До наступления темноты

Глава десятая

Небо совсем посерело, и в каптерке стало почти темно. Побродив по ней, я в конце концов нашел выключатель и зажег одну-единственную лампу дневного света.

Первое, что я увидел, – это винтовку и патроны, лежавшие на полке рядом с картой и компасом.

Я оторвал от катушки изоляционной ленты кусок сантиметров пятнадцать длиной, уложил на липкую сторону патрон и обернул его лентой. Затем положил второй, тоже обернул – и так далее, пока у меня не получилась упаковка из четырех патронов, помещающаяся в любой карман и не производящая там шума. Оставшиеся свободными пять сантиметров ленты я подогнул, чтобы ее легче было размотать, и начал готовить следующую упаковку.

Мне предстояло провести под открытым небом четыре ночи – две уйдут на охоту за мишенью и еще две придется отсиживаться в джунглях, ожидая, пока улягутся страсти и можно будет двигаться к аэропорту.

Я отыскал старый станковый рюкзак и бросил его на койку вместе с запасной коробкой патронов, тремя литровыми бутылками «Эвиана», девятью банками консервированного тунца и упаковкой твердых плиток кунжута на меду.

Судя по содержимому полок, после ухода военных у местных жителей действительно много чего осталось на руках. Я откопал на них пончо, несколько новых одеял и темно-зеленые противомоскитные сетки. Из пончо можно соорудить палатку, а сетки не только избавят меня от разного рода ночных тварей, но и послужат камуфляжем. Я взял три штуки.

Наиболее важной находкой стало мачете, вещь в джунглях совершенно незаменимая. Оно также было наследием армии США и куда более крепким, чем мачете, которым размахивал Диего.

Кроме всего этого мне требовалась рабочая одежда, которая в любом случае быстро промокнет, а к ней – сухой комплект и гамак. Сетчатый гамак я уже приглядел на веранде.

Я продолжал рыться на полках и скоро нашел, к великой своей радости, то, чего мне так не хватало, – флаконы с густой прозрачной жидкостью. Этикетка уверяла, что концентрация ее составляет 95 процентов. «Дит» – волшебное средство, позволяющее держать на расстоянии москитов и всяких ползучих тварей. Я бросил на койку три флакона.

Теперь можно было укладывать рюкзак. Содрав с плиток кунжута шуршащую обертку, я уложил их в полиэтиленовый пакет и сунул его в левый боковой карман рюкзака, откуда пакет легко будет доставать в дневное время. Одну из бутылок «Эвиана» я поместил в правый – из тех же соображений. Две другие вместе с консервными банками, завернутыми, чтобы не звякали, в посудные полотенца, пошли на дно рюкзака. Основательная еда понадобится мне только по ночам, когда я буду уходить с огневой позиции.

Противомоскитную сетку и одеяла я уложил в большой пластиковый мешок. Гамак присоединится к ним позже, когда я заберу его с веранды. Все, находящееся в этом мешке, должно оставаться сухим в любое время суток. В него же пойдет сухая одежда, в которой я выйду из джунглей, направляясь к аэропорту. Ее придется позаимствовать у Аарона.

Две другие сетки я положил рядом с рюкзаком, вместе с несколькими нейлоновыми багажными ремнями. Из таких ремней можно быстро соорудить простенькую, но удобную снайперскую люльку.

Я присел на койку, прикидывая, что мне еще может понадобиться. Прежде всего козырек для оптического прицела – нельзя допустить, чтобы солнце, отразившись от его линз, выдало мою позицию.

Я нашел небольшой пластмассовый цилиндрик с противогрибковой присыпкой – опять-таки наследие армии США, – опорожнил его, обрезал с двух концов и рассек вдоль. Пружинистый пластик обхватил металлический цилиндр прицела, я подвигал его взад-вперед и получил козырек, длина которого ненамного превосходила диаметр линз. Теперь солнечный свет отразится от прицела, только если я наведу винтовку прямо на солнце.

Далее, необходимо защитить ствол и спусковой механизм винтовки от дождя, поскольку мокрые патроны и мокрый ствол меняют траекторию пули. Я надел на дуло полиэтиленовый пакет, клейкой лентой закрепил его, зарядил винтовку двумя патронами и поставил ее на предохранитель.

