До наступления темноты

Глава пятнадцатая

Сквозь грязное ветровое стекло я всматривался в вытекавших из дверей аэровокзала пассажиров, вслушивался в рев реактивных двигателей поднимавшихся в небо самолетов. По дороге к аэропорту я проделал столько фокусов, позволяющих избавиться от скрытого наблюдения, что, пожалуй, стряхнул бы с хвоста и Супермена. И тем не менее я сидел, приглядываясь к подъезжающим и отъезжающим машинам, и пытался припомнить, не видел ли когда-нибудь прежде их или их водителей.

Часы на приборной доске показывали почти три часа. Я включил радиоприемник и начал перебирать радиостанции в поисках новостей. Вскоре женский голос уведомил меня, что, по не подтвержденным пока сообщениям, за неудавшимся ракетным ударом, который был, судя по всему, нацелен на судно, проходившее Панамским каналом, стоит КРА. Новость была не первой свежести, особых подробностей не сообщалось, однако из сказанного дикторшей можно было заключить, что какие-то рыбаки видели, как ракета летела, потеряв управление, а затем упала в залив меньше чем в километре от берега. США уже возобновили свое присутствие в Панаме. Теперь американцы пытались выудить ракету и монтировали средства защиты, которые позволили бы в дальнейшем воспрепятствовать подобного рода террористическим актам.

Я выключил приемник. Это были первые услышанные мной новости об инциденте. В последние шесть дней я как только мог удерживал себя от попыток выяснить хоть что-то.

Я потратил три долгих дня на то, чтобы выбраться из джунглей, привести себя в божеский вид и на попутных машинах добраться до столицы Панамы. Еды в рюкзаках не оказалось, так что мне пришлось выкапывать съедобные корешки. Но зато на рюкзаках можно было лежать, спасаясь от грязи, а нашедшаяся в них запасная одежда, хоть и была мне не по размеру, ночами защищала мои руки и голову от москитов.

Добравшись до столицы, я просушил на солнце две взятые мной на трупах в доме Аарона и Кэрри сотенные бумажки, и пятна крови осыпались с них крохотными чешуйками. На эти деньги я купил одежду и снял в старом квартале грязнющую комнату, хозяина которой не заботило, кто я и что я. Лишь бы деньги платил.

Во вторник, то есть четыре дня назад, моя кредитная карточка все еще не была аннулирована, так что, похоже, договоренность с Дасэром пока оставалась в силе. Помывшись и переодевшись, я отправился в банк и снял с нее максимально разрешенную сумму – 12 500 долларов, после чего воспользовался билетом до Майами. Оттуда я покатил железной дорогой в Балтимор, штат Мэриленд. Чтобы добраться до него, потребовалось два дня и четыре поезда – не желая привлекать к себе внимание, я не покупал билетов дороже ста долларов. Дасэр мог установить, что я покинул Панаму, и проследить мой путь до Майами. Ну и пусть его, не возражаю, а вот сверх этого ничего ему знать не следовало. Сейчас, по прошествии трех дней, Редфорд и Кроссовки вполне уже могли осматривать достопримечательности Вашингтона.

Я услышал щелчок дверной ручки автомобиля и увидел Джоша за окном его черного, пожирающего непомерные количества горючего «доджа», в котором я и сидел. Одной рукой он открывал дверцу, в другой держал бумажный стаканчик с растворимым кофе и банку колы.

Когда Джош уселся за руль, я взял кофе, пробормотал: «Спасибо» – и поставил стаканчик на приборную доску.

Джош не отрывал глаз от въезда в многоуровневый гараж, стоявший на другой стороне улицы.

– Через полчаса, – сказал он. – А пока пей колу.

Я кивнул и потянул за колечко на крышке банки, Джош между тем отхлебнул кофе. Что бы он сегодня ни говорил, я соглашался со всем. Он встретил меня на вокзале, два часа вез в машине, и вот мы здесь, в Международном аэропорту Балтимора. Джош даже купил мне колу.

Он выглядел все так же: сверкающая коричневая лысая голова, неизменная легкая полнота. Очки в золотой оправе придавали ему вид скорее угрожающий, чем интеллектуальный.

Помолчав немного, Джош повернулся ко мне. Я знал, что он зол на меня – ему не удавалось этого скрыть.

