Дочь фаворита Елизаветы

Глава 14

Из которой читатель узнает о том, что "идущие на смерть" предпочитают выживать. А так же о том, что каждый видит в чужом золоте отражение своих страхов.

Надо ли говорить, дорогой мой читатель, что выиграть сражение для полководца, это не значит сразу выиграть войну? Вон Апраксин, обыграл Левальда, и где он теперь? Правильно, "в нигде"… Так что горячее желания стать во главе любого военного предприятия, пусть даже обречённого на успех, многие и многие не высказывали. У полковников, которых царица посылала из Петербурга в очередную Тмутаракань с приказом "со щитом или на щите" вдруг обострялись старые раны… Или гастрит. Или сифилис… Да мало чем может заболеть настоящий царедворец, знающий о том, как расправились с неудачником Апраксиным…

Заболевали генералы, заболевали полковники, всего одна пеньковая сестрёнка внесла в дело омоложения русского генералитета неоценимый вклад! Так что высадившийся через три недели после гибели Султана на берегу Золотого Рога полковник молодостью никого не удивил… Почему полковник? Почему молодой? Отвечаю по порядку. Полковник Ингерманландского пехотного полка Александр Васильевич Суворов, ставший всего четыре года назад поручиком, взлетел в этом мире на связях. Отец его, Василий Иванович Суворов, соратник Петра I, обладал по нынешним временам хорошим качеством. Благонадёжен. Политически индифферентен. Истинный русский. В связях с Фридрихом, бывшим наследником и прочими агентами иностранных разведок не замечен…

Мармарское же княжество считалось, да и было по сути дела, предприятием сугубо временным, особенно в глазах Петербурга. Все понимали, что соотношение сил не в пользу каперов, все знали о закупаемом Османами Грандфлите. Но именно это и тревожило, а ну как сразу разгромят "предателя Сокина", чтоб ему триста лет жить, и сразу десант на Север… Стратегия же в чём была? В победе? Да нет. В затяжке времени, пока с Пруссией разбираемся, чтобы с юга ятаган под ребро России не совали… Так что неблагонадёжный к Шуваловым Ингерманландский полк было решено отправить на заклание.

Дранг нах Юг, затем десант на Мармарских каперах на север Босфора. Взятие пары батарей азиатского и европейского берега "в штыки" и последующая оборона до последнего солдата… С полком Чекист в последний момент отправил три сотни казаков из своих "Штурмовых отрядов" с карманной артиллерией, так как важность недопущения возникновения Южного ТВД всё возрастала. Лезть по суше на Россию, которая могла повторить прежний прусский поход не меньшим количеством войск, не желала ни Англия, ни Франция. Зато Фридриха они довооружили знатно, Франция втихую, Англия в наглую, помогли с оплатой наёмников, вынудили Австрию занять нейтралитет…

Так что ингерманландский полк шёл на юг за смертью и за славой. Его полковник, бывший родичем друга наследника, лишился, после смерти Петра Фёдоровича, большей половины связей при дворе и отвертеться от вверенной его полку чести не смог. Поэтому решил, что жизнь дороже чести и сбежал "в самострел", оставив после себя вакуум власти". Из его "наследников" Чекист, который курировал это дело, выбрал двадцати семилетнего Суворова, отца его, Василия Ивановича, знал, как надёжного служаку. Мол, хоть руку упавшему и не подаст, но зато и в спину ножом не ударит… Бывший поручик, а ныне Полковник, что подтверждал личный указ Императрицы, был на седьмом небе.

Конечно, у этого Суворова ещё в голове пока на было "науки побеждать" но храбростью он отличался беспримерной, атаку уже предпочитал осаде, солдат берёг, а союзников не терпел и в грош не ставил. Так что без всяких проволочек связался с Анапой, и через неделю всё его войско плыло на юг. Александр Васильевич относился к "самостоятельности" прикомандированных к нему чекистов с пониманием, лишь только "до донышка" изучил ТТХ ракет. Но, не смотря на всю браваду, оделся он перед ночным десантом в чистое, были чётко определены приемники в случае его гибели во время боя, а каждый его солдат "знал свой маневр".

Какого же было его удивление, когда из первых двух батарей было сделано не более пяти выстрелов! В десанте, который должен был по всем канонам полечь не менее чем наполовину, погибло всего пять человек! Турок в фортах было не более десятой части от надобной, офицеров не было вообще… К несчастью, пленных, разгорячённые Ингерманландцы, взять не догадались, за это Полковник корил сейчас себя последними словами. Следующая ночная атака была уже на шесть батарей, по три на каждом берегу. Пленные на этот раз были, и их рассказы заставили Суворова спешить. Смерть Султана, которую, обескровленный Сокин, мог использовать лишь как передышку при драке за наследство, открывала хорошие перспективы.