Разодрав дно прозрачного пластикового мешка, в котором хранилось одеяло, я натянул его на винтовку, так что мешок покрыл оптический прицел, магазин и затвор, и закрепил с обоих концов изолентой. Потом надрезал пластик над прицелом, освободив его. Теперь все, кроме прицела, было закрыто полиэтиленом. При этом я еще мог снять винтовку с предохранителя и, когда настанет время, положить, надорвав пластик, палец на спусковой крючок.

Еще в один такой же мешок, последний на полке, я уложил карту, надпись на которой гласила, что она составлена для Панамского правительства 551-й инженерной ротой армии США в 1964 году. С той поры на охваченной ею территории появилось немало нового, дом Чарли например. Но меня это не очень заботило: меня интересовал рельеф местности – возвышенности, ручьи, болота. Знание их поможет мне выбраться к городу.

Компас я повесил на шею и спрятал под футболкой. Карта, компас, мачете и документы должны находиться при мне все то время, что я проведу в джунглях.

Перенеся все снаряжение на полку слева от койки, я потянул за шнурок выключателя. Не то чтобы мне не хотелось никого видеть, просто затишье перед боем лучше всего использовать для сна.

Я вдруг проснулся. Резко поднес руку с часами к лицу – нет, беспокоиться незачем: чуть больше четверти девятого. Можно еще поваляться до девяти.

Дождь негромко, но упорно барабанил по крыше, в унисон с низким уханьем вентиляторов за дверью смежной комнаты. Я перевернулся на живот. И только тогда услышал какое-то бормотание, показавшееся мне заговорщицким.

Звук исходил из компьютерной, и я на ощупь направился к ведущей туда двери. Ориентиром мне служила полоска серебристого света под ней.

Я приложил ухо к двери, прислушался.

Голос принадлежал Кэрри. Она шепотом отвечала на вопросы, которых мне не было слышно.

– Нельзя, чтобы они приезжали сейчас… А если они его увидят?.. Нет, он ничего не знает, просто ну как я сумею помешать их встрече?.. Нет, не могу. Он проснется…

С силой стиснув дверную ручку, я на полсантиметра приоткрыл дверь, чтобы посмотреть, с кем разговаривает Кэрри.

Черно-белое изображение немного подрагивало и расплывалось по краям. Джордж, в клетчатом пиджаке и при темном галстуке, смотрел прямо на нее.

Губы Джорджа шевелились, Кэрри слушала отца через наушники.

– Нет, не получится, на этом его не проведешь… Что ты хочешь, чтобы я с ним сделала?.. Он спит в соседней комнате… Нет, тогда у него просто подскочила температура… Господи, папа, ты же говорил, что этого не случится…

На экране Джордж ткнул в нее пальцем.

Она сердито ответила:

– Конечно, получилось… Я ему нравлюсь.

Я прислонился головой к косяку. Давно меня не предавали так капитально. Ведь знал же я, что откровенничать с ней нельзя, отлично знал.

– Нет, я должна пойти, все приготовить, он рядом, за дверью…

Когда я распахнул дверь, Кэрри в ужасе вскочила с кресла, провод наушников натянулся, они съехали ей на шею, экран погас.

Мгновенно оправившись, она нагнулась, снимая наушники.

– А, Ник – ну как, сегодня спалось лучше?

Она все сразу поняла, я видел это по ее глазам.

Я глянул на дверь в гостиную – закрыта – и в три шага приблизился к Кэрри. Зажав ей рот ладонью, я вцепился в волосы у нее на затылке и оторвал Кэрри от пола. Она пискнула, зеленые глаза ее расширились. Обеими руками Кэрри вцепилась мне в запястья, стараясь уменьшить нажим на лицо. Я поволок Кэрри в темноту каптерки, так что ноги ее почти не касались пола. Пинком захлопнув дверь, отчего оба мы на мгновение ослепли, я сказал ей на ухо:

– Сейчас я задам тебе несколько вопросов. Потом уберу руку ото рта, и ты на них ответишь. Не вопи, просто отвечай. Кивни, если ты меня поняла.

Голова ее резко задергалась в моих руках. Медленно, глубоко вздохнув, я снова зашептал ей на ухо:

– Почему ты говорила обо мне с отцом? Кто сюда едет?

– Я все объясню, прошу тебя, позволь мне подышать…

Мы оба услышали рев джипа, приближавшегося к дому по раскисшей дороге.

