Документ Z

Глава 16

Я ожидал, что Хоук отправит меня обратно в Вашингтон и объявит, что миссия выполнена. Штаб Борджиа представлял собой не что иное, как развалины и множество трупов, и хотя у армии генерала Сахеле не было шансов убить самого Борджиа, они думали, что знают, где он находится. Единственное, чего Ник Картер в значительной степени добился в Эфиопии, — это спасение Марьям, что доставило мне лично огромное удовольствие, но не было причиной для эфиопского правительства держать меня там. Поэтому я был очень удивлен, когда Хоук нашел мне квартиру и сказал, чтобы я купил одежду получше в Асмэре.

— Тогда что мне здесь делать?

— Ты уверен, что Борджиа на Гансе Скейельмане ?

'Нет.'

'И я нет. Это слишком просто , слишком просто для этой команды. Это не правильно. Тогда у нас есть проблема с этими ракетами. Даже если бы это была союзная страна, у нас все равно были бы проблемы с их возвращением, но Эфиопия оказалась нейтральной страной. Как вы думаете, почему генерал Сахеле не позволил вам заглянуть дальше в пустыню?

«Две причины — он ненавидит белых вообще и меня в частности, и он думал, что может что-то там скрывать».

«Эфиопия — чертовски деликатная проблема, — сказал Хоук. «Некоторые из этих ракет официально египетские, другие — израильские. Из-за внутреннего давления со стороны мусульман Эфиопия склоняется в сторону Египта. Но эфиопы совершенно не заинтересованы в увеличении вооружений обеих стран. В результате они не знают, что делать с этими ракетами. Так что ты торчишь в Асмэре. Ваша привычка на каждой миссии находить женщин, AX, наконец, начинает окупаться».

— Дав мне предлог остаться здесь?

'Да. И я назову вам еще одну официальную причину — те три ракеты «Минитмен», которые вы так усердно саботировали.

Хоук вернулся в Вашингтон и оставил меня в Асмэре. Ожидание — часть моей работы, и нередко вы не знаете, чего ждете. Однако в данном случае я вообще не знал, произойдет ли что-нибудь в конце этого ожидания.

Генерал Сахеле полностью меня игнорировал, и если бы не Марьям, мне было бы очень скучно. Асмэра не такой захватывающий город.

Моим связным был офицер американского консула. Через десять дней после того, как Хоук ушел, он появился и сделал мне длинный отчет. Мне потребовалось два часа, чтобы расшифровать это, и когда я закончил, я понял, что кто-то допустил серьезную тактическую ошибку.

Военно-морской флот нашел «Ганса Скейельмана» где-то в Атлантическом океане, далеко за пределами судоходных путей, где-то между Африкой и Южной Америкой, чуть выше экватора. Подошла ударная группа из авианосца и четырех эсминцев, а «Ганс Скейельман» оборонялся. Его 75-мм орудия не оказали особого сопротивления, и е. Нет выживших и чертовски мало обломков. В этом районе было много акул, поэтому не смолгли обнаружить ни одного трупа. Это означало, что мы все еще не знали, жив Борджиа или мертв.

Генерал Сахеле нанес мне визит на следующий день. Он получил собственную копию отчета. Он отказался от моего предложения выпить, сел на диван и завел разговор.

«По крайней мере одна из наших целей не находилась на борту этого корабля», — сказал он.

— Борджиа? В отчете, который я получил, не было уверенности в этом».

— Я не знаю о Борджиа, мистер. Картер. Марьям дала мне несколько имен его предполагаемых друзей, когда вы вышли из Данакила.

Разведка не моя специальность. И я не в состоянии доверять большей части нашего разведывательного аппарата. Но я верю в доклады некоторых агентов. Незаметно они наблюдали за несколькими генералами и политиками. И они видели, что у одного из этих офицеров были тайные встречи с крупным белым мужчиной.

— Из того немногого, что я видел в лагере Борджиа, там был только один высокий белый мужчина, — сказал я, — если предположить, что ваш агент говорил о ком-то выше меня ростом. А это Гаард. Вы хотите сказать, что его не было на борту «Ганса Скейельмана»?

«Ваш флот провалил свою миссию, — сказал мне Сахеле.

'Возможно. Но эти 75-мм орудия, очевидно, сделали абордаж невозможным».

— Что вы теперь будете делать, мистер? Картер?

— То, что я собираюсь сделать, зависит от вашего правительства, генерал. Мне приказано оставаться в Асмэре, пока вы не решите, как демонтировать эти ракеты, чтобы предотвратить их повторное использование Борджиа, если он все еще жив. Как известно, три из них были украдены из США. Я почти уверен, что ни один из этих трех не работает, но я все равно хотел бы забрать их детали домой».

