Дочь фаворита Елизаветы

Глава 15

Из которой читатель узнает о том, что такое татаро-казаки А так же о том, что Англия и Франция началу людоедства в Пруссии совсем не обрадовались.

За всеми военными перипетиями близ Стамбула, дорогой мой читатель, забыли мы ещё об одной опасности для России. Опасность эта была весомой, имя ей было "Крымское ханство".

Во многом в Петербурге и поддержали авантюру Сокина, для того, чтобы перерезать коммуникации по морю между Крымом и Высокой Портой. одновременно десятитысячное воинство осело на перекопе и всё! Как и ожидалось, недавно ставший ханом Девлет-Гирей, потерял все свои морские суда, вплоть до рыбачьих лодок. По этому на прямой приказ турецкого султана напасть на русские заслоны не прореагировал сразу. Нет, строить "полуморской флот" из плохоньких галер, чтобы обойти русские войска на перекопе он принялся немедленно… Вот только не учёл, что скученность лодочного производства до добра не доведёт, так что русские даже десанта не высадили. Бей, который отвечал за производство, сам устроил поджог, каперы лишь доставили его с родичами в Анапу, где и вручили Русское гражданство и немалые "тридцать серебряников" золотом.

На следующий день после прибытия бея-иудушки в крепость-Анапу туда прибыл инкогнито молодой Шагин-Гирей. Был он крымскому хану другом детства, ближником, можно сказать. Помог взобраться по кровавой лестнице на ханский трон, после чего получил и свою долю добычи. Назывался он теперь калга-султан (наместник крымского хана на Кубани, второе лицо после хана в крымской иерархии). Говорили старый хитрый бей и молодой хитрый лев долго. Вчерашний почтовый кораблик подкинул им ещё одну тему для беседы. Привёз он вести о том, что ставший под начало, наконец-таки, Паши Египетского племянник бывшего Султана, попробовал прорваться в Дарданеллы. Лучше бы он этого не делал, ибо его "суворовская" ночная атака нарвалась на укреплённую сотней казаков батарею, а высадившие десант корабли были атакованы ракетными брандерами. Потеряв десант и три корабля, племянник еле унёс ноги, за всем этим безобразием издали, с интересом, наблюдала французская эскадра.

Лягушатники набрались наглости и поздравили русских с победой, сами же немедленно отправили почтовый кораблик с известием о провале очередного "дела" домой. Так что предмет для разговора между молодым львом и старой гиеной нашёлся. Шагин-Гирей понял, что старый бей мудр, и сдав своего покровителя русским он сам сможет усесться на крымском троне. Пусть власть его и будет урезана, пусть называться он будет генерал-губернатором, не суть. Главным было то, что он и его род выживет, а троюродный брат и побратим нет. Следующим утром тот же почтовик уносил его с малой охраной в бывшую Порту.

А почему же, дорогой мой читатель, наш молодой лев подался на поклон к Суворову, а не к генералу десятитысячного гарнизона на перекоп? Или посчитал "самостийного" правителя выше армейского командира? Да посчитал. Ведь Суворова, в целом, слушался Сокин, а без помощи Мармарской вольницы осуществить свои планы он не мог. Следующим утром из объятий святой Софии вышел уже Тимур Анварович Шагин-Гиреев, полномочный представитель Цареградского генерал-губернатора, через неделю он был уже на Кубани. Массовый переход в православие, длившийся весь следующий месяц, происходил бурно. Инсургенты, упорствовавшие в вере, уничтожались родами, раздел их имущества подогревал остальных быстрее отказаться от веры предков. Хорошенько повязав свою разношерстную толпу кровью, Тимур Анварович направился к побережью. Сокин хорошо проплатил самым медленным судам своей флотилии ремонт и вынужденный простой, так что Бахчисарай был взят уже через неделю.

Старая же гиена стала посредником между Сокиным и более молодыми своими собратьями, так что за день до битвы хан отравился некачественными продуктами, а три его приближённых сохранили свои кресла. Собственно все были относительно довольны, кроме мёртвых и генерала "окопавшегося на перекопе". Тимур Анварович ещё раз навестил Суворова, побывал в Святой Софии, где получил нечто, вроде помазанья. Теперь Генерал-губернатор Крыма глубоко задумался. Его опасения, что вверенный ему кусок отныне русской земли не удастся так же "достаточно бескровно" вывести к "свету православной веры" из "дремучего мракобесия ислама" разделяли и Сокин и Суворов.

Население и так было недовольно потерей независимости, но ропот этот был глухим. А вот то, что рыбаки не могли ловить рыбу, было серьёзнее. Но тут помог бывший хан, в этот раз на берегу Сиваша строилось ударными темпами три флотилии. По совету Сокина все плохенькие суда Тимур Анварович продал от своего имени в рассрочку крымским рыбацким артелям. Свою же часть рыбы он должен первый год продавать населению по фиксированной низкой цене. Те же суда, что получше, захапал себе Сокин, но на них к просторам Эгейского море должны были выйти те из татар, кто поднаторел в морском разбое, а сейчас кис и мутил воду на берегу. Генерала же десятитысячного войска решено было в Крым пока не пускать, перекоп даже укрепить частью снятых с Босфора лёгких орудий. Часть тяжёлых орудий Босфора перевозилась в Дарданеллы.

