Долгая полночь

Глава 18

— Смотри в оба, фея, — сказал Берт. — Здесь на каждом шагу английские разъезды. И если они поймут, кто мы такие, то уж поверь, меня убьют, а тебя потащат к королю.

— Для меня не изменится ничего, — фыркнула Жанна. Она сидела на лошади перед пленителем, а тот аккуратно придерживал её от падения. Руки колдуньи всё так же были связаны за спиной.

– Разве нет? – рыцарь хмыкнул. – Толпа крестьян и какой-нибудь тупоголовый баронишка. Неужели с ними будет лучше?

– От них уйти всяко будет проще, чем от тебя.

— Рад, что ты оценила мои старания, — Жанна спиной ощутила, как он улыбнулся. – И всё равно на твоём месте я бы опасался англичан до того момента, как ты наденешь платье из алого с золотом шёлка.

– Мне нравится и синий с серебром. А лучше всего — простой дорожный серый цвет.

– Он, конечно, имеет немало преимуществ. Но не сейчас. Смотри — видишь?

Жанна посмотрела вперёд и выругалась. Дорога упиралась в мост, перекинутый через небольшую речушку, а на обочине у полуразвалившегося фургона сидели солдаты. Рядом виднелись пустые бочонки и даже пара кубков.

-- Бургундцы, – прошипела колдунья, заметив герб на одеждах.

Берт говорил про английские разъезды, но ошибся. Впрочем, бургундцы были даже хуже.

– А ну-ка, ребятки, подъём, у нас гости! – скомандовал один, одетый побогаче и получше. В отличие от остальных, довольно молодых, у этого в волосах уже пробивалась седина.

– Подыграй мне, госпожа фея, – тихо произнёс Берт – так, что Жанна едва услышала его. – Мы сейчас на одной стороне, и если победят они, ты будешь биться под их телами до самого вечера, а потом тебе перережут горло. Поняла?

Жанна кивнула. При всей её нелюбви к сэру Ламберту сейчас он вновь был прав.

– Я сэр Ламберт де Клиффорд, еду по срочному делу в Бордо, – уже громким голосом заявил рыцарь. Он говорил на столичном французском. – По какому праву вы нас задерживаете?

Лица бургундцев вытянулись.

– Прошу простить, господин, – пробормотал старший, сильно коверкая произношение. – У нас приказ – никого не пропускать по этому мосту. Чума...

– Мне кажется, граф де Ноуван будет очень недоволен, если из-за вашей глупости его свадьба задержится, – сварливо заявил Берт, подводя коня к старшему. Остальные глупо смотрели на него, пытаясь понять, что же происходит.

– Это сама фея Дау, верхом на коне Морварке, вышла из океана, чтобы стать женой смертного! – продолжал Берт. – Разве вы не видите?

Их было десять. Двое арбалетчиков с оружием наготове. Семь крепких здоровых парней с короткими пехотными мечами, разрешёнными простолюдинам – бургундское ополчение, такое же, как в любой другой области Франции. И седой командир, мнущийся и опускающий глаза в землю, как провинившаяся служанка.

– На вашей одежде нет герба... – попытался защищаться бургундец, но Берт тут же заткнул его:

– По-твоему, я должен таскать герб, чтобы схватиться с первым же отрядом французских разбойников? Болваны! Моя цель – доставить эту фею в Бордо, и клянусь Господом, если для того потребуется переодеться в пекаря, я это сделаю! Ну а вы, вы караулите тут у моста, задерживаете верного слугу своего же сюзерена – и на что же вы годитесь? – он спрыгнул с коня. – Да ни на что!

– А почему фея связана? – вдруг спросил один из парней, зыркнув в сторону Жанны. Голова у него была замотана окровавленной повязкой.

– Связана? Олух! Остолоп! Да она же просто морочит тебе голову, вот, смотри! Магия! – словно случайно сэр Ламберт оказался за их спинами, указывая на Жанну. Та улыбнулась и подняла стянутые руки:

– О, доблестные воины, спасите меня, и клянусь именем королевы Глорианы, я одарю вас всех неземными богатствами!

Все уставились на неё, точно на небывалое чудо, и в тот же миг Берт взмахнул мечом.

Короткими быстрыми ударами он успел убить троих, прежде чем растерянные ополченцы оправились от потрясения и схватились за клинки. Жанна попыталась спрыгнуть на землю, но оба арбалетчика словно по команде разрядили в неё оружие, и конь рухнул, едва не подмяв под себя всадницу – болт попал ему в грудь. Второй оцарапал Жанне плечо.

