16

Ранним субботним утром Скотт Винго, поднявшись по пандусу в своем кресле на колесах, открыл дверь четырехэтажного кирпичного дома постройки XIX века, где располагалась его адвокатская контора. Винго находился в разводе, а его дети давно уже выросли. В Ричмонде, где он родился, у Винго была обширная практика. Он провел в этом городе всю свою жизнь, любил его и знал, как никто другой. В субботу утром он обычно усаживался у себя в офисе в кресло и занимался делами, не отвлекаясь на телефонные звонки. В субботу ничто не мешало ему работать: ни стук пишущих машинок, ни разговоры партнеров, ни требовательные голоса клиентов. Для всего этого имелись будни.

Вкатившись на кухню, он сварил себе кофе, добавил в него изрядную порцию бурбона «Джентльмен Джим» и, толкая перед собой столик на колесиках, направился в свой кабинет. Адвокатская контора «Скотт Винго и партнеры» существовала в Ричмонде уже лет тридцать. За это время Винго, молодой адвокат, имевший офис размером с двустворчатый шкаф, превратился в главу крупной адвокатской фирмы с шестью младшими партнерами, собственным следственным отделом и восемью помощниками. Винго, единственный владелец акций этой компании, имел ежегодный доход, исчислявшийся семизначной цифрой в хорошие времена и шестизначной — когда дела шли похуже. По мере того как предприятие Винго росло, его клиентами становились все более состоятельные люди. Много лет он отказывался браться за дела, так или иначе связанные с наркотиками. Но за наркотиками стояли большие деньги, и Винго надоело смотреть, как они исчезали в карманах юристов с куда более низкой, чем у него, квалификацией. Согласившись защищать наркодельцов и их подручных, он успокаивал себя расхожим высказыванием, что каждый человек, каким бы негодяем он ни был, имеет право на помощь компетентного адвоката.

Винго имел большой опыт выступлений в суде, и его способность оказывать воздействие на присяжных нисколько не уменьшилась даже после того, как он из-за болезни вынужден был вести дела, сидя в инвалидном кресле на колесиках. Более того, он чувствовал, что его физическая немощь позволяет ему с большей, чем прежде, легкостью привести в смятение души присяжных. Нечего и говорить, что многие члены коллегии адвокатов штата завидовали его успехам. Кроме того, к Винго испытывали неприязнь те, кто считал его неким орудием, помогающим преступникам с толстыми кошельками избежать ответственности за свои гнусные деяния. Сам Винго, естественно, смотрел на проблему иначе, но он уже был столь умудрен годами и опытом, что считал всякие споры на эту тему бессмысленными.

Скотт Винго жил в дорогом доме в Виндзор-Фармс — одном из самых респектабельных районов Ричмонда, и ездил на «ягуаре», седане, переделанном под ручное управление. Он мог в любое время, когда ему вздумается, сесть на океанский лайнер и отправиться в длительный морской круиз. Он был внимательным отцом, хорошо относился к своей бывшей жене, которая все еще жила в их старом доме. Но большую часть времени Винго отдавал работе. В свои пятьдесят девять он пережил многих, пророчивших ему безвременную кончину. Хотя подобные мрачные пророчества исходили от его многочисленных недоброжелателей, он и сам понимал, что отпущенное ему время подходит к концу. Он страдал от диабета, болезней почек и печени, испытывал порой сильнейшее недомогание и чувствовал, что многие его органы совершенно износились, а кровь по жилам течет вяло. Он решил, что будет работать до своего последнего часа, считая, что смерть за рабочим столом не самый худший на свете конец.

Отхлебнув кофе с бурбоном «Джентльмен Джим», Винго взялся за телефонную трубку. Он любил решать дела по телефону, особенно в выходные. Прежде всего потому, что это позволяло ему общаться с людьми, которых он не хотел видеть. По субботам они иногда приезжали к нему в Виндзор-Фармс, но всякий раз находили под дверью записку, в которой говорилось, что мистер Винго очень сожалеет, но сегодня его дома не будет. Сделав с десяток звонков, Винго решил, что очень неплохо потрудился. Потом он почувствовал, что у него пересохло в горле. Это все от разговоров, подумал Винго, и снова отхлебнул щедро разбавленного бурбоном кофе. Разложив на столе бумаги, он стал изучать материалы дела, которым сейчас занимался. Речь шла о краже со взломом, и он старался сделать так, чтобы показания свидетелей выглядели как можно абсурднее. Многие даже не догадываются, что процессы проигрываются или выигрываются еще до того, как зал суда заполнился людьми. В данном конкретном случае, если бы Винго удалось представить показания свидетелей как неубедительные, суда бы не было вовсе, поскольку прокуратуре просто не за что было бы зацепиться.

