До последнего

44

Поскольку все его усилия выйти на группу дельцов, поставлявших в округ Колумбия окси и другие продававшиеся по рецептам наркотики, не увенчались успехом, Ренделл Коув решил взяться за дело с другого конца и как следует присмотреться к скупщикам. Воспользовавшись информацией, предоставленной ему Тэ, он сел на хвост одной банде, которая, по словам Тэ, занималась скупкой и распространением именно этих наркотических веществ. Как, оказывается, много полезных сведений можно вытрясти из человека, когда держишь его за ногу над пропастью глубиной в сто футов, думал Коув. А еще он думал о том, что наркоторговцам приходится время от времени пополнять запасы продукта.

Новая тактика в прямом смысле слова завела Коува в густой ночной лес. Прошагав по нему несколько миль со всей доступной человеку осторожностью, он вышел к полосе лесопосадок, откуда открывался вид на грязную лесную дорогу у границы штатов Кентукки и Западная Виргиния. Вдоль дороги выстроился целый караван из грузовиков и трейлеров. Если бы у Коува была группа поддержки, он обязательно бы ее вызвал. Поначалу он собирался прихватить с собой Сонни Венаблса, но потом отказался от этой мысли. Сонни и так много для него сделал, а кроме того, у него были жена и дети.

Коув был смелым человеком, побывавшим во многих переделках; он знал, какая тонкая грань отделяет подчас смелость от идиотизма, и никогда ее не переступал. Как только у одной из машин каравана собралось несколько человек, он прильнул к земле и надел очки ночного видения, чтобы выяснить, чем они занимаются. Эти люди держали в руках какие-то пластмассовые упаковки, что еще больше укрепило его подозрения. Это не были стандартные брикеты кокаина. По мнению Коува, в таких упаковках могло помещаться до десяти тысяч таблеток. Сделав несколько снимков фотокамерой, работавшей без вспышки, Коув стал думать, как быть дальше. Перед ним находилось как минимум пять человек, и все они были вооружены. Попытаться их арестовать было бы равно самоубийству. Пока Коув обдумывал свой следующий шаг, направление ветра слегка изменилось. Лежавшая у колес грузовика собака, которая находилась вне поля зрения Коува, встрепенулась, подняла голову и, выскочив из своего укрытия, помчалась в его сторону.

Коув выругался и, подскочив, побежал в лес. Его искалеченные колени не позволяли ему продвигаться достаточно быстро, и собака вскоре стала его нагонять. Хуже всего было то, что, помимо четвероногого зверя в погоню за ним устремились и двуногие.

Его настигли возле небольшого болотца. Первой, оскалив клыки, на него бросилась собака. Коув выхватил пистолет и уложил ее одним выстрелом. Но этот выстрел стал первым и последним, поскольку в следующую секунду на него смотрело уже несколько разнокалиберных стволов. Коув поднял руку с пистолетом вверх в знак того, что сдается.

— Бросай оружие! — крикнули ему, и он повиновался.

Преследователи приблизились к Коуву, и один из них, обыскав его, нашел у него фотоаппарат, а в рукаве куртки — еще один пистолет.

Немо Стрейт встал на колени рядом с убитой собакой и нежно погладил ее по загривку. Потом он поднял голову и посмотрел на Коува с таким выражением, словно тот зарезал его мать.

— Старый Касс служил мне шесть лет. Чертовски хороший был пес, — сказал Стрейт, после чего вскинул свой пистолет.

Коув молчал. Когда кто-то ударил его сзади рукоятью пистолета по спине, он лишь едва слышно застонал, но продолжал хранить молчание.

Стрейт подошел к Коуву и плюнул ему в лицо.

— Жаль, что я не убедился лично, что ты сдох, когда мы столкнули твою машину со склона. Ты должен был считать тот день счастливейшим в своей жизни и сразу же убраться из города.

Коув продолжал молчать, сделав один незаметный шаг по направлению к Стрейту. Покупатели наркотиков были из города, и все как один чернокожие. Но Стрейт не рассчитывал на расовую солидарность с их стороны. В криминальном мире имели значение одни только деньги.

Стрейт взглянул через плечо на трейлер с Бобби Ли, потом снова перевел взгляд на своего пленника и ухмыльнулся.

— Ты всегда суешь свой нос в чужие дела? — Он провел стволом пистолета по щеке Коува, а потом с размаху ударил его им по лицу. — Отвечай, когда тебя спрашивают!