Но тут уже "проснулся" и Петербург. Одно дело "Мармарская вольница" совсем другое вольница в размере Крыма, Кубани и изрядного куска Османской порты. Тимур Анварович, Суворов и Сокин, понимали, что в долгосрочной перспективе без России не обойтись, но и принимать условия посланников из Петербурга не торопились. Два первых посла вообще умерли от пищевых недугов, лишь на том свете смирив хищнические инстинкты. Третий был более скользок и дипломатичен, он же, узнав о том, как Тимур Анварович и Сокин поделили суда бывшего хана, предложил интересный план. Так как Стольный град и "мягкие сепаратисты" не могут договориться, надобно оставить всё как есть. А пока же показать Петербургу, что полезность от такого положения всё же есть. Но ведь можно же найти дело, где польза будет обоюдной? Можно!

Через месяц Петербург отозвал из перекопа своего "верного" генерала. Оставив одну тысячу солдат под командованием полковника-артиллериста, остальные девять тысяч Мармарские моряки перекинули в Дарданеллы. Это принесло пользу уже через неделю, так как свежие силы с лёгкостью отбили трёхтысячный египетский морской десант. В этот раз Племянник, получив "по шапке" от Паши Египта, во всём слушался французских "инструкторов. Но три тысячи, против девяти, которым Сокин "подкинул" полсотни казаков и полтысячи ракет… Десант заманили в ловушку и "накрыли". После ракетных залпов две тысячи деморализованных десантников в упор расстреляли из ружей и добили штыками. Две сотни своих погибших русские посчитали хорошей цифрой, о чём Суворов и отписал в Петербург подробно, так как руководил сражением лично.

Другой же задумкой "третьего посланника" было то, что неплохо было бы использовать татарскую конницу. Джигиты уже подросли, а добычи то и нету! Русских грабить вроде как и нельзя, зато пиратам раздолье в средиземноморье… Да, многие ушли в море за своей счастливой звездой, треть из них на морских судах до этого и не плавала вовсе! Стреляли хорошо, рубили хорошо, а вот под парусом ходить… Да и было построенных судов отнюдь не миллион. Шли к Дарданеллам они, большей частью, набитые людьми сверх меры и шли вдоль берега. Воды было мало, еды мало, всё добывали "натурой", там, где проплывали. Выходя ночью из Дарданелл, эти судёнышки уже имели более-менее слаженную команду, разбавленную на десятую часть "старожилами".

Пушек не было, было четыре направляющие и восемь ракет. Кто шёл к Дамаску, кто в Египет, кто в вотчину греческого Паши, которая содрогалась от непрекращающихся восстаний. Шли в наглую, брали на абордаж рыбаков, ночью прорывались на этих лодочках в порты и захватывали что могли. Ибо не рассчитывал бывший хан Крыма на долгую жизнь этих судов! Никто из них и не прожил долго, мореходные качества у них были отвратные, но те суда, которые удавалось захватить, были уже на порядок лучше. Привезённые на них в Крым товары, после отсчёта трети в казну Сокина-Суворова, вызывали зависть, так что недостатка в новых волонтёрах не было.

А против кого же конницу использовать? Может Австрию пощипать? Опять не угадали. К этому времени у Короля Пруссии под ружьём находилось уже полторы сотни тысяч и ждать он не мог. В нашем мире сражения произошли при Цорндорфе в 1758 и при Кунерсдорфе в 1759, можно сказать по русской инициативе. Здесь же воевать отчаянно хотел сам Фридрих, ибо согнать ораву для одного боя, это одно, а вот кормить её долго… На это только русские способны. Так что против Наступающих полутора сотен Фридриха, среди которых было не менее 10000 французских и английских "военных инструкторов", вышло около ста тридцати русских, под командованием Лопухина.

Не дойдя до Фридриха русские начали организованно отступать, причём всё выглядело так, будто они "испугались", что противника больше. Сам Фридрих, да и командиры его "военных инструкторов" в такое не верили, а вот в то, что русские выманивают их на поле боя, выгодное только им, это вполне. Но воевать с Пруссаками Лопухин пока не собирался. Верные ему абсолютно войска "Тайной Канцелярии" гасили жестоко недовольство в остальном войске, разъясняя это отступление тем же "заманиванием противника". Но, в целом войска не роптали, так как в этом походе отношение к "экспроприации" у "недружественных" соседей вообще было либеральным. К удивлению многих войска "ТК" на этот раз мастеров не отлавливали, да и вообще "карманной артиллерии" и самих казаков было маловато.

