Дочь фаворита Елизаветы

Глава 3

В ней читатель узнает о многом, в том числе о русской ахиллесовой пяте, которой захотел воспользоваться хитрый Фридрих. А так же о том, что за шалости, принесённые из века 21-го по попе можно получить и в 18-ом.

Пусть забросают читатели автора гнилыми помидорами, но мы чуть больше перевернём страницу истории, не на день, а почти на месяц.

Ну очень у них всё медленно там, в веке 18-ом, дела делаются! Румянцев-Задунайский, к примеру, полководец тамошний… У нас в 67-ом евреи арабов за шесть дней разбили, а этот господин те же шесть дней тратил только на обдумывание величайшего стратегического плана. Какого вы думаете? Рим покорять? Или как бы самому на Русский престол взобраться? Нет, всего лишь переходить реку летом, или подождать до осени. Так вот, сейчас в том мире, куда попала Наталья, прочно утвердился сентябрь, перевалив за свою вторую половину. Дела у клана Шуваловых шли хорошо, лучше некуда…

Ваня Шувалов не только не потерял благорасположения государыни после открытия шутки с Д Эоном, наоборот Матушка посчитала это лучшей шуткой года. "Фрейлина" осталась в свите, теперь, правда, в мужском платье, мгновенно стал источником сплетен. Но, как дополнительный бонус, вал этих сплетен мгновенно погасил интерес общественности к "делу Шумахеров", полностью вычеркнув его из "топ листа" столичных кумушек.

Пётр Шувалов добился для нового предприятия кредитов, вчетверо превышающих первоначальные запросы, и уже к 15 сентября "изделие номер один" было готово. И что вы думаете это за "нумер уно"? Молния гинессовских размеров? Или император-пушку отлили? Нет. Платье это было для государыни, и затмило оно своей "ноу-хау-стью" самого Д Эона.

Что в те годы при дворе значила мода? Когда правит бал стареющая и отчаянно молодящаяся кокетка? Правильно, высокая мода, это наше всё! Абсолютно необходимый предмет при дворе, необходимый для спутниц правителей, и недостижимый для всех остальных.

После бала в новом платье "от Ломоносова" по столице пошёл такой "пиар", что первую партию молний расхватали за день, к концу которого все модные салоны были завалены заказами, а ведь скоро должен был начаться выпуск "продукта" из меди, "для купечества"…

Ломоносов был изрядно доволен первыми дивидендами с предприятия, а так же тем, что перед этой выплатой всем "основным акционерам" ему перепало 2 % на опыты. Эти два процента всё равно "весили" больше, чем весь доход его заводика в Канорском уезде за год! Вот что значит правильный маркетинг. Ну и ещё более хорошим известием было то, что через государыню удалось вытащить с казённых заводов на Алтае Ивана Ползунова. Именно его проект, переданный императрице "без подмазки" в "общей куче" и попался на глаза Ломоносову в прошлом. Точнее сказать откопал его Фаворит, а после, ради интереса, отнёс к "своему эксперту". Честно сказать тогда, он не то чтобы отверг, но усомнился, в чём сейчас искренне раскаивался и хотел даже отщепить от своих 10 %, в новом предприятии, один Ползунову.

Опыты Ломоносова дали результаты. Двухцилиндровая машина, вернее её прототип, вдесятеро меньше оригинала, был установлен на постаменте. К бокам его крепились гребные колёса, и все части конструкции сияли серебренной краской. Зачем, спросите Вы? Коррозия заела? а может быть, чтобы меньше нагревали лучи солнца? Нет, не угадали. Практичный Ломоносов предложил модель делать "рабочей", прогоняв на холостом ходу, поставить её в личный ялик императрицы для катания по озеру. А кто в начале сможет служить "придворным Механикусом" у этого чуда? Правильно, никто пока в этом деле не в зуб ногой, разве что Ползунову можно будет это чудо доверить. И в Академиях надо вводить специальности, а то вдвоём-то всю Россию не накатаешь, никаких жил не хватит!

