До наступления темноты

Глава пятая

– Как я уже сказал, в пятницу я отсюда исчезну, а до того времени постараюсь не доставлять вам лишних хлопот.

Мы выехали на широкий бульвар, миновали мини-Манхэттен – ультрасовременный район с японскими ресторанами, бутиками прославленных кутюрье и автосалоном «Порше» – и, вылетев на берег, покатили вдоль изгиба залива.

Вереница переходивших улицу школьников заставила нас остановиться. Все девочки были в белых платьях, мальчишки – в синих шортах и белых рубашках.

Аарон, глядя на них, улыбался.

– У вас есть дети, Ник?

– Нет, – покачал я головой.

Мне не хотелось ввязываться в подобные разговоры. Чем меньше он обо мне знает, тем лучше. Хороший оперативник такого вопроса не задал бы. Мне было странно оказаться в обществе человека, не знавшего элементарных правил.

– А у нас девочка, Люс. В ноябре ей будет пятнадцать.

– Замечательно. – Оставалось только надеяться, что он не вытащит из бумажника ее фотографию.

Мы пробивались сквозь плотный поток машин. Справа от нас мелькали испанские колониальные здания. Между ними раскинулись парки со статуями испанцев шестнадцатого века, с геройским видом указывающих мечами в море.

Скоро мы миновали внушительные комплексы американского и британского посольств. Всегда хорошо заранее выяснить, где находится твое посольство, чтобы знать, куда бежать, когда тебя начнут брать за жабры. Послы обычно не сильно радуются, когда нелегальные оперативники обращаются к ним за помощью. Придется лезть через забор, людей вроде меня в парадную дверь не пускают. Но если уж я попаду внутрь, одной только службы безопасности, чтобы выбросить меня на улицу, не хватит.

Мы достигли конца залива и въехали в явно менее благополучный район города. Здесь стояли многоквартирные, обветшалые дома с плоскими крышами, некогда красочные их фасады обесцветило солнце.

Проезжая мимо уличного рынка, Аарон сказал:

– Это Эль-Чорильо. Помните, «Правое дело»?

Я кивнул.

– Ну вот, как раз здесь высаживался американский десант, когда они – то есть мы – атаковали город. Здесь находился штаб Норьеги. Его разбомбили вчистую.

Спустя недолгое время мы выехали из трущоб и оказались в фешенебельном жилом районе. Один из домов, мимо которых мы проезжали, еще только строился, внутри вовсю работали дрели. Энергия поступала от генератора, некогда принадлежавшего американским военным, о чем свидетельствовала камуфляжная окраска и сделанная по трафарету надпись: «Армия США».

– Видите? – Аарон указал на генератор. – ЮЖКОМ не успел к назначенному сроку очистить пять последних баз. Было принято решение бросить здесь все имущество, цена которого не превышала тысячи долларов. А чтобы облегчить себе жизнь, вояки практически все оценили в девятьсот девяносто девять баксов. Предполагалось, что имущество будет передано благотворительным организациям, а на деле оно распродано по хорошей цене.

Впереди нас врастали в небо похожие на три металлические «Н» контейнерные краны.

– Доки Бальбоа, – сказал Аарон. – Это вход в канал. Еще немного, и окажемся в Зоне – в бывшей Зоне Панамского канала, – поправился он.

Очень скоро мы выехали на хорошее, серого бетона шоссе, огибавшее летное поле, битком набитое легкими самолетами и вертолетами – коммерческими и частными.

– Это Альбрук, раньше тут был американский военный аэродром.

Миновав военную базу, мы заплатили у шлагбаумов несколько центов и поехали дальше.

– Добро пожаловать в Зону. Эта дорога идет вдоль канала, он вон там, метрах в четырехстах. – Аарон указал налево.

Мы тем временем въехали словно бы в один из районов Южной Флориды с американскими бунгало, рядами телефонных будок, светофорами и дорожными указателями на английском языке. Заброшенное здание средней школы справа от нас выглядело так, словно оно попало сюда прямиком из американского телевизионного шоу. Приземистый белый купол рядом с ней явно накрывал спортивный зал. Дальше по дороге располагалось поле для гольфа с вывеской на английском и испанском языках.

– Бывший офицерский клуб, – сказал Аарон.

Здесь определенно жили не те, кто ишачил на канале.

– Далеко еще до дома?

– Минут сорок-пятьдесят.

Настало время поговорить о наших делах.

– Вы имеете хоть какое-нибудь представление о том, зачем я сюда приехал?