В ответ Коув плюнул ему в физиономию.

Стрейт вытер плевок рукавом, после чего приставил пистолет к виску Коува.

— Что ж, сынок, можешь прощаться со своей задницей.

Из рукава, откуда обыскивавшие Коува люди достали его второй пистолет, словно молния вылетел нож. Еще не было такого случая, чтобы кто-нибудь дважды проверил то место, откуда уже было извлечено оружие. Коув целил Стрейту в сердце, но промахнулся, да и реакция у Стрейта оказалась лучше, чем он предполагал. По этой причине клинок вошел не в грудь Немо, а в плечо. Стрейт упал в грязь; нож Коува торчал у него из плеча.

Коув застыл на месте, обводя взглядом окруживших его людей.

На мгновение время для него остановилось. Перед его мысленным взором предстали его жена и дети, бежавшие ему навстречу по покрытому цветами полю. Их улыбки и веселый смех очистили его душу, и все дурное, что лежало на ней тяжким грузом, разом исчезло, хотя всякой дряни и грязи за последние годы к ней налипло немало.

В следующий миг раздались пистолетные выстрелы. Коув получил несколько пуль и упал на землю. Сразу же после этого люди, которые его окружали, словно по команде задрали головы, так как над лесом застрекотал вертолет. Прошло еще несколько секунд, и лес осветился лучом прожектора.

Стрейт поднялся на ноги.

— Пора убираться отсюда к чертовой матери, — пробормотал он.

Стрейт был настолько силен, что, несмотря на полученное ранение, поднял с земли труп своей собаки и на руках понес его к машинам. Не прошло и минуты, как поляна опустела. Вертолет, сделав круг, погасил прожектор и улетел. Стрейт ошибся: это был не полицейский, а гражданский вертолет, перевозивший группу бизнесменов и сбившийся с курса.

Лес снова наполнился ночными звуками, а потом из темноты послышались стоны. Превозмогая боль, Ренделл Коув сделал попытку выбраться из болота, но это ему не удалось. Бронежилет, который он носил под рубашкой, защитил его от трех пуль, но две пули попали в него и прошли навылет. Он упал навзничь, и его кровь окрасила воду в красный цвет.

Клер Дэниэлс засиделась в своем офисе допоздна. Дверь в ее кабинет была заперта, а на первом этаже дежурили охранники, поэтому на работе она чувствовала себя в большей безопасности, чем в гостиничном номере. Она отдала незнакомую таблетку, которую нашла у Веба, своему приятелю фармацевту на анализ и теперь ждала результатов. Она не могла отделаться от мысли, что причиной того, что произошло с Вебом в аллее, мог стать какой-то мощный препарат или даже наркотик. Ничего другого пока просто не приходило ей в голову. Зазвонил телефон, и она сняла трубку.

— Это плацебо, — сказал фармацевт. — Нейтральное вещество, которое дают членам контрольной группы, когда проводят тест на наркотики.

Плацебо? Удивлению Клер не было предела. Все остальные таблетки во флаконе были вполне настоящими.

Повесив трубку и откинувшись на спинку стула, Клер погрузилась в размышления. Если это не наркотик и не сверхмощный транквилизатор, тогда что, спрашивается, могло лишить Веба способности двигаться? Она была не в состоянии поверить в то, что Кевин Вестбрук наложил на него заклятие, сказав: «Пропадите вы все пропадом». Тем не менее эти слова оказали на Веба сильное воздействие. Но как? Почему?

Поскольку ничего путного ей в голову не приходило, Клер стала рассматривать альбомы Кевина. Тот рисунок, где мальчик изобразил себя с дистанционным пультом в руке, был отправлен в ФБР, но других подобных рисунков в альбомах не оказалось. Рассматривая работы, Клер снова пришла к выводу, что у мальчика определенно есть талант к живописи, но нигде не нашла написанных его рукой слов «пропадите вы все пропадом».

Потом она в который уже раз подумала о том, что это выражение скорее всего относится к эпохе Гражданской войны. Достав листок бумаги, она написала: «Гражданская война. Позорное рабство. Черные и белые. Белые неофашисты». С минуту поразмыслив, она добавила к этой цепочке ассоциативных словосочетаний еще одно: «Свободное общество». Это более всего не давало Вебу покоя, подумала она, посмотрела на экран своего компьютера и несколько раз щелкнула мышкой. Как ни странно, но «Свободное общество» имело в Интернете свой веб-сайт с отвратительными пропагандистскими рисунками, лозунгами и статьями. Как только Клер начала их просматривать, в ее кабинете внезапно погас свет; она оказалась в полной темноте и негромко вскрикнула от досады. Сняв трубку, она позвонила охранникам на вахту и сообщила им о своей проблеме.