– Пожалуйста, Ник, оставайся здесь. Это опасно. Я все объясню потом, пожалуйста.

Я включил свет, схватил с полки винтовку, содрал с затвора полиэтилен и сунул в карман две заготовки с патронами.

Звук мотора нарастал, а Кэрри все еще упрашивала меня:

– Прошу тебя, останься, не выходи из комнаты – я все улажу.

Я подошел к наружной двери.

– Выключи свет, сейчас же!

Она дернула за шнурок выключателя.

На пару сантиметров приоткрыв дверь, я глянул вправо, в сторону фасада дома. Джипа я не увидел – только свет фар, бьющий сквозь дождь по веранде.

Я выскользнул в дверь и тихо прикрыл ее за собой. Повернув налево, метнулся к моечной, и тут же одна за другой хлопнули две дверцы джипа, послышались крики – не агрессивные, скорее уведомляющие. Кричали, похоже, по-испански. Свернув за угол, я под прикрытием дома побежал к хибарке со взрывчаткой.

Я пробежал метров, может быть, двести, прежде чем рискнул оглянуться. Фары освещали дом, звук двигателя затих. Еще двадцать шагов. Свет фар, пока я спускался к хибаре, понемногу скрывался из виду. Я повернул направо и побежал к опушке леса.

На полпути я снова свернул направо и начал подниматься по склону, приближаясь к дому. Я так сосредоточился на своей задаче, что даже не заметил, как прекратился дождь.

Оказавшись метрах в ста пятидесяти за домом, я начал передвигаться с большей осторожностью, пригнувшись так низко, как только мог.

Теперь я уже видел площадку перед верандой и фары большого полноприводного джипа, стоявшего рядом с «маздой». На крыше джипа лежала вверх дном резиновая надувная лодка.

Двигатель джипа работал на малых оборотах, рокот его стал различим, когда я достиг наконец пластиковых баков. Опустившись на землю и держа винтовку в левой руке, я пополз между рядами баков.

Постепенно мне открывалось то, что происходило на веранде. Я увидел две мужские фигуры и Кэрри, но голосов расслышать не мог. Один из мужчин был немного ниже и толще другого.

Я занял огневую позицию между баками. Прицел, на объектив которого попали капли дождя, давал расплывчатую картинку.

Половину поля зрения занимала голова Кэрри. Я вглядывался в ее лицо, пытаясь хоть что-нибудь по нему определить. Она что-то говорила, и вид у нее был не испуганный, просто серьезный.

Я повел винтовкой. Теперь мне был виден мужчина, тот, что повыше. Латиноамериканец в черной рубашке без ворота, стрижка «ежиком», косматая борода. Поведя прицелом вниз, я увидел забрызганные грязью зеленые камуфляжные штаны, заправленные в не менее грязные сапоги. Владелец их оживленно жестикулировал, тыча пальцем то в Кэрри, то во второго мужчину. Что-то было неладно.

Он перестал размахивать руками и уставился на Кэрри, видимо ожидая ответа. Я перевел прицел на нее. Она медленно покивала, открыла сетчатую дверь и крикнула в дом: «Аарон!»

Я нацелился на джип. Это был «джи-эм-си», высокий, весь в грязи. Дверцы его были закрыты, но двигатель продолжал работать.

Хлопнула сетчатая дверь. Я снова навел прицел на веранду и увидел Аарона. Его никто не поприветствовал: Кэрри что-то говорила ему примерно минуту, после чего он кивнул и вернулся в дом. Вид у него был озабоченный. Кэрри и двое других последовали за ним. Тот, что покороче, нес алюминиевый кейс, которого я до сих пор не замечал. Я увидел в окно, как они проходят мимо книжных полок, направляясь в компьютерную.

Внезапно я периферийным зрением углядел какую-то вспышку слева и, повернувшись, успел увидеть, как в темноте салона «джи-эм-си» догорает спичка.

Наведя прицел на джип, я различил на заднем сиденье огонек сигареты. Я нацелился на боковые окна, но не мог понять, тонированные они или нет, – пока тот, кто курил в машине, не затянулся снова. Затяжка была недолгая, я не увидел ничего, кроме неяркого треугольного свечения за окном задней дверцы. Это наверняка тот самый «джи-эм-си», который я видел у шлюзов. Вероятность того, что еще одна машина имеет такую же отличительную примету, ничтожна.