Аарон пожал плечами и ответил негромким голосом, почти не перекрывавшим шум ветра:

– О том, что вы приезжаете, нам сообщили только вчера вечером. Мы должны помочь вам, чем можем, и показать, где живет Чарли.

– Чарли?

– Чарли Чан – ну, знаете, парень из старого фильма. Это, конечно, не настоящее его имя, просто так его здесь принято называть. Не в лицо, боже сохрани. Его настоящее имя – Оскар Чои.

– Что вы о нем знаете? – спросил я.

– Вообще-то, он здесь хорошо известен. Человек он очень щедрый, принимает участие во всех общественных делах – меценатствует и все такое. Собственно, он и финансирует курс лекций для аспирантов, который я читаю.

Вряд ли все сказанное могло относиться к подростку.

– Сколько ему лет?

– Возможно, чуть моложе меня. Я бы сказал, слегка за пятьдесят.

Мне стало немного не по себе.

– Семья у него есть?

– Да, четыре сына и дочь.

– А они какого возраста?

– Относительно старших не знаю, а вот младший его сын только что поступил в университет. Выбрал хорошую специализацию – охрана окружающей среды, это сейчас в моде. Думаю, остальные дети работают в компании Чарли.

Похоже, у Аарона были свои соображения об этом китайце.

– Странно, но люди вроде него тратят всю свою жизнь, рискуя, мошенничая, грабя, чтобы получить то, что им нужно. А потом, разбогатев, пытаются сохранить все, что сами же и разрушали, хотя внутренне нисколько не меняются. Совершенно как викинги, вам не кажется, Ник?

– Он что же, политикан?

– Нет, да ему это и не нужно – большинство политиков и так у него в кармане. Его предки поселились здесь, когда в девятьсот четвертом началось строительство канала, и стали продавать рабочим опиум, чтобы тем жилось веселее. Он так или иначе имеет долю во всем, от строительства до «импорта-экспорта», – Аарон жестом подчеркнул кавычки. – Ну, знаете, сохранение семейной традиции – кокаин, героин, поставки оружия КРА или любому, у кого есть деньги. Чарли один из немногих, кто рад уходу американцев. Без них ему стало значительно легче работать. Здесь много говорили о том, как он распял в Колумбии шестнадцать человек. Чарли заключил с ними сделку на поставки кокаина, а они попытались его кинуть. Ну так он и прибил их всех гвоздями к стене на центральной площади города.

Справа показался забор из стальной сетки.

– А вот здесь находится, – Аарон снова поправился, – находился Форт-Клейтон.

Тут тоже царило запустение.

– Ник, вы не будете против, если мы остановимся и выпьем кока-колы? Меня что-то жажда замучила.

– Далеко еще до дома Чарли?

– От места, где продают кока-колу, километров десять.

Мы проехали еще с полкилометра по шоссе, потом свернули на дорогу поуже. Далеко впереди я различил возвышающиеся надстройки контейнеровоза, причудливо рисовавшиеся на фоне неба.

– Вот туда мы и направляемся, к шлюзам Мирафлорес, – сказал Аарон. – Теперь это единственное место в округе, где можно выпить. Каждый, кто проезжает здесь, заворачивает туда. Это что-то вроде водопоя в пустыне.

Когда мы одолели ведущий к шлюзам подъем, перед нами открылась картина, заставившая меня погадать – уж не Клинтон ли прикатил сюда с визитом. Все вокруг было забито машинами и людьми. Несколько ярко раскрашенных автобусов доставили совершенно американский на вид духовой оркестр и марширующих девушек с жезлами. Мужчины в красных кителях, белых брюках и шляпах с перьями дули в тромбоны, а девушки – в красных трико и белых сапожках до колен – крутили перед собой хромированные палочки с лентами.

– Эхе-хе, – вздохнул Аарон. – А я-то думал, он только в субботу придет.

– Кто?

– «Окасо». Что означает «закат». Круизный лайнер, один из самых больших в мире. Две с лишним тысячи пассажиров. Ходит здесь уже много лет, из Сан-Диего в Карибское море.

Пока мы искали, где поставить машину, он вглядывался в закрепленные на сетчатой изгороди плакаты.

– Ну да, конечно, в субботу, рейс четырехсотый и последний. Большое событие. Телевидение, политики. А это, надо думать, генеральная репетиция.

Прямо за изгородью я наконец разглядел огромные бетонные шлюзы. В первый из них заходило пятипалубное судно длиной метров двести. Оно шло на собственных двигателях, но направлялось шестью короткими, толстыми локомотивчиками, которые ползли по рельсам – три с каждой стороны.