— В здании свет горит, доктор Дэниэлс, — вежливо сказал ей охранник. — Возможно, в вашем офисе просто выбило пробки. Хотите, я поднимусь наверх и посмотрю?

Клер выглянула из окна, увидела, что дома вокруг лечебного корпуса залиты светом, и сказала:

— Спасибо, у меня есть фонарик, а поставить пробки на место — дело нехитрое.

Повесив трубку, она выдвинула ящик стола, нащупала фонарик, включила его и, отперев дверь кабинета, вышла в приемную, где во встроенном шкафу находился распределительный щит. Шкаф оказался закрытым на замок, и это показалось Клер странным. Потом, однако, она вспомнила, что в этом пенале проходят телефонные кабели и проводка охранной системы, и решила, что это мера безопасности на тот случай, если бы кому-нибудь из посетителей вдруг пришло на ум сунуть свой нос куда не следует. Ехать в гостиницу Клер не хотелось, тем более что портативного компьютера у нее не было и продолжить свои исследования в гостиничном номере она бы не смогла.

Осмотрев при свете фонаря замок, она пришла к выводу, что он довольно прост и его можно открыть подручными средствами. Отправившись на кухню, она вынула из шкафчика отвертку и вернулась к пеналу. Она ковырялась отверткой в замке около пяти минут, но все-таки его отперла — скорее благодаря счастливой случайности, нежели умению и опыту в такого рода делах. Открыв дверцу, она осветила распределительный щит и хитросплетение уходивших в стену проводов и кабелей. Вставив на место выскочившие из гнезд пробки, она уже собиралась закрыть дверцу, как вдруг увидела примотанный проводом к кабелям некий прибор, который подозрительно напоминал подслушивающее устройство. Клер мало что понимала в таких вещах, тем не менее при виде этого прибора у нее в голове словно что-то вспыхнуло. Это можно было назвать озарением или некой навязчивой идеей, но как бы то ни было, Клер поспешила вернуться к себе в офис, не заметив того, что к внутренней стороне дверцы пенала был прикреплен еще один прибор, совсем крохотный, подававший сигнал всякий раз, когда пенал вскрывали.

У себя в офисе Клер окинула взглядом пол и стены, после чего сосредоточила внимание на потолке, где находился детектор дыма. Она не первый год общалась с людьми из ФБР, и из их рассказов знала, что этот детектор являлся излюбленным местом для установки подслушивающих устройств. Пододвинув стул, она скинула туфли, встала на сиденье и, выкрутив детектор из гнезда в потолке, обнаружила тянувшийся за ним провод, которому там определенно было не место. Интересно, подумала Клер, прослушивается только ее кабинет или другие тоже?

Оставив детектор болтаться на проводе, она соскочила со стула и помчалась к офису, который примыкал к ее кабинету. Это был офис доктора О'Бэннона, запертый на замок, аналогичный тому, что находился в дверце пенала. Чтобы его отпереть, Клер снова прибегла к помощи отвертки, но действовала на этот раз уже более осмысленно и уверенно, чем прежде. Войдя в офис, она зажгла свет и, подняв голову к потолку, обнаружила там еще один детектор дыма. Она выкрутила его из гнезда и увидела точно такой же провод, что и у нее в кабинете. Она уже хотела было бежать в другой офис, как ее взгляд упал на лежавшую на столе открытую папку.

Хотя это и противоречило профессиональной этике, она не сдержалась и заглянула в нее, оправдываясь перед самой собой тем, что оказалась в чрезвычайных обстоятельствах.

Это была карта Деборы Райнер — вдовы одного из коллег Веба по группе «Чарли». Пролистав ее, Клер обратила внимание на количество гипнотических сеансов, которые провел доктор О'Бэннон. К ее немалому удивлению, он подвергал Дебору гипнозу почти всякий раз, когда она к нему приходила. Однако когда Клер увидела даты проведения этих сеансов, ее удивление переросло в ужас. Особенно ее поразило то обстоятельство, что доктор О'Бэннон подверг Дебору гипнозу за три дня до того, как группа «Чарли» попала в ловушку и была уничтожена.