Берт улыбался – той самой виноватой улыбкой, с какой он вонзил меч в шею Эвену. Улыбался и щурил глаза, как кот, которого застали у банки со сметаной.

Арбалетчик, застреливший коня, поставил ногу в стремя и принялся натягивать тетиву – да так и упал, когда клинок Берта задел его по голове. Тотчас же прыгнули вперёд двое мечников, но сэр Ламберт ушёл от удара изящным вольтом, словно не сражался, а на балу танцевал. Мелькнул его меч, один из бургундцев зажал ладонью рассечённое горло, второй замахнулся и лишь хрюкнул, когда отточенное лезвие самым острием вспороло ему грудь. Меч сэра Ламберта жил своей жизнью, превратившись в серебряную змею – гибкую, быструю и смертельно опасную.

– Обходи его! – заорал командир. Щёлкнул арбалет второго стрелка, и Берт прыгнул, на ходу перехватывая меч. Командир лишь повернулся, когда враг мелькнул сбоку от него, получил по животу и с невнятным всхлипом согнулся пополам, забыв про всё и стараясь удержать вываливающиеся кишки. Взмахнул мечом парень с повязкой на голове, лязгнула сталь и клинок его плюхнулся оземь вместе с пальцами, а следом, вопя, упал и солдат.

Жанна нашарила меч одного из ополченцев и принялась разрезать верёвки. По коже прошлась боль.

Берт сосредоточенно отрубал руки последнему пехотинцу, когда Жанна ударила – вонзила острие в бок арбалетчику, который уже поднял оружие. Тот вскрикнул, повернулся, сбивая колдунью в пыль. Голова загудела от полученной оплеухи.

А потом на лицо и грудь Жанне пролился горячий красный дождь, и она закрыла глаза.

– Глупость людская безгранична, – сказал Берт, добивая стонущего командира. Затем его клинок с хрустом вонзился в грудь парня с повязкой.

Вопли прекратились.

Жанна с трудом поднялась, вытирая лоб. Если я сейчас не выкупаюсь, – подумала она, – лучше зарежусь этим вот мечом.

– Гляжу, тебе не помешала бы ванна, – услышала она.

– Тут не поспоришь, – согласилась колдунья.

Берт смерил её долгим взглядом.

– Я хочу вымыться, – сказала Жанна, чувствуя, как сворачивается на коже кровь арбалетчика. – Соскрести с себя дрянь, которой ты меня только что облил. Без верёвок.

Он задумался.

– А если нет?

– Я ведь помогла тебе. Подыграла. Не дала выстрелить...

– И ты можешь сбежать, стоит мне пустить тебя в озеро, – хмыкнул рыцарь.

Жанна снова закрыла глаза. Представила, как будет ехать под палящим солнцем, покрытая засохшей кровью. Как будет чесаться лицо, как пот смешается с коричневой коркой, превращаясь в мерзость с неописуемым запахом. Как...

– Пожалуйста, – услышала она собственный тихий голос и тут же устыдилась этого. Впервые за долгие годы она что-то просила – униженно, с мольбой.

– Так и быть, – Берт сунул меч в ножны, и Жанна облегчённо выдохнула. Она ожидала куда худшего. – Но сначала лошади. Жаль коня, да впрочем, у нас теперь есть целый табун. Ты ведь не хочешь идти дальше пешком?

Жанна не хотела.

Бургундцы ездили на простых деревенских лошадях, явно только недавно вынутых из оглобли и отобранных у крестьян. По сравнению с красавцем-дестриэ, что лежал сейчас поодаль, они выглядели совсем уж плохонько. Берт задумчиво оглядывал животных, трогал, похлопывал по бокам, но всё не находил подходящего.

– По всему выходит, что придётся нам с тобой ехать порознь, – наконец сказал он. – Эти клячи и меня одного-то едва выдержат, а ты, фея, лёгкая, но всё же кое-что весишь. Так что цени мою доброту.

Рыцарь поснимал сбрую со всех лошадей, кроме двоих, которых привязал к деревцу. Мертвецов оттащил на обочину и оставил зверям – ни ему, ни тем более Жанне даже не пришло в голову пытаться похоронить их. В нынешние времена с похоронами и без того приходилось туго – в иных городах просто не успевали рыть ямы, и истекающие гноем чумные трупы так и оставались гнить под солнцем.

– Теперь вода, – сказал Берт.