Аарон, нашедший наконец место для парковки, рассказывал с интонациями заправского гида:

– Через канал проходит четыре процента всей мировой торговли и четырнадцать процентов торговли США. Попасть из Панамского залива в Карибское море можно всего за восемь-десять часов. Не будь канала, судам пришлось бы тратить на этот путь минимум две недели.

Покивав с достаточно, как мне представлялось, благоговейным выражением, я наконец увидел, где мы получим нашу кока-колу. Посреди автостоянки врос в землю грузовик с прицепом-кафе. Вокруг под разноцветными зонтами были расставлены белые пластмассовые столики и стулья. Мы вылезли из машины. Жара была адская.

Аарон направился к одному из окон прицепа, чтобы занять место в очереди, состоявшей из туристов и людей в красных кителях.

Я укрылся под одним из зонтов и наблюдал, как судно медленно заходит в шлюз. На лужайке воздвигали обращенную лицом к шлюзу смотровую трибуну – в дополнение к стоявшей слева от нее постоянной. Суббота и впрямь обещала выдаться шумной.

Судно уже почти вошло в шлюз. На лужайку неторопливо выплыл духовой оркестр, и туристы, наблюдавшие за судном с постоянной трибуны, защелкали «никонами». Кое-кто из девушек, выстраиваясь в колонну, успевал еще и практиковаться со своими палочками, примеривать профессиональные улыбки, повиливать бедрами и поводить плечами.

Казалось, единственным, кто не обращал на них внимания, был стоявший неподалеку от меня белый мужчина в цветастой гавайской рубашке. Прислонясь к большому темно-синему джипу «джи-эм-си», он курил, глядя на судно, и обмахивал подолом рубашки живот. На животе у него был след от ожога величиной с пиццу.

Если не считать лобового, все прочие стекла автомобиля были затемнены специальной пленкой. Клеили ее явно вручную, на одном из задних окон пленка была отодрана, так что получился прозрачный треугольник.

Неожиданно мужчина, словно бы вспомнив, что забыл запереть дверь своего дома, запрыгнул в машину и уехал.

Аарон вернулся с четырьмя банками сока «минит мейд».

– Колы нет – всю выпили.

Мы сидели в тени, глядя, как медленно смыкаются ворота шлюза и его заполняет вода – сто миллионов тонн, по словам Аарона. Судно поднималось, а строители трибуны отложили инструменты и рассаживались, чтобы понаблюдать за репетицией девушек.

Но вот послышались звуки труб, барабанов, свистулек, оркестр заиграл быструю самбу, и девушки замаршировали. Десять минут спустя, когда уровни воды выравнялись, открылись передние ворота шлюза, и весь процесс начался заново. Жезлы взлетали в воздух, оркестр вышагивал взад-вперед по лужайке.

К кафе подъехал черный «лексус» с золотистого оттенка зеркальными стеклами. Стекла опустились, открыв нашим взглядам двух светлоглазых молодцов в рубашках с галстуками. Мужчина, сидевший впереди, мускулистый, загорелый, лет двадцати с небольшим, вылез из машины и, не обращая внимания на очередь, направился прямиком к окну прицепа. С поясного ремня его, мерцая, свисал маленький хромированный мобильник «нокиа», на правом бедре красовалась кобура. У меня все это никаких особых мыслей не вызвало, – в конце концов, мы же в Центральной Америке. Я просто откинул голову назад, вливая в себя последние капли сока.

Когда двадцатилетний вернулся с напитками к «лексусу», из машины послышался молодой, явно американский голос:

– Привет!

Аарон обернулся, лицо его расплылось в улыбке. Он помахал рукой:

– Привет, Майкл. Как вы? Как отдохнули?

Я тоже обернулся. Улыбавшееся лицо я узнал мгновенно. Вот это уж ни к чему, решительно ни к чему. Я уставился в землю, вслушиваясь и делая вид, что совершенно спокоен.

Юноша протянул Аарону руку, но глаза его не отрывались от девушек.

– Простите, из машины выйти не могу – отец велел все время оставаться с Робертом и Россом. Вот, услышал, что тут сегодня творится, и решил заехать, полюбоваться на девушек.

Двое телохранителей не отвлекались ни на девушек, ни на забористую латиноамериканскую музыку. Они прихлебывали из банок, и лица их, скрытые темными очками, оставались совершенно бесстрастными.

Майкл возбужденно тараторил, и что-то из сказанного им заставило Аарона удивленно поднять брови.

– В Англии?

– Да, только вчера вернулись. Там была бомба. Убиты несколько террористов. Мы с отцом были совсем рядом, в здании Парламента.