Отбросив всякую щепетильность, Клер подошла к шкафу, где у доктора О'Бэннона хранились личные дела пациентов. Шкафчик был не из дорогих и с хлипким замком, поэтому Клер не составило большого труда открыть его с помощью все той же отвертки. После этого она стала перебирать стоявшие на полках папки. Среди пациентов О'Бэннона было много агентов ФБР и членов их семей. Просмотрев несколько взятых наугад дел, Клер поняла, что в процессе лечения такого рода пациентов доктор О'Бэннон особенно часто прибегал к гипнозу.

Мысли у Клер стали принимать совершенно определенное направление. Гипноз — вещь небезопасная. Злоупотребив им, можно заставить отдельных субъектов сделать то, что при других обстоятельствах они никогда не стали бы делать. Посредством гипноза можно также расположить человека к себе, заставить его расслабиться, а потом получить от него сведения, которые тебя интересуют. Впрочем, получить важную информацию можно было не только от агентов. Клер нетрудно было себе представить, как доктор О'Бэннон, погрузив Дебору Райнер в гипнотическое состояние, расспрашивает ее об объекте, который предстояло атаковать отряду ее мужа. Хотя правила Бюро запрещали агентам обсуждать секретные задания с домашними, они часто их нарушали. Большинство жен стремились быть в курсе дел своих благоверных, и мужья подчас делились с ними своими секретами — хотя бы для того, чтобы сохранить мир в семье. Наконец, агент или боец подразделения особого назначения мог просто проговориться; хорошему же гипнотизеру, знающему о такой возможности, ничего не стоило выудить эти случайно соскользнувшие с языка агента слова из подсознания его находящейся в состоянии гипноза супруги.

Клер знала, что доктору О'Бэннону, который был опытным гипнотизером, все это было вполне по силам. Подобно ей он мог дать пациенту команду забыть о том, что происходило во время сеанса, а также о том, что сеанс вообще имел место. Боже мой, подумала Клер, ведь Дебби Райнер могла оказаться виновницей гибели собственного мужа и даже не подозревать об этом!

Помимо всего прочего, подслушивающие устройства записывали всю конфиденциальную информацию, которую пациенты выкладывали своим психиатрам в этом здании. Впоследствии эти сведения можно было использовать, чтобы шантажировать агентов, или даже для того, чтобы отправить их к праотцам, как это имело место в случае с группой «Чарли». Недаром Веб упоминал о том, что в Бюро далеко не все благополучно. Так что если Клер не ошиблась в своих подозрениях и доктор О'Бэннон и впрямь вел нечестную игру, то вполне могло оказаться, что он приложил руку к очень и очень многим преступлениям.

Еще раз просмотрев папки О'Бэннона, Клер обнаружила большую пустую папку с буквой "Л" на обложке. Если личное дело Веба хранилось в ней, то оно должно было быть весьма обширным. Между тем карта Веба Лондона, которую доктор О'Бэннон ей передал, оказалась довольно тонкой. Это могло означать, что часть бумаг он просто-напросто от нее утаил.

Утвердившись в этой мысли, Клер решила поискать недостающие бумаги. Она обыскала ящики письменного стола, а также другие укромные уголки, где могли находиться документы, но ничего не нашла. Потом она подняла голову вверх и неожиданно для себя обнаружила, что в офисе доктора О'Бэннона подвесной потолок, состоящий из отдельных пенопластовых панелей. Подвинув стул, она встала на сиденье и, поддев отверткой одну из панелей, заглянула в щель. К металлическому каркасу, который поддерживал потолок, была прикреплена небольшая коробка. Приподнявшись на цыпочках, Клер сняла панель и, достав коробку, опустилась на стул, чтобы исследовать ее содержимое. В коробке оказались все недостающие бумаги из дела Веба. Начав их просматривать, Клер быстро поняла, какое сокровище попало ей в руки. Перелистывая страницу за страницей, она натыкалась на такие невероятные вещи, что уже через несколько минут руки у нее начали дрожать от возбуждения.