Они спустились к озеру. Жанна обернулась – рыцарь не спускал с неё глаз. И расстегнула пояс.

Берт одобрительно хмыкнул.

Заляпанная кровью сорочка полетела на землю. Следом упала юбка и сапоги. Жанна сбрасывала одежду, наслаждаясь возможностью хоть немного побыть в прохладной воде – пусть даже под взглядом тюремщика-конвоира. Сейчас плевать она хотела на него.

Но едва обнажённая колдунья коснулась воды, как Берт схватил её за руку.

– Сперва я приму кое-какие меры, – сказал он. – Не то ты соблазнишь меня своим чудесным телом, затуманишь взгляд фейскими хитростями и уж точно сбежишь.

Жанна закрыла глаза, стараясь совладать с собой.

Купаться с верёвкой на ноге – то ещё ощущение, но эта досадная мелочь не могла уменьшить удовольствие от смытой с кожи скверны. Жанна тщательно промыла волосы, пучком травы протёрла лицо, а затем прополоскала сорочку. Кровь исчезала, растворяясь в реке.

– Мне нравится, как ты это делаешь, – сказал Берт. Жанна подняла голову. – Умываешься. Красиво и нежно, словно корриган. Век бы смотрел.

– Глаза не запороши, – проворчала Жанна, стирая остатки крови с груди. – Лучше бы сам в воду залез. Если уж я еду с тобой, то не хочу нюхать ещё и твой пот.

Он ничего не сказал, но Жанна знала, что неправа. Под этим солнцем уже через пару часов вонь снова станет их лучшим спутником. И нюхать пот – одно, а ведь вскоре к нему добавится запах палёной мертвечины и дыма. Но даже верёвки, снова оказавшиеся у неё на руках, не смогли затмить ощущения чистоты, что разлилось по телу.

Легко, словно пушинку, Берт закинул пленницу в седло. Жанна тотчас дала коню шенкелей, подгоняя вперёд, но рыцарь вовремя перехватил повод.

– Ну, дорогая моя фея, не стоит так сердиться, – он покачал головой. – Нет, слыхал я, что ты горяча, но и знать не знал, насколько.

– Не снимешь ли путы с моих рук? – спокойно спросила Жанна.

Берт только расхохотался и принялся крепить седельные сумки.

– Я могу упасть, – добавила Жанна.

Связанные руки и в самом деле не позволяли ей держаться за шею лошади, а сидение боком в мужском седле не доставляло удобств.

– А упадёшь, так я подниму тебя обратно, – сказал рыцарь.

Жанна лишь вздохнула.

Правда, у неё оставались свободными ноги, но ехать было очень неудобно. Оставалось лишь надеяться, что бдительность его ослабнет и Жанна сумеет воспользоваться своим положением.

На самом деле Берт был прав как никогда, что не снимал с неё верёвки, разве только как сейчас, для купания. Не то она обязательно сбежала бы. Как можно удерживать человека в плену, если его не держат крепкие путы и решётки?

Только людьми, а Берт – один.

Впрочем, у неё есть ещё один шанс. Рискованный, но в случае удачи она покинет рыцаря так быстро, что тот и проснуться не успеет. Нужно лишь позвать Балгурфа.

Баргест любил гулять, и когда был не нужен хозяйке, часто уходил далеко – так, что уже не слышал её голоса. Это случилось и сейчас. Серебряный браслет у Жанны отобрали, и позвать духа она могла лишь рисунком – или прямо из-за Грани.

Рисовать Жанна не могла. Берт внимательно следил за ней, а когда отлучался, крепко привязывал к какому-нибудь дереву, не позволяя даже шевельнуться. Но удержать в теле её дух он не мог, чем и собиралась воспользоваться Жанна.

– Ты что-то задумала, фея, – сказал Берт, завязывая узел. Жанна полулежала у дерева, следя за движениями рыцаря. Глаза её были прикрыты, но сквозь густые ресницы она могла видеть всё, что хотела.

– Быть может, – легко согласилась она. – Но что я могу сделать, когда меня держат твои верёвки?

– Много чего. Так что я не стану спускать с тебя глаз.

– Как будто до того ты хоть раз отворачивался, – фыркнула Жанна.

– Спи, фея, – сказал Берт.

Жанна улыбнулась ему и отвернулась. Грань ждала её.

Она проснулась посреди мёртвого леса. Осторожно поднялась, пытаясь понять, реальность вокруг или же забытый сон. Пошевелила рукам – путы исчезли.