– Дальше будем жить по правилам, – сказал он. – Ты слышишь? Первым делом, дружок, тебе придется разгрести дерьмо, в котором мы все оказались по твоей милости. Меня не волнует, в чем там суть и что тебе придется делать. Просто покончи с этим. Тогда, и только тогда, позвонишь мне. Вот так оно теперь и пойдет – как у разведенных супругов, которые ради детишек стараются вести себя пристойно.

Мы просидели, вглядываясь в автомобили, еще десять минут. Джош время от времени вздыхал – размышлял о нашей с ним договоренности. Она ему явно не нравилась, однако он все равно будет придерживаться ее, потому что это правильно. Наконец он допил кофе, и мы выехали с парковки, направляясь к многоуровневому гаражу. Когда мы подъезжали к барьеру кассового автомата, я пригнулся, притворившись, будто что-то уронил. Последнее, в чем сейчас нуждался Джош, – это наша с ним общая фотография.

Свободных мест на первом этаже было много, но мы покатили прямиком к ведущему наверх пандусу.

Мы встали на свободное место на самом верхнем этаже, и Джош кивнул в сторону зеленого «вояджера» с номерами штата Мэн и тонированными стеклами.

– Пять минут, понял? Это опасно. Господи боже, она мне все-таки сестра.

Кивнув, я потянулся к дверной ручке.

– И не забывай, дружок, девочка прождала тебя всю прошлую неделю.

Я вылез из машины и пошел к «вояджеру». Стекло на его переднем боковом окне опустилось, открыв моему взору женщину лет тридцати с небольшим, чернокожую красавицу с собранными на затылке в узел волосами. Она одарила меня встревоженной полуулыбкой и, вылезая из машины, указала пальцем назад, на сдвижную дверь.

– Очень тебе признателен, – сказал я.

Ответа не последовало. Женщина отошла к машине Джоша и забралась в салон.

Встреча с Келли внушала мне некоторые опасения. Мы не виделись с ней уже больше месяца. Я сдвинул дверь. Келли, пристегнутая ремнем безопасности, сидела на заднем сиденье и смотрела на меня, слегка смущенная. Возможно, слегка настороженная. Я залез внутрь, чтобы не торчать у всех на виду.

Поразительно, как меняются дети, если не видишь их каждый день. Глаза и нос Келли, казалось, приобрели теперь более четкие очертания, рот стал немного больше – совсем как у юной Джулии Робертс. Еще немного, и она превратится в живой портрет своей матери.

Я сдвинул в сторону валявшиеся на передних сиденьях игрушки и сел.

– Привет. Ну, как ты? – Мне не терпелось обнять ее, но я не решался. Вдруг ей этого не хочется.

Огромный лайнер закладывал вираж прямо у нас над головами. Рев стоял такой, что я перестал слышать даже собственные мысли. Я заткнул пальцами уши и скорчил гримасу. По крайности, улыбки я от нее добился.

Склонившись между спинками сидений я поцеловал ее в щеку. Холодности в ее реакции не ощущалось, но и особого восторга тоже. Я ее понимал: какие уж тут восторги, когда ждешь, что тебя снова огорошат.

– Я так рад видеть тебя. Как ты?

– Хорошо… А что это за шишки у тебя на лице?

– Осы покусали. Да бог с ними – ты-то чем занимаешься?

– Я на каникулах, у Моники. Ты останешься с нами? Ты обещал приехать ко мне еще неделю назад.

– Я помню, помню, просто… понимаешь, Келли… Послушай, я страшно сожалею, что не выполнял своих обещаний. Ну, ты знаешь, не звонил, не приезжал. Мне хотелось приехать… просто… ну, дела и все такое, ты понимаешь?

Она кивнула, как будто и впрямь поняла.

– А теперь я и вовсе влип в одну историю, так что мне придется на время уехать, прямо сегодня… Но я правда хотел увидеть тебя, хотя бы на несколько минут.

Лайнер уже приземлился и с воем катил по посадочной полосе. Меня расстраивало, что, пока не утихнет шум, я не смогу сказать ей всего, что собирался сказать.