Ялик стал плавать лишь годом позже, да и механиком при нём Ломоносов сплавал только один раз, но это было потом…

Ни и у Саши Шувалова, незабвенного нашего Чекиста, не обошлось без "викторий". Во-первых, незабвенный Ползунов вырван им был из Алтайских приисков отнюдь не без боя! Лучший инженер был слямзен им из мест своего пребывания творчески, и лесть потребовалась, и кнут, и десяток людишек покрепче из его "конюшен" лишним не оказался. А, во-вторых, его неуёмная энергия, прямо радение на работе, на пользу семейного клана, не осталось не замечено подчинёнными…

Ведь что значит для чиновного люда, пусть и из "Слова и дела", непонятное поведение высшего начальства? Однозначно, неприятности! А как их избежать? Голову в песок? Или за кордон? Нет, есть ещё и третий выход, начать лучше работать или, по крайней мере, заняться СиБурДе. Что на изначальном языке означает симулировать бурную деятельность.

И попадают под каток чиновничьего рвения о своей заднице вчерашние "данники" из ушкуйников, летят под откос маршруты наркотрафика и палённой водки… Ибо! Ибо нет на земле более святого понятия, чем прикрытие чиновничьего филея. А контрабандисты и тати, они вечны, сколько их не дави, а новые наплодятся, будет, кого стричь!

И ведь не зря, оказывается, зашевелились! В нашей реальности рыбка, сейчас угодившая в заволновавшиеся сети, попала в них сама, сугубо по дурости, лишь через год. Рыбка была достойная императорской ухи, звали её Иван Зубарев. Человечек этот смог бы стать в наше время либо Остапом Бендером, либо Абрамовичем, в зависимости от фарта и семейных связей. Этот же человечек родился ранее положенной эпохи и мироздание этого не оценило, лишив его благодати фортуны.

Провернул этот посадский человек в своём родном Тобольске аферу, взял деньжат и сбежал. В 54-ом попался на краже лошадей, сбежал из под стражи и был ранен. Был подобран и выхожен добрыми людьми, которые оказались тайными староверами. Там то, во время выздоровления в его буйной головушке и родился ПЛАН.

Подался он в Пруссию, ухитрился пробиться ко двору. Имел он немалый рост, добыл где-то мундир русской гвардии, сильно потрепанный, но целый. И давай всем лапшу на уши вешать, он, мол, тайный посол от русских староверов, ищет денег, чтобы освободить Ивана Антоновича. Тот, мол, государь истинный и уже обещал раскольников в правах уравнять… И купились! Сначала адъютант бывший генерала Миниха его расспросил, потом к Фельдмаршалу Левальду привели, потом к Фридриху…

В нашей истории, как уже говорилось ранее, он попался по-глупому, уже близ Холмогор, где сиживал Иван Антонович. И стало от этого расположение Императрицы к Бестужеву, который не хотел воевать с Фридрихом, если Франция попросит, совсем плохим. В этом же мире удалось всё "вскрыть" на начальной стадии, но Бестужеву всё равно не светило ни чего хорошего.

И ведь удалось бы! Иван Антонович на предложения согласился бы, Фридрих его морским путём к себе переправить хотел, а, затем, в Польшу, где посилилось много убёгших от гнева праведного раскольников. И оттуда уже свои манифесты рассылать. И солдатики Фридриха не просто так бы на Русь явились, а в качестве "новой гвардии". Именно Раскол был самым больным местом Империи на протяжении всего 18-го века.

Позавчера, через Фаворита, подробный доклад о вышеизложенных событиях брыл представлен императрице. Тайно! Клан Шуваловых получил два плюса в предвыборной придворной гонке, клан Бестужевых минус. Большой минус.

Ну а что же поделывала наша путешественница в прошлое, а то мы всё о Шуваловых, да о Брынцаловых всяких, надоело! Наташе нашли родственников, и за Петра сражались, и при Анне Иоанновне гонениям подвергались, да так резво, что повымерли почти все. Последняя из рода в захудалом именьице близ столицы, заложеном-перезаложеном, тихо скончалась родами. А может быть и нет? Да нет же, вот же она! Жива и здорова, Наталья Ивановна Мартова, родилась в мае, года 1748 от Р.Х.!

Фаворит, как этого и требовал трагизм сцены, упал в ноженьки перед Государыней-Матушкой и попросил прощение, что не позаботился о дочери. Так ведь не знал же! Тайно родила вертихвостка, назло. А дальше через дальнего родственника-купчину в Польшу перебралась, вот там-то её брат-Саша и отыскал. Случайно отыскал, яки пёс, радея за отчизну! Подлые староверы хотели её нехристю сделать! Или может даже в жертву принести, кто же их нехристей знает?