До сих пор Жанна всегда встречала за Гранью факелы и свечи – то немногое, что люди успели придумать для рассеивания мрака. Иногда это было нечто иное, как те стеклянные шары, что сияли в её руках в Доме тысячи дверей. Здесь же царила тьма. Лишь неясные контуры деревьев проступали в тусклом лунном свете.

На какой-то миг Жанна похолодела при мысли о том, что не найдёт света. Это означало бы вечные скитания в тёмном царстве и робкую надежду выбрать когда-нибудь обратно, под солнце, попав в тело какого-нибудь блаженного – не притворщика, как Берт, а настоящего. Но, словно повинуясь её страху, из травы проклюнулись цветы – и в середине каждого бутона засияло крошечное солнце.

Жанна сорвала один из цветков и поднесла к лицу. Белые мясистые листья, туго свёрнутые, нераспустившиеся, не пахли ничем. За ними проглядывалась жёлтая сердцевина, которая и светилась, разгоняя темноту. Колдунья поглядела по сторонам – такие же цветы один за другим вырастали по всему лесу, превращая царство мрака в звёздное небо на земле.

Россыпи жёлтых огоньков замелькали перед глазами, когда она сделала первый неуверенный шаг. Как и всегда в астральном мире, не было нужды выбирать осмысленное направление – мечты и желания найдут его сами. Жанна успела пройти шагов десять, прежде чем цветы снова поплыли, а среди деревьев мелькнула фигура в белом платье.

– Зачем ты преследуешь меня? – не отрывая взгляда от духа, спросила Жанна.

Женщина в Белом медленно покачала головой.

– Многие думают, будто я привязана к кому бы то ни было или одариваю человека своей любовью, – сказала она. – Но это не так.

– Тогда почему я снова встречаюсь с тобой?

– Разве я не дала ответа? Это всё – одна большая случайность, и ничего больше.

– Хватит! – Жанна закрыла уши ладонями. – Я не понимаю.

– Ищи, госпожа Мируа. Может, найдёшь.

Она исчезла вмиг. Только что в море светящихся цветов стояла белая фигура – и вот там уже нет ничего, лишь примятые нарциссы говорили о том, что здесь вообще кто-то был. Жанна растерянно замерла, не в силах двигаться дальше.

Этот мир подчинялся собственным законам. Здесь она – гостья, а духи и призраки – хозяева. Но даже хозяевам не позволено разрушать законы этого места.

Никто не может исчезать и появляться из ничего.

– Кто же ты такая? – медленно проговорила Жанна. Вопросы всё множились, а ответов не было.

Но она пришла сюда позвать друга, а не задавать вопросы. Балгурф должен быть где-то рядом – за Гранью нет расстояний. Нужно лишь, чтобы он услышал. И тогда Жанна сможет попросить его прийти помочь не только здесь, но и в мире людей. А уж там баргест сумеет избавиться от Берта.

– Балгурф, – прошептала колдунья. Никто не отозвался, лишь нарциссы колыхнулись, словно от ветра. – Милый мой пёсик, ты меня слышишь?

Кто-то заскулил меж теней. Жанна быстро обернулась на звук, но успела увидеть лишь неясный силуэт.

– Балгурф! – крикнула она, наплевав на все опасности. Из тени вышел чёрный волк – и колдунья с ужасом увидела, что это не Балгурф.

Тогда она побежала.

Где-то позади затрепетали цветы под лапами преследователя. Жанна виляла среди деревьев, продиралась сквозь стремительно поднимающиеся колючие кусты и понимала, что это конец. Волк не оставит её в покое, Балгурф далеко, а она не сможет бежать вечно.

Но и сдаваться она не могла. Нарциссы оплетали ноги, несколько раз Жанна упала, тут же вставая и продолжая бежать. Волк пыхтел где-то позади, отставая лишь потому, что миром этим управляли эмоции, а не мышцы.

Лишь когда спустя целую вечность этой погони над лесом зазвенела флейта, Жанна поняла, что спасена.

Она бросилась на звук. Из-за спины зашелестела трава, в ногу впились острые зубы, и Жанна, не глядя, пнула духа по носу. Смертельный захват разжался...

...и она проснулась снова посреди того же леса. Поляны вокруг потемнели, деревья сдвинулись и закрыли собой луну. Куда-то исчез чёрный волк, а чуть поодаль Жанна увидела коня, который заворожённо слушал игру.

– Эвен, – пробормотала колдунья, расслабленно падая обратно на одеяло. – Спа...

