сочли это за заклинание, потому что испуганно втянули головы и озирались на небо.

Друзья повернулись на сто восемьдесят градусов, и пошли назад. А за ними и остальная толпа стала расходиться, оставив растерянных старшин в одиночестве с отрубленными головами.

Когда вернулись к себе, Сергей спросил у Виктора:

— Ты считаешь, что нужно пойти с воинами на тех дикарей?

— Сам разве так не считаешь? — удивился Виктор. — Там томятся такие же женщины, как наши Мила и Катя. И мы, как те пердуны, должны закрыть на это глаза?

— Я только спросил. Завтра с утрянки пойдем.

Сергей поднялся и обычным трубным зовом позвал Катю. Та вбежала, на всякий случай, держа в руках циновку.

— Вот что, милая. Принеси-ка мне мою кольчугу. И Милу найди. Скажи ей, пусть достает своему любимому такую же.

Катя печально кивнула и убежала. А Сергей повернулся к Виктору.

— Чем же ты воевать собрался?

— Ну-у… — затянул Виктор, — а острога не подойдет?

Сергей от души захохотал.

— Нет, не подойдет. Рогатка тоже не подойдет. А лук нельзя рассекречивать. Да и дальнобойное оружие в лесу не очень.

— Остается копье? — неуверенно спросил он у Сергея.

— Вроде да. Но я бы посоветовал нечто подходящее для ближнего боя. Например, мачете.

— Тогда, два. В каждой руке, — обрадовался идее Виктор.

— А ты справишься с непривычным делом?

Виктор хмыкнул:

— Сомневаешься?

Вопрос решился. Выбор пал на два коротких клинка. Надо было срочно идти к кузнецам.

Они, не теряя времени, отправились в мастерскую.

Как только вошли, старший мастер тут же отложил работу и посеменил к ним, постоянно прикладывая палец к повязке.

— Есть у тебя, отец, короткие клинки? — первым спросил Виктор, опасаясь, что Сергей опять запоет песню про Гитлера и о его задании.

Мастер задумчиво потер подбородок, потом кивнул и побежал к своему тайному загашнику. Потому что долго рылся в углу, возле наковальни. Достал оттуда обернутый кожей сверток, снова подбежал к ним.

Перед ними он на полу развернул сверток. Виктор увидел в нем штук двадцать различного размера и веса боевые клинки.

— Они самые лучшие. Их я изготовил, как учил меня мой мастер, из черного песка, — гордо заявил он.

— Где ты брал черный песок? — тут же заинтересовался Сергей. И Виктор увидел, как глаза его загорелись.

— Там где западная река встречается с болотом. Но это очень долгое и трудное дело для меня.

— Понятно, — задумчиво проговорил Сергей. Потом, как будто проснулся. — Давай посмотрим на твое оружие.

Надежное оружие — обнадежил их мастер. — Берите, какие захотите. Для Духа войны мне ничего не жалко.

Друзья опустились на корточки и внимательно перебрали поделки. После долгой критической оценки, подобрали, хоть и не совсем одинаковых по размеру, но самых больших, почти, что желаемые мечи, два ровных обоюдоострых клинка.

— Они ваши, — торжественно заявил мастер. Стал обратно заворачивать остальные.

Сергей, тем временем, подошел к своей булаве и небрежно вскинул ее на плечи.

— Спасибо, отец, — поблагодарил мастера за клинки Виктор. — Придет время, взамен отдам еще лучшее.

Они вышли из мастерской с чувством сделанного важного дела.

Вернувшись назад к Сергею, они обнаружили внутри обеих женщин. Каждая держала в руках по плетенке. У Милы еще на плече лежал отстиранный спортивный костюм.

Виктор, не раздумывая, сразу переоделся в него, хотя был он немного сыроватым. А сверху стал примерять плетенку, которая, по точному глазомеру Милы, оказалась как надо впору.

Хитросплетения жгутов местами расширялись, местами суживались, образовывая толстый панцирь в уязвимых местах тела, одновременно, не закрепощали движения. Ее рукава доходили до локтей, а снизу четырьмя свободными кусками прикрывали ноги с обеих сторон.

Надев кольчугу, Виктор остался доволен изделием местных мастериц. Но попросил Милу приладить за спиной из жгутов же, две ножны под его клинки, да так, чтобы их рукояти выглядывали из-за спины.

Она долго приставляла клинки к его спине, чтобы точно выяснить, как именно он хочет, чтобы они закреплялись. Отметив указанные места, попросила его снять плетенку. Что он тут же сделал.

Сергею не нужна была примерка. Он уже давно имел специально для него плетенную из самых толстых, надежнейших жгутов. Поэтому, пока Виктор занимался своей обновой, сидел в углу и чиркал что-то гусиным пером на бумаге.

Когда женщины ушли, Виктор обратился к своему генералу.

— Не пора ли объявить всеобщую мобилизацию?

— Пора брат, пора, — закивал Сергей, с неохотой откладывая перо.

Виктор не ожидал, что у такого неотесанного громилы в душе неожиданно может проснуться поэт. И сколько же неожиданностей собирается преподнести ему главнокомандующий?

Сергей встал, скомандовал:

— Взвод, подъем!

Виктор вскочил, дал честь, и они пошли к Белому Дому руров.

При их приближении появился воин. Быстро козырнув им пальцем, отстранился от входа.

Они вошли; увидели, как всегда, сидящих рядком у стены, старшин. Посредине пустовало место главнокомандующего. Но Сергей не захотел восседать с ними, а прямо от входа рявкнул:

— Хайль Гитлер!

Старики спешно зажали рты, хотя такую формулировку имени Духа войны слышали впервые.

Виктор опять засмеялся. Эта комедия становилась все привычнее в присутствии Сергея. А главнокомандующий, улыбаясь, продолжал:

— Только недавно говорил с ним. Гитлер приказал атаковать восточные границы неприятеля.

Один из стариков недоуменно возразил:

— Лес не на востоке…

Но Сергей не дал ему возможности развить свою мысль до конца. Он просто нагло заявил, что Гитлеру виднее, где тут лес. Завершил свою краткую речь приказом:

— Утром у ворот должны стоять все свободные от охоты воины!

Собираясь уже уходить, повернулся к затихшим старикам и добавил:

— Да. Мастера и их ученики остаются.

Затем он круто развернулся и вышел не прощаясь.