— Эти проклятые ракеты, — горячо сказал генерал Сахеле.

Я ждал объяснения его порыва. Генерал Сахеле и я никогда не будем друзьями. Его опыт в Сандхерсте настроил его против каждого англоговорящего белого человека. Теперь у нас была проблема с Марьям. Я предположил, что он видел во мне очень плохое влияние на нее. И все же я доверял его чувству чести. Он поклялся в верности интересам Эфиопии, и пока эти интересы совпадают с интересами AX, он будет надежным союзником.

'Г-н. Картер, — сказал он, — Эфиопия не заинтересована в том, чтобы стать ядерной державой. Мы не можем позволить себе связанные с этим проблемы».

— Это вопрос, который должны решать только эфиопы, генерал, — сказал я. «Я здесь не для того, чтобы вмешиваться в ваш суверенитет. Но если вам нужен ядерный потенциал, вы можете начать с этих ракет. Тем не менее, я буду вынужден попросить вас вернуть этих трех минитменов.

'Г-н. Картер, — сказал он, — очень часто в последние несколько дней я слышал доводы в пользу того, что мы стали ядерной державой. Когда у вас есть ракеты, вам также нужна цель, против которой вы можете их использовать. Израильтяне и египтяне нацеливают ракеты друг на друга. Вы угрожаете русским и наоборот. В Эфиопии есть племена, которые могут целиться этими ракетами друг в друга. Но я остаюсь противником этого, даже если сторонники не были бы связаны с Борджиа в прошлом».

«Возможно, лучшее решение — вернуть ракеты тем странам, из которых они были украдены, генерал».

'Не совсем. Египтяне с радостью забрали бы свои, но с тревогой восприняли бы такой враждебный акт, как возвращение ракет израильтянам. Ваше правительство предложило отдать их все вам. Но египтянам это тоже не понравится.

— Похоже, всем не угодишь, генерал. Посмотрите на светлую сторону сохранения этих ракет. Они устареют через двадцать лет.

— Я знаю, — сказал он. «Поскольку вы планируете остаться в Асмэре на некоторое время, я могу снова навестить вас, чтобы обсудить, как эта проблема может стать тайной».

Он ушел. Я отправился в консульство и составил кодированную телеграмму для Хоука. Я хотел знать, сколько времени потребуется, чтобы доставить специалистов по ракетам в Эфиопию. Генерал Сахеле не сказал, что ракеты были не опасны, но он не стал бы так беспокоиться о безопасных ракетах.

Двумя ночами позже Марьям предложила им вместе пойти в ночной клуб в Асмэре. Она устроилась на работу в государственное учреждение — ее работа была как-то связана с архивами, и Сахеле ее туда устроил — и коллега-женщина порекомендовала ей это место. Я не ожидал никаких неприятностей, но все же со мной были Вильгельмина, Гюго и Пьер.

Клуб показал все плохие стороны западной культуры. Там была рок-группа, которая была не слишком хороша, и подавали слишком дорогие напитки. Иногда мне кажется, что рок-н-ролл стал главным экспортным товаром Америки. Если бы мы получали все гонорары только за его идеи и стили, у нас никогда больше не было бы дефицита платежного баланса. Мы с Марьям ушли после двух часов шума.

Был прохладный вечер, типичная горная ночь. Когда мы вышли из клуба, я тщетно искал такси. Швейцар, который мог бы позвонить, уже ушел домой. Но, к счастью, перед клубом были припаркованы лошадь и повозка, с деревянными скамейками, поставленными друг напротив друга. Мы с Марьям сели, и я дал водителю адрес своей квартиры. Кучер непонимающе посмотрел на меня. Я повторил адрес по-итальянски.

Он сказал. — "Си, синьор".

Марьям прислонилась ко мне слева от меня, когда карета тронулась. Вечер казался вдвойне тихим после клубного шума и стук копыт на улице были такими ровными, что я чуть ли не засыпал. Марьям явно расслабилась. Но не я. Я пытался разгадать маленькую загадку.

Английский является очень распространенным вторым языком в эфиопских школах. Асмэра - довольно космополитический город, где водители такси, персонал отелей, владельцы магазинов, официанты, бармены, проститутки и другие сотрудники сервисных компаний , как правило, говорят на двух языках. В том, что наш водитель не говорил по-английски, не было ничего зловещего, но это было достаточно необычно, чтобы заставить меня насторожиться.