Дальняя от веранды дверца джипа открылась, и кто-то вылез наружу. Мне видна была только верхняя половина тела мочившегося мужчины. Но это длинное лицо и нос я признал.

Хорошего мало. Человек-Пицца был в доме Чарли; мне предстояло вот-вот отправиться туда же. Он знал Джорджа; Джордж знал обо мне.

Когда сетчатая дверь распахнулась и двое мужчин появились на веранде, он быстро шмыгнул обратно в машину. Низкорослый нес с собой кейс.

Двигатель взревел, и джип развернулся, заливая все вокруг меня светом. Я вжался в землю, дожидаясь, пока луч фар проскользнет поверх меня, потом поднялся на колени и некоторое время смотрел, как меркнут задние фонари джипа, слушал замирающий звук двигателя – машина уходила в джунгли.

Я вылез из грязи и пошел к дому. В каптерке горел свет. Я осторожно положил винтовку на койку, и в это время Кэрри вошла в соседнюю комнату, села за компьютер и спрятала лицо в ладонях. Я прикрыл за ее спиной дверь.

– Рассказывай.

Лицо у нее, когда она повернулась ко мне, было испуганное.

– Меня просто в дрожь бросает. Ты даже не представляешь, что это за сумасшедшие. Ненавижу, когда они приезжают сюда.

– Это я заметил. Но кто они такие?

– Они работают на отца. Проводят какую-то операцию против КРА, где-то на Баяно. Что-то связанное с трафиком наркотиков… Операция секретная, поэтому связь с Джорджем идет через нас. Он велел не говорить тебе об этом.

– Так почему же они приехали, когда я здесь?

– Веб-камера… они отслеживают все суда, подозреваемые в перевозке наркотиков. Мне велели выключить ее перед твоим появлением, а я забыла. Ничего себе шпионка, да? А когда все-таки выключила, это сказалось на всей их связи, что-то сбилось в цепочке. – Она указала на провода под столами. – Им пришлось приехать, чтобы все исправить. Об этом Джордж и разговаривал со мной, когда ты вошел. Мы не хотели, чтобы это помешало заданию, на которое он тебя послал…

– Постой-постой – меня послал твой папаша?

– Ты не знал? Он контролирует обе операции.

В комнату вошел Аарон, взглянул на меня, потом на Кэрри.

– Я ему рассказала, – произнесла она. – Обо всем.

Аарон снова перевел взгляд на меня, вздохнул.

– Я всегда ненавидел все это. Говорил ей, чтобы она не впутывалась. – Он повернулся к Кэрри: – Не стоит оно того. Должны же быть и другие способы.

Он приблизился к ней, обнял, погладил по голове.

Я вышел через гостиную на веранду – составить компанию москитам – и начал отвязывать гамак.

Все, что рассказала Кэрри, имело бы смысл, кабы не Человек-Пицца. Если он заметил у шлюзов Аарона или «мазду», это объясняет, почему он с такой поспешностью смылся оттуда: Аарон и Кэрри могли не знать, что он здесь, и ему не хотелось, чтобы его увидели. Но оставался еще вопрос о том, зачем он появился у Чарли, и вот тут я ничего не мог понять.

Я сошел на землю, открыл багажник «мазды» и при свете с веранды увидел, что все уже упаковано в старую брезентовую сумку. Вытащив из багажника провонявший бензином старый буксировочный трос, я возвратился к дому.

Поднявшись на веранду, я понял, что намереваюсь предпринять в связи со всем этим. Решительно ничего. Я не могу позволить себе делать что бы то ни было, помимо того, ради чего оказался здесь: я должен спасти жизнь Келли.

Мне следует думать только о задании. Главная моя цель – не огорчить Дасэра.

С гамаком и тросом в руках я открывал сетчатую дверь, когда Аарон на цыпочках вышел из темной спальни Люз и направился ко мне. Я негромко сказал ему:

– Послушайте, до сегодняшнего дня я ничего не знал ни о Кэрри, ни о ее папаше, ни обо всех прочих делах. Жизнь – дерьмо, о чем я весьма сожалею, однако у меня есть задание, и мне по-прежнему необходимо, чтобы кто-то меня подвез.

Он вздохнул, глубоко и протяжно:

– Вам известно, почему она это делает?