Поработав несколько часов и сделав еще пару телефонных звонков, Винго снял очки и устало потер глаза. Проклятый диабет постепенно разрушал весь его организм — так, совсем недавно он выяснил, что у него глаукома. Возможно, Господь хочет, чтобы он дал ответ за все те деяния, которые совершил на земле?

Потом ему показалось, что в доме открылась дверь, и он решил, что это пришел один из партнеров, чтобы просмотреть какое-нибудь находившееся в производстве дело. По нынешним временам это было редкостью. У современных молодых юристов понятия о рабочей этике были уже далеко не теми, что во времена Винго, хотя зарабатывали они огромные деньги. Он, Винго, обзаведясь практикой, первые пятнадцать лет работал вообще без выходных. А сегодня молодые люди ворчат, если им предлагают ненадолго задержаться после шести. Если бы у него не болели глаза, он сидел бы за столом до самого вечера. Допив кофе, он почувствовал, что его по-прежнему мучает жажда, и выпил минеральной воды, которая всегда стояла у него на столе. Неожиданно у него заболела голова. А потом — спина. Винго стиснул пальцами запястье и стал считать пульс. Как выяснилось, пульс у него тоже был неважный — слишком частый, но такое случалось с ним чуть ли не каждый день. Вообще-то Винго уже вколол себе необходимую дозу инсулина и некоторое время мог обходиться без этого препарата, но теперь он подумал, что следующую инъекцию следует сделать через более короткий промежуток времени. Кто знает, может быть, у него резко повысился сахар в крови? Винго постоянно менял дозу инсулина, поскольку никак не мог подобрать оптимальную. Его врач уже не раз предлагал ему бросить пить, но Винго оставлять эту привычку не собирался. Бурбон для него был необходимостью, а не роскошью.

На этот раз дверь действительно скрипнула — он не мог ошибиться.

— Эй! — крикнул он. — Это ты, Мисси? — И тут же вспомнил, что его собака по кличке Мисси умерла лет десять назад. Тогда почему скрипнула дверь? Или ему опять что-то померещилось? Чтобы не думать о непонятных звуках, Винго решил сосредоточиться на лежавших на столе бумагах, но у него ничего не получалось: перед глазами все расплывалось, а с телом вдруг стало происходить такое, что он впервые испугался по-настоящему. Может быть, так начинается инфаркт, подумал Винго, хотя боли за грудиной и онемения в левой руке не ощущал.

Он посмотрел на часы, но так и не разобрал, сколько было времени. Однако нельзя же так сидеть, надо что-то делать!

— Эй! — снова крикнул он. — Кто там есть — помогите!

Ему показалось, что он слышит шаги, но в комнату так никто и не вошел.

— Ну ладно, сукины дети, я вам задам, — сказал он кому-то, взял телефон и попытался набрать номер экстренной помощи — «911». Он был уверен, что правильно набрал номер, но голоса оператора в трубке не услышал. Подождал еще немного, но ответа все не было. «Вот и плати после этого налоги, — подумал он. — Набираешь „911“ — и ни ответа ни привета». Он снова набрал «911» и крикнул в трубку: «Мне нужна помощь!» И тут он понял, что в трубке не было слышно гудка. Вот дьявольщина! Винго швырнул трубку на рычаг, но промахнулся, и она упала на пол. Потом он рванул ворот рубашки, потому что ему вдруг стало трудно дышать. Тут он вспомнил, что давно уже хотел приобрести мобильный телефон, да так и не собрался.

— Есть здесь кто-нибудь, черт возьми? — крикнул Винго и снова услышал чьи-то шаги. Дыхание у него становилось все более прерывистым, как если бы кто-то железной рукой сжимал ему горло, со лба градом катил пот. Винго повернул голову и бросил взгляд в сторону двери. Хотя глаза застилала пелена, ему удалось увидеть, что дверь открылась. А потом в кабинет кто-то вошел.

— Мама? Как же это? Ведь она умерла. — В ноябре как раз должно было исполниться двадцать лет со дня ее смерти. — Мама, мне плохо. Помоги мне, сделай что-нибудь...

Конечно же, в кабинете никого не было. Просто у Винго начались галлюцинации.

Винго соскользнул со стула на пол, поскольку находиться в вертикальном положении у него уже не было сил. Но образ матери все еще присутствовал в комнате, и Винго пополз к ней, с шумом втягивая в себя воздух.

— А вот и ты, мама, — хрипло сказал он зримо увеличивавшемуся в его глазах силуэту женщины. — Ты должна помочь своему сыночку, потому что ему сейчас очень и очень плохо... — Он попытался приподняться и обнять ее, но она неожиданно исчезла. Как раз в тот момент, когда он более всего в ней нуждался.

Винго улегся на пол и медленно закрыл глаза.

— Здесь есть кто-нибудь? Мне нужна помощь... — сказал он в последний раз и замолчал.

Загрузка...