Кандидатов на опустевший престол было несколько, каждый при будущем дележе власти решил опереться на подчинённые ему или его сторонникам войска. Как уже наверное понял читатель близкие форты Босфора с хорошо обученными воинами стали лакомыми кусочками и их просто обескровили. Оставшаяся десятина, как показала практика, о такой вещи как ночной десант слыхом не слыхивала, так что на третью ночь, чудовищно растянув силы, ингерманландцы взяли под контроль все батареи, в которых наличествовала "крупная и не разворованная артиллерия". Малая же артиллерия не могла уже наносит стопроцентного урона, поэтому спешная переброска стянутых в столицу войск временно померившихся претендентов на азиатский берег не удалась.

Оставшиеся в боевой готовности четыре южных батареи европейского берега подавлялись массированной дневной бомбардировкой и последующими ночными штурмами. Когда умолкли пушки последней батареи Босфора От места сражения понеслись на север три быстроходных судёнышка. Одно направлялось в Анапу, приглашая всех "каперов Чёрного моря" на побережье Мраморного, остальные два несли вести о падении Босфора ближайшим войскам. Суворов сознавал, что без приказа из Петербурга никто не почешется, поэтому одно из посланий ушло в Запорожскую сечь. Не надо думать, что там сейчас было пусто, в поход ушла лишь половина воинов.

Почему? Неужто золото не манило? Манило, как без этого! Но собственные наделы защищать надо тоже, ближние враги не дремлют, одно дело ослабленная сечь, совсем другое полностью обескровленная… А тут ещё пошли сплошным потоком "дикие гуси" искатели счастья, без гроша за душой, но умеющие махать шашкой, пусть и из-за угла. Так что некий "кадровый резерв" у сечи ещё оставался и они первыми откликнулись на зов. Суворов, устроив штаб в южной батарее европейского берега Босфора, первым делом связался с Сокиным. Он вытребовал у него лучших канониров, а последующие две недели были посвящены распространению среди местных известия о полном Падении Босфора и укреплению батарей обеих берегов от атаки с моря и с суши.

А что же претенденты на султанское кресло? Как использовали они следующие две недели? Хреново использовали. Тот, войска которого атаковали одну из батарей европейского берега, потерял половину людей, но русские умирая взорвали пороховой погреб. После этого измотанные ночной атакой и ужасающими потерями янычары были атакованы сборным десантом с соседних батарей и отброшены назад. Ставший слабее претендент был съеден соседями. Сожрав слабейшего, бывшего ещё вчера сильнейшим и своей победой пытавшегося увлечь остальных, пауки в банке передрались. Поводом стала султанская казна, вернее её часть, доставшаяся одному из них. На него напали двое, потом передрались, затем в бучу вступили все.

Кланы царедворцев на востоке спайкой никогда не отличались, особенно при мудром Султане. Мудрый правитель не только держит свору чиновников в узде, но и стравливает между собой. Но Акелла промахнулся…

Недавно пережившая пожар столица вновь содрогнулась. Суворов, дико переживая, что не может атаковать прямо сейчас, не мог знать, что его тактика выжидания самая верная. Но проходили дни, взятая турками батарея осталась единственной, разведка каперов прояснила, наконец, ситуацию. Так что лишь только подошло подкрепление из сечи, Сокин отдал под начало Суворова всех малоусых. Та из стихий, у которой недавно не оставалось живого места, была слегка подлатана. Стрелять могли лишь 32 пушки одного борта, ход составлял всего три узла… Но как плавучая батарея она себя оправдала.

В этот раз Стамбул защищать было некому, Александр Васильевич же проявил гуманное отношение к горожанам, отпускал пленных, запретил реквизиции, требовал не допускать "обид жителям" и т. д. Распробовав "российскую руку" местные оставшиеся кадры решительно удивились. Как испанцы в своё время спокойно сдавались Дрейку, так и потерявшие ориентиры войска стали сдаваться генерал-губернатору. То, что звание было липой, ни кого не интересовало. Пираты Сокина "просьбы" Суворова выполняют? Выполняют. Прибывшим Запорожцам землицу выделяет? Выделяет. Так что войска его наместником считали.

Неприметного дьячка и казачьего атамана, прикомандированных к нему, Суворов купил частью добычи, а так же славой. Целых три часа бывший придворный художник Султана пыхтел над набросками "Щита Царьграда". Первым устал позировать Сокин, Суворов, атаман Степанов и дьяк Савостий продержались ещё час. После Щит окончательно закрепили на обгоревших воротах и выставили караул.

А что же с Османской Империей? Кто же стал Султаном, пусть не в Царьграде осевшим? Султаном, разумеется, объявил себя Паша Египта и ещё два Павлика рангом пониже. Захапавший остатки проплаченного флота племянник бывшего султана рассорился с Наместником в Чаннакале и еле унёс ноги из Дарданелл. Пока племянник бывшего султана торговался с тремя султанами нынешними, выторговывая преференции и голову наместника Чаннакале, ситуация ухудшилась неимоверно. Наместник, не будучи дураком, а будучи сам бывшим пиратом, а ныне олигархом районного масштаба, перебежал к Сокину.