Я кивнул:

– Что-то связанное с американским гражданством.

– А, так вы в курсе. И все же знаете что? Как ни противно Кэрри в этом признаться, ей просто-напросто нравится Джордж, и потом, ей хочется, чтобы американцы были первыми во всем мире. – Он поднял руку, показывая часы: – Вам что-нибудь еще нужно?

Он был прав: без малого десять, пора выступать.

– Да. Я поместил в один из ваших баков взрывчатку из хибары и оставил его там.

– Вы берете его с собой?

Я кивнул. Аарон снова вздохнул. Похоже, существовало много такого, о чем Кэрри ему не рассказывала.

– Ладно, дайте мне пять минут.

Мы разошлись в разные стороны – он в свою спальню, я в каптерку. Кэрри так и сидела в парусиновом кресле, опершись локтями о стол.

Хлопнула сетчатая дверь – Аарон отправился за миной. Вспомнив, что сухой одежды у меня по-прежнему нет, я заглянул в компьютерную.

– Кэрри? – Она не ответила. – Кэрри?

Когда я вошел, она медленно подняла голову.

– Мне нужна одежда. Полный комплект.

– А, верно. Я, м-м-м… Да, конечно. – Она встала и вышла.

Я порылся под койкой и на полках в поисках дополнительных пакетов из-под одеял. Найдя их, взял винтовку, снова обернул ее и закрепил пакет клейкой лентой.

Кэрри вернулась с коричневой хлопчатобумажной рубашкой и того же цвета парусиновыми брюками. Запихав их в уже уложенный в рюкзак пакет, я положил сверху две противомоскитные сетки и застегнул рюкзак.

Прежде чем заправить брючины в носки, я обильно оросил штаны «дитом», а заправив, полил и носки тоже. Затем пришел черед рук, шеи и головы. Мне требовалось подобие защитной брони из «дита». Я опрыскивал одежду и втирал жидкость в ткань. Кэрри стояла неподвижно, как зомби, и я бросил ей один из флаконов:

– Обработай мне спину, ладно?

Это словно бы вырвало ее из транса. Она принялась с силой втирать жидкость в мою рубашку.

– Я отвезу тебя.

– Что?

– Это моя работа, я тебя и отвезу. Ведь это мне нужен американский паспорт для Люз.

Я кивнул. Мне не хотелось ввязываться в долгий разговор.

– Нам пора. – Над моим плечом появился полупустой флакон.

Кэрри вышла, а я засунул два других флакона «дита» в карман на верхнем клапане рюкзака и начал заворачивать винтовку в одеяло.

Обстановка в машине, в которой тряслись мы с Кэрри, была натянутой. Я, защищая прицел, держал ладонь на винтовке, стоявшей у меня между колен. В конце концов мы выбрались из леса и покатили по долине мертвых деревьев. Тут она кашлянула:

– Я прощена?

Кэрри посмотрела на меня, проверяя, так ли это, и взгляд ее тут же вернулся к дороге, уклонявшейся влево.

– Почему твой папаша просто не сделает для Люз американский паспорт? Уж это-то ему, наверное, по силам?

– Конечно, по силам. Но я никогда ничего не получала от него просто так. Нужно было сначала заработать. Предполагалось, что наш дом будет всего-навсего пунктом связи. Потом началось – еда, припасы, горючее. Его люди не хотели ездить за всем этим в Чепо, боялись, наверное, что их там узнают… Потом появился ты. Аарон говорит, что это уже никогда не кончится, что отец так и будет использовать меня. Возможно, он прав, и все же, как только Люз получит гражданство, мы отсюда уедем.

– Собираешься к маме в Бостон?

– У нее дом в Марблхеде, на берегу. Меня ждет работа в Массачусетском технологическом институте, а Люз – школа.

– А что такое с твоим папашей? Никак не могу понять, любит он тебя, ненавидит или что-то еще.

– Да я и сама не понимаю. Я никогда не знала, кто он такой, чем занимается. Он вечно куда-то уезжал и возвращался – иногда с наспех купленным подарком для меня. А потом, стоило мне привыкнуть к его присутствию, уезжал снова. Он холодный человек, но все-таки мой отец.

– Аарон сказал, что ты похожа на него – что-то про американцев, первых во всем мире.