Иногда череда бессвязных событий и обстоятельств, которые сами по себе могут показаться вполне безобидными, может служить предупреждением о скрытой опасности. Тот факт , что я проглядел такую закономерность на борту « Ганса Скейельмана », заставил меня получить удар по голове. И я не собирался повторять ту же ошибку снова . Вскоре я обнаружил вторую неправильную деталь. Во время моего пребывания в Асмэре я исследовал местность, частично с Марьям, а остальное самостоятельно, чтобы сократить время ожидания. И хотя я плохо знал город, я начал подозревать, что кучер едет не в ту сторону, чтобы добраться до моей квартиры.

— Я не думаю, что он везет нас домой, — мягко сказал я Марьям. «Может быть, он не понимает по-итальянски».

Она сказала что-то на местном диалекте. Водитель ответил и повернулся, чтобы жестикулировать руками. Она снова заговорила. Он дал второе объяснение и снова надеялся продолжить движение.

«Он говорит, что идет коротким путем, — сказала мне Марьям. — Я уже слышал это раньше, — сказал я, отстегивая Вильгельмину из ее наплечной кобуры.

Мой недоверчивый тон, казалось, дошел до водителя, хотя он, похоже, не понимал по-английски — если понимал, — и, быстро повернувшись, пошарил в кармане.

Я выстрелил ему в голову. Он наполовину упал с сидения. Пистолет, который он хотел вытащить, с грохотом упал на улицу. Высрел моего Люгера напугал лошадь, и потеря давления на поводья заставила ее мчаться.

— Подожди , — сказал я Марьям.

Я сунул пистолет обратно в кобуру, прыгнул вперед и пинком скинул кучера с сидения. Он оказался на улице, и левое колесо ударило его. Я схватил поводья и постарался не тянуть слишком сильно, чтобы лошадь не встала на дыбы и не опрокинула повозку, но так сильно, чтобы животное почувствовало бы давление удила. Мы неуверенно качнулись, все еще потеряв равновесие из-за того, что перескочили через тело мертвого кучера.

Поводья запутались, и я попытался распутать их, пока мы мчались по улице. Несколько пешеходов бросились в сторону, и я молился, чтобы мы не увидели ни одной машины. Та часть города, в которой мы находились, казалась совершенно безлюдной, лишь несколько автомобилей стояли у обочины дороги. Лошадь выглядела слишком слабой, чтобы разогнаться до такой степени, но в этот момент казалось, что она способна выиграть Grand National.

Наконец я развязал поводья и начал нажимать немного сильнее. Я позаботился о том, чтобы давление было равномерным с обеих сторон.

У кареты был высокий центр тяжести, и если лошадь вдруг дернулась, мы с Марьям вылетели бы из коляски. Постепенно я увеличивал давление. Лошадь стала идти медленнее. Я поговорил с ней.

— Успокойся, мальчик, — сказал я. "Иди тихо".

Я сомневался, что она понимает по-английски, водитель говорил на местном диалекте, но, возможно, мой спокойный, мягкий тон успокоит его. Я не видел, было ли животное жеребцом или кобылой. Это тоже было не время проверять.

Лошадь уже была почти под контролем, когда я услышал крик Марьям. 'Ник. За нами очень быстро едет машина.

"Как близко?"

«За несколько кварталов. Но она очень быстро приближается.

Я дернул поводья. Лошадь встала на дыбы, повозка закачалась. Затем лошадь снова спустилась и снова попыталась бежать. Я снова дернул, мои плечевые мышцы напряглись, чтобы остановить животное. Оно снова встало на дыбы, заставив карету наклониться назад.

— Прыгай, — крикнул я Марьям.

Я отпустил поводья и перепрыгнул через переднее колесо. Я выкатился на дорогу, натер колено и порвал куртку. Я, пошатываясь, вскочил на ноги, прислонившись к зданию, и оглянулся, чтобы посмотреть, не сделала ли это Марьям. Она встала в десяти футах от меня.

Лошадь, освобожденная от поводьев, снова побежала. Повозка перевернулась, и животное упало. Оно отчаянно брыкалось и ржало. Машина мчалась к нам; она ехала слишком быстро даже для эфиопского водителя, желающего умереть.

Марьям подбежала ко мне и сказала: "Ник, машина..."

— Найди крыльцо, — сказал я.

Мы побежали по улице, пытаясь найти щель между домами, которые оказались складами. Но не было ни одной, через которую мог бы протиснуться человек. Потом мы подошли к входу в подвал. Я повел Марьям вниз по лестнице. Внизу мы прижались к зданию. Мы были чуть ниже уровня улицы. Фары автомобиля начали освещать местность. Я услышал скрип шин при торможении.