Предстала Наташа перед Елизаветой Петровной, пару заученных реплик пролепетала. Царице этот вдохновенный сплав Золушки и Отверженных понравился, да так, что вышла она из царских покоев обладательницей десяти деревенек, записанных, пока, на Фаворита. И Графиней будущей. Ибо "под дочь" Царица своего молодого кавалера всё же титулом наградила, и не каких речей супротив и слушать не стала!

А что же наш Михайло Васильевич, не выпытывал ли снова Наталью Игоревн… тьфу ты, уже Ивановну? Не искал ли в описаниях подвигов "Подводной Братвы" очередных тайн мироздания? Нет не искал. А почему, спросите Вы? Али небрежение к тайнам науки у него проснулось? Или голова от успехов закружилась? Да помилуйте, времени нет!

На нём же теперь и заместительство в Петербургской Академии, и Московская на руках, и за новым предприятием пригляд нужен, и за фабрикой в Канорском уезде… Да поспать некогда! Да ещё прототип машины паровой, подсоединили к колёсам гребным и, вчера, испытали. И вертятся же! Так что сегодня высокая комиссия в составе Императрицы, Воронцова, Бестужева и Шуваловых, осталась довольна. Ломоносов расстарался, рисунки предоставил боевых кораблей невиданной доселе маневренности. Пятьдесят пушек с одного борта, пятьдесят с другого. Залп, разворот на месте, залп, и так, пока не кончиться порох…

Вице-канцлер радовался, императрица, хоть ей и объяснили заранее, что она увидит, тоже. Шуваловы были на предварительной ночной демонстрации, и лишь улыбались красноречию Академика. Лишь Бестужев был угрюм. Нет, за Россию он радовался, но перед поездкой ему дали прочесть "дело Зубарева"… Теперь он понял смысл, скрытый и явный. Мол, не дай-то бог тебе, пёс наш верный, об этой новинке своим любимым Англичанам раньше времени растрепать.

И точно, как только подумал он об этом, тут же Елизавета и высказала это им обеим, слово в слово почти. Только канцлеру его горячую любовь к Англии припомнили, а Воронцову и Шуваловым к Франции. После пошли клятвы, да ни когда, мол, да чтобы мы, да ни в жисть… Потом последовал более конструктивный диспут, окончанием которого явились слова Императрицы, позже забитые в скрижали истории перьями не одного придворного борзописца: "Не стоит хвастаться игрушками, когда голос пушек для противника более доходчив!"

Решено было строить три корабля, довольно медленных, класса река-море, а, пока, молчать. Как выяснилось позже, первым проболтался Воронцов, "Иуда Паскудович"… Пару раз в подпитии слово "пароход" вылетело, а его обратно не вернёшь! Зашевелились англичане, но вяло, и лишь за неделю до пуска на воду узнали, что там русские намудрили. Вильямс сильно пенял Бестужеву, что не "проинформировал". Спокойные же воды Балтики встретили "Грозу", "Ветер" и "Бурю" хорошо, как старых знакомых.

Надо, всё же, отдать должное Елизавете Петровне. По своему самомнению и полному морскому невежеству ей удалось избежать ошибок английских адмиралов нашего мира, которые вначале "века пара" упорно пытались скрестить пароход с парусником. Ломоносов же, сам в прошлом корабел, был более учённым, и рассматривал первые русские паровые линкоры более как эксперимент. Так что век пара начался после спуска на воду "трёх стихий" сразу, потеснив парусники и скинув их с пьедестала.

Ну а итогом тайной вечери в новой Мастерской Академика стало то, что Фридриха надо при первом удобном случае "опустить". Воронцов тут же порывался на белого коня и с шашкой наголо на Берлин… Но Ломоносов покорнейше его отговорил, сославшись на то, что там живёт его учитель. Елизавета же заметила, что если с Пруссией воевать придётся, то не сожжем, так разграбим, но твёрдо пообещала Учителю Ломоносова стоимость имущества возместить!

А во дворце на Невском в это время радовалась Наташа, наконец-то нашедшая себе достойную подругу для игр и шалостей. Прислугу она расшевелить в достаточной степени не сумела, её сразу же после шалостей "ставили к стенке". И пороли, пороли… Какое тут возможно равноправие? А тут возможная Петрова внучка, как такую пороть? Во всяком случае даже Степан Федотович старался "не замечать" и, так как не заметил, "не реагировать".

Так что этот тандем быстро распоясался, страх потерял вконец и был бит. Сию почётную обязанность, согласно статусу, доверили только супруге Михайло Васильевича. Нашлёпала он подруг хорошо, так как шалость того требовала. То что Наташа "как бы не виновата" и переняла это в нашем времени у своих подружек в расчёты принято не было, как не "пришитое к делу" и не существенное.