Пока Майкл открывал свою банку, Аарон удивленно повернулся ко мне:

– Вы об этом слышали, Ник? – Он кивком головы указал на меня мишени. – Ник – он из Англии.

Черт, черт, Аарон, нет!

Майкл взглянул на меня и улыбнулся, показав превосходные белые зубы. Телохранители тоже повернулись, чтобы окинуть меня внимательными взглядами. Худо дело.

Я улыбался, разглядывая свою мишень. У него были короткие, блестящие черные волосы, расчесанные на косой пробор, глаза и нос казались почти европейскими. Гладкая, чистая кожа была темнее, чем у большинства китайцев.

Аарон, сообразив, что он наделал, залепетал:

– Ник попросил подбросить его сюда из города, хотел посмотреть на шлюзы – ну, знаете, и на этих пташек полюбоваться…

Майкл, похоже ничуть не встревоженный, кивнул. Я отвернулся и стал смотреть на судно.

Поболтав минуту-другую об университетских делах, Майкл кивнул телохранителям, протянул руку Аарону и еще раз напоследок взглянул на девушек.

– Мне пора. Увидимся на этой неделе.

– Разумеется. – Аарон хлопнул его по ладони. – С проектом справились?

– Думаю, он вам понравится. Ну, до скорого.

Из чистой вежливости он кивнул и мне. Затем «лексус» отъехал. Аарон помахал на прощание. Когда он повернулся ко мне, лицо у него было несчастное.

– Ник, мне ужасно жаль. Я просто не подумал. Не гожусь я для этих дел. Это сын Чарли – я не говорил, что он слушает мой курс? Простите меня. Не подумал.

– Все в порядке, напарник. Ничего страшного.

Я солгал. Меньше всего я бы хотел, чтобы меня представляли мишени и, более того, чтобы телохранители знали меня в лицо. Да и афишировать свою связь с Аароном… Сердце у меня колотилось. В общем и целом денек не задался.

– Эти двое с ним – Роберт и Росс. Они-то и распинали тех колумбийцев. Чарли использует их для особых поручений.

Я проглотил остатки сока и направился к прицепу.

– Как насчет того, чтобы выпить еще, пока Майкл не доедет до дому?

Следующие сорок минут мы просидели, убивая время, за пластмассовым столиком. Аарон, пользуясь случаем, рассказывал, как из Панамы уходили американцы.

Но меня куда больше волновало подтверждение того обстоятельства, что Майкл на этой неделе появится в университете.

– Да, конечно, – кивнул Аарон. – Они все там будут. Для большинства семестр начался уже на прошлой неделе.

Миновав Форт-Клейтон и углубившись в горы, мы приближались к нужному нам дому. Джунгли смыкались по обеим сторонам узкой гудронной дороги. В небе собирались серые тучи, отчего становилось еще темнее. Я думал о всех тех месяцах, что провел в джунглях. Выходя оттуда, ты весишь на десяток килограммов меньше, кожа у тебя становится белой и волглой, как сырая картошка, и все-таки мне там нравилось. С тактической точки зрения лучшего места для проведения операции не найти. В джунглях есть все необходимое: укрытие, пища и, самое главное, вода.

Серые тучи сменились черными. Я знал, что это означает, и был прав: с неба вдруг обрушились тонны воды. Мы торопливо подняли стекла, но не до конца, на три четверти, поскольку влажность была такой, что ветровое стекло затуманилось, покрывшись испариной.

С шипением ударила молния, залив джунгли синим блеском. Могучий раскат грома прокатился над нашими головами.

Стараясь перекрыть барабанную дробь дождя, я крикнул Аарону:

– Эта дорога идет прямо к дому Чарли?

– Нет, мимо него, к электростанции. От нее отходит дорога к дому, частная. Я думаю ссадить вас на развилке, иначе мне некуда будет деться.

Это мне показалось разумным.

– Далеко от развилки до дома?

– Километра два.

Потоп продолжался, мы ехали в гору. Я наклонился, пошарил под сиденьем в поисках чего-нибудь, способного защитить от воды мои документы. Аарону я их оставлять не собирался.

Аарон искоса взглянул на меня:

– Вам что-то нужно?

Я объяснил что.

– Сзади наверняка что-нибудь найдется.

Аарон сдал к обочине и остановился. Указал вперед:

– Вон дорога, ведущая к дому. Говорят, что из него Чану видно, как солнце встает над Карибским морем и садится в Тихом океане. Что мне делать дальше?

– Во-первых, постойте немного здесь, я пороюсь сзади.