Берт опустил флейту.

– Я – не Эвен, – сказал англичанин. – Хоть и играю на его флейте.

– Будь ты проклят, – прошептала колдунья. Берт хмыкнул:

– Проклинать своего спасителя – это не очень благородно. Если бы я не забрал флейту с мёртвого тела твоего рыцаря, кто знает, что сейчас случилось бы? Да ты билась и стонала так, будто тебя табун лошадей переехал. С чего бы это ты за Грань полезла? Это не место для маленьких красивых фей.

Последние слова сэр Ламберт произнёс с таким видом, будто гулял с духами каждую ночь.

– Я не фея, – огрызнулась Жанна.

– И всё же зачем-то пошла в мир духов. Просто так туда не ходят. Даже если зовут. Зачем, а? Расскажи мне.

– Хорошо. – Только сейчас Жанна поняла, что Берт успел снять с неё верёвки и с наслаждением потянулась, разгоняя застоявшуюся кровь. По телу пробежала тёплая волна. – Но за слова надо платить, как говорят корвусы. Тогда и ты расскажешь мне историю. Согласен?

Он задумчиво постучал пальцами по флейте, глядя куда-то вверх. Затем опустил взгляд и, скорчив гримасу, сказал:

– Так и быть. Чего же ты хочешь?

– Маску убийцы.

Берт вздохнул. Сунул флейту за пояс, поднялся и сел напротив Жанны. Глаза его блеснули в лунном свете.

– Это не самая благородная страница моей истории, – сказал он. – Ты уверена, что хочешь о ней услышать?

– Я не благородная, сэр Ламберт Клиффорд, и плевать хотела на рыцарские законы.

Где-то далеко на лесной дороге застучали копыта. Заржала призрачная лошадь, зовя хозяина. Может, это Морварк искал свою Дау, давным-давно погибшую в водах океана, а может, просто случайный путник проезжал мимо – Жанна не знала. Да она и не вслушивалась, глядя только на Берта.

А тот не обратил на призрака никакого внимания. Он просто дождался, пока грохот копыт затихнет среди деревьев, и заговорил.

Корриган поют. И всё это ложь, будто если человек услышит песню одной из них, то обязан взять её в жены. Выбор есть всегда, просто немногие выбирают другое.

Корриган поют о смерти. В их песнях трудно разобрать слова, но человек улавливает смысл. Уловил и сэр Ламберт Клиффорд, оказавшийся той лунной ночью у реки где-то в горах Шотландии.

На берегу горной реки сидела девушка в зелёном платье – маленькая, такая хрупкая на вид, точно ребёнок – и расчёсывала рыжие кудри. Песня лилась в воздухе, разносясь далеко вокруг в ночной тишине, но слышал её только сэр Ламберт, и больше никто.

– Здравствуй, красавица, – сказал тогда он, зная, что с этого мига его жизнь изменится навсегда.

– Здравствуй и ты, странный человек, – ответила корриган. Песня смолкла, и больше всего сэр Ламберт хотел бы услышать её снова. – Что делаешь ты этой ночью здесь, у реки?

Рыцарь так и не смог ответить. Сбросил он доспехи, шлем и рыцарский пояс, только от меча избавиться не смог, да и ушёл от людей. Речная дева отправилась с ним, и долгих пять лет жил бывший рыцарь простой жизнью – ловил рыбу, собирал ягоды, охотился, а корриган заправляла всем по дому.

А потом она умерла.

Однажды лес наполнился звуками рогов и криками людей. Отряд английских рыцарей торопился прочь от Стерлинга, оглядываясь и ожидая погони – только что шотландцы взяли город и не щадили врагов. Но погони они не дождались, зато набрели в чаще ко двору сэра Ламберта. На беду, бывший рыцарь ушёл к реке и не знал, что в дом пришли чужие. А вернувшись, нашёл лишь истерзанную, едва живую жену, которая молила о смерти.

И оборвал её мучения.

Но, смеясь и бросаясь шутками, англичане совсем не скрывались, звали друг друга по именам, и умирающая корриган хорошо запомнила всё, что могла. Их лица, их прозвища и гербы на одеждах. Всё это узнал сэр Ламберт.

Он не давал клятв – он давно понял, что слова всё равно никто не слышит, и нарушить обещание так же легко, как подстрелить зайца. Он лишь повторял всё, что услышал, пока не затвердил наизусть, вытер слезы и похоронил жену, а потом собрал пожитки и отправился в путь.