– Знаешь, когда ты переехала к Джошу, я ревновал тебя к нему, но теперь я понимаю, это было правильное решение, самое лучшее. Нужно было, чтобы ты общалась с его детьми, играла с ними, ездила на каникулы к Монике. Так что мы с Джошем договорились вот о чем: когда я разберусь с кое-какими делами и вернусь сюда, я стану вести себя по-другому – ну, знаешь, навещать тебя, звонить по телефону, ездить с тобой отдыхать. Мне очень хочется этого, потому что я страшно скучаю по тебе и все время о тебе думаю. Однако пока все должно оставаться по-прежнему – ты будешь жить с Джошем. Понимаешь?

– А на каникулы мы вместе поедем? Ты говорил, что когда-нибудь мы так сделаем.

– Еще как поедем! Но, правда, не сейчас. Сейчас мне придется разбираться… ну…

– С делами?

Мы оба заулыбались.

– Вот именно. С делами.

Моника открыла переднюю дверцу и во весь рот улыбнулась Келли:

– Нам пора, солнышко.

Келли глянула на меня, и на один страшный миг я решил, что она вот-вот расплачется.

– А можно мне поговорить с доктором Хьюз?

– Зачем? – спросил я испуганно.

По лицу Келли расплылась улыбка:

– Ну как же, мой папа только что развелся с другим моим папой. У меня возникли проблемы.

Даже Моника и та расхохоталась:

– Ты смотришь слишком много сериалов, солнышко!

Я вылез наружу, дверца закрылась, и машина тронулась с места.

Когда я вернулся к Джошу, он сказал мне через окно:

– От выхода из зала прилета ходит автобус до железнодорожного вокзала.

Я кивнул и, махнув на прощание рукой, направился к лифту, однако Джош хотел еще кое-что мне сказать:

– Знаешь, дружок, может быть, ты и не такой урод, каким я тебя считал. Но тебе все-таки следует разгрести это дерьмо, привести свою жизнь в порядок.

Я кивнул еще раз, и Джош уехал, от «вояджера» его отделяли две машины.

Я больше не собирался спихивать Келли на Джоша. Это было бы слишком простым выходом. Она не только нуждалась в двух родителях, она их заслуживала, даже разведенных. Я надеялся, что мой визит, пусть и короткий, – это все-таки лучше, чем ничего.

Разобравшись с «делами», я вернусь сюда, и мы все как следует обговорим. Я получу права на посещение ребенка, мы придумаем, как дать Келли все, в чем она нуждается, упорядочить ее жизнь, внушить ей уверенность в том, что окружающие всеми силами заботятся о ней.

Однако «дела» мне предстоят не легкие. Если я хочу, чтобы меня, Келли и даже Джоша с его семейством не сделали очередными мишенями, я должен преодолеть – раз и навсегда – два препятствия: Джорджа и Дасэра.

В перспективе решения этой проблемы можно добиться с помощью Джорджа. Ему по силам отозвать пущенных по моему следу псов. А установить с ним связь можно через Кэрри.

Первым делом надо отправиться в Марблхед. Я доберусь туда двумя поездами завтра, к шести утра. Отыскать Кэрри или ее мать будет нетрудно. Городок невелик.

Что касается Дасэра, то тут придется поторопиться, поскольку Редфорд с Кроссовками, возможно, уже в пути. Гарантии моей безопасности у меня все еще имеются, о чем я и сообщу Джорджу. Действительная в течение трех месяцев квитанция камеры хранения спрятана за одним из телефонов-автоматов на вокзале Ватерлоо. Придется слетать туда, забрать багаж и перепрятать его в другое надежное место.

Прямо сейчас звонить Дасэру я не собирался. Звонок можно проследить. Позвоню завтра.

И тут мне пришло в голову: а зачем вообще возвращаться в Англию? Что меня там ждет, кроме спортивной сумки? А вдруг Джордж, если я правильно разыграю свои карты, добудет американский паспорт и для меня? В конце концов, я не позволил системе наведения попасть в лапы КРА и, возможно, спас тем самым один из первоклассных американских авианосцев. Я вправе заявить, что оказал тем самым немалую услугу звездно-полосатому флагу.

И как знать? Быть может, пока я буду разбираться с делами, Кэрри позволит мне ночевать на диване в доме ее матери.