Я надел куртку и вылез из машины. Видимость не превышала метров, может быть, двадцати. Пройдя вдоль фургончика, я открыл заднюю дверцу кузова. Еще не проделав и половины пути, я уже вымок до нитки.

Я залез в кузов. Четыре девятнадцатилитровые армейские канистры были приторочены к стенке кузова у кабины. По крайности в горючем у нас недостатка не будет. На полу валялись домкрат, трос и прочая дребедень, никогда не лишняя в такой развалюхе, как машина Аарона. Я нашел, что искал: два полиэтиленовых пакета, пустых, если не считать листьев и комочков земли. Вытряхнув их, я уложил в один паспорт, билет на самолет, бумажник и основательно завернул. Получившийся сверток я сунул во второй пакет, сложил его пополам и засунул во внутренний карман куртки. Захлопнув заднюю дверцу, я вернулся к Аарону.

– Не одолжите мне ваш компас, напарник?

Аарон отлепил от ветрового стекла поплавковый компас и протянул его мне:

– Простите, не подумал об этом. Мне следовало бы купить настоящий, и карту в придачу.

Дождь лупил меня по голове, пора было трогаться в путь. Я нажал на кнопку подсветки наручных часов.

– Когда здесь темнеет?

– В половине седьмого или около того.

– Сейчас три тридцать. Уезжайте отсюда подальше, обратно в город, куда угодно. А к трем часам ночи вернитесь точно на это место.

Он кивнул.

– Стало быть, остановитесь здесь и подождете десять минут. Пассажирскую дверцу держите открытой, двигатель не выключайте. – Если двигатель выключают во время задания, он уже не включается, это закон Мэрфи. – Вам также придется придумать легенду, на случай, если вас задержат. Скажете, что ищете какое-нибудь редкое растение.

– Да, это хорошая мысль. На самом-то деле как раз в этих местах встречается дерево под названием барригон, которое…

– И отлично, напарник, но постарайтесь, чтобы ко времени, когда будете меня забирать, эта история полностью уложилась у вас в голове и чтобы выглядела она убедительно.

– Хорошо.

– Если я не появлюсь до десяти минут четвертого, уезжайте. Затем возвращайтесь каждый час, пока не рассветет, хорошо?

Он энергично покивал.

– Как только немного развиднеется, перестаньте кружить здесь. Вернетесь за мной ровно в полдень, но не сюда – к шлюзу, к тому кафе. Будете ждать меня в течение часа, поняли?

Он еще покивал.

– Вопросы есть?

Вопросов не было. По моим прикидкам, времени я себе отвел достаточно, однако, если начнется суматоха и я не поспею на наше с ним рандеву, еще не все будет потеряно. Я смогу добраться до реки, смыть с себя все дерьмо, какое налипнет на меня в джунглях, и, при наличии удачи, высушиться на солнышке, если оно, конечно, завтра выглянет. После чего я буду не слишком выделяться в толпе у шлюза.

– Теперь наихудший сценарий, Аарон: если завтра к полудню меня не будет у шлюза, позвоните вашему координатору, идет?

– А это зачем?

– Затем, что я, скорее всего, буду мертв.

Наступила пауза. Услышанное явно потрясло его. Возможно, он так и не понял, в какие игры мы с ним играем.

– Вы хорошо меня поняли?

– Конечно. – Аарон, нахмурясь, глядел перед собой.

Я постучал по окошку, и он повернулся ко мне.

– Насчет этого, напарник, вам особенно беспокоиться не стоит. Я просто составляю план на самый худой конец. Увидимся в три. – Я еще раз стукнул в стекло. – Пока, напарник.

Аарон тронулся с места. Шум двигателя быстро потонул в шуме дождя. Я сошел с дороги и скоро уже продирался сквозь заросли и пальмовые листья.

Под курткой некое неведомое мне существо понемногу подъедало мою левую руку. Я с силой растер рукав, стараясь придавить его, кем бы оно ни было, до смерти. Надо было в Майами, в зале отбытия, искать не путеводитель, а какой-нибудь репеллент.

Джинсы промокли, потяжелели и облепили ноги. Вообще-то, моя одежда не годилась для того, чтобы ползать по джунглям, ну да делать нечего, другой у меня не было. Я вернулся к развилке и повернул направо, на посыпанную щебнем узкую дорогу. Дождь немного стих, однако оставался еще достаточно сильным.

Выйдя на дорогу, я сверился с компасом. Дорога шла в гору, на запад, – собственно, из Клейтона мы все время в этом направлении и ехали. Я держался обочины и шел не слишком торопливо, чтобы успеть различить за шуршанием своих мокрых джинсов шум приближающегося автомобиля.