Ему потребовалось два месяца, чтобы найти первого из убийц, которым оказался приближенный короля по имени Роберт Лэк. Ламберт подстерёг его у Тауэрского моста, оглушил и уволок в переулки, где мертвеца и нашли спустя несколько дней – вернее, нашли лишь его туловище. Голова обнаружилась на крыше одного из домов, а руки и ноги – в разных концах Лондона.

Тем самым клинком, что когда-то пожаловал сам король за исполнение казни над убийцами его отца, сэр Ламберт теперь убивал королевских слуг.

Он успел лишить жизни пятерых, прежде чем последний, сэр Хьюг, уразумел что к чему и спешно отплыл во Францию. Там он поселился в Монтендре у графа Антуана, старого друга, и думал, что никто его не найдёт. Да только зря. У сэра Ламберта нашлось достаточно тайн в жизни, чтобы заплатить корвусам, и те дали подсказку – плыть в замок, выстроенный демоном на скале у моря. Замок такой во Франции был лишь один, и ровно через семь месяцев после смерти корриган сэр Ламберт постучался в ворота Монтендра.

Он знал, что сэр Хьюг хитёр и опаслив, а потому снял маску убийцы и хорошо спрятал её в глубинах своей души. Сэр Ламберт умер вновь, а вместо него родился дурачок Берт – в прошлом рыцарь, которого прокляла ведьма и лишила разума. Привели его в Монтендр крестьяне, нашедшие дурачка на дороге – быть может, в другом месте они попросту убили бы его и ограбили, но не здесь. Слишком уж боялись они старого графа и колдовства, заключённого в замке. Ласково приняли Берта в Монтендре, а сэр Хьюг, поначалу испугавшийся и желавший бежать, скоро перестал глядеть на дурачка и опасаться подвоха. Зажил по-прежнему и думать забыл о том, что случилось в лесах под Стерлингом.

Берт не стал потрошить его, как делал он это с прошлыми жертвами. Монтендр понравился ему, идти больше было некуда, и он решил остаться. А потому одной грозовой ночью приволок сэра Хьюга на крышу башни. Шторм и молнии заглушили крики несчастного, и лишь наверху узнал англичанин, кто скрывался под маской дурака. И полетел вниз.

А следом упала и маска убийцы – сэра Ламберта Клиффорда.

Долгое время они молчали. Берт смотрел куда-то вверх, и пожелай Жанна уйти, наверное, это не составило бы труда. Но испытывать судьбу не хотелось.

– Мне жаль тебя, – тихо сказала она.

– Это было давно. – Берт посмотрел по сторонам. – Теперь ты, фея.

– Я искала за Гранью помощи.

– И нашла?

– Дух, назвавшийся моим другом, исчез. Я встретила очень похожего на него... но другого. И погибла бы...

– ...если бы я не взял флейту, – хмыкнул Берт.

– Да, – через силу призналась Жанна. – Ещё я уже который раз встречаю Женщину в Белом.

– Кто это?

Колдунья лишь пожала плечами.

– Не знаю. Она говорит загадками. Я не понимаю её.

– Ложись спать, фея, – Берт, кряхтя, поднялся. – И на этот раз спать, а не гулять за Гранью. Ах да! Совсем забыл.

В его руках мелькнули верёвки и Жанна выругалась. Надежды хотя бы одну ночь провести относительно свободно пошли прахом. Она не стала бы бежать в темноте – слишком много всего выпало сейчас на её долю, но разве он поверит?

Берт принялся затягивать узлы, и Жанна печально вздохнула.

– Дурак ты, сэр Ламберт, – сказала она. – Как есть дурак. Ты ведь не вонзил в жену серебро, ты закончил её страдания железом. Корриган нельзя убить таким способом. Можно лишь отправить её в небытие, и она вновь родится следующей весной, когда потекут ручьи.

Рыцарь замер.

– Ты ведь лжёшь, – тихо сказал он, и в голосе его прозвучала угроза. – Ты лжёшь, Жанна Мируа, как лгала прежде.

– Нет. Ты можешь встретить её – там же, где повстречал когда-то. Если, конечно, сам рассказал мне правду.

– Я не верю тебе, – заявил Берт и отпустил последний узел. – Попробую всё-таки получить королевское прощение. А там будь что будет.

Жанна вздохнула. Что же, позвать духа-хранителя не вышло, и вряд ли она когда ещё осмелится пойти в чужой мир без надёжного якоря.