Доктор О'Бэннон был чрезвычайно дотошным и въедливым человеком, в свое время он и Клер даже над этим посмеивались. Его записи также отличались чрезвычайными подробностями и методичностью. Хотя в бумагах было множество сокращений, закодированных слов, терминов и человеку непосвященному эти тексты показались бы зашифрованными, Клер сразу сообразила, о чем идет речь. Оказывается, О'Бэннон провел с Вебом большое число гипнотических сеансов — даже больше, чем с Дебби, и началось это с того самого дня, когда Веб обратился к нему за помощью после смерти матери. И всякий раз О'Бэннон давал ему команду забыть о сеансе. Во время одного такого гипнотического сеанса Веб сообщил О'Бэннону о смерти своего отчима. Эта запись была закодирована, но Клер было достаточно слов «Стоктон», «чердак» и «ДОБРЫЙ ПАПОЧКА» — последнее словосочетание было написано одними заглавными буквами, — чтобы понять, что речь идет о той самой истории, которую она слышала от Веба. Кроме того, Клер поняла, что означает загадочная фраза: «Вы уже об этом знаете!», которую Веб выкрикнул во время проводимого ею сеанса. Его подсознание однажды уже выдало эту информацию, но только О'Бэннону, а не ей. В записях упоминалось также об использовании плацебо. С его помощью О'Бэннон проверял, какое воздействие на подсознание Веба оказывают его команды. Так он под гипнозом уверил Веба в том, что плацебо является очень сильным снотворным препаратом. Веб же при следующей встрече сообщил ему, что лекарство на него подействовало. Веб также рассказал ему о своеобразном состязании с использованием ружей «тайзер», которое проводили между собой члены группы ПОЗ.

Наконец Клер поняла, что произошло с Вебом в аллее. О'Бэннон сработал просто гениально. По-видимому, он сомневался, что сможет заставить Веба сделать то, что ему претит, — например, убить кого-нибудь из своих людей, поэтому он отдал Вебу приказ «ничего не делать».

Клер испытывала сильнейшее желание позвонить Вебу, рассказать о своих открытиях и попросить о помощи, но, немного подумав, она отказалась от этой мысли. Уж слишком много было вокруг подслушивающих устройств. Поэтому она решила, что свяжется с ним только после того, как покинет офис.

Клер продолжала просматривать записи. Самый жестокий аспект отношений «врач — пациент» открылся ей на последних страницах. Там О'Бэннон, который, кстати, в целях предосторожности ни разу не упомянул собственного имени и именовал себя просто «психиатр», писал о том, что ему удалось достичь такого уровня отношений с Вебом, когда он мог оказывать на него прямое воздействие посредством постгипнотических заданий. «Психиатр» отмечал, что ввел в структуру своих взаимоотношений с пациентом такое понятие, как «отец», который должен был защищать Веба от «отчима» в том случае, если Веб будет послушно выполнять его постгипнотические задания. При этом он внедрил в его подсознание мысль, что если он откажется это делать, то явится «отчим» и убьет его. Только Клер, которая знала истинную природу отношений Веба с отчимом, могла оценить все коварство этого замысла. В силу определенных причин для Веба было почти невозможно отказаться от выполнения постгипнотических заданий так называемого «отца-защитника». И все-таки Веб, хоть и не сразу, сумел найти в себе силы войти во двор, а потом расстрелять из своей винтовки пулеметы-роботы — вопреки отданному его подсознанию приказу «о неучастии». С точки зрения психиатрии это было самым невероятным событием той роковой ночи.

Клер приходилось признать, что доктор О'Бэннон, пряча и кодируя свои записи, всячески стремился замести следы, и теперь, когда она его раскусила, ей следовало его остерегаться. Он, казалось бы, сделал все возможное, чтобы его манипуляции с подсознанием Веба не выплыли наружу, не предусмотрев лишь того, что его место может занять Клер. Клер же, став психиатром Веба, узнала все то, что знал о своем бывшем пациенте О'Бэннон. Кроме того, ей удалось обнаружить подслушивающие устройства, а также вывести на чистую воду самого «отца-защитника». Ничего удивительного, что О'Бэннону так не хотелось расставаться со своим пациентом и передавать его Клер.

Клер решила, что настало время прибегнуть к услугам компетентных людей, которые в состоянии разрешить эту ситуацию. В конце концов расследование преступлений в ее обязанности не входило.

Клер повернулась, чтобы вернуться в свой офис, как вдруг увидела стоявшего в дверях человека. Она выставила перед собой отвертку, но тот вытащил из кармана пистолет и направил его на нее.

Судя по всему, доктор О'Бэннон умел обращаться с оружием.