Кэрри рассмеялась:

– Аарон думает так только потому, что однажды я согласилась с отцом относительно того, что в этой стране все делается неправильно. Аарон слишком упрям. Он надеется на улучшения в будущем, но они же сами собой не произойдут. Зона, которую он помнит, ушла в небытие. Мы, Америка, позволили этому случиться. И это отвратительно.

– Ваши парни вернутся сюда, если каналу будет что-то угрожать. Разве в договоре нет такой оговорки, где-то внизу, мелким шрифтом?

– О да, разумеется. Вдруг на нас русские нападут. Но я не хочу планировать свое будущее, исходя из этого.

– Ваши ребята сами отдали канал, так? И что при этом выиграли?

– О, тут нам придется рассмотреть две основные проблемы. – Указательный палец ее правой руки поднялся над дергающимся рулем. – Возможности пресекать трафик наркотиков с девяносто девятого сократились примерно втрое. Люди вроде Чарли и КРА получили свободу действий. Единственный ответ на это предложил Клинтон: пожертвовав миллиардом долларов, приступить к плану «Колумбия» – направить сюда войска, технику и вообще поднять как можно больший шум.

Она умолкла, сражаясь с рулем.

– Без Зоны у нас нет выбора – только продвигаться дальше на юг, сражаться за панамцев на их же задворках. Но из этого ничего не получится. Мы попросту втянемся в долгую, дорогостоящую войну, которая на торговле наркотиками почти и не отразится. Отдав Зону, мы сами создали ситуацию, в которой она нужна нам больше, чем когда бы то ни было. Сумасшедший дом, верно?

Да, пожалуй, определенный смысл в том, что она говорит, присутствует.

– Иными словами, это примерно то же, что начинать вторжение в оккупированную немцами Францию прямиком из Нью-Йорка?

Кэрри, борясь с колеей, одобрительно улыбнулась:

– Панама понадобится нам и как передовой рубеж развертывания наших сил, и как буфер, который позволит остановить распространение конфликта на всю Центральную Америку. То, что сделал Клинтон, очень опасно, однако без Зоны у него иного выбора не было.

Мы наконец вылезли на дорогу к Чепо.

– И самое пугающее – это то, что теперь каналом заправляет Китай. Мы отдали его стране, которая вполне способна поддерживать КРА.

– Ну, брось, контракт получила фирма из Гонконга. Она управляет портами по всему миру.

Кэрри скрипнула зубами:

– Да что ты говоришь? Между прочим, десять процентов акций этой фирмы принадлежит Пекину – оттуда-то и управляют портами на обоих концах канала. По сути дела, мы позволили коммунистическому Китаю контролировать четырнадцать процентов торговли США.

Я начал понимать, куда клонятся ее рассуждения.

– Чарли входил в группу, которая проталкивала сделку с китайцами. Интересно, что он получил в награду – уж не свободу ли использовать шлюзы для своего бизнеса?

Во мраке показались огоньки: мы приближались к Чепо. Кэрри все поглядывала на меня, ожидая реакции на свои слова.

– Полагаю, это и определяет мое место в общей картине, – сказал я. – Я приехал, чтобы помешать Чарли передать КРА систему наведения ракет, которую они смогут использовать против американских вертолетов в Колумбии.

– А, так ты, выходит, из хороших парней. – Она опять улыбнулась.

– Не уверен. – Я помолчал в нерешительности. – Твоему отцу нужно, чтобы я убил сына Чарли.

Джип дернулся и остановился. В красноватой мгле я видел лицо Кэрри и затруднялся сказать, что выражали ее глаза – потрясение или отвращение. Возможно, и то и другое.

– Мне не следовало тебе это говорить, операция секретная. – Я попытался сладить с собой, но не мог, крышку с котелка сорвало окончательно. – Да и потом, мне стыдно. И все же я вынужден сделать это. Я, как и ты, в безвыходном положении.

Я смотрел на освещенные фарами грязные выбоины.

– Его зовут Майкл. Университетский студент Аарона.

Кэрри обмякла на сиденье.

– Шлюзы… Аарон рассказывал мне, как…

– Все верно. Он лишь на пару лет старше Люз.

Кэрри не ответила, ее взгляд был устремлен на дорогу.

– Теперь ты имеешь несчастье знать все, что знаю я.

Пора все-таки было заткнуться. Я повернулся к Кэрри и смотрел, как она, сжав губы, ведет машину, будто на автопилоте.