Это и не удивительно, так как три тысячи опытных работников "ножа и топора", сводили свои действия в ударный кулак вместе с 70000 Крымским Казачьим Корпусом. Татары в мундиры переодеваться отказались напрочь, но, ради того чтобы пограбить Пруссию, казаками стать согласились и знаки различия себе пришили. Фураж и прокорм до границ Пруссии обеспечил Сокин, купив его через своих информаторов в Австрии. Переплата была двойная, плюс хорошие отступные пограничникам, о чём не преминул доложить в Петербург. Время было рассчитано идеально, ведь доработкой плана занимался Чиновник. Русские, подойдя к официальной госгранице, стали окапываться, а казако-татары, легко прорвав ослабленные пограничные заставы Пруссии, ударили в "подбрюшье".

Четыре "Тьмы" под руководством "дьяконов-темников" стали своеобразно грабить Пруссию и иже с ней. Академик подробнейшим образом расписал пофамильно, кто из немецких учённых представляет для России интерес. Татарам же был отдан приказ, брать только золото и камни, всё, что нельзя унести придавать огню. Буквально это означало то, что штурмом взяли только четыре намеченные города, среди которых был и Берлин. Нужных пленников оказалось всего две сотни, их под конвоем отправили в Россию немедленно. Единственными, кому давался шанс, были жители портовых городов. Забрасывая через крепостные стены головы жителей предместий, перепуганным обывателям настойчиво предлагалось передать стоящие на рейде суда "В добровольный дар" компании Четырёх графов. В кругосветку отправлялись семьями, на каждом корабле было не менее десяти казаков, а за кармой уходящих к далёким берегам кораблей, полыхало зарево.

Часть судов, не приспособленных к дальним переходам, везла "дань" в Петербург. Опять же, часть подписавших десятилетний контракт на "дальние" рейсы не влезла, и их везли через Петербург. Часть не успели вывезти до прихода Фридриховых войск, таких "вязали кровью" вывозили семьи, а самим ставили задачу прорываться в Россию самостоятельно.

А что же Фридрих, спокойно смотрел на эти безобразия? На то, что всё горело, а вся живность расстреливалась, дабы не осталась пищей на зиму? Да нет. Повернул он назад сразу же, как пришли вести о прорыве пограничных заслонов. Вот только в ту же ночь все мосты по пути его следования были уничтожены двумя сотнями отборных солдат Тайной Канцелярии, разбитых на десятки. Из просто "зарыли" при отступлении, на одного воина приходилось по пять ракет. Так что возвращение обратно "победоносной армады" стало теперь делом не быстрым, русские же "сели на хвост" но не очень торопясь. Два раза Фридрих оставлял в хорошо укреплённых крепостях пятитысячные заслоны. Русские войска блокировали их втрое превосходящими силами и, неспешно, двигались дальше.

Когда же до насильно мобилизованной наполовину армии дошли вести о сожжении берлина и стали попадаться полосы "выжженной земли по-татарски" началось дезертирство. Затем Лопухин ударом половины своих войск вывел три "тьмы" из намечающегося окружения. Последняя же сила, состоящая из самых "безбашенных", рассыпалась окончательно на более мелкие отряды и стала жечь леса. приблизительную карту погоды и ветров составил Академик, так что каждая сотня действовала по чёткому плану, и не отступала от него ни на шаг.

Русские же войска реквизировали у татар половину награбленного, после чего беспрепятственно "отконвоировали" их до Крыма, по пути "доедая" сокиновский фураж. Дань частично разделили в войсках, а три четверти отправили в столицу. Сами же стали обустраиваться на новых рубежах и свозить не пограбленный фураж с соседних территорий. Фридрих, армия которого уменьшилась до тридцати тысяч, боролся с пожарами. Весь август и сентябрь стояла сухая для Пруссии погода, горели леса и посевы. Татары поджигали торфяники, по ночам забрасывали факелы в только начавшие заново отстраиваться дома. Лишь в конце сентября уменьшившаяся до 15000 "тьма" собралась в ударный кулак и ушла в Крым, на зимние квартиры. С этих бойцов никто из русских "доли" в общак не требовал.

Англия и Франция подсчитывали дивиденды. С одной стороны Фридрих, безусловно, списан с арены истории. Его тридцатитысячная армия в виду недостатка денежного и материального довольствия неуклонно дезертирует. Набрать новую? Для этого надо ещё пережить зиму и Эпидемии! Не убираемые захватчиками трупы, сожжённые на 90 % леса и поля… Ведь даже охраняемые они бессильны от пущенных десятком всадников огненных стрел. Да, еды осталось больше, чем лесов, но меньше, чем ртов. Дезертиры, не посчитав нужным расставаться с оружием, стали перераспределять остатки в пользу своих семей… Многие вспомнили старые обиды, кто-то пустил слух о начавшемся людоедстве и предательстве всех "инородцев" коих татары почему-то не грабили по возможности. Заполыхали дома евреев, пришлых народов, бежавших из России старообрядцев. Лопухин же, оставив уменьшившуюся до 55000 армию на зимовку и ещё 15000 отправив Суворову вернулся в Петербург.

И Англичане, и Французы понимали, что такая победа над Фридрихом, одержанная чужими руками, для них неприемлема.