Тут надобно сделать отступление и кое-что пояснить. Как было сказано ранее, пока их не выселили из "ведомственной" квартиры жили они в посёлке Энка. Понадобилась их квартира для сына опального Московского генерала, сосланного домочадцами на "ближний Кавказ, то есть в город "К", а не совсем в Чечню. Прошерстив вверенное ему хозяйство генерал заметил всё "неприхватизированное" и упущение предшественников исправил. Попало в список того "что плохо лежит" и их квартира.

Сказано, сделано! Теперь их жильём стала то же трёхкомнатная, но не квартира, а хата. Чаша терпения Мамы Лены переполнилась и, прихватив в охапку дочку, она пошла к Папе Олегу, и осталась у него. До сего момента Мама Лена целенаправленно изменяла Папе Игорю уже год, готовя "запасной вариант". Нет, поймите правильно, интрижки были и до этого, но единичные, так, мелочь "на сигареты"… Это уже уходя и хлопая дверью она рассказала ему о длине его рогов. Особенно добила его информация, что у восемнадцатилетней жены он оказался не вторым, а сорок восьмым…

Но… Изменять она ему предпочитала тайно, достаточно хорошо шифруясь, а слухи ведь к делу не подошьешь? а в последний год она вообще стала лишь "верной женой" и "верной любовницей", то есть кроме двух "Пап" не на что больше не разменивалась. Жила семья на пятом этаже, а Папа Игорь купил квартиру год назад на шестом. На той же лестничной площадке жила подруга Мамы Лены ещё с детства, она даже с её младшей сестрой в одном классе училась.

Звалась она очень правильно, Инной Стервочкиной, фамилия сугубо ей соответствовала. Мужа у неё отродясь не было, но одна в трёхкомнатной квартире растила она двух дочек-близняшек. Они были копией матери, и на год старше Наташи, с удовольствием делясь с ней "правдой жизни", которую от детей тщательно прятали взрослые.

Квартиру Инна Павловна заработала исключительно своим горбом, то есть, применительно к ней всеми своими дырками, умом и языком, возможно и не в такой последовательности. Работала она следователям в отделе убийств в здании на пересечении Гаврилова и Красной. Профессия хлебная, при мизерной зарплате устроиться туда человеку без связей было не реально. Связей родственных у Инны Павловны не было, хватило и иных.

Брала он скромно, и часто за демпинг слышала, идя по коридору, брошенное в спину: "Шлюха". Откуп за верняк у неё стоил 140, если доказательств было мало брала 70. Начальство, кроме всегда готового тела, имело с неё 120 и 50 соответственно, но и оставшихся "крох" на жизнь хватало, меньше 200 в месяц набегало редко.

Нового соседа она "прозвонила", мужчинка был интересный. Но, узнав, что с женой он не развёлся, а по некоторым косвенным данным выложил за её "случайную смерть в состоянии своего аффекта" штуку деревянных непосредственно начальству, так что дело уничтожили при нём же. Инна Павловна решила, что эта Синяя Борода не в её вкусе, раз так резкособственически реагирует на "шаг в право, шаг налево".

И она, будучи по натуре отнюдь не жадной, "подарила" его подруге, зная за ней определённую "верность", при настоятельной необходимости. Так что Папа Олег стал частенько отлучаться с работы домой, а Мама Лена в это же время шла "к подруге". А с января 2007 все материальные проблемы Мамы Лены отпали окончательно. Она ушла со своей непыльной "2 через 2", и стала следить уже чтобы новый муж сильно не гулял, ну кроме секретарши, но это уже святое. Окончательно поселившись с близняшками Стервочкиными на одном этаже, она переняла у них любимую забаву.

Когда кончались шарики, они наполняли водой изделия из коробки Мамы Инны, коих у неё под кроватью в коробке было немеряно. И, затем бросали их на головы прохожим. Если попадали, то шли, довольные, в гости к Наташе.

Но век 18-й не оценил рыбные пузыри, заправленные водой, пусть с высоты не шестого, а третьего этажа. Особенно не понял юмора Чекист. Быстро расспросив застывшую столбняком дворню он верно оценил диспозицию и направился прямо. И горько-горько плакали под ремнём Михайло Васильевича, направленного недрогнувшей рукой Елизаветы Андреевны, Елена Михайловна и Наталья Ивановна. И не сиделось им после этого два дня!