Приняв в каждую батарею по десятку пиратов и ингерманландцев, Эскише Бей сменил веру. Приняли ли этот жест его подчинённые, особенно на батареях? Или бунт подняли? Подняли, но было поздно. Во-первых, был старик любвеобилен, аллахом данных сыновей старался пристроить, так что половиной батарей командовали его сыновья. Во-вторых, верность его бывшему султану была притчей во языцех, так ведь именно "бывшему"! Так что на оставшихся батареях десант из принёсших клятву лично ему янычаров сначала восприняли именно как подкрепление! И смещение бывших командиров проглотили поначалу…

Но вот когда прибыли переодетые поначалу русские, здесь три батареи взбунтовались! Но первым делом русские брали под контроль пороховые погреба, так что с падением последнего защитника на месте "мятежных" батарей вспыхивали рукотворные вулканы… Выговорив себе один процент от награбленного, недавно крещённый в храме Святой Софии Константинопольской, Михаил Аскерович Эскишев, открыл для каперов Эгейское море.

В это время остальной России, по большому счёту, было мало дел до Царьграда. Сбылась вековая мечта? Босфор и Дарданеллы пали? Круто! А золото там добыть можно, а потом землицы прикупить? Не знаете? А в Русской Америке можно! Первую партию золота привезли "тайно". После прибытия в Петербург второй партии золото каша заварилась.

Елизавета смотрела на горки золотого песка с равнодушием, не отойдя ещё от последнего приступа, страдая остаточными болями ей было не до восторгов. Присутствующие здесь посланники Англии и Франции были в трауре. Англичанин уже неделю пытался получить от русской стороны хоть сколько-либо внятный ответ о том, какова же граница русских владений в Америке. Француз, более меркантильный, просчитывал выгоды прежде всего для себя, не думая пока о высоким. Недавно прибывший посланник из Копенгагена смотрел на золото, как собака на сено.

Посланник прекрасно рассмотрел новые русские корабли, ещё во время личного визита Императрицы. Сейчас же, смотря на золото, он видел перед собой новые суда, которые могут быть на него построены. В мыслях, сочиняя послание своему монарху, он с грустью сознавал, что отныне о том, чтобы брать с России хоть какие-то "роялти" или просто останавливать русские военные суда в своих проливах станет решительно невозможно.

Прусский посланник видел в разбросанном золотом песке призраки сотен новых ружей, десятки пушек и русских ракет. В своём донесении Фридриху он мысленно расставлял приоритеты, настаивая на немедленной войне с Россией, пока новые порции золотого песка не стали порохом…

Потоки писем, хлынувших на следующий день из Петербурга, превосходили всякое разумение. Слухи о русском золоте подтвердились! Наибольшее благоразумие проявили голландцы. Как уже было сказано ранее, три их корабля были зафрахтованы четырьмя графами. Так что государство, справедливо просчитав, что напрямую ему ничего не обломиться, подтолкнули в этом направлении частную инициативу. Простейшие соглашение, напрямую с Четырьмя графами, оплата производиться в Америке. Изделия голландских мануфактур в обмен на золото…

Свою долю американского золота получила и дочь Фаворита. Золотые монеты её заинтересовали, но не особо. Совсем другое дело её "булыжник". Слиток был небольшим, грамм триста, но грецкие орехи им колоть было очень удобно. Когда он ездила к Павлуше, то брала самородок с собой. Как детская игрушка он был очень удобен, проглотить невозможно, блестит… Что ещё малышу для счастья надо? Иногда, во время посещений, на огонёк заглядывала Бабушка Лиза, но выглядела она больной. Наташа Царицу жалела, часто болтала с ней о пустяках, рассказывала о своей "школе". Однажды царица даже посетила урок. Вроде пустяк. Зато престиж полукустарных уроков вырос неимоверно! Заявки посыпались не просто от купцов, а от дворян!

Академик обсудил ситуацию с Фаворитом, всё это им не нравилась. Одно дело, когда дочь графа учит нижестоящих, и совсем другое, когда равных. Да и леность этих недорослей велика… Так что решение приняли компромиссное, мол, учительница юна, класс может вместить ещё только пятерых, а кого, пусть решает Императрица…

Конкурс устроили, всё честь по чести. Вот только желающих "светиться" неумением своих детишек не только читать, но и считать, да ещё и перед императрицей. Так что на пять вакансий было всего десять соискателей. Выбирала, ясное дело, не Государыня, а Академик. Победители получили заветную "путёвку", проигравшие тоже не остались забыты.

Одобрения удостоились все отроки, каждому из них была вручена недавно отчеканенная золотая монета из американского золота. На одной стороне её красовался профиль Императрицы, на другой двуглавый орёл, в одной из лап державший меч, в другой книгу.