— Тише, — прошептала я, пытаясь восстановить нормальное дыхание.

Марьям сжала мою левую руку, а затем отступила назад, чтобы у меня было место для оружия.

Хлопнула дверца машины. Вторая. Третья. Двигатель продолжал работать. Не менее трех и, возможно, более четырех пассажиров.

— Найдите их, — приказал мужчина на плохом итальянском.

Даже без этого отвратительного акцента я бы узнал голос Гаарда. Я ждал его с того момента, как кучер вытащил пистолет, и надеялся встретить его с того момента, как Сахеле сказал мне, что он в Эфиопии. На этот раз пистолет был в моей руке.

— Их нет в повозке. Этот акцент принадлежал выходцу из Эфиопии.

«Они должны быть где-то здесь», — сказал Гаард. «Скажи Джо, чтобы он выключил этот чертов двигатель, чтобы мы могли их услышать». Марьям дернула меня за руку. Она попробовала дверь позади нас, и она оказалась открытой. У меня было искушение бежать таким путем, но я не решился. Их разговор навел на мысль, что наши преследователи думали, что мы ранены, так что, возможно, мне удалось застать их врасплох и повернуть шансы в нашу пользу. Я бы хотел, чтобы у Марьям был пистолет. В «Данакиле» я уже видел, как хорошо она умеет сражаться.

Я повернулась, чтобы залезть в штаны и снять Пьера с бедра. Бомба содержала довольно новый тип нервно-паралитического вещества, способного вывести человека из строя на несколько часов. Данные, которые были предоставлены агентам AX, когда были выпущены эти новые газовые бомбы, содержат предупреждение о том, что они очень опасны. У меня не было никаких предпочтений относительно результата, когда я поднимался по лестнице, почти сложенной пополам.

Больше голосов. Звук двигателя резко прекратился. Потом раздался звук открываемой двери. В вертикальном положении я бросил левой рукой Пьера, в последний момент скорректировав дистанцию.

Бомба попала в цель и взорвалась возле левого борта автомобиля. Я оглянулся на освещенное фарами пространство. Я выстрелил и увидел, как человек упал. Затем кто-то открыл огонь, возможно, Гаард, из автомата.

Я пригнулся, когда пули отскочили от каменной стены над нами.

— В здание, — сказал я Марьям.

Мы быстро вошли в подвал. В темноте нас окружали высокие штабеля коробок. Мы шли дальше в полной темноте. На улице раздалась очередная очередь из автомата, разлетелись стекла. Наверху по полу застучали шаги. — Ночной сторож, — пробормотал я Марьям. «Надеюсь, он позвонит в полицию».

«Возможно, мы будем в большей безопасности, если он этого не сделает», — мягко сказала она. «Мы никогда не знаем, на чью сторону они встанут». Шаги загрохотали вниз по лестнице. Марьям пробралась между двумя кучами ящиков, и мы присели.

Затем мы услышали звук тяжелых ботинок по тротуару снаружи.

Гаард ?

Двое мужчин встретились на между рядами ящиков. Оба выстрелили. Гаард только что вошел в дверь. Ночной сторож был между ним и нами. Ночной сторож произвел первый выстрел, но совершил роковую ошибку, промахнувшись. Гаард открыл огонь из автомата, и я почти видел, как пули вонзились в тело ночного сторожа, когда он выронил фонарь и упал на землю.

Гаард перестал стрелять. Я прыгнул в проход, опустил Вильгельмину на уровень живота и выстрелил один раз. Потом я упал на землю.

Гаард ответил. Его пистолет-пулемет дал еще одну очередь, затем щелкнул пустой. Пули прошли над моей головой. Я снова выстрелил в его фонарик и услышал, как Гаард упал на землю.

Я переложил Вильгельмину в левую руку и взял Хьюго в правую, затем побежал к Гаарду. Он лежал у двери. Он еще дышал, но дыхание его было слабым и неровным.

Я сказал : « 'Мэри выходи. Он не опасен. Мы вышли за дверь и поднялись по лестнице на улицу. Мы видели фигуры любопытных людей, которые старательно держались немного в стороне. Я держал Вильгельмину на видном месте. Никто не стал бы набрасываться на человека с оружием, особенно после перестрелки.

"Готова побежать?" — спросил я Марьям.

— Да, — сказала она. «Нам нужно найти телефон и сообщить генералу Сахеле».

Мы мчались по темным переулкам и извилистым улочкам. Через некоторое время я убрал пистолет и стилет и сосредоточился на том, чтобы не отставать от Марьям. Наконец мы нашли улицу со множеством кафе. Мы остановились и разгладили одежду. Затем